Скучно не будет

1. - Я опоздал на пару дней, а вы уже успели расфигачить птичку? Поднимаясь на борт, Бартон приветственно провел пальцами по крылу корвета, опустил сумку на стол и обвел команду насмешливым взглядом. - Без меня было настолько скучно, что вы решили взять группу дет.сада на воспитание, сэр? Коулсон обернулся на голос Клинта, и у лучника в груди что-то мерзко царапнуло при виде разбитой губы Фила. - Нам извиниться за то, что не дождались вас, агент Бартон? Я бы не рекомендовал, Скай. Девушка отдернула руку от сумки Клинта и с любопытством уставилась на нового члена команды. - Новое правило, да? Не трогать Лолу, не трогать, кстати, что не трогать-то? - Он там прячет свои стрелы с присосками, - Уорд. – Будет отпугивать от вас плохих дяденек. - О, я настолько популярен, что меня узнают в лицо? – Клинт разулыбался и снова взглянул на Коулсона. – У нас теперь и ботаников на вечеринки приглашают? Фитц и Симмонс переглянулись, но возмутиться вслух не успели. - А я все гадала, когда ты появишься. - Мэй! Теперь я уверен, что скучно не будет. Мелинда кивнула, Бартон хитро прищурился, Уорд расслабился и тоже едва заметно ухмыльнулся. Скай отступила в сторону, но Коулсон не обратил внимания – он наблюдал за Клинтом и улыбался. - Пойдемте, агент Бартон, я покажу вам вашу комнату. *** 2. Стоило двери захлопнуться, Фил прижал Клинта к стене и несколько секунд только смотрел, изучал взглядом, пересчитывал новые морщинки, вглядывался до тех пор, пока Клинт не дернулся навстречу, прижимаясь носом к его шее, жадно втягивая родной запах. - Черт, Фил, как же я скучал. Коулсон обнял его ладонью за шею и привлек к себе, целуя. Клинт захлебывался, захлебывался эмоциями, ощущениями, чувством вернувшейся жизни, порохом поджигающей кровь. Фил здесь, рядом, в его руках, и бесконечные дни холода и мертвой тоски можно забыть, как страшный сон. Он жадно отвечал, сминая пальцами пиджак, с силой оглаживал спину, прижимая к себе, поднимался к плечам, снова возвращался к спине, перетекая на живот, и выше, к груди, кончиками пальцев дотрагивался до лица, будто до сих пор не веря в реальность происходящего. Коулсон мягко перебирал пальцами по шее Клинта, успокаивая и расслабляя, другой ладонью замер на пояснице, периодически вжимая пальцы в горячую кожу. Без Клинта было плохо, без Клинта было неправильно – как будто он вернулся не целиком. Когда Фила официально воскресили, Бартон был на задании где-то в Африке. Один короткий разговор, и внутри разжалась пружина – не злится. И больше не будет лезть под пули. Клинт отстранился, вжался лбом в плечо Коулсона, пытаясь выровнять дыхание. - Не смей больше так исчезать, понял? Фил крепче обнял своего лучника: - Обещаю. *** 3. Сразу после «битвы за Нью-Йорк», как окрестили ее в газетах, Бартон пришел в кабинет директора. - Отправляйте меня куда угодно, лишь бы там было весело. Больной взгляд осиротевшего зверя, прямая спина, показное безразличие и решимость смертника. Фьюри вздохнул. - Африка. Клинт кивнул, вышел из кабинета и уже через несколько дней задыхался во влажных джунглях жаркого континента. Боль горела внутри, выламывала ребра, сжимала сердце железной хваткой. Бартон с головой окунулся в стычки с повстанцами, лез под пули, в одиночку шел в рейды, но смерть обходила его стороной, как прокаженного. Потом была Мексика, за ней – Сирия и снова Африка, но уже пустыня, в которой Клинт застрял на месяц. Солнце и ветер иссушили его боль, холодные ночи покрыли коркой безразличия нервные окончания. Стало легче дышать, маска вросла в кожу – Клинт выживал, его так учили. На дне рюкзака ожил мобильный. Тот факт, что зона покрытия сети не распространялась на эту дыру, прошел мимо сознания: Бартон не заморачивался выбором рингтонов, но в жизни всегда есть место исключениям. - Фил, - хрипло, горло – наждачная бумага, ревниво не пускало звуки, и Клинт давился ими, - Фил.. Фил… - Да, Клинт, это я, – мягкий голос, чуть утомленный и такой невозможно родной, что щемило в груди. – Это правда я. Бартон закрыл глаза и длинно выдохнул. Время сдвинулось с мертвой точки. песня: Lynyrd Skynyrd - Simple Man послушать можно здесь: http://pleer.com/tracks/33954805X1 *** 4. Клинт мужественно ждал наступления ночи: держался от Фила на расстоянии, даже старался не смотреть в его сторону лишний раз. Теперь, когда он был рядом, когда можно было подойти и обнять, держать себя в руках было катастрофически сложно. Бартон сидел на кровати в своей комнате, сложив локти на коленях, и гипнотизировал пол. Пол игнорировал жалкие попытки внушения, как и стрелка часов, на которые Клинт смотрел с интервалом в три минуты – считал про себя. Шорох открывшейся двери, уверенные шаги, замершие напротив. Бартон поднял голову и успел поймать теплую улыбку Фила прежде, чем тот сделал еще один шаг и прижал голову Клинта к своему животу. Бартон тихо рассмеялся и обнял Коулсона, забираясь ладонями под пиджак, массируя поясницу. - Ты теперь почти блондин, - разбил тишину Фил, взъерошив выгоревшие на солнце волосы Клинта. – Неплохо, кстати. Бартон фыркнул и задрал голову, устроив подбородок на пряжке ремня. Взгляд спокойный, плечи расслаблены – зверь снова обрел семью, и здесь, за закрытой дверью, можно перестать скалить зубы и вздыбливать шерсть на загривке, можно перестать ждать удара – с ним он в безопасности. За него он умрет. Фил опустился на колени перед Клинтом и поцеловал его, бесконечно долго, бесконечно нежно, томно, сладко. У Бартона все сжалось внутри от затопивших чувств, они теплой волной смывали песчинки боли и тоски, растапливали лед на нервных окончаниях. С каждым прикосновением Клинт оживал, воскресал из мертвых, наконец позволив себе поверить, что это не сон. - Теперь у нас на двоих один день рождения. - Точно, - Фил кивнул и провел пальцами по тонкому шраму на скуле. – Раньше не было. - Да. – Клинт сосредоточенно кивнул и положил ладонь на грудь Коулсона. – Мы оба успели обзавестись парочкой новых. Фил чуть печально улыбнулся и повел плечами, сбрасывая пиджак. Бартон уже расстегивал пуговицы на его рубашке. Закончив с последней, Клинт задержал дыхание и поднял взгляд на шрам. Тонкий и длинный, пересеченный штрихами снятых швов, он завораживал и внушал ужас: доказательство того, что Клинт чуть не потерял своего самого важного человека. Доказательство того, что его человек – чертовски везучий сукин сын. Бартон стек с кровати на пол, наклонился и коснулся шрама губами. Коулсон опустил голову и зарылся пальцами в светлые волосы. - Клинт. Бартон отстранился, улыбнулся спокойно и уверенно. Они переместились на кровать, Клинт выпутал Фила из рубашки, отметив губами каждый открывшийся участок кожи. Шея, там, где бьется нитка пульса, старый ножевой шрам на плече, запястье, ладонь. Коулсон закрыл глаза, наслаждаясь, снова вспоминая, каково это – быть живым. Дыхание срывалось, осторожность оплавилась по горячей коже следами поцелуев и укусов. Фил выгибался на постели, ловя каждое движение, стремясь не упустить ни секунды, ни прикосновения, и Клинт щедро дарил все тепло, всю нежность, всю преданность – для него одного. Бартон накрыл ладонью горячий член Коулсона, вырвав у того первый хриплый стон, от которого Клинт чуть не кончил. Спустя мгновение уже Бартон выгибался на влажных простынях, захлебываясь возбуждением. Фил был везде, так восхитительно много, на каждом миллиметре пылающей кожи, что Клинт тонул, тонул в ощущениях, окунался в них с головой, терялся и находил себя снова. Коулсон дышал сорвано, целовал жадно, как в их первый раз, когда они чудом выжили в настоящей кровавой бане – адреналин порохом поджигал кровь, и казалось бессмысленным продолжать сдерживать желание. Фил вошел одним плавным, бескомпромиссным движением, и Клинт задохнулся, выгнувшись, подставив беззащитную шею. Коулсон наклонился, вплавляясь всем телом, проследил языком линию от ключицы до челюсти, слегка прикусил и плавно двинул бедрами. Бартон хрипло застонал, окончательно потерявшись в шквале эмоций: невероятное чувство заполненности вышибало все предохранители, и Клинт горел, отдавался с восторгом и благодарил небеса за то, что дали ему еще один шанс. - Фил!.. Оргазм обрушился лавиной. Коулсон не нашел в себе сил и желания сползти с Клинта – так и лежал сверху, не выходя, прижимаясь щекой к сильной шее. Бартон наслаждался такой родной и правильной тяжестью и улыбался в потолок. *** 5. для arafrael, по заявке: пусть Уорд будет фраппирован и шокирован, а Клинт посмотрит на него и поржет)) Коулсон проснулся от непривычного ощущения: его обнимали со спины и жарко дышали в шею. Было хорошо и спокойно, не хотелось шевелиться и куда-то спешить, только лежать так вечность и наслаждаться теплом, разливающимся под ребрами. - Я знаю, ты проснулся, - сонно пробормотал Бартон, прижимаясь теснее. - На Таити без тебя было слишком спокойно, - Фил обернулся и поцеловал Клинта в уголок губ. - Скучно, хочешь сказать? – довольно улыбнулся Бартон, скользнув ладонью от груди к животу. – В следующий раз поедем в Африку, я нашел там пару любопытных мест – тебе понравится. - Хорошо, - покладисто согласился Коулсон и накрыл ладонь Клинта своей. – Обязательно поедем и все посмотрим. Фил перетек на Бартона, прижав своим телом к постели, развел его руки в стороны, сплетаясь пальцами, и провел носом вдоль доверчиво открытой шеи. Клинт потянулся навстречу, выгнувшись, притираясь еще сильнее. Голод ушел, уступив место томности и неторопливости – Коулсон целовался вдумчиво, неторопливо рисовал узоры на коже самыми кончиками пальцев, уделил внимание каждой новой отметине на теле своего лучника. Клинт стонал, задыхался, сходил с ума от возбуждения, но не торопил, абсолютно потерявшись в наслаждении. Фил отстранился, чтобы сложить и убрать в сторону мешающее одеяло. - Бартон, как насчет тренировки? – дважды стукнув костяшками пальцев по двери, изобразив приличие, Уорд ввалился в комнату и запнулся на ровном месте. - Спасибо, я уже, - Клинт сыто потянулся, стараясь не ухмыляться слишком уж нагло. - Да, агент Уорд, я об этом позаботился, - вежливо улыбнулся Коулсон, вырвав у Гранта нервный смешок: - Я вижу, да.. Массируя пальцами задергавшийся глаз, агент кивнул, пробормотал что-то извинительно-вежливое и вышел из комнаты, очень осторожно прикрыв за собой дверь. Клинт взвыл от смеха, уткнувшись лицом в подушку. - Кажется, мы потеряли одного оперативника, - протянул Фил. – И какую причину мне указать в отчете? - Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, - многообещающе улыбнулся Клинт, раскидываясь на кровати. – На чем мы остановились? - Я тебе напомню. – И у Бартона сладко потянуло внизу живота от ответной улыбки Коулсона. *** 6. для Йож во фраке, которая хотела почитать про работу Бартона и Мэй Единственное, чем была интересна Южная Америка в целом и Колумбия в частности – это повстанцы, и никакие силы в мире не могли переубедить в этом младшего агента Бартона. Учебка осталась за спиной, самомнение ему немного подрихтовали, зато вернули любимый лук и отправили на задание. И это не скучная командировка в чахнущую Европу с кейсом, прикованным к запястью (Билли, неудачник), а боевое задание в стране, где действуют четыре военно-политические группировки и вообще скучать не приходится. Клинт считал, что ему повезло. Его командир и куратор считали иначе. - Агент Коулсон, это должна быть тихая операция, мне ни к чему здесь это чудовище. Невысокая китаянка в плотном черном костюме не сводила тяжелого взгляда с куратора вышеупомянутого чудовища и не обращала внимания на возмущение младшего агента. - Вы преувеличиваете критичность ситуации, агент Мэй. Бартон прекрасно осознает, что если провалится, то отправится в архив систематизировать отчеты более разумных агентов. И лук свой больше не увидит, - после небольшой паузы добавил Коулсон, не глядя в сторону притихшего Клинта. Мелинда позволила себе еле заметную улыбку и повернулась к своей группе. - Никаких опознавательных знаков на форме, приметного и именного оружия, жетонов и прочего, что может выдать вашу принадлежность армии Соединенных Штатов. Увижу у кого эмблему ЩИТа – пристрелю на месте. Выходим на рассвете. Бартон хмыкнул и передал сумку с луком Коулсону. Агент Мэй ругалась так, что Клинт мысленно завидовал и запоминал особо вкусные выражения. Они умудрились вляпаться, причем настолько убийственно нелепо, что объяснить этот факт могла только беспросветная глупость и неподготовленность аналитиков. Бартон шел замыкающим, и только поэтому успел скрыться. - Объявляю радиомолчание, действую по ситуации, - сообщил он находящемуся на связи куратору и вырубил передатчик. – Чертова Армия народа. Ну и как теперь их вытаскивать? Клинту удалось найти командира прежде, чем их засекли. Пришлось как можно скорее уносить ноги, и теперь агент Мэй ругалась, на чем свет стоит, пробираясь через джунгли, а Бартон пытался понять, где он облажался и мог ли вытащить всю группу. - Бартон, я отсюда слышу, как ты рефлексируешь. Да, ты облажался, вернувшись за мной, нет, ты не мог спасти остальных. Все, закрыли тему. - Мне пообещать, что больше так не буду? – Клинт продолжал хмуриться, но нож в пальцах замер. Мэй усмехнулась: - Коулсону будешь обещать. В лагерь они вернулись через два дня, ободранные и уставшие – сутки отрывались от хвоста и еще сутки запутывали следы. - Агент Коулсон, поздравляю. Потенциал у чудовища впечатляющий, - Мэй хлопнула Клинта по плечу и отправилась разносить отдел аналитиков. Бартон довольно усмехнулся. - Надеюсь, вы еще не успели сбагрить мой лук на черный рынок, сэр? - Еще раз замолчишь на двое суток, и я растворю его в кислоте. Не угроза – обещание. Клинт не сомневался: растворит, и стрелы не забудет. - Понял, сэр. Разрешите идти? - Идите, Бартон. Через два часа вылетаем на базу. Поздравляю с первой операцией. – Коулсон скупо улыбнулся. - О, да, - Клинт скривился, - отмечать неделю буду. - На неделю вас никто не отпустит, агент, - возразил куратор, - и не принижайте свои заслуги: вы справились. Бартон кивнул. Если Коулсон говорит, что он справился, значит так и есть. А с причинами такого доверия он разберется как-нибудь потом. *** 7. для Кэрри, по заявке: вот бы какое-то совместное дело, чтобы слаженная работа и понимание друг друга с полуслова - а потом нц в душе, когда еще адреналин кипит Очнувшись, Клинт чихнул: бетонная крошка забилась в нос, скрипела на зубах, пеплом покрывала всю обозримую поверхность. И Коулсона. Фил сидел в метре, весь белый, и пытался бинтовать разодранное плечо. Под рукой лежал пистолет, чуть дальше – аптечка. - И много я пропустил? – Бартон коснулся рассеченного виска – кровь уже остановилась, подполз к Коулсону и, отобрав бинт, наложил аккуратную повязку. - Спасибо, - Фил коснулся ладони Клинта. – Нет, не очень. Тебя зацепило, когда обрушили стену, отрезавшую нас от выродков. Но, чувствую, ненадолго. - Идиоты! – Бартон поднялся на ноги. – Мало им было Блонски, так они решили еще нахимичить. - Эти хотя бы умирают, - философски пожал плечами Фил и перезарядил пистолет. - Действительно, спасибо им за это, - съязвил Клинт и подобрал пистолеты. Стрелы кончились минут двадцать назад, когда отвратительных серо-зеленых тварей стало меньше на три четверти. Они уступали Мерзости в размере, ловкости и интеллекте, умирали действительно лучше, но их было много. Гораздо больше, чем ожидали оперативники. Обломки бетонной стены пришли в движение. Бой похож на танец. Плавные движения, выверенные шаги, ни одного лишнего жеста. Выйти вперед, разряжая очередью обойму, пуская за спину напарника, давая возможность перезарядить пистолеты, чтобы потом самому получить секундную передышку. Они танцевали вместе так долго, что не следили даже краем взгляда за действиями друг друга – чувствовали, знали, где будет партнер в следующую секунду. У Коулсона осталась последняя обойма. Клинт передал ему свои – пока они поливали тварей свинцовым дождем, лучник успел подобрать несколько стрел. Последнюю химеру Бартон убрал, запрыгнув той на плечи и всадив в основание черепа болт с транквилизатором. - Пожалуй, надо внимательнее отбирать фильмы для вечернего просмотра. – Фил невозмутимо стряхнул бетонную крошку с рукава пиджака. - Да ладно тебе, зато у наших яйцеголовых есть новая игрушка, и пару недель тебя не будут дергать, - жизнерадостно оскалился Клинт. Душевую заволокло паром. Два сильных тела сплетались в одно под горячими струями воды. Вода смывала усталость и засохшую кровь, расслабляла мышцы. Они целовались вдумчиво, тягуче-нежно, восхитительно сладко. Коулсон прижимался спиной к стене, приняв на себя часть веса Клинта, позволяя тому задавать ритм неспешных движений. Бартон оторвался от губ Фила, стек поцелуями по шее, провел языком по ключице, легко коснулся губами края бинта. - Почти симметричный тому, что ты оставил мне на память, - хмыкнул Коулсон, на что Бартон только фыркнул, не отвлекаясь от своего занятия. Фил остановил его, когда Клинт начал спускаться от груди к животу. - Хочу тебя, - и развернулся лицом к стене. Бартон вжался всем телом в Коулсона, обнял поперек груди, хрипло дыша в плечо. Отстранился, поцеловал в выпирающий позвонок, прикусил кожу на шее и вошел одним плавным толчком, тут же начав двигаться, так же томно-неторопливо, растягивая удовольствие в один бесконечно прекрасный момент, финальным аккордом вспыхнувший под веками белыми искрами. - Я уже не знаю, как жить без тебя, - прошептал Клинт. Фил сжал его ладонь. Самое близкое к признанию в любви, что они произносили вслух. Утром Коулсона вызвали в Нью-Мексико. *** 8. Уорд перестал вламываться без стука. Вся команда сходила с ума от любопытства, но, глядя на хищную улыбку Клинта и невозмутимого Коулсона, предпочитала радоваться молча. К Бартону относились настороженно все, кроме Мэй, но ее, кажется, вообще ничего не волновало. Если у Коулсона была Лола, которую ни при каких обстоятельствах нельзя было трогать, то агент Мелинда Мэй представлялась в глазах команды ожившим мифом, от которого хотелось держаться как можно дальше. Клинт же вызывал настороженное любопытство: директор Фьюри был рад его видеть, как и агент Коулсон, когда лучник неожиданно появился на борту их самолета. Поэтому Фитц и Симмонс, призвав на помощь Скай, пытались взломать базу данных ЩИТа на предмет полного досье на Бартона. Клинт и Коулсон наблюдали за этим увлекательным процессом из кабинета Фила. - Ты хорошо влияешь на сплоченность команды. - Да, теперь они дружат против меня, - хмыкнул Бартон. – А бравого солдата они с собой не взяли. - Пока не могут понять его реакцию на тебя, - позволил себе усмешку Фил. - А Скай, она..? - Да. Клинт кивнул: - Это интересно. - Мне тоже так показалось. Они переглянулись и вернулись к наблюдению. - Как думаешь, сколько у нее уйдет на взлом? - Как насчет тренировки, Уорд? – Клинт улыбался исключительно доброжелательно, но Грант все равно не оценил. - Как-нибудь в другой раз, - неопределенно хмыкнул агент, тряхнул головой и покосился на Коулсона, работавшего с документами. – Или лучше никогда, - добавил еле слышно и вышел из комнаты. Мэй, наблюдавшая за представлением с самого начала, с улыбкой поинтересовалась: - Что ты успел с ним сделать? - Ничего, - искренне возмутился Клинт, вскинув ладони, - он просто зашел не вовремя! - О, могу себе представить, - рассмеялась Мелинда. - Ничего подобного, - возразил Фил, не поднимая головы от отчета, - агент Бартон просто умеет производить впечатление. - Несомненно. Агенты переглянулись: Мэй насмешливо щурилась, Клинт ехидно ухмылялся. Оба с нетерпением ждали следующего задания. Мелинда поднялась с дивана. - Пойду, проверю наших деток – что-то они притихли. И, проходя мимо Бартона, шепнула: - Чудовище. - Знаешь, мне этого не хватало. – Клинт выглядел счастливым и умиротворенным, лежа вытянувшись на диване и закинув ноги в тяжелых ботинках на подлокотник. У Фила потеплело в груди. - Да, хорошо вернуться к старым добрым временам. - У супергероев слишком много пафоса. Хотя Халк забавный, - не удержался от замечания Бартон. - Еще бы. Коулсон отложил документы и пересел на диван к Клинту. Тот изменил положение и теперь сидел рядом, прижимаясь лбом к плечу Фила. Скай вошла, когда Коулсон уже вернулся к столу и собирал отчеты в общий файл. - Я не помешала? – Легкомысленная улыбка и слишком цепкий взгляд. Клинт усмехнулся про себя: «Видела бы Нат». Получив в ответ вежливую улыбку и насмешливо выгнутую бровь, девушка пожала плечами и забралась с ногами в кресло, уткнувшись в наладонник. Фил вышел. Скай бросала на Клинта любопытные взгляды. - Ты ведь уже знаешь, почему меня зовут Соколиным глазом, я прав? Не ожидавшая вопроса Скай вздрогнула. - Да… ты очень меткий лучник. - Самый меткий, - поправил Бартон. – А еще я все вижу. Так что в следующий раз думай, на какие сообщения стоит отвечать, а на какие – нет. Больше не обращая внимания на ошарашенную девушку, Клинт вышел из комнаты. Коулсон ждал его в тренировочном зале: - Как все прошло? - Намекнул, что она здесь не самая хитрая. Кажется, она удивилась, - усмехнулся Бартон и скинул ботинки. – Разомнемся? Коулсон улыбнулся и ослабил узел галстука. *** 9. Неспокойное северное море, низкое свинцовое небо, суетливые чайки на отмели. Ни следа цивилизации – только беспощадная природа, только чистая, неразбавленная свобода, опьяняющая лучше любого игристого. Две фигуры замерли на линии прибоя. Сильные спины затянуты в черную ткань пиджаков, у одного на белоснежном воротничке несколько капель крови. Кажется, еще секунда, и кто-то должен повернуться, посмотреть на партнера, разделить пьянящую радость выживания на двоих. Фил улыбнулся – он не ожидал, что найдет именно эту фотографию. Клинт никогда не отличался сентиментальностью, даже мелодию на вызов Коулсону пришлось выставлять самому, чтобы это безалаберное чудовище точно знало, когда стоит перестать игнорировать вызовы и все-таки ответить. Тем не менее, сейчас Фил держал в руках фотографию, выпавшую из книги Клинта. Они были на задании в Норвегии: он, Бартон и Наташа, которая сделала этот снимок. Они справились с заданием быстрее и оставшееся до вылета время гуляли по берегу моря, пугали не привыкших к людям чаек и планировали, куда поедут в отпуск. Нат хотела отправить их в Париж, Клинт