Что же нам с этим делать?

      Звезды сегодня по-особенному были яркие.       Возведенные заклятиями стены рябили из-за доносящихся поодаль вспышек. Вечный бой, в окружении которого они оказались. Вечное сражение.       «Разве стоила такая жизнь всех прочитанных библиотечных книг, Гарри?»       Гарри ей не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени. Звезды сегодня по-особенному были яркие.       Она взяла лампадку с согревающим пламенем и отнесла ее в правый угол своего воображаемого квадрата. Затем она подхватила из своей видавшей виды сумочки бадьян и отнесла его Невиллу — в его квадрат.       Потом она села. Ноги гудели в режиме, ставшим уже фоновым. Как помехи на телевизоре в родительской гостиной. Монотонный шум, ничего более.       Нещадно горело горло, и нужно было его чем-то смочить, пока стоны Невилла совсем ее не задушили.       «Вот что бывает, Гарри, когда война длится слишком долго».       Гарри ей не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени. Найдя под ногами уже кем-то опустошенную бутылку огневиски, Гермиона подхватила ее с земли и запрокинула голову, открывая рот. Должна же остаться хоть капля, ну. Однако на языке было все так же: противно и сухо. Размахнувшись изо всех сил, Гермиона запустила бутылку туда, где магглы видели табличку «Не входить: опасная зона». Бутылка разбилась вдребезги.       Звезды сегодня по-особенному были яркие.       По ту сторону кричала Лаванда. Видимо, ее нагнал Сивый. Помогать ей никто не спешил. Шаткой походкой оставшиеся участники сопротивления бесцельно скитались по огороженной для них земле, иногда выходя на вылазки. Впрочем, ничего, кроме смерти, эти вылазки не приносили.       «Что же нам с этим делать, Гарри?»       Гарри не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени.       Она упала на камни, те, что остались от пола в Большом зале. Боль неприятно отдалась в спину и сконцентрировалась в тазовых костях. Гермиона на секунду понадеялась, что она их сломала: это облегчило бы задачу — уйти из жизни. Но, слегка двинувшись, она поняла, что с костями-то все нормально, беда с ней самой.       Невилл перестал кричать. Лаванда тоже затихла. Наверное, это должно было сулить облегчение. Гермиона подняла глаза вверх.       Звезды сегодня по-особенному были яркие.       Люди, окружавшие ее, то приходили, то уходили. Бесцветные лица менялись, но на каждом из них жирным шрифтом было написано одно: обречённость. Она давно уже не считала. Амелия, Колин и Фред. Люпин, Тонкс и Скримджер. Добби. Кто из них жив, а кто умер? Кто больше не явится на подмогу во время ожесточенных сражений, а кто, наоборот, почтит их своим присутствием?       Гермиона не смотрела по сторонам, но, заметив боковым зрением блондинистый волос, инстинктивно повернула голову.        — М-малфой? — пