Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать… время разрушать, и время строить… время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий… время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. — Ветхий Завет: Книга Екклесиаста, глава 3.
Тело было в холодном вакууме, словно парило в объятиях Вселенной. Ноги легко покачивались от едва уловимых пульсаций энергетических волн, руки скользили по пустоте. Когда глаза едва приоткрылись, их поразила болезненная яркость. Интенсивный свет резал слезливую роговицу - концентрат белого ослепительного облака. Будь это Белый карлик, то его легкие тепловые волны уже коснулись бы щек или обессиленных ног. Если не Млечный Путь, то что это? Рай? Невинный, чистый, благородный. Настолько девственный, что такому грешнику просто не нашлось бы в нём места. Пустынный белоснежный коридор с холодным воздухом и кисло-спиртовым запахом уносил тело в неизведанную даль. В углах коридора копились редкие тени. А возле теней - черные пятна нефти. Нет. Крови.
Электричества не было совсем. Городские линии оборвались в результате пожара, а местные генераторы работали от силы пару дней из-за энергозатратного научно-исследовательского центра под землей. С водой дела обстояли полегче: пришлось на свой страх и риск спуститься в подвал административного корпуса и вилять между вентилями и трубами, прежде чем восстановить водоснабжение. Страх, выработанный на уровне рефлексов, предупреждал Уилла об опасностях, что могли поджидать внизу: затаившиеся в темных и сырых катакомбах лечебницы психопаты явно поживились уже не одним бедолагой. Другой внутренний голос, наоборот, самодовольно успокаивал Уилла. «Единственный, кого здесь нужно бояться, — это ты». Воспоминания об этой вылазке остались в тумане, но среди них был один конкретный тезис: больше ему ничто и никто не угрожает. Исправив проблему водоснабжения, Уилл очень скоро вернул себе выстиранную на руках офисную одежду, в которой приехал на интервью в Маунт-Мэссив: черная рубашка и брюки со стрелками. Дальше можно было задуматься и об обустройстве своего собственного уголка, поэтому он очень скоро расположился среди мягких диванов рекреационной зоны персонала. Та комната отдыха, где они с доктором Хьюстоном пили кофе из автомата, стала личной комнатой Грэма. Во-первых, тут было чисто, а во-вторых, отсюда открывался прелестный вид на обугленные крыши хирургического корпуса и надломленный крест католической пристройки. И пусть автоматы с закусками и кофе перестали работать да и оказались практически пустыми, Уилл не был требователен к пище. В последний раз он перекусывал вместе с Ганнибалом два дня назад на останках кухни спального корпуса, но, кажется, еда только вредила его телу.В спокойном сумраке воскрес машинный писк. Под спиной холодел твердый субстрат. Стол, камень, металлическая пластина? На потолке собиралась звездная пыль индикаторов и светодиодов, транслировавших стабильность системы обеспечения. Рядом с ухом барабанили пальцами по шумной клавиатуре. В пол ударили теплые струи пара из охладительной системы. Легкий поворот головы, и перед глазами вырос огромный компьютер, похожий на центрифугу, а рядом с ним стеклянные сферические капсулы. В одной из них, через блики от электронного табло с размытыми сюжетами и рисунками Роршаха, вырисовывалась странная человеческая фигура, выгнутая грудью вперед. Сквозь жилистое тело проходило множество полимерных трубок. Одна кнопка, и тело содрогнулось, а в капсуле растворилось алое пятно, пряча неизвестную фигуру в густой эмульсии. Поднялась тревожная сирена.