возражал, что это скучно и пошло, сам Коулсон загадочно молчал. Они тогда сделали несколько неплохих кадров, но Клинт выбрал именно этот, и Фил мог понять, почему. Он еще раз взглянул на снимок и вложил его обратно в книгу, пролистав несколько страниц – Американские боги Нила Геймана – интересный выбор для Бартона. Клинт вздохнул во сне и перевернулся на другой бок. Коулсон положил книгу на место и вернулся в постель. Больше он не позволит своему лучнику тосковать так долго. *** 10. - Скай, - от невозможно спокойного голоса Коулсона стало неуютно всем. – Будь так добра, объясни, как так получилось, что о нашем местонахождении стало известно столь широкому кругу лиц? Все модуляции будто убрали в ноль, выключили эмоции как ненужный шум, мешающий анализировать. От щелчка передернутого затвора вздрогнули все, кроме Коулсона – Мэй чистила оружие с таким выражением лица, будто прямо сейчас собиралась идти вытаскивать Бартона. Одна. Скай продолжала молчать. - Я напомню, что операция проводилась под уровнем секретности пять, то есть, даже некоторым из вас не должно было быть известно о ее деталях, не говоря уже о гражданских. - Я здесь не причем, - Скай сложила руки на груди. - Агент Фитц? - Агент Бартон несколько дней назад попросил меня кое-что проверить, - Лео развернул монитор, демонстрируя всем присутствующим окно с исходящим сообщением с координатами их миссии. Скай вскинулась возразить, но застыла – со спины к ней подошел Уорд и тяжело опустил руку на плечо, вжимая в кресло. - Я бы рекомендовал тебе помолчать и не мешать взрослым. А лучше – пойти к себе и собрать вещи. Девушка заторможено кивнула и вышла из комнаты совещаний. Обледенелая тишина разбилась со всхлипом Симмонс. - Выведи ее, - резко бросила Мэй Фитцу. Она уже успела пристегнуть кобуры на бедра и теперь раскладывала запасные обоймы по карманам. – Бартон был еще жив, когда мы уходили. - Его ранили в плечо, - согласно кивнул Уорд, - достаточно далеко от легкого, а кровь он сможет остановить без посторонней помощи. - Если только они брали пленных, - обронил Коулсон. Смотреть на него было жутко – даже у мертвецов на лице больше жизни. Казалось, он весь ушел внутрь себя, запер все человеческое, способное чувствовать, в клетку железного самоконтроля и выбросил ключ. Мелинда не хотела проверять границы прочности этой клетки. Грант вообще не хотел знать, как такое возможно. Фил выдохнул, расправил манжету под рукавом пиджака с въевшимися в ткань пятнами крови – Клинт закрыл его собой, оттолкнул, сунул в руки кейс с разработками ученых, возомнившими себя богами с небесными технологиями – атака читаури нанесла непоправимый урон их психике, а несколько хорошо сохранившихся инопланетных игрушек – здравому смыслу. Бартон до последнего прикрывал их отход, дал шанс уйти, хотя вероятность успеха была один к тысяче – не только ЩИТу было интересно, до чего додумались фрики из лаборатории. - Выходим через час. Агент Уорд, вы будете нас прикрывать. Выберете удобную точку и не смейте геройствовать. Агент Мэй, вы пойдете со мной. Пилот молча кивнула. Бартон раскачивался на стуле, к которому его привязали. Рану ему прижгли несколько часов назад, так что возможность смерти от кровопотери растворилась в багряной дымке заката, зато, махнув пыльным хвостом, явилась скука. О Клинте забыли: приволокли в душный сарай, плеснули на плечо медицинского спирта, обласкали раскаленным лезвием финки и ушли, вежливо прикрыв за собой дверь. Разве что спинку не почесали. Бартон фыркнул про себя: просто пятизвездочный отель, хотя в Гватемале было веселее – там с ним хотя бы разговаривали, и было понятно, для чего он им понадобился живым. Лучник шевельнул здоровой рукой – еще немного, и веревки ослабнут достаточно для того, чтобы можно было вытащить кисть из захвата. Эти придурки умудрились пропустить бабочку в его ботинке при обыске – неплохая компенсация нерабочей правой руке. Бартон уже собирался окончательно выпутаться из веревок, когда дверь, жалобно скрипнув, распахнулась. На пороге тенью мрачного жнеца застыл Коулсон, слева – сдерживающая улыбку Мэй, справа – белый как мел командир ребят, с которым они не поделили игрушки. - Ну, хоть кто-то помнит обо мне в этом гостеприимном месте, - оскалился Клинт, вытащил нож из ботинка и перерезал оставшиеся веревки. - Агент Бартон, рад вас видеть. Клинт поднял напряженный взгляд на Коулсона. Тот так и стоял, не оттаяв, только следил за ним болезненно-внимательным взглядом, спотыкаясь на окровавленном рукаве. - Мне в этот раз повезло, - осторожно пожал плечами лучник. – А если они не сломали мой лук, то мы точно устроим вечеринку. Мэй фыркнула и протянула ему лук и колчан, которые ей предал кто-то, стоящий позади: - Ты проставляешься. - Мы заходим на их территорию, Уорд уже занял позицию, готов прикрывать. Коулсон переходит в боевой режим, не останавливаясь, снимает часовых… - Оставив меня без работы, - перебил Уорд. - Точно, - кивнула Мэй и продолжила. – Я даже первую обойму разрядить не успела, как выскочил парнишка, размахивающий чьей-то белой футболкой. – Мелинда сделала паузу, чтобы глотнуть пива. – Оказывается, их старший узнал Клинта, когда того притащили в лагерь, и догадался, кто за ним придет. Поэтому нам чуть ли не красную дорожку выстелили. - И я не успел насладиться зрелищем работающего начальства, - сокрушенно вздохнул Грант, вызвав у всех улыбку. - Осторожнее, агент Уорд, я могу не так вас понять, - тихо проговорил Коулсон, и от его мягких интонаций у Клинта вдоль позвоночника пробежали мурашки. Они расположились в гостиной на диванах, взяв по бутылке пива – все, кроме Клинта – ему, как пострадавшему, полагалась минералка. Бартон не спорил – он прижимался спиной к груди Фила, на их диван больше никто не претендовал, и этого было достаточно. А еще Фил снова реагировал и улыбался и даже пил с ними пиво, изменив любимому кофе. - Открываем мы дверь, а это чудовище уже вторую руку освобождает и играется с ножом-бабочкой, - продолжила Мелинда. – Я думала, их начальник охраны в обморок рухнет от облегчения, когда мы его забрали, - Мэй кивнула на довольно улыбающегося Клинта. Фитц и Симмонс по очереди смотрели на каждого агента и восхищенно моргали. - Работа полевых агентов всегда такая насыщенная событиями? - Если с вами в команде Бартон – да. Под всеобщий смех Клинт фыркнул и обернулся к невозмутимой улыбке Коулсона: - Можно подумать, ты не… - Уровень секретности шесть, агент, не думаю, что вам стоит продолжать. Бартон закрыл рот, смешно щелкнув зубами, и развернулся обратно, устраиваясь удобнее – его накачали обезболивающими, но плечо все равно неприятно ныло. Фил приобнял его, прижавшись щекой к светлым волосам, вдыхая их запах. Мэй смотрела на них и улыбалась, видимо, вспомнив, что имел в виду Бартон, Уорд ушел за пивом, научные умы их группы уже уткнулись в компьютеры – изучали разработки ученых-антихристов. Коулсон улыбался в волосы Клинта и старался не думать о том, насколько еще хватит их везения. *** 11. для Месть*_*, которая хотела увидеть Клинта на кухне. Фил лежал, не открывая глаз. Дышал ровно, не шевелился и прислушивался к странным звукам на кухне. После месяца тяжелых миссий в свой первый законный выходной мозг просыпался неохотно, поэтому Филу потребовалось целых семь секунд, чтобы определить, что Клинта в постели нет и что он, судя по звукам, на кухне. Бартон был хорошим бойцом: великолепно стрелял, не