Невозможно

      Огромная хрустальная люстра, выполненная в чём-то похожим на стиль каскада, красиво переливалась в тёплом свете, служа, правда, больше декорацией нежели реальным устройством освещения. На стенах были прикреплены канделябры, что тоже были декорацией, но уже немного устаревшей и выбивающейся из общего современного интерьера.       Повсюду сновали люди, с виду весьма интеллигентные. Они обсуждали предстоящий спектакль, сверкали своими украшениями, смеялись над недавними событиями. Никого не беспокоило то, что именно в этом театре совсем недавно произошёл инцидент публичного недоубийства.       Леон раздражённо щурился, пытаясь найти какой-то глубокий смысл в очередной картине гениального художника. Но зелёные поля как-то не спешили говорить ему о невероятной метафоре, скрытой в них, небо не превращалось в божий лик, скрытый за кучерявыми облаками, а деревья были просто деревьями, не похожими на ангелов, тянущих свои руки к небу.        — Вы только взгляните сюда! Это цвет, как символ благословения, он…        — Да они по-бырому это начеркали всё, какое, чёрт возьми, благословение!? — Леон порывисто перебил молодого человека, хлопком убирая его руки подальше от картины. Девушка, цепляющаяся за локоть парня, чуть не повалилась на паркет, — Всё лишь бы плакат тот прикрыть, который с афишей, знаете!        Парень опешил. По его виску покатилась капля пота, вызванная весьма угрожающим мужчиной с кольцом на брови.       — Раз не понимаете, — всё же нашёл слова он, — то прошу, не лезьте, куда не просят! Да и что на вас вообще? Разве можно в таком виде появляться на подобных мероприятиях?        Леон иронично приподнял брови и развёл руки в стороны, демонстративно оглядывая себя.        Ну да. Наверно стоило признать, что майка в сочетании с джинсовкой действительно выделялись среди череды однообразных рубашек и смокингов.        Наверно.        Леон ухмыльнулся уголком губ, взмахнул кистями, стряхивая с себя несуществующую пыль, но сказать что-то так и не успел.        — Простите его, — в беседу вступил спокойный голос. Ода аккуратно положил ладонь на плечо друга и, обратив взгляд на пару перед ним, немного поклонился им, — Он не привычен к такому. Я пытаюсь что-то сделать с его поведением, но прогресс у нас медленный. Ещё раз, извините.       Парень с девушкой со смущением посмотрели на склонившегося перед ними Оду.       Приметив хорошо выглаженную рубашку, прямые брюки со стрелками и тщательно уложенные назад волосы, уже они чувствовали себя неудобно перед таким вежливым мальчиком.        — Да что вы, не ваша же вина, — с доброжелательной улыбкой помахала рукой девушка, — Это вы нас извините, вспылили зазря. Каждый имеет право ходить так, как он хочет. Приятного вам спектакля.        — Вам того же — Ода поклонился девушке в ответ и не слабым нажатием наклонил за собой Леона.       Как только молодая пара скрылась за ограждением второго этажа, парень замахнулся и резко опустил ладонь на голову друга.       Леон возмущённо вскрикнул и чуть не упал носом в пол. Нервно потерев затылок, всё ещё ощущающий жгучий удар, он обернулся к Оде.       — За что?! — зашипел на него мужчина.        — Ты зачем к ним полез?! — зашипели ему в ответ, — На нас и так из-за тебя косо смотрят, зачем ещё людей провоцировать? Вот в чём была проблема одеться нормально?! У тебя повседневная одежда и то официальнее!        — Ну а чё, блин… — неуверенно начал Леон, но резко встрепенулся и с огнём в глазах уставился на Оду, — Ты же слышал ту девку, а? Каждый имеет право ходить в том, в чём он хочет! Я захотел, я оделся! Претензии?       Ода только тяжело вздохнул и отвернулся от него, уперев руки в бёдра.        На некоторое время между ними установилось молчание.       Когда Ода пригласил его в театр, Леон не подумал ни о чём странном. Это было в порядке вещей - приглашать друг друга куда-то, проводить время только вдвоём. Их встречи были словно глоток чистого воздуха в жаркой пустыне: они не думали о работе, об убитых ими людях, они просто общались, хотя чаще всего просто кричали друг на друга из-за слишком непохожих характеров. В общем - они отдыхали.       Тем более, Леон буквально вчера вернулся в Йокогаму, они просто обязаны были встретиться после такой долгой разлуки - всё-таки мужчины не было в городе несколько месяцев. Хотя Ода клялся и божился, параллельно отпихивая от себя, лезущего не то обниматься, не то целоваться, друга, что ему прекрасно хватало и звонков по несколько часов, а уж вместе с миллионами сообщений, то вообще через край. Леон не верил - ну потому что как кому-то может хватать обычных звонков, общение же неживое - и лез дальше.        По крайней мере, Леон смог продуктивно провести эти самые два месяца. Он белкой мотался по всей Америке, раздавая свои старые долги ударом в бок и с разворота. Тамошний отдел по контролю за одарёнными, конечно, попытался возмутиться - всё-таки опасный преступник, которого они вообще-то кучу лет преследовали - но был заткнут белой плотной бумажкой о японском гражданстве.        Коалиция-таки, несла пользу даже в разваленном состоянии.        Но суть, всё же, была не в этом.        Когда Ода пригласил его в театр, Леон не подумал ни о чём странном. Он подумал: «Сходим, развеемся, пообщаемся - всё как обычно.» С воодушевлением он тогда спросил у него, куда именно они идут, и был приятно удивлён, услышав название театра, который он совсем недавно рекомендовал своему другу.        А потом он спросил, может ли он увидеть билеты на их спектакль.        А Ода ответил, что билетов у него нет.        Но даже тогда, Леон не подумал ни о чём странном. Он просто был немного раздражён - всё же Ода мог предупредить, что билеты придётся покупать ему. Против он ни в коем случае не был. Он всё-таки был старше друга и именно он нёс какую-никакую ответственность за него. Оде всего-то четырнадцать, деньгами сейчас ему разбрасываться явно не стоило.        Ода, конечно, зарабатывал на своих заказах в несколько раз больше Леона - сказывалась разница в навыках - но сам Леон никогда особо не думал об этом факте и был просто рад, что Ода вообще с ним общается. Он был его другом, самым близким, к тому же и единственным, и Леон, честно говоря, не мог уверенно сказать, кого же он любит больше - семью или друга?        Так было от того, что его любовь к семье была естественна и вынуждена - никто не выбирает, как ему родиться - а потому не превышала определённых здравых границ. Леон, если говорить совсем уж прямо, сомневался ещё и в том, что его любовь к семье была настоящей, а не просто нужной реакцией, привитой с детства. Он знал этих людей, он привык к ним. Но ничего особенного вроде нужды заботиться, защищать или элементарной жажды знать, как у них дела, он не ощущал. А Оду он выбрал сам - сам встретил, сам познакомился, сам подружился. Он сам его полюбил: просто за то, как он тихо, но искренне смеётся рядом с ним, за то, что несмотря на свой возраст, он самостоятельно борется за свою жизни и делает это намного лучше, чем Леон. За то, что Ода просто был на этом свете и за то, что он называл его своим другом.       Леон любил его и хоть они были знакомы всего-то год, он искренне сомневался в том, что смог бы полюбить кого-то ещё настолько сильно.        Но суть, опять же, была не в этом.        Короче, Леон готов был платить за их билеты. Серьёзно, это ведь не проблема, зато Оду можно порадовать. Именно поэтому, он всё с тем же воодушевлением спросил у Оды, на какой спектакль ему покупать билеты.        А Ода сказал, что билеты покупать нет нужды.        И что в театр они идут не за спектаклем.        А за информацией.        В каком шоке был Леон, когда узнал, что в тот самый корпоратив, из которого он помнит только живописное вливание в себя очередных литров алкоголя, Оду отравили, словами не передать. Только подумать - пока мужчина преспокойно валялся дома, мучаясь от похмелья, Ода валялся в каком-то задрипанном углу Коалиции, мучаясь вообще не понятно от чего.        Вот как раз сравнительно недавно, как сам Ода говорил, он и начал задаваться вопросом «от чего?».        И пока Леон, вообще не ожидавший свалившихся новостей, судорожно ощупывал Оду на глазах у ошалевшей парковой публики, друг преспокойно пояснял, как он только при распаде Коалиции начал понимать, что траванули его тогда вообще не случайно, а очень даже намеренно.        А потом Леон соединил все имеющиеся у него детали этого ничего себе такого паззла и осознал, что траванулся Ода вином, которое он сам же ему и принёс.        В процессе нервных метаний по поводу того, что он виноват в том, чего он даже не помнит, Ода добавил ему информации, что Леон из той отравленной бутылки половину выхлебал и ничего ему не было.        