Иногда Уилла одолевала патологическая жажда прогуляться по парку, а точнее, той зоне за изгородью, где когда-то был разрешен свободный выгул пациентов. Пробегая тут однажды ночью вместе с Джо, он не обнаружил столько вещей: сухой каменный фонтан, разбитые скамьи, спортивную площадку с футбольными воротами и баскетбольным кольцом, и, конечно, кучу разрезанных и опустошенных трупов с их внутренностями. Теперь их внешний вид не вызывал отвращения. Даже мухи, что настойчиво жужжали серой массой над площадкой, не причиняли неудобств. Проходя мимо некоторых объектов, Уилл удивлялся, что находит их знакомыми. Он знал, по какой тропке нужно пойти, чтобы отыскать баскетбольную площадку; знал, что ровно под кольцом будет свалена куча оторванных голов. Это глубокое понимание психопатов, словно он прожил жизнь в их шкуре, глубоко задело его внутри... но не расстроила. Вечером и ночью ему привычнее было прогуливаться вокруг лечебницы, а днём копаться в документах и папках. Теперь его руку украшали новые часы, снятые с запястья Джереми Блэра. Гордецу они теперь без надобности, а Уилл стал путаться во времени. Из-за отсутствия электричества у него просто не было выбора, кроме как стараться разгребать бумаги именно днём, а ночью проверять, не остался ли кто из пациентов в живых. И, самое главное, не надумали ли они вырваться на свободу? Он имел полное право прогуливаться по лесным массивам неподалеку, и однажды его вылазка превратилась в настоящую погоню, охоту... Трое беглецов заблудились среди деревьев, а может просто решились покинуть лечебницу импульсивно, но предугадав последствия. Уилл решил эти проблемы за них, вернув тела на территорию Маунт-Мэссив. Нет смысла подкармливать лесных хищников, ведь как только здесь рассеется запах пепелища, всё животное сообщество обязательно придет полакомиться останками интеллектуальной собственности вершины их эволюции - Человека.Перед глазами носились два черных как смоль силуэта. Лохматый лесной зверь отбивался от преследовавшего его роя разъяренных мух, детищ Вельзевула. Грохот звонких копыт и тяжелое бурчание сменились внезапным, резким и пробирающим стоном. Мерцающая красная лампа сирены слабо освещала черный сгусток. Рога зверя медленно вырастали в устрашающий ореол, венчающий Бафомета. Два существа сливались и одновременно отвергали друг друга. До ушей донесся слабый стон: "Уильям..." Рой мух развеялся по комнате, а затем пронзил безвольное тело неподалеку.
Все чувства Уилла будто бы притупились. Он не испытывал утомления, голода, холода, сочувствия. На седьмой день ранним утром профайлер прогуливался по первому этажу. В месте, где всё началось, он обнаружил наполовину съеденный труп пациента, пытавшегося его задушить, - тогда Уилл проткнул его горло ключом от гостиничного номера. В паре метров лежал окоченевший Джереми Блэр. Уилл подумывал посадить его на кресло ресепшена с деловым видом, но сухожилия мертвеца уже отказывались работать, поэтому было проще оставить его здесь, лежащим лицом в пол. Уилл вспомнил, что возле съеденного трупа он впервые потерял сознание: Джо приложил к нему дубинку, когда Ганнибал заговаривал зубы по телефону. Телефон. Неделю назад профайлер искал его второпях, будто копался в стоге сена в поисках иголки, но сейчас телефон он нашел неожиданно быстро. Массы воздуха подняли частицы пыли и крошки стен, и ровно под этим завалом грязи, бумаг и досок лежало невзрачное мобильное устройство. Из-за удара при падении батарея отошла от электродов, и телефон выключился, поэтому при ручном запуске на дисплее отразились гордые тридцать процентов от максимального заряда. Около десяти минут Уилл сидел в кресле напротив закрытых дверей главного входа Маунт-Мэссив и бесцельно крутил телефон в руках. За окном занимался рассвет, и сквозь заколоченные окна просачивались редкие теплые лучи. Витающая в воздухе пыль заискрилась, глаза начинало покалывать. В телефонной книге верхняя строка предназначалась неизвестному номеру, а та, что ниже - Алане. Знакомая пыталась с ним связаться пару раз в течение недели: телефон был заводнен сообщениями о попытках дозвониться. Примерно через минуту в пальцах появилась легкая вибрация и тихий рингтон. До Аланы дошло сообщение, что абонент появился в сети. Уилл поднимал трубку с полным принятием мысли, что этот разговор ничего не изменит. Внутренний демон ехидно смеялся и льнул к динамику телефона, чтобы четче услышать голос прошлого, к которому Уилл уже никогда не вернется. - Слушаю, - ровно ответил профайлер, будто бы нежеланно отвлекался от приятного отдыха. - Уилл! - смесь удивления, радости и ужаса была