подчинялся никому, кроме своего куратора, и владел техникой ближнего боя на приемлемом уровне. А еще он оказался идеальным любовником по личным параметрам Фила Коулсона, что оказалось приятной неожиданностью. Только в кулинарных способностях молодого агента Фил сомневался, поэтому оказался совершенно не готов к тому, что увидит. Клинт жарил блины. Никаких массовых разрушений и жертв со стороны мирного населения – Бартон азартно подкидывал блин в воздух, переворачивая, ловил, не глядя, отвлекаясь на бессмысленную утреннюю передачу по ТВ, что-то мурлыкал себе под нос. И выглядел при этом так органично, будто готовил на этой кухне полжизни. Фил прислонился плечом к двери, не отказывая себе в удовольствии понаблюдать за мирной, домашней версией Клинта. - Представляешь, приснилось, что Наташа учит меня печь блины. Вот, решил попробовать. Фил коротко рассмеялся и подошел ближе, встав за спиной Бартона и с безопасного расстояния наблюдая за процессом. - То есть, мы сейчас имеем реальный шанс отравиться? - Только если ты хранишь цианид в сахарнице. Очередной блин отправился в полет. Коулсон неопределенно хмыкнул, Клинт обернулся. - Что? - Ты в моей кухне, готовишь. Мне нравится. Клинт хитро прищурился. - Можем повторить как-нибудь. И вроде улыбался беззаботно, но в глазах стыла тень настороженности: одно неверное слово, и он закроется, ускользнет, отшутится, и Фил больше не увидит его на своей кухне таким. Будет горячий секс в самых неподходящих для этого местах, будут совместные боевые и разделенный на двоих адреналин, будет все, что угодно, кроме таких вот теплых завтраков, улыбок и кофе из одной кружки. Вместо ответа Фил притянул Бартона к себе и поцеловал. Кому вообще нужны слова? Они оба не особо верили в любовь, но признавали выбор, взвешенное или спонтанное решение быть с кем-то, доверять кому-то, пустить в свою постель, приготовить завтрак, поделиться утренним кофе. Их учили подавлять эмоции, не давать им разгораться лесным пожаром, но если в груди теплеет от мысли, что тот, другой, не исчез утром, остался и даже не превратил кухню в место катастрофы. Что тот, другой, не убил случайно во сне, не хранит цианид в сахарнице и без опаски съел приготовленный по приснившемуся рецепту завтрак. Что, если вдвоем просто хорошо и есть возможность сделать выбор. Без вопросов, сомнений и колебаний: остаться на ночь, не отпустить утром, рискнуть, подставится под удар, зная, чувствуя нутром, что здесь – не ударят. Клинт улыбался, не отрываясь от губ Коулсона. Кажется, ему наконец-то повезло. *** 12. Бартон развалился на диване в общей комнате, закинув босые ноги на подлокотник, и читал. Устроил книжку на животе, жадно перелистывал страницы, полностью погрузившись в текст. Он не обращал внимания на проходивших мимо, отмахнулся от Коулсона, когда тот потрепал его по волосам, проигнорировал Уорда, прокомментировавшего его любовь к чтению. Бартону было плевать на весь мир: оставалось всего несколько страниц до конца «Короля горной долины». - Он всегда такой, когда нет заданий? – Мелинда прислонилась бедром к столу Коулсона. - Да, - Фил тепло улыбнулся. – Хорошо, что сейчас он читает. Когда он в последний раз сломал ногу, то решил, что ему просто необходимо пересмотреть Лост. - Пересмотреть? - Пересмотреть. В третий раз, кажется. Мэй хмыкнула, Коулсон побарабанил пальцами по столу. - Их хотя бы закончили снимать. - Да, в отличие от Сверхъестественного. - Он – фанат? – Мэй удивленно приподняла брови. - Я ничего не говорил, - невозмутимая улыбка и короткий взгляд в сторону Клинта. – Не напоминай ему о новых сериях. - Идет, - посмеиваясь, Мелинда вышла из кабинета и вернулась в кабину пилота, оставив Фила разбираться с документами. Ранение Клинта заживало хорошо, но Коулсон все равно не собирался допускать его к боевым операциям в ближайшее время, не считая разумным лишний раз рисковать. Бартон ради разнообразия не возражал и уткнулся в книгу, заняв стратегически удачное место на борту самолета – Фил не сомневался, что тот все видел и слышал, хотя казалось, что он полностью поглощен повествованием. А значит, ее появление он не пропустит. Коулсон улыбнулся и нажал на кнопку вызова. - Мы садимся через сорок пять минут. Книга выскользнула из рук, повинуясь невидимой силе. Клинт рванулся, пытаясь поймать за руку похитителя, но атака прошла со стороны раненого плеча – от резкого движения боль полыхнула ярким цветком, заставив Бартона тихо выматериться. - Бесчестная ты женщина. - Это часть моего очарования, - Наташа присела на спинку дивана, листая страницы книги. – С каких пор мы читаем про богов? Клинт хитровато улыбнулся. - Ну, мало ли, кто еще объявится, хочу быть морально готовым. К тому же Локи здесь – само очарование. Наташа рассмеялась, откинув голову назад, рыжие кудри рассыпались по спине. - Какими судьбами, красавица? - Слышала, вы тут на дозаправку останавливаетесь, решила заглянуть в гости. - Сделаю вид, что верю. Нат сверкнула улыбкой и спрыгнула на пол. - Ну, знакомь меня со своей новой труппой. Клинт усмехнулся: - Это я с удовольствием. Бартон повел девушку по самолету, одновременно обсказывая, что находилось за каждой дверью, кто где любил бывать и кто уже успел подставиться под чувство юмора Клинта и сарказм Коулсона. Наташа кивала, смеялась, неверяще вскидывала брови и шутливо замахивалась, когда Клинт совсем увлекался, выворачивая факты наизнанку в соответствии со своим чувством прекрасного. Они дошли до кабинета Коулсона, но тот разговаривал по телефону с директором, так что они пошли дальше. - Знакомься, ФитцСиммонс, наш филиал общества яйцеголовых, только чуть более адекватный. Они вошли в лабораторию, Лео и Джемма оторвались от спора. Нат оглядела лабораторию, внимательно изучила взглядом парочку и усмехнулась Клинту: - Ботаники, но забавные. Бартон рассмеялся и кивнул ребятам. Те недоуменно переглянулись, пожали плечами и вернулись к работе – учились не реагировать на лучника. С Уордом они столкнулись в коридоре. Нат хищно прищурилась и оглядела фигуру агента с ног до головы, задержав внимание на широких плечах. - Приятно познакомиться, агент Уорд, - немного хрипотцы в голосе, соблазнительная улыбка – у Гранта не было шансов, чему тот был весьма рад. - Пожалуй, я вас оставлю, - и, хлопнув Уорда по спине, Клинт смылся дочитывать книжку. Он жадно проглатывал последние страницы, не обращая внимания на присевшую рядом Мэй – девушка что-то изучала в своем телефоне и не отвлекала, что полностью устраивало Клинта. Но судьба явно была не на его стороне. - Мелинда. - Наташа. Девушки улыбнулись друг другу. Бартону стало нехорошо. - Наконец встретились лично. Мелинда отложила телефон и теперь с любопытством изучала рыжеволосую девушку. В свое время об их команде ходили легенды – лучшая тактико-оперативная группа, задания любого уровня сложности и секретности – можно было бы позавидовать, но ей и самой не приходилось скучать. - Клинт, как и любой мужчина, хорошо умеет держать своих женщин на безопасном расстоянии друг от друга. Бартон застонал и закрыл лицо книгой. Девушки рассмеялись. - Доводить его – сплошное удовольствие. - Да, думаю, нам будет, что обсудить. Клинт фыркнул из-под книги: - Это просто нечестно. А как же Уорд? Наташа загадочно улыбнулась и снова переглянулась с Мэй. - Нет, ничего не хочу знать, ни-че-го. – Клинт сорвался с дивана, не забыв книгу, и скрылся в недрах самолета под задорный смех