Так как эффект был практически моментальным, как сказал тогда его друг, даже то, что сразу же после этого Леон понёсся в уборную, скрючиваясь от непередаваемого букета алкоголя, спасти бы его не смогло. А потому отравили конкретно бокал, из которого позже Оде предстояло выпить это отравленное что-то.        И тут ещё выяснилось, что тем же вином отравили кого-то ещё. И тоже специально.        Как бы Леон не выпытывал у Оды, кого там с ним отравили, и какие эффекты это вызвало, друг невозмутимо молчал и категорично мотал головой, отказываясь от всего того, что предлагал ему за это мужчина.        Итого Леон имел вот что.        Вино - обычное, не отравленное вино - которое сам же Леон Оде и притащил, в последствии было использовано для отравления двух конкретных людей в одной конкретной ситуации.        Вопрос «чего ради» для Леона оставался открытым, так как Ода выглядел вполне себе здорово. Тем более он сам говорил, что никаких побочных эффектов та отрава не несла и вообще рассчитывалась на одну лишь неприятную ситуацию.        Как Ода сказал: «Нас с тем человеком, очевидно, планировали рассорить. У них это получилось.»        С кем им надо было Оду рассорить, Ода всё ещё не говорил.        Для чего - Ода, как бы, насколько знал Леон, не общался с кем-то кроме него настолько близко, чтобы их нужно было ссорить - тоже было непонятно.        — А ты не можешь, ну знаешь, просто тыкнуть пальцем в небо, как ты обычно делаешь, — они вклинились в самый дальний угол холла, впрочем, продолжая оставаться на всеобщем обозрении. Отсюда было можно прекрасно отслеживать входящих в театр людей и лёгким поворотом головы видеть тех, кто спускался с центральной лестницы. Ода буквально из воздуха вытащил какую-то тонкую книжонку, название которой было итальянским, а оттого красивым, но в край непонятным. Леон сдержанно скрестил руки на груди и от безделья принялся считать людей, здесь находящихся, параллельно расспрашивая друга, — и сразу назвать имя того, кто там вас отравил. Имя моей мачехи, между прочим, мёртвой, ты же сходу назвал.        Ода рассеянно погладил его по руке, стряхивая практически незаметную нитку.        — Я же говорил, я пытался, — таки ответил он на поставленный вопрос, — Оно не сработало.        Леон ошалело похлопал глазами и обратил свой взгляд на наёмника, что всё ещё продолжал читать.        — Чего? — вопросил мужчина с заметным недоверием, — Да ты же знатная гадалка! Тебя что ни спросишь, так ты всё знаешь. Мне иногда кажется, что ты мысли читать умеешь, Матильда, ну как оно могло не сработать?        — Не знаю. Интуиция просто молчит, просто… конкретно тогда, когда я задаюсь вопросом о том, кто же отравил меня в тот раз, она замолкает, полностью исчезает. А как только я начинаю размышлять об этом глубже, моя голова, как между тисков, по швам трещит.        — Но… просто, типо как, в чём дело вообще?        — Я сам не до конца понимаю. Меня точно что-то блокирует, но я не понимаю, что именно. И ведь проблема не во мне - на все другие вопросы, какие только могли прийти ко мне в голову, вроде, когда там у нас наступит конец света, у меня сразу же находятся ответы. Тут дело как раз в том человеке, что меня отравил.        — То есть… Стоп, подожди, что?! — Леон буквально подпрыгнул на своём месте, широко распахнув глаза. Сейчас, он мог ощущать, как волосы на его голове поднимаются по непонятной причине, — Конец света?! Когда?!        — Да там, в 2013-ом году, но это всё ещё спорный вопрос, слишком много вероятностей, — Ода махнул рукой и произнёс такое страшное предложение с такой пугающей небрежностью, что Леон, как бы он не был сконцентрирован на словах друга сейчас, совершенно не смог запомнить их запомнить. Он только понял, что эта дата близка, и осознал, что всю свою последующую жизнь будет засыпать с мыслями о неизбежном грядущем, — это не важно. В общем, я предполагаю, что отравитель - эспер, но его способность всё ещё остаётся вопросом для меня. Ведь моя интуиция - это как бы не способность, просто так называемый семейный дар, и так просто её не заблокируешь. Во всяком случае - не так, чтобы это распространялось конкретно на одно событие.        — То есть, ну чисто теоретически, её можно с концами отрубить?        — Можно. Что-то такое у меня было в детстве. Но это всё равно в моей крови, так-то, и из меня такое даже не выжечь, понимаешь?        Вот тут Леон конкретно так задумался.        Интуиция Оды ему представлялось чем-то эфемерным, вроде поговорок, но в то же время реальным. Он и вправду был всегда прав, абсолютно не важно, где конкретно, и даже если бы он не имел своих навыков, мог выехать на чистой интуиции из любой ситуации.        На небе ни облачка, и прогноз погоды предсказывает солнечную, тёплую неделю?        Ода достанет из шкафов шарфы и куртки, скажет, что зима близко, и запрётся дома, отключив любую связь.        На следующий же день вы сможете наблюдать рекордные морозы, несмотря на то что сейчас, вообще-то, лето.        А ещё он умел гениально предсказывать некрологи.        За утренним кофе, на который они с Одой собирались периодически, он в процессе лёгкого разговоре о погоде, или о чём-то вроде того, буднично перечислял список сегодняшних будущих смертей, предупреждая Леона не идти туда-то, если он, конечно, не хочет попасть на грядущий теракт в церкви.        Как-то раз, в своей обычной, невозмутимой манере, друг сообщил Леону, что он почувствовал, будто мужчина сегодня умрёт, и попросил его составить завещание.        Впавшему в нереальный шок Леону, было объяснено, что паниковать не надо, и всё с ним будет хорошо, так как Ода уже изменил вероятность этого события, просто позвав его на лёгкую прогулку в парк. А завещание должно было стать просто заделом на будущее, ведь в следующий раз Ода мог просто пропустить вероятность его смерти.        А Леон, между прочим, тогда ещё сильно не хотел идти в тот парк и всячески отказывался.        Ещё он мог резко застыть посреди улицы, провожая взглядом абсолютно рандомного человека. Глаза у него тогда становились печальными-печальными, а пояснялось это так: «Этот человек сегодня попадёт в пожар. Даже его кости обуглятся. А ведь он указывал в завещании отдать его тело на благо науки. Как же жаль, что всё всегда может пойти не так, как мы того желали.»        И добавлял пару фразочек в подобном ключе.        Короче, интуиция Оды - это незыблемая переменная, не поддающаяся никаким материям. Тем более, его предсказания иногда принимали такие запредельные значения, что в пору было думать, будто способность наёмника - это видение будущего не на пять секунд, а на пять лет. И тут было в край не понятно, какой такой индивидуум мог это заблокировать.        Леон встряхнулся и, зацепившись за край обложки пальцами, отодвинул книгу от Оды, привлекая его внимание.        — А чего твой информатор только сейчас информацию передаёт? — спросил мужчина в ответ на выразительно приподнятую бровь, — Корпоратив же был… так.. почти что год назад, верно же? У нас уже скоро новый Новый год. А отравителя только сейчас отыскали? Это где он так прятался?        Парень только зыркнул на него с оттенком угрозы и пригладил неровную чёлку.        — Нет, тут не в этом дело, — помотал он головой, — Просто я слишком поздно начал поиски. Примерно тогда, когда произошёл массовый распад.        — Это же, сейчас, месяцев пять минимум, Матильд! — удивлённо осознал Леон, — Почему и правда так поздно? Там же все улики наверно стёрлись давно, ничего найти уже невозможно! Чудо ещё, что у твоего информатора всё же есть что-то.       — Говорю же, меня блокируют в сторону этой ситуации. Я изначально, только когда это вино увидел, уже понял, что оно какое-то не такое, и всё равно выпил, зная, что оно на меня не слишком повлияет. Особенности иммунитета. Но я даже не рассматривал то, что отрава специально была заложена, для меня и для того человека. Я думал, что это просто совпадение, и мы с тем человеком сами виноваты, дураки, неясно что выпили, бутылку же ты принёс, не стал бы ты мне отраву нести, правда?        — Ну конечно! — горячо заверил Леон, взмахнув руками и отойдя подольше от стены, — Но стой, а каким образом ты определил, что это не совпадение. Я, конечно, ничего с той ночи не помню, но не стал бы я реально что-то траванутое специально нести. Схватил, наверно, случайно. К тому же, вот именно, что я схватил! А мог ведь кто-то другой, и бутылка бы к тебе не попала!        — Нет, это не совпадение. Интуиция блокирует личность отравителя, но никак не конкретное событие.        — И как ты до этого дошёл вообще? Сам же говорил, спланированность ты не подозревал вовсе. У тебя же это вроде по другому работает - ты думаешь о чём-то, и оно вдруг всплывает. Думаешь, в смысле, о чём-то связанным с этим всплывающим.        Именно в этот момент прозвенел первый звонок, зазывающий на спектакль.        