Я выбираю...

— Он похож на отсутствие хаоса, — сказала Муза. Её напряжение кололо пальцы, однако совсем не собственные. В ушах ударами звучало её частое дыхание. Точно они только что пробежались вокруг школы или по всем кабинетам и коридорам. Словно подсадил её на плечи, помог забраться на дерево, а затем они оттуда прыгали, как самые счастливые персонажи этой прекрасной сказки. Однако сказки — собрание из выдумок и лжи. Не всё, конечно, выдумки, по крайней мере, половину они точно проворачивали. Деревья Муза особенно любила. Любит. Она всё ещё их любит. Шелест их листьев, до которых она могла дотянуться, балансируя на толстой ветке. Целый отдельный ствол, выдерживающий их двоих. Они сбегали, когда заканчивалась травка и терялись наушники. Практически через день. Наушники находились под подушкой, а сбор отменного яда — в углу комнаты под кучей одежды. Кто из них, что прятал — догадаться не сложно. Муза хоронила его медленную и мучительную смерть, а он разбивал её комфортный купол, в котором можно было хоть как-то жить. Ривен тайком сортировал её плейлисты по-своему, менял музыку, переименовывал, добавлял свою, а затем смотрел на неё. Злую и готовую его порвать. Тем самым она развязывала ему руки, позволяла почти машинально уронить её на кровать, почти машинально поставить колено между её ногами, почти машинально прикусить её за шею. Ночь забирала с собой её крики. Ривен забирал с собой её самообладание. А утро начиналось в четыре часа, когда она становилась снова маленькой и хрупкой. Той, к кому Ривен больше не смел прикасаться. Он следил за её уходом, словно сытый хищник за кроликом. Одним единственным на сотни метров. Он видел только её, когда она приоткрывала дверь, а затем пропадала за ней. Он видел линию, оставленную клыками верхней челюсти на внутренней части её шеи и усмехался, отворачиваясь к стене. Когда наушники висели над воротником, а между пальцев тлела сигаретка — Муза разговаривала с Террой или Аишей, а Ривен курил, наблюдая, как тренируются первокурсники. За курение можно получить хороший нагоняй от Сильвы, но мыслей о предстоящем наказании не было в голове ни в одной затяжке. Ривен блестяще обходил места, где мог заметить его директор специалистов, пробираясь поближе к кампусу фей, чтобы украсть оттуда Беатрикс или Музу. Как повезёт. Как захочет душа. И кое-что глубже. Рядом с Музей крутился Сэм, и он не вызывал никаких подозрений. Просто один из семейства Харви. Они со странностями. Однако, Муза была с ним, всё ещё грубо целовалась с ним на деревьях, одной рукой всегда держась за водолазку, а второй — за ветку. Если бы они упали, то непременно переломали все кости или (по крайней мере) добрую их половину. Ривен всё ещё оставался специалистом достаточно сильным и способным, что-что, а удержать их на ветке сумеет. Даже, когда она такая горячая рядом, когда её глаза блестят и искрят, как оголённые провода. Как же хорошо, что она не может ударить его током, как Беатрикс. С ней можно не бояться магии, с ней можно забыть о том, что они особенные. — Рядом с ним я не чувствую, — проговорила Муза. И Ривен проклял её привычку всегда смотреть в глаза собеседнику. Последнее, что он бы хотел, так это, чтобы она читала его, как слащавую поверхностную книгу, — Ничего, — парню даже показалось, что она проговорила это по слогам. Словно хотела провести чёткую параллель между двумя парнями. И только за это можно было на неё злиться. За поиски различий, за сравнение. Специалист и фея — смехотворно. — А я значит...— Ривен замолчал так же быстро, как и начал говорить, а всё потому, что не знал, что конкретно хочет сказать. Подкинуть ей сравнений или вывернуть чужие слова так, чтобы она сама поняла, насколько отвратительно звучит вся эта болтовня. — Хаос? — ему показалось, что она начала реже дышать, словно давилась буквами, звуками и эмоциями, окружающими её. Можно сказать, что они материализовались и теперь нападали не по-одному, а целой бешеной сворой. Ривен знал, что она чувствует всё то, что чувствует он, и был даже рад раскрыть ей весь спектр. Интересно, а браваду она вычисляет? Ставка на то, что да, феи разума наделены такой способностью, но лучше бы нет. Муза всё ещё пристально смотрела на него. Она не моргала, Ривен мог поклясться. Жутко, но он смелый специалист и справится со своей... А кем? У них не было никаких официальных заявлений. Никто в вечной любви не клялся, просто однажды они пересеклись и не захотели расходиться, до этого момента, как оказалось. — Ответь