двух самых важных в его жизни женщин. Коулсон нашел Бартона в своей спальне. Тот устроился в изголовье кровати, свив гнездо из подушек и пледа, и шуршал страницами книги. - Ты же вроде дочитал. - Короля горной долины – да, но есть же еще Сыновья Ананси, - Клинт оторвался от текста. – Это ты натравил на меня эту безумную женщину. - Она не более безумна, чем ты, - мягко улыбнулся Фил и снял пиджак. - Они спелись с Мэй! Кроме меня больше никто не заметил, что апокалипсис наступил? Коулсон рассмеялся – он уже снял галстук, ботинки и носки, и теперь расстегивал манжеты. Клинт внимательно следил за его действиями, не забывая возмущаться: - Они теперь будут вдвоем сводить меня с ума, и ты потеряешь ценного сотрудника. – Фил снял рубашку. – Нечестно. - В чем дело? – Коулсон закрыл дверь шкафа и обернулся. - Я мысль потерял, чертов ты манипулятор. - Значит, не очень важная мысль была. – Фил вытянулся на постели, заложив руки за голову. - А может, все дело в тебе. Клинт отложил книгу, улегся на бок, поморщившись от боли в плече, что не ускользнуло от внимания Коулсона. Бартон наклонился ближе и разгладил хмурую морщинку на лбу Фила. - Это просто царапина и она уже заживает. Нет повода для беспокойства, не считаешь? - Ты пострадал. Мне это в любом случае не нравится. К тому же, я имею к этому косвенное отношение. - Как и к перевороту в Зимбабве, - фыркнул Клинт. – Девчонка оказалась полезной – мы вышли на «Волну», наши умельцы скоро их накроют. Так что не вижу повода для скорби. Коулсон закатил глаза и рассмеялся, прижимая к себе Бартона. - Ты невозможен. - Зато тебе со мной не скучно. - Это точно. – Фил зарылся пальцами в волосы Клинта, массируя кожу головы. – Не рискуй так больше. Я не готов тебя потерять. - К этому нельзя быть готовым. – Бартон обнял Коулсона крепче, положил голову на грудь, прислушиваясь к стуку сердца. – И я не собираюсь тебя терять. И умирать тоже не собираюсь. Так что заткнись и перестань думать наконец. Клинт подтянулся выше и поцеловал Фила. Они никогда не перестанут бояться друг за друга, но будь он проклят, если позволит страху отравлять их настоящее. *** 13. для Йож во фраке, которая хотела какую-то такую ситуацию, когда Клинт ценой своей жизни выкупает жизнь Фила, и нцу их первого раза. Бартон знал, что смотреть нужно в глаза. Не в бездушное черное дуло магнума – не оно принимает решение. Нет, только глаза в глаза с человеком на другом конце ствола. Справа замер его куратор, готовый в любой момент сорваться в атаку. Клинт как-то в шутку назвал это боевым режимом Коулсона. Кто же знал, что приживется. Шею неприятно стягивала корка засохшей крови. Из их группы в живых остались только двое. Реальный шанс выжить был только у одного. И Бартон сделал шаг вперед. - Как на счет сделки? Коулсон за спиной напрягся еще сильнее, хотя секунду назад Клинт думал, что это невозможно. Дуло не дрогнуло, в глазах напротив мелькнула искра любопытства – еле заметная взгляду мимика, но Бартон не зря проходил ускоренный курс у Экмана. - Вот он, - Клинт кивнул в сторону Коулсона, - знает, как сделать так, чтобы мы не взлетели на воздух. Один звонок, и птичку отзовут. Но здесь зона выпадает – засада, правда? Поэтому его надо отпустить. А я останусь с вами, ребята, чтобы вам было не так скучно. - Гарантии? - Мое слово и то, что ты до сих пор жив, - оскалился Бартон. Он физически почувствовал, как хищный взгляд прицела отпустил его сердце. Клинт сделал шаг назад и обернулся к Коулсону. Размеренное дыхание, напряженный взгляд. Клинт беспомощно улыбнулся и пожал плечами. Мирное население в зоне поражения. У Коулсона был шанс отменить атаку и не спровоцировать тем самым международный скандал. Еще несколько минут на то, чтобы подтянулась ударная группа. Гражданских освободят. Будет ли жив Бартон к тому времени – большой вопрос. Клинт знал только одно – Коулсон не может умереть. Только не в его смену, нет. Задание с самого начала шло не по плану. Оружия не хватало, агенты падали картонными солдатиками, гражданских вообще не должно было быть в этом секторе, а Совет отдал приказ решить проблему радикально. Бартон был не согласен – с ним такое случалось. Коулсон его мнение разделял, хотя и не признавался. Но у ребят напротив был численный перевес, и время не на их стороне. Клинт с задачей справился – опередил куратора, кажется, впервые за все время обучения. Коулсон кивнул и стал отступать. Когда он полностью скрылся из вида, Клинт смог выдохнуть – в груди перестало мерзко тянуть. - А теперь мы потанцуем, мальчики. Пятеро. Клинт хищно ухмыльнулся и выпустил из рукавов ножи. - Агент Бартон. Клинт устало дернул плечом. Горячая вода смыла напряжение и расслабила мышцы, уступив дорогу титанической усталости. Он мог умереть. Чуть меньше выдержки, чуть меньше удачи, единственная ошибка – и его куратор не успел бы. Но Клинт продержался, и поэтому сидел сейчас в раздевалке на массажном столе и подпирал спиной стену – до казарм было слишком далеко идти. - Бартон. Судя по голосу, Коулсон не злился. Только подошел слишком близко. Клинт невольно напрягся, закрылся от эмоций, не давая им вырваться на волю – еще не время, Клинт еще сам с ними не разобрался. Теплая ладонь легла на ключицу, прямо над сердцем. - Придурок. – Кончики пальцев огладили свежий шов. - Контрол-фрик, - фыркнул в ответ Бартон. Фил улыбался, Клинт точно знал – научился чувствовать эмоции куратора, слишком быстро, слишком легко, но не обращал на это внимания, считал неважным, считал, что так и должно быть – они же сработались, в конце концов. А то, что иногда перехватывало дыхание или сладко тянуло внизу живота – так это полное отсутствие личной жизни. Про сны Клинт предпочитал не вспоминать. Фил улыбался, касаясь горячей кожи своего личного недоразумения, согласно внутренним протоколам организации. Бартон был проблемой с самого первого дня своего появления. Бартон был интересной головоломкой, которую хотелось разобрать и посмотреть, что внутри. Бартон был интересен сам по себе, чтобы попробовать заслужить его доверие. Бартон просто был, и это почему-то очень радовало специального агента Фила Коулсона. Он прочертил линию вдоль ключицы, повел обратно, вверх по шее, к слегка колючему подбородку. Тронул губы, поймал в ладонь сорвавшееся дыхание. Клинт жмурился, и дышал, дышал так, что у Фила весь самоконтроль летел к черту. Цепляясь за его остатки, он продолжал изучать тело Бартона – руками, взглядом, ощущениями, слухом. Не касался полотенца, обернутого вокруг бедер – только у самой границы, очерчивал выступающую тазовую косточку, прослеживал линию пресса и возвращался к лицу, рукам – чему угодно. И Клинт позволял ему – дышал сорвано, кусал губы, жмурился, стонал сквозь зубы, но руки, руки оставались лежать на столе, такие сильные и покорные сейчас. И все это великолепие для него одного. Коулсон сорвался – налетел ураганом, сминая губы, выпивая дыхание, жадно глотая стоны. Бартон отозвался мгновенно, впился в плечи, сминая ткань рубашки, шаря руками по спине, прижимая сильнее, раздвигая ноги, чтобы пустить еще ближе. Фил подхватил Клинта под бедра и притянул к себе, на самый край стола. Бартон в это время расправлялся с пуговицами на рубашке – слишком много, но рвать нельзя, Клинт точно знал. Наконец ему удалось, он сдернул ткань с плеч, зацеловывая открывшуюся кожу, спустился по рукам и замер – забыл про манжеты. Фил оказался в плену белой ткани и губ Клинта – тот улыбался и целовался, разводя их руки в стороны, рисуя крылья за спиной Коулсона. Наконец никаких преград. Фил обнял Клинта за поясницу, тот обхватил его ногами и откинулся на надежные руки. Из смазки у них только слюна и кипящее в крови возбуждение, и Клинт улыбался почти безумно – теперь он знал, понимал, что происходило все это время. Он должен был принадлежать этому человеку, целиком, без остатка. И Коулсон брал его, забирая всего, полностью, не давая и шанса закрыться. Первое движение как вспышка сверхновой. Фил задохнулся, упав лбом на подставленное плечо. Нужно было подождать немного, дать привыкнуть, но Клинт застонал и дернулся навстречу, требуя большего. И Фил отпустил себя. Они задыхались, держались друг за друга, скользили по потной коже. Целовались, срываясь на укусы, и двигались, двигались, двигались, сбиваясь с ритма, ловя его заново, вплавляясь друг в друга, бесконечно долго, бесконечно сладко. Бесконечно прекрасно. Клинт захлебнулся воздухом, судорожно выгнувшись, врезаясь затылком в стену. Коулсон прикусил кожу на его груди, оставляя синяк, метку, вбиваясь резко, почти отчаянно, на самом пике наслаждения. Они пытались отдышаться, все еще не выпуская друг друга из рук, касаясь кожи, оглаживая оставленные синяки и царапины. Бартон подтянулся выше, удобнее устраиваясь на столе, освобождая место рядом с собой. - Сомневаюсь, что мы здесь уместимся, - хрипло сказал Коулсон. - Брось, ты нас недооцениваешь, - Клинт сыто улыбнулся. – Давай, иди сюда. Все равно не отпущу – с тебя массаж еще. Фил тихо рассмеялся и устроился рядом, прижался ближе, поцеловал медленно, тягуче, одновременно успокаивая и обещая. Бартон отвечал, плавился от прикосновений, наслаждался теплом тела Коулсона, ощущением его кожи под пальцами. У судьбы странное чувство юмора, но Клинт не жаловался – ему все нравилось. *** 14. для arafrael. как-то так. Бартон закрыл глаза и подставил лицо холодным каплям. Дождь умеет хранить любые тайны – Клинт это давно знал, знал, что его тайны будут в безопасности. Он знал, что дождь никому не расскажет, что он до сих пор просыпался среди ночи от ощущения бесконечной пустоты внутри и успокаивался, только услышав размеренное дыхание рядом. Что он до сих пор сомневался в реальности происходящего. Боги, инопланетяне – серьезно? Когда Коулсона вызвали в Нью-Мексико, Бартон прыгал по крышам, прикрывая группу, и не очень удачно приземлился, как ему потом сказали. Может, он ударился головой и получил сотрясение, хотя Фил периодически ставил под сомнение факт наличия у него мозгов. Может, он валяется в больничной палате и ловит глюки от передозировки седативных? Или так и остался в сырой яме Гватемалы, сломался под пытками, и теперь его сознание играло в прятки в лабиринтах неуемной фантазии. Сомнения приходили по ночам, подкрадывались, когда Клинт был слишком измотан, чтобы защищаться. Но он умел с ними справляться, даже если Фила не оказывалось рядом. Несколько размеренных вдохов и выдохов, хорошая силовая нагрузка, спарринг с Уордом – тот наконец перестал его избегать и краснеть при взгляде на Коулсона. Фил был сторонником полного доверия в команде, поэтому они никогда не скрывались. Бартону понадобилось достаточно много лет, чтобы привыкнуть, но, в конце концов, он доверял Филу – и этого было достаточно. И сейчас дождь смывал его усталость, ошметки застрявшей под кожей тоски, стеклянную крошку сомнений. Фил был рядом. Фил подошел со спины и крепко обнял, устроив подбородок на его плече. Фил молчал, позволяя Клинту придти в себя, отдышаться, снова стать самоуверенной язвой. Ткань пиджака намокла и отяжелела, Коулсону наверняка было неудобно, но он был рядом. Бартон вздохнул – слишком много эмоций. Они оба любили крыши. Ближе к небу, ближе к свободе, подальше от условностей и ограничений. Здесь они могли дышать полной грудью, дышать друг другом, хотя бы на несколько мгновений представить, что нет больше никого, что никто не позвонит, не выдернет рисковать жизнью, не заставит задыхаться от страха снова потерять. Клинт расслабился в надежных руках. Ночное небо падало на них крупными каплями, теплый летний ветер ерошил мокрые волосы. Фил держал его, Фил не позволит ему упасть. - У меня есть кое-что для тебя. Бартон отстранился и с любопытством заглянул в черную сумку, которую Коулсон принес с собой. Увидев, что скрывалось внутри, он радостно улыбнулся и тряхнул головой, став больше похожим на собаку, а не на птицу. Фил с улыбкой наблюдал, как Клинт оживал на глазах, сбрасывая с себя меланхолию. Распотрошив сумку, он передал Коулсону часть содержимого, и несколько минут оба сосредоточенно готовились. Стоило Филу застегнуть последний ремешок, Бартон подошел вплотную. - Ты же не выносишь, когда я прыгаю с крыш. - Я не выношу, когда ты делаешь это без меня, когда я не могу тебя страховать. Клинт пьяно улыбнулся, прижался коротким поцелуем, щелкнул карабином. Коулсон отстранился: - Лети. - Ты – моя свобода. Бартон отступил к краю крыши, застыл на секунду, раскинув руки, впитывая предвкушение всей кожей. И сделал шаг. Тросы натянулись, Фила чуть дернуло вперед, и он улыбнулся – его сокол взлетел. Бартон любил прыгать с крыш. Короткое ощущение полета пьянило его, высвечивало глаза радостью, вызывая неконтролируемую улыбку, и гарантировало сумасшедший секс. Клинт щедро делился своей эйфорией, заражая восторгом, и Фил с благодарностью принимал такой ценный дар. И, когда мог, обеспечивал безопасность таких полетов. Они встретились внизу, на пустынной улице. Дождь еще шел, целовал разгоряченную кожу в бессильной попытке остудить пыл таких сильных сердец. Клинт уже выпутался из страховочных ремней и уложил их в протянутую Коулсоном сумку. - Весь район оцеплен? - Я не хотел, чтобы нам мешали, - скупо улыбнулся Фил, пожав плечами. - И директор дал добро? - Я его шантажировал – у нас же сегодня день рождения. Бартон рассмеялся, обнял Коулсона, прижавшись к нему всем телом. - Иногда я сомневаюсь, кто из нас больший псих. Вместо ответа Фил его поцеловал – у него никаких сомнений не было. *** 15. Клинт привык делить время на до и после. До цирка – после смерти родителей. После цирка – до вступления в ЩИТ. До Фила – после учебки. После Фила – до Фила. Последний промежуток – самый страшный. Он не мог позволить себе надежду, он не мог позволить себе отчаяние. Гасился бесконечными заданиями, миссиями, целями, порой невозможными, порой бессмысленными. Лишь бы двигаться, не застывать, не тонуть в болоте воспоминаний. До тех пор, пока не перегорит, не умрет, не заткнется наконец, перестанет протяжно выть на одной ноте где-то глубоко под ребрами, что не дотянуться, не выцарапать из себя, только задушено сглатывать и молчать, молчать, сжимать кулаки, вырываться из собственной кожи, задыхаясь в надежде, что вот сейчас предохранители не выдержат и перегорят к черту, и тогда свобода, долгожданная, сладкая свобода. Но предохранители держались, Бартон разжимал кулаки, скрывал мертвые глаза за темными стеками и шел дальше. Тогда, страшное тогда. Клинт очень старался его забыть. Коулсон появился в его жизни незаметно и неотвратимо. В учебке – всего лишь имя, которым пугали страдающих излишним своеволием. Потом – реальный человек со слишком доброй улыбкой для такой репутации и слишком жестким взглядом для такой улыбки. Куратор, не отказавшийся от агента-катастрофы, разглядевший в нем что-то, устраивающее лично