Ода на миг прикрыл глаза и тоже отошёл от стены, с концами закрывая книжку и засовывая её куда-то обратно. Будничным жестом он подхватил Леона под локоть и повёл к центру холла, на лестницу, куда сейчас медленно сплывались все гости театра.        Стоило им ступить на первую ступеньку, Леон тут же обратился взглядом к, успевшему состроить отдающее интеллигенцией лицо, Оде. Тот наклонился к нему ближе и непринуждённо зашептал:        — Путём случайных мыслей о том человеке, мой разум вышел на воспоминание о корпоративной ночи. Именно в тот раз я решил перестать бегать от этой ситуации и обдумать её детальней - рано или поздно я обязан был это сделать. Тогда я уже почти выработал иммунитет к алкоголю, и мысли давались мне легко и ясно, хотя я и ощущал при этом неимоверную слабость. Так что вся та ночь осталась у меня в голове в мельчайших подробностях. И вот я вспоминал и вдруг понял, что тогда я видел того кота. Мне всё стало ясно.        — Эй-эй, мне сейчас не ясно! — тихо возмутился Леон, придерживая конфиденциальный тон разговора. Люди уже начинали входить в залы, но Ода повёл его куда-то в сторону, всё дальше вглубь коридоров, — Причём здесь кот?        — Ну… Кот! — веско уронил наёмник так, будто это слово всё и так прекрасно объясняло. Но, увидев непонимание в чужих глазах, он устало продолжил, — Помнишь, я рассказывал, что каждый раз, когда в моей жизни случается что-то очень плохое, появляется кот.        — Да, я… Тот кот?! Который ещё трёхцветный и слишком умный?!        — Да, тот, — кивнул ему Ода, — Мне это неприятное совпадение не понравилось. И тогда я задумался - разве кот может быть каким-то сверхъестественным знаком? Да, в нашем мире существуют люди с паранормальными способностями, кроме того, существуют продукты использования этих самых способностей. Но всё это вполне можно объяснить простой логикой. Конечно, происхождение способностей до сих пор остаётся тайной для нас, но то, что всё странное, ненормальное, фантастическое идёт от них мы прекрасно понимаем. Коты, будь они сколько-то раз умны, не способны тонко чувствовать угрозу человеку. Если они, конечно, не являются продуктом способностей.        Мужчина медленно поднял пустые глаза к потолку.        — Я, честно говоря… ничего не понял.        — Я тоже. Короче, либо кот - это способность, либо кот - это эспер. Это вполне возможно, так как кот приходит только проконтролировать выполнение планов, сама ситуация происходит по исполнению посторонних людей.        В процессе этого разговора, они уже успели выйти в тёмный зал, практически полностью завешенный шторами. Леон был уверен - будь он здесь один, он бы этот зал, даже знай, где он находиться теоретически, ни за что бы не нашёл. Он располагался на стыке трёх высоких стен, разделяющих коридор на несколько треугольников, и дверь туда совершенно не выделялась из общего интерьера белых резных колонн.        Леон оглядел окружающее его пространство, ненадолго задерживая взгляд на покрытую тяжёлыми драпировками мебель. Весь зал отдавал какой-то слишком странной атмосферой и слишком неправильным присутствием.        Ода, тем временем, присел на корточки рядом с чем-то, что довольно сильно напоминало диван, и, приподняв ткань, рылся по полу в поисках чего-то. Несколько раз он, казалось, потянул это что-то, но никаких результатов это не принесло.        Блеснул металл отмычки.        Руки парня вновь скрылись под мебелью.        Он, кстати, не обращал никакого пристального внимания на составляющую этого зала и вообще вёл себя так, будто был здесь не в первый раз.        И, в принципе, могло быть и так.        Свои сомнения Леон поспешил озвучить.        — Ты уже был здесь?        — Да, много раз, — не отрываясь от своего странного занятия, ответил ему Ода, — Все мои встречи с информаторами проходят здесь.        — То есть, были ещё информаторы?        — Конечно. Сегодняшний какой уже, двенадцатый? Несмотря на то, что всё вот это было на корпоративе примерно полгода назад, отправитель оставил приличное такое количество улик, и моим людям не требуется много времени, чтобы их найти.        — Так, стой, — мужчина решительно не понимал, — Какой в этом смысл? Твои информаторы уже предоставляли тебе информацию по этому поводу? Так зачем же тебе нужны ещё люди? Для подтверждения?        — А никто не говорил, что они успели предоставить мне информацию.        Щёлкнул металлический замок.        Ода в раз оживился и резко поднялся, отряхивая, успевшие покрыться пылью, брюки. Подойдя к мебели с другой стороны, он обратился к Леону.        — Помоги-ка.        — Конечно, — мужчина спохватился и мигом оказался рядом.        Следуя указаниям друга, он, так же как и сам Ода, подхватил громоздкий предмет и начал осторожно поднимать.        Сначала взгляду Леона открылись небольшие металлические пласты, служащие, видимо, для закрепления мебели на конкретном месте.        «А, — всплыло в его мыслях тут же, — Понятно теперь, чего он там возился. Штуку эту отвинчивал.»        — А дальше чего? — застыл он. Мебель вообще ничего не весила, для него, по крайней мере, но вот куда её такую девать было вопросом.        — На счёт два кидай его вправо.        — Чего?        — Два.        В полёте драпировка откинулась, открывая прекрасный вид на вычурный диван. Но не успел Леон в деталях рассмотреть все эти золотые витки, мебель с грохотом приземлилась на паркет.        Мужчина мог поклясться - пол под упавшем диваном треснул и промялся.       Сбоку послышалось шуршание.        Леон опустил взгляд вниз и отшатнулся от неожиданной картины, представшей перед ним.        Там, где минуту назад пылился старый диван, сейчас лежало бледное, покрытое толстым слоем пыли и грязи, тело.        Оно было мёртвым.        Не то, чтобы Леон вдруг резко заимел какие-то необоснованные страхи мертвячины или ещё какой-нибудь такой фигни, но труп под привинченным к полу диваном был малость неожиданным.        Он тяжело сглотнул и напряжённо глянул на Оду, выражавшего в этот момент свою привычную невозмутимость.        Встряхнувшись, мужчина сконцентрировался и перешёл на рабочий настрой, начиная оценивать обстановку.        Пустой тёмный зал, используемый для хранения ненужных никому вещей. Тот самый зал, в который хрен попадёшь, если ещё найдёшь конечно. Здесь приличный такой слой пыли - сюда даже сотрудники театра не заходят.       Леон чертыхнулся. Из-за собственной же не сосредоточенности и несерьёзного отношения, он не обратил внимание на пол, когда они только входили. Теперь он был полон их собственных с Одой следов, и трудно было сказать, где были следы поддиванной жертвы, а где следы предполагаемого убийцы.        На теле нет никаких видимых признаков именно убийства. Оно однотонно бледное, ни синяков, ни неровностей, даже странное, будто ставшее совершенной формой себя после смерти. Казалось, этот мужчина просто спал. Но это предположение вмиг отметалось профессиональным чутьём, чётко определяющим такие вещи.        Тут он вспомнил одну деталь. То, ради чего они вообще сюда пришли.        — Это информатор, — его голос твёрдым рокотом отражался от стен, — Твой информатор. И он не первый.        — Не первый, — Ода привычно опустился к телу, лёгкими похлопываниями начиная его ощупывать, — И, скорее всего, не последний.        Парень на секунду остановился и осторожно расстегнул пиджак мёртвого, забираясь во внутренний карман. Оттуда вывалился пузатый конверт, ничем не отмеченный и не именованный.        Ода повернулся к нему и поднял конверт, показывая его Леону.        Вроде обычный конверт.        Но в нынешней ситуации, даже он имел какую-то мрачноватую ауру.        — Смотри, — наёмник тряхнул конвертом перед ним, будто раньше Леон его не видел, — Здесь та информация, которую я у него заказал. И она не сможет раскрыть мне личность отравителя.        — Но… Ради чего тогда всё это? Что ты здесь устроил?        Вместо ответа, Ода поднялся и приблизился к Леону. Тонкие пальцы проворно подцепили край и аккуратно разорвали бумагу. На свет показалась пачка глянцевых фотографий.        С некоторым сомнением мужчина принял их из рук Оды и начал их быстро просматривать.        Его зрачки застыли.        — Кот! — неожиданно, даже для самого себя, вскричал Леон. Он потряс фотографиями и, выбрав две из них, уставился на одного и того же кота в углу снимков. Фотография была нового типа, цветная и качественная, и сколько Леон не искал отличий, он не мог их найти, — Матильда, правда кот!        — Да, — ему серьёзно кивнули, — Я попросил его найти одного конкретного кота и сфотографировать его. Не все из этих котов те, которые мне нужны, но некоторые из них - это он. Тот кот-наблюдатель.        Ода постучал по одной из фотографий, фон которой состоял из полуразрушенного белого куска стены. В очертаниях былого здания еле угадывалась больница.        — Также, я попросил на обратной стороне написать ситуации, во время которых присутствовал этот кот.        