рецепторный бланк на радость

Больше всего Сереже хочется выть. Нет, серьезно, учеба в медицинском уже не вызывала никаких возвышенных чувств, потому что практика, может, и была увлекательной и потрясающей в своем роде, но именно теоретические занятия приводили в состояние близкое к коматозному. Рука Муравьева отмерла ещё две лекции назад, где-то на Патологической Физиологии с лектором, скорочтению которого позавидовал бы любой, кому не нужно было вести конспект сокращая все слова до двух-трёх букв, чтобы успеть хоть что-то, а теперь, спустя ещё пару таких же потрясающих лекций, они забились в душный кабинет на отшибе университетской географии и выписывали рецепты на, дьявол ее храни, латыни, которую Сережа уже видел не только в гробу, но и в белых тапочках, панталонах и всех возможных атрибутах одеяния. Препарат при кардиогенном шоке. Выписать рецепт. Rp. Sol. Dopamine 1% 5 ml Сережа поднимает полный страдания взгляд на преподавателя. Густав Иванович восседает с таким видом, словно эта самостоятельная была не просто его детищем, но главной гордостью и причиной для всех уважать его, несоизмеримо вкладу в науку. От страданий выписывания дозировок и способа приема, Серёжу отвлекает телефон, тихо завибрировавший в кармане белого халата. Переложив мобильный на колени, Муравьев вперился в него взглядом, чувствуя, как на губах расцветает улыбка. От: Мишель Сереженька, душа моя, спасай. Радуясь, что здесь спасение вряд ли нужно прописывать столбиком на осточертевшем языке, Сережа отправил стикер, означающий полнейшее непонимание вопроса. Уже перейдя к следующему рецепту, Муравьев получил разъяснения от Бестужева-Рюмина, вероятно, так же скрывающего свой телефон от чужих глаз под полами халата. От: Мишель Чем я заслужил эти страдания? Почему опять химия? Неужели пяти лет в школе было недостаточно? Сережа пытается подавить смех, не столько от страдальческого тона, который ему так и слышится, но больше оттого, что Мишель озвучивает все то же, что когда-то было мыслями самого Сергея. Вообще то, что постоянным контактом Муравьева-Апостола стал первокурсник, было даже несколько забавно, но только встретив его в курилке, страстно описывающего однокурсникам все прелести их будущей профессии, Сережа понял - попал, причем конкретно. Столько страсти было в этом голосе, так горели его глаза, что не познакомиться с ним было бы самым страшным грехом за всю жизнь. Кому: Мишель Меня бы кто спас. Я скоро вызову Сатану с запасом кардиотоников. В ответ самый грустный стикер из запаса Мишиных: плачущий кот с сигаретой. Сочувствует, получается. А пара все идёт, не прекращается список рецептов, а следом за ним и следующая тема, по которой нужно будет подготовиться за два ближайших дня (когда только время найти). Стук в дверь внезапно отвлекает преподавателя, заставляя того сдвинуть брови в знаке категорического раздражения. Ну конечно, кто-то посмел прервать его увещевания о том как именно он лично спасает людей своими знаниями, и как они, ученики лечебного дела, в подмётки не годятся фармацевтам - вот те учат так учат. В проёме дверей появляются сразу несколько фигур. — Густав Иванович, тут Муравьева-Апостола декан вызывает, срочно, мы его заберём? – предлагает самый длинный и высокий из появившихся студентов. Видимо, потому, что должен показаться Гебелю самым старшим и ответственным, а значит авторитетным. Сережа не движется, ждёт решения, давит улыбку. — И с вещами, это явно надолго, — добавляет второй парнишка, такой же скуластый, но чуть менее авторитетный по мнению самого Сергея. Тишина воцаряется на долгие пол минуты, пока Гебель рассуждает стоит ли рисковать ссорой с деканом лечебников, если все так, как говорят студенты, или же все-таки послать малых к чертовой бабушке, раскусив их аферу. — Муравьев-Апостол, чего сидим? — со всем раздражением в голосе гаркает преподаватель, — быстро к декану! Оглох что ли? Сережа собирает все вещи в сумку за пять секунд, а может и меньше, сгребая все так рассеянно, как никогда прежде: видимо, общение с младшими на него здорово влияло, но не в лучшую сторону. Едва покинув кабинет Сергей видит как гиенами беззвучно смеются двое из ларца, спасители чёртовы, а рядом с ними, привалившись к стене отдыхает Мишель, заткнувший самокрутку за ухо. — Сам просил спасти, верно? — хитро улыбаясь интересуется Бестужев и только близость к все тому же злополучному кабинету не даёт Сереже накинуться на него с объятиями, сбивающими с ног. Зато не мешает взять его за руку и потянуть бегом на выход из пропавшего черт знает чем коридора. И совершенно уже не важно, как эти оболтусы сами сбежали, или как Сережа будет наверстывать пропущенное - просто сейчас так радостно и легко, как не бывает.