его. Бартона завораживало его спокойствие. Всегда, в любой ситуации Коулсон дышал ровно, пульсом отмерял секунды, даже если весь мир падал ему на плечи. Только улыбался иронично, осторожно потягивался, разминаясь, и делал то, что было необходимо, заставляя Клинта замирать от восхищения и преданно следовать за собой. Коулсон до – неумолимая машина, изредка позволяющая себе эмоции. Поэтому когда они вдруг случились друг у друга, Бартон долго не мог поверить в реальность происходящего. Что этот невозможный, нереальный человек – и вдруг рядом, и можно касаться, целовать, оставлять следы на коже. Ему доверяли настолько, чтобы позволить остаться на ночь. Сам Клинт верил безоговорочно слишком давно. Не любил – верил. Верил в человека, верил в себя рядом с этим человеком. Они действительно были лучшими, и для других, и друг для друга. Коулсон после – неуловимо мягче. Его иногда подводила механическая память, но длительные тренировки решили проблему – они дрались, стреляли, снова дрались и заново узнавали друг друга – от прежнего Клинта тоже мало что осталось. Оказалось, что даже в отшлифованных версиях они подходили друг другу не меньше, чем в угловатых скорлупках недоверия к миру и старательно игнорируемой ненависти к себе. Они по-прежнему чувствовали друг друга, ловили эмоции и зеркалили движения – лучшая боевая пара за всю историю организации, хотя директор никогда в этом не признается. Клинт до – восторженный юнец, одичавший, не позволяющий себе верить и доверять, до стынущих пальцев боящийся поверить, что именно сейчас и именно с ним случился невозмутимый агент Коулсон, живая легенда организации, но бросающийся в омут с головой, потому что иначе невозможно. Клинт после – высушенный тоской, поцелованный смертью, с неизменно прямой спиной, будто иначе переломится. Будто шел по ломкому весеннему льду – бесстрашно, но опасаясь ежеминутно – вдруг не хватит сил? Один раз Фил уже научил его верить, в этот потребовалось гораздо меньше времени. Они были лучшими, и тогда, и сейчас, они были счастливы – только немного иначе. Смерть меняет, оставляет на сердце отпечаток с привкусом гари, от которого не избавиться, не отмыться, но можно привыкнуть, запомнить цвет, вкус и запах, научиться любить и его тоже. Понять, что все-таки еще можешь любить. Или не мог, но тебя научили. Клинт знал, чуял нутром, что их бесконечное везение на исходе. И ничего, черт возьми, ничего не мог с этим сделать. Только сжимать ладонь Коулсона и молиться всем известным богам, чтобы они не отворачивались от них еще чуть-чуть, совсем немного – им бы только успеть. Фил улыбался рассеяно и сжимал его пальцы – знал, что молиться некому, что там давно никто не слышит. *** 16. для Dinora_Nataly, по заявке: Фил думает, насколько еще хватит их везения, так? А если аналитики облажаются, и Клинт просто исчезнет? Вот он есть, готовится к заданию. Вот он вылетает на него. А на связь не выходит. Если Коулсона подвесить в пустоте БЕЗ Клинта? - Да ладно тебе, Фил, простое задание – я слетаю туда и обратно, ты даже заметить не успеешь. Клинт улыбался беззаботно, вихрем метался по комнате, собирая необходимое: пистолет со спиленным серийным номером в бельевом ящике, запасные обоймы в столе, коробка с патронами на книжной полке – ничего лишнего, он и правда не собирался задерживаться. Приехать, забрать у связного документы, вернуться. Ничего сложного. Фил видел, с какой тоской Клинт огладил плечо разобранного лука – он не любил выходить на задания с огнестрельным оружием, но аналитики дали команду не светиться. Аналитики уверяли, что опасности нет. Маячок на мотоцикле Бартона вышел из строя через два часа после того, как он покинул базу. Еще через час связной был найден мертвым. Аналитики разводили руками и в сотый раз безуспешно пытались смоделировать и просчитать ситуацию. Коулсон застыл взглядом на чашке, оставленной Клинтом. Кофе уже успел остыть. Фил уже успел умереть. Безысходность битым стеклом засела под кожей – каждое движение, каждый вдох, каждый удар сердца безжалостно вытравливали надежду. Он уже умирал – и это было не так страшно. Без Клинта было невозможно. Без Клинта было неправильно. Коулсон пытался дышать, пытался отдавать приказы, сквозь зубы проклинал всех известных ему богов и разваливался на куски изнутри, выгорал, оседал пеплом. Не мог принять этот мир без Клинта. Без Клинта мир был ему не нужен. Фьюри выслал боевой отряд на разведку. Аналитики вели их с момента выхода с базы, но потеряли на том же рубеже, что и Бартона. Никаких трупов, никаких следов – будто их не существовало. Сжатая пружина в груди с треском переломилась. Коулсон расправил плечи, уже не боясь, что внутренности комком выпадут на пол из развороченной грудной клетки. Страх кончился, битое стекло смешалось с кровью. Теперь он улыбался. - Нам с Лолой нужно ненадолго отлучиться. Оставайтесь здесь и ждите приказа. Он сел в корвет и завел мотор, игнорируя тяжелые взгляды подчиненных. - Ну что, детка, прокатимся? Это был последний раз, когда команда видела специального агента Фила Коулсона. Через несколько дней обломки машины нашли в горном ущелье, недалеко от того места, где предположительно пропал агент Бартон. Тела, находившиеся в ней, было невозможно опознать. Агент Мэй возглавила группу, став лучшей в своем деле и достойной преемницей своего учителя. Агент Уорд не стал лучшим стрелком организации, но ни один агент, работавший под его началом, не вернулся домой в закрытом гробу. Агенты Фитц и Симмонс ушли из организации. Наташа так и осталась единственной женщиной, позволившей себе повысить голос на директора Фьюри так, что слышал каждый, кто находился на авианосце. Коулсон и Бартон навсегда остались лучшей боевой парой за всю историю ЩИТа. *** 17. эпилог Холодное северное море, две фигуры на берегу. Легкие улыбки, мягкий смех, задорный собачий лай, редкие прикосновения. Бесконечное норвежское небо приютило двух сбежавших от мира, от прошлой жизни, двух одиночек, случайно нашедших друг друга много лет назад. Двух одиночек, поставивших на кон все, что у них было – и сорвавших джек-пот в виде билета в новую жизнь. Без ежедневной угрозы смерти, неоправданного риска и бессмысленных потерь. Теперь у них был свой дом и лохматый пес, радушные соседи и тайник с оружием и документами. Несколько путей отхода, конспиративные квартиры, счета, открытые на другие имена. Если небо будет и дальше на их стороне, им не придется ими воспользоваться. Казалось, невозможно было быть настолько вместе – невероятно, космически, стопроцентно. До последнего вдоха быть преданными друг другу, не сомневаясь, не отступая, даже когда кажется, что надежды нет. Клинт звериным нутром почуял засаду, скрылся, не вышел на встречу со связным – и выжил. Смог продержаться, скрываясь в горах, наблюдал, как гибнут агенты ЩИТа, пришедшие следом. Бартон не мог им помочь – он обещал вернуться. Коулсон пришел за ним, снова, в который раз вытащил из дерьма. Лола спасла им жизнь – отвлекла внимание, дала шанс уйти, позволила сделать так, чтобы их не искали. Измотанный Бартон шало улыбался, дотрагивался до Фила и пытался поверить, что и в этот раз они выбрались. - В четыре крыла. Всегда и во всем. - Всегда и во всем, - кивнул Коулсон и привлек Бартона к себе, целуя. – А теперь давай выбираться. Вдвоем они были способны на все. И до сих пор могли убить даже во сне. И были как никогда – просто по-щенячьи – счастливы. fin.