мне, — бравада-бравада-бравада. Его голос оставался тем, самым твёрдым и непробиваемым, хотя Муза протыкала его без клинка, резала без ножа и травила без всякой смертоносной травы. Без его травы, клинка, ножа — она делала это даже не руками — мыслями, взглядом, позой. Ривен не просил. Он требовал ответов, зная уже, что они ему не понравятся, — Прекрати на меня смотреть! И сейчас же ответь на мой вопрос! — он был так зол, взбешён, но ещё больше раздавлен. Никаких зависимостей кроме лёгких наркотиков и бутылок пенистого. Люди — проблема. Ривену хватает своих. — Да, — нож вошёл глубже. Парень ощутил это спиной, как холодок, как резкий жар, как пожар, как наводнение, как смерть. Мысли в голове исчезли так быстро, как если бы он отключился. Ему показалось, что это и произошло, но нет, он всё ещё стоял в коридоре. Только её напротив уже не было. Парня зовут Сэм — он похож на отсутствие хаоса. А его зовут Ривен — он и есть хаос. И Муза выбрала самый безопасный для себя вариант. Такой приземлённый, такой нормальный, такой, какой подходит для неё. А Ривен остался с Беатрикс, Дэйном и кубометрами ядовитого дыма. И слишком поздно понимает, что влюблён в неё, как сопляк из средней школы. Понимает, когда разбивает руки о груши на тренировках, когда купается в тухлом пруду, когда Скай оттаскивает его от бутылки. Счёт переваливает за десятку. Скай бьёт его по лицу, встряхивает — Ривен ощущает, что сейчас начнёт блевать. Стены ходят ходуном. Мир не стоит на месте, он, кажется, чувствует все прелести гравитации. Он, как прилив — действует из-за воздействия Луны. Его Луной оказалась обычная фея, которая разбила сердце "холодному недоступному принцу". На самом деле, тому ещё куску говна. Да, Ривен распишется под этим сравнением. Ежедневно только этим и будет заниматься, пусть только эта недотёпа вернётся, снова окажется с ним на одном дереве или перепрыгнет через три ступени, когда будет нестись от него по лестничным пролётам. Отчаяние доводит людей до невероятных проступков — Ривена оно доводит до белой горячки. Буквально. Сэм выглядит, как тихий шелест листьев, которые щекотали её щёки, когда они забирались на иву или какой-нибудь дуб. Сэм выглядит, как её мягкий свитер. Сэм выглядит, как щит, за которым можно спрятаться. А у Ривена морда вся красная, глаза заплывшие, и он стоит на коленях подле унитаза и блюёт. И плачет. Разумеется, не из-за какой-то девчонки. Можно списать на бурную ночь — у него они теперь все такие. Можно списать на повод — свободу, он теперь абсолютно независим. Казалось бы. Однако, чувствуется это по-другому. Кандалами на запястьях и лодыжках. Муза ушла — он оказался к ней прикован. Муза целует своего безопасного парня — Ривен выкуривает практически смертельную дозу никотина, и Сильва грозится ему отчислением, а парень лишь смеётся ему в лицо. Он лучший друг его приёмного сына. Который качает головой и молчит так по-идиотски. Лучше бы снова морду ему разбил, так Ривен мог бы хотя бы уснуть. Муза трогает его щёки, и этот мираж так чертовски похож на реальность, что Ривен даже усмехается. Он всё ещё на полу в туалете, но теперь не один на один с унитазом. Муза вытирает ему пот со лба туалетной бумагой и так грустно улыбается, что Ривену хочется удавиться. Муза обнимает его и молчит. Снова молчит. Как же надоела эта тишина. Ривен практически говорит это, но голоса не хватает, не хватает сил и чего-то ещё... Смелости, может быть. Муза прячет глаза в его остром плече и не издаёт ни звука, кажется, даже не дышит. За неё это делает Ривен. И удивляется тому, как сильно может биться его сердце. — Ты не похож на хаос, Ривен, — слышит он, а казалось же, что уши завяли от переизбытка алкоголя. Он поднимает голову, чтобы разоединиться с ней и заглянуть в карие глаза. Впервые она так близко и смотрит не своей магией, а самой собой. Ривену кажется, что его трясёт, а потом оказывается, что не кажется, когда Муза берёт его за руки, и её руки горячие, почти лихорадочно. — Ты и есть хаос, — истерика подбирается к горлу и Ривен не препятствует ей. Он ведёт себя, как самый сильный человек, потому что позволяет себе выплеснуть всё, выплюнуть вместе с желчью в унитаз. Он смеётся и кричит так, что за дверью, наверняка, собралась публика. Муза его не останавливает. Не от чего. Он никуда не денется из своей комнаты. Он никуда не денется от неё. Не может, ни тогда, ни сейчас. — Если выбирать скучную жизнь или сумасшедшую смерть, то я выберу тебя. Дышать становится немного легче.