окована пониженным тоном шепота. Алана старалась говорить тихо, и в этой ограниченности звучала ещё более аккуратно и... тревожно. - Уилл, где ты? Это ведь ты? - Да, я, - в глубине души он удивлялся своему спокойствию, хотя в принципе не славился пышной эмоциональностью. - Всё в относительном порядке, но я вряд ли вернусь в Куантико. Думаю, стоит завязать. - Ты еще в Маунт-Мэссив? Уилл быстро сообразил, что с момента его пропажи Алана с лёгкостью могла обратиться к бывшим коллегам ФБР и потребовать установить местоположение его мобильного устройства. Так она вычислила, что телефон был отключен в Маунт-Мэссив, а с тех пор не использовался. Могла появиться лишь одна загадка: кто периодически списывал средства с банковских карт Уилла Грэма? - Да. - Скоро за тобой приедут, - с материнской заботой отозвалась она. Её мягкий обволакивающий тон пробивался Уиллу во внутренности, но темная густая масса нано-частиц-убийц сердито сопротивлялась подобной нежности. Сердце сжалось в предупредительном выстреле: "Если поведешься на эти нюни, Грэм, то прощайся с телом". Уилл лишь командно приказывал самому себе угомониться. Он прекрасно понимал ситуацию, в которой теперь находится. - Алана, - требовательно произнес мужчина и набрал в легкие больше воздуха. - Пожалуйста, приглядывай за собаками. Можешь пристроить их в хорошие семьи. И не ищи нас. - Вас? - повторила Алана, и мысленно ответила на свой вопрос. - Нет... Сквозь решетки окон скользнула яркая вспышка - блики от фар приближающейся машины. Уилл разглядел, как дверца автомобиля открывается, и из неё вырастает высокая фигура крепко сложенного мужчины в сером пальто. - Нас больше нет, - слова Уилла не были похожи на убеждение. Скорее, на попытку донести практически нереальные факты. - Пожалуйста, не беспокойся о нас. Это наш последний разговор. - Ты обещал мне, - холодная злость просочилась в её спокойный тон. - Обещал растоптать его смысл жить. Почему ты опять с ним заодно, Уилл? Профайлер следил за тем, как фигура вдалеке пересекает площадь и поднимается по ступенькам в главный корпус Маунт-Мэссив. Появившийся в дверях Ганнибал, опрятный и чистый, с ярким солнечным ореолом и со следами легкого утомления от дальней поездки на машине, настороженно улыбнулся, когда увидел в руках Уилла телефон. - У нас больше нет выбора. Разве этого мало? Он повторил свою просьбу о благополучии домашних питомцев и быстро попрощался, пока из его пальцев не исчез телефон. Ганнибал своевольно выхватил и отключил устройство, доставая из-под крышки сим-карту.Мухи лезли внутрь через дыры, раны, прогрызали себе путь сквозь одежду и кожу. Глубокая боль заполнила каждый мускул уставшей плоти, словно каждую клетку извлекали и вновь спаивали с тканью, оставляя уродливые швы. Невольный крик лился из груди, как что-то инородное. Под лопатками исчезла твердость, испарился холод, пропала тяжесть. Под ногами было три метра до пола. Снизу за ним следили два янтарных глаза. Следили, как человеческая плоть меняется на новую, искусственную и универсальную. В сознание ломился кто-то неизведанный, и его кровожадные мысли растекались по памяти раскаявшейся души. Тело хотело рвать, метать и вонзать свои зубы. Его удалось взять под контроль лишь на время, тут же рухнуть на пол, но не ощутить боли. Глубокий вдох не спровоцировал кровавой мокроты. Разорванное запястье поднялось, а пальцы поочередно сомкнулись в кулак, будто им хватало для этого и костей, и вен, и мышц. Из ниоткуда появились белые руки, что прижали испуганное лицо к перепачканной кровью груди. Но внутри не было ни тепла, ни радости. Лишь глубокая пустота и ненависть, всё это время принадлежавшая Уиллу...
На заднее сиденье они бросили сумку с документами, тщательно отобранными Уиллом из архивов. Ганнибал презентовал своему другу новые приобретения из города, особенно акцентировав внимание на длинном плаще. Несмотря на осеннюю прохладу, Уилл больше не испытывал дискомфорта от пребывания на улице, но всё-таки принял подарок, купленный на его же деньги. Так изможденный вид профайлера действительно привлекал куда меньше любопытных глаз. И всё-таки, Уилл не торопился садиться в машину. Пока яркие и теплые лучи солнца облизывали закоптившееся здание Маунт-Мэссив, особенно сияя на осколках оконных рам, профайлер вспоминал похороненные за изгородью трупы пациентов. - Скоро сюда приедет ФБР, - опираясь плечом на машину, вспомнил Уилл. - Тогда нам следует поторопиться, - предложил Ганнибал, подходя ближе. - Возникнут проблемы, если мы будем регулярно пересекаться с ними на общих маршрутах. - Не думаю, что они сразу сообразят, куда нужно