Леон тут же перевернул фотки обратной стороной.        И действительно. Ровной печатной строкой там были обозначены время и события, происходящие в тот момент.        — Налёт на подпольный госпиталь, находящийся на территории мафии? — с всё большим возрастающем недоверием пробормотал мужчина, — Там же кучу человек положили, боже. И этот кот.        — Тут много интересных событий, я уже успел посмотреть, — Ода забрал фотографии и положил их обратно в конверт, — Этот кот, он что-то вроде контроллера. Следит за тем, чтобы всё шло как надо.        Наёмник некоторое время посмотрел на конверт. Затем он тяжело вздохнул и засунул его за ворот пиджака. Пройдя пару метров, он закрыл лицо руками и устало откинулся на тот диван, который они совсем недавно бросили туда.        Пол опасно затрещал.        — Хорошо, — протянул Леон, — ладно. Допустим, ты слишком поздно очухался и слишком поздно начал искать. Но неужто фотки кота - это настолько важная информация, чтобы убивать человека.        То тело всё ещё мозолило глаза.        — Нет, конечно нет, — ему покачали головой в ответ, — Тем более, всё, что принёс мне этот информатор - это доказательства присутствия этого кота на каких-то событиях. На самом деле, мне это не нужно. Я и так знал, что кот так или иначе появлялся в каких-то важных местах, а доказывать этими фотографиями причастность его к мировому заговору мне никому не нужно. Строго говоря, этот человек умер совершенно бесполезной смертью.        Леон резко выдохнул и сжал зубы. Любые его слова остановил категоричный жест рукой.        — Они все так умерли, — как ни в чём не бывало, твёрдо продолжил Ода, — все информаторы. Они отдали жизнь за сведения, абсолютно мне ненужное, но ты не подумай, смысл в этом всё-таки был. Когда я только начинал искать информацию, я запросил сведения о передвижениях определённого человека. Этот человек - предполагаемый отравитель.        Любое понимание покинуло его слушателя.        — Это ведь значит.. Ты и так знал, кто тебя отравил? Или это был всё же не он?! Матильда, чёрт, во что ты ввязался, объясни уже!        — Я пытаюсь, не перебивай меня! — Ода порывисто вскочил с дивана, но тут же мотнул головой и сел обратно, — Да, уже тогда я предполагал, кто виноват в той ситуации. Совсем недавно я в этом убедился окончательно. Один мой знакомый предоставил мне информацию о его личности. Имя, способность, предполагаемая биография.        — Так зачем тебе все эти информаторы?!        — Я пытаюсь привлечь его, очевидно, — осторожно прошептал наёмник. Он сложил в замок руки и зажал их между своих коленей. Его взгляд был направлен вниз и был скрыт за неровной чёлкой, — У первого информатора я запросил сведения о его передвижениях. Через несколько дней он неожиданно умер, получив нужные сведения, но не успев сообщить мне их. Я спешил как только мог, чтобы хоть одним глазом взглянуть на эти данные, но стоило мне прийти туда, не было ни тела, ни данных. Тогда я нанял второго информатора. На этот раз, я нанял его для расследования смерти первого информатора. Он успел мне прислать предварительные данные, показывающие некоторую странность, и даже назначил мне встречу в этом самом театре.        В этот момент, Ода, не поднимая головы, указал пальцем на стену напротив него.        Леон инстинктивно обернулся, но ничего странного не разглядел. — Я нашёл тело того информатора там, куда ты сейчас смотришь, — пояснили ему, — Оно было прислонено к стене. И вот что было странно - я не нашёл каких-либо видимых признаков насильственной смерти. А после, стоило мне только отвернуться, как тело исчезло. Никаких звуков, любых видимых явлений - тела просто не было. Оно как будто было иллюзией. Данных не было. У меня, в итоге, остались только предварительные.        — Потом я вновь заказал информатора, — Ода всё продолжал и, видимо, не собирался прерываться на какие-то посторонние обсуждения, — Те предварительные данные второго информатора смогли меня немного заинтересовать - по его отчёту, первый информатор пересекался со странным джентльменом с тростью несколько раз, а именно под подобное можно подогнать внешность отравителя - и я попросил нового их расследовать. Угадаешь, что с ним стало?        Он махнул рукой в сторону Леона, но так и не дождался ответной реакции.        Спустя минуту он продолжил.        — Верно, он умер, — припечатал Ода, — А потом по обычной схеме - ни тела, ни данных. И я всё продолжал нанимать всё больше новых людей, но никто из не проживал больше трёх дней после того, как они успевали позвать меня на встречу. Данные, что они мне предоставляли, и я кажется уже говорил это, были бесполезными. Там не было ничего того, что содержало по-настоящему шокирующую, нужную, новую информацию. На самом деле, гораздо больше информации я получил, когда мне заказали поиск и похищение этого человека. В тот раз я отказался - знал, что найти смогу, а вот похитить не сумею - и правильно сделал. Это дело перепоручили другим, и в итоге они провалились. Тогда я и понял, что мне остаётся лишь ждать - ждать, пока этот человек не решит лично явиться мне. Потому и нанимал информаторов - их смерть не могла быть обычной случайностью. Я как бы обращаюсь к этому человеку, зову его, показываю, что не сдамся просто так и не отступлю. В конце концов он будет обязан предстать предо мной. Да хотя бы и не по его желанию – насколько я понял, он решил, будто я часть его фильма, знаешь. А сам он режиссёр, что следит за тем, чтобы все его актёры оставались в кадре и не отходили от приписанной им роли. Уверен, решу я неожиданно собрать вещи и уехать из Йокогамы – где-то неподалёку от меня начнёт кружить один конкретный кот, а у меня появятся неожиданные и трудно разрешимые проблемы, мешающие мне покинуть город.        — Сценарий, фильм… Боже.. — Леон запрокинул голову назад и отчаянно зарычал, пнув ногой близлежащий ящик. Тот, не выдержав силы удара, разлетелся по полу острыми щепками, — Что за чушь ты мне здесь несёшь? Просто какого чёрта? Ты мне сейчас на полном серьёзе пытаешься втереть чушь, будто какой-то кот крутит мировой заговор, а мы все его марионетки здесь? Ты – мой друг, ты вызываешь во мне сильные чувства, но сейчас ты несёшь бред! Я думал, что ты умнее этого!        — Думал, да? — Ода вдруг встал и подлетел к Леону, крепко схватив его за плечо и дёрнув в сторону, — Тогда перестань смотреть на чёртов труп! Отвернись! Отвернись от него!        Он бесцеремонно толкнул чужое тело, заставив мужчину пробежать несколько метров вперёд.        Чуть не врезавшись в стену руками, Леон со всей силы ударил по ней.        Посыпалась штукатурка.        От места удара расползлась кривая нить трещин.        — Сука, ты что творишь?! — закричал брюнет и обернулся, прожигая Оду резким взглядом. Но кончиках пальцев затрещало пламя, — Совсем сошёл с ума? Сила мозги вскружила?! Ты просто… Хы.        Все его слова, вся его злость, всё его пламя внезапно испарились. Весь воздух, имевшийся в его груди внезапно пропал и Леон обессиленно упал на колени, чувствуя ужасное моральное истощение.        Труп, только что лежавший здесь, совсем рядом с ним, исчез.        И не было никаких его следов.        Будто мёртвого тела здесь не было никогда.        Будто это было иллюзией.        — Понял? — чужая рука грубо дёрнула его за плечо. Леон инстинктивно повернул голову в сторону говорящего и моментально попал в плен холодных пустых глаз, с каждой секундой всё больше засасывающих в тёмную бездну, — Понял, Рэй? Этот ублюдок решил, что может безнаказанно распоряжаться чужими жизнями, моей свободой и жизнью! В ту ночь, когда он подмешал нам отраву, мы с тем мужчиной самолично разрушили свои шансы на наши любые возможные отношения! Он был мне симпатичен! А сейчас я чувствую к нему только раздражение и, хоть понимаю, что не его вина в том, что этот ублюдок решил поиграться нами, я не могу с этим ничего сделать. Всё было слишком чётко, слишком продуманно, хоть и просто, и такое уже случалось со мной раньше! «Ракюен», мой переезд в Йокогаму, развал Коалиции и других госструктур - всё это связано и всё это рушит всю мою жизнь. Я мог бы счастливо жить в «Ракюене», защищать девочек, ближе познакомиться с тем мужчиной, характер которого был так похож на мой! Он понимал меня, а я понимал его - это был лучший человек в моей жизни! А сейчас я здесь, в этом проклятом театре, кричу на тебя, непостоянного идиота, не способного элементарно повзрослеть наконец, и пытаюсь доказать, что я изо всех сил пытаюсь выбраться из той дыры, в которую меня загнали! Моя жизнь отвратительна, люди в ней отвратительны, я не понимаю, кто я такой, и что мне делать дальше! И этот отвратный фильм в конце концов убьёт меня, когда мне будет всего лишь двадцать три!        — Я выжигал себе дорогу в жизнь ради себя, а не ради мира!        — Я хочу жить счастливо, хочу жить свободно!