ехать, - хмыкнул Грэм. - Возможно, они и не захотят куда-то ехать. Ганнибал положил ладонь на плечо Уилла. Он ощутил лишь слабое давление на одежду. Внутри заерзало отрицающее "Я". Трудно было поверить, но Уилл уже догадался, что Маунт-Мэссив лишь один из испытательных полигонов корпорации Меркофф, чьи силы рассредоточены по всей Америке и, возможно, миру в целом. Такое невозможно бесследно скрыть ни с карт, ни с налоговых отчетов. Умные бюрократы затирали имена, названия и банковские счета, потому что кто-то сказал им так сделать. Потому что проект был успешен и на свет родилось их чудовище. Молодой Уильям, сумевший приручить Альпа. Нежность и тактильность Ганнибала минимизировалась практически сразу после их освобождения. Уилл объяснял это двумя причинами: гормоны и психоделики перестали отравлять его рассудок, а Уилл стал отталкивать его своей отчужденностью. Не намеренно. Просто его чувствительный порог значительно поднялся, а характер, как говорил сам Ганнибал, но Уилл не помнил, стал нестабильным, почти двойственным. Но это не мешало Ганнибалу всё равно иногда поймать его в зябкие объятия, в которых профайлер буквально таял и растворялся. - Не заскучал тут в одиночестве? - поинтересовался бывший психиатр, зарываясь пальцами в спутанные кудри. - Было, чем заняться... Или кем. - Уильям захотел размять косточки? - Не то слово. Они сели в автомобиль, и Ганнибал неторопливо запустил двигатель. Уилл на соседнем сиденье проверил содержимое сумки с документами и быстро перебрал пальцами пару листов, схваченных скрепкой. На его колени легло новое водительское удостоверение и паспорт. Ганнибал, как и обещал, за неделю подготовил все документы и вещи для того, чтобы бесследно исчезнуть. Задача Уилла заключалась лишь в том, чтобы дождаться его и, по совместительству, обнаружить тех, кто решил порочным и искусственным путем воссоздать антихриста. - Предлагаю поехать в Аризону, - вытаскивая из сумки листы бумаги, произнес Уилл. Колеса стали мягко перебирать землю и каменную крошку на дороге. - Значит, поездка в Европу откладывается? Уилл несдержанно усмехнулся. Представляя солнечные и забитые людьми города, профайлер внезапно наполнялся чувством жестокой кровожадности. Это чувство унималось насильно, но продолжало свербить в голове до очередной "вкусной" картинки. - Ненадолго. - Что ж, твоя воля, - Ганнибал ловко выкрутил руль и они развернулись на сто восемьдесят градусов, выезжая с территории больницы. - Но не забывай, что я изголодался по удобствам мирской жизни. Уилл внимательно разглядывал лежащий на коленях документ, а затем взглянул на зеркало заднего вида, в котором медленно уменьшались заколоченные окна Маунт-Мэссив. Нутро наполнилось победным и сладострастным чувством горделивого и злого торжества. Он положил на предплечье Ганнибала свою ладонь, чтобы ощутить, будто действительно уходит отсюда живым и настоящим. Теперь Уилл успокаивался, когда делал что-то, подтверждающее близость их душ и тел... пусть и искусственно. Ганнибал реагировал на это одобрительно, но настороженно. Даже он не мог до конца понять, в каком момент его касается Уильям Грэм, а в какой - Уильям "Билли" Хоуп.Когда в голове прояснилось, то мысли заполнили лихорадочные воспоминания. Уилл ощущал себя незримым облаком, что парило над крышей Маунт-Мэссив. Бесплотный. Бессмертный. Всемогущий. С глубокими желаниями убивать, мстить и наказывать. Но кому именно принадлежали эти кровожадные желания?
Маунт-Мэссив уже скрылась за лесным массивом, и теперь Уилл разглядывал лишь идущую впереди убитую грунтовую дорогу. Они затянули долгий разговор о том, ради чего была выстроена лечебница, велика ли цена за её достижения, оправдан ли результат и могло ли всё протекать иначе. "Насилие порождает насилие," - спокойно заключил Ганнибал. - Тебя пугает то, во что я превратился? - Ничуть. Я рад, что ты цел.Уилл обнаружил себя в кресле, а рядом Ганнибала, крепко, но не ощутимо сжимавшего его руку. Может быть, они с Ганнибалом никогда не смогут обрести той близости, о которой думали в ту ночь в прачечной, но в конкретный момент Уилл был счастлив, что его мучитель не хотел с ним разлучаться даже ценой их тактильности, и глубоко разочарован, что возродился кровожадной химерой. Не богом, не ангелом и не спасителем, как считали еретики.
- Не думаю, что "воскрешение" было правильным выбором. - Поверь, твои мысли и воспоминания мне гораздо дороже новых садистических наклонностей. - И что ты будешь делать с разумным биологическим оружием внутри меня после окончания нашей мести? - Всему своё время, Уилл.Кому принадлежали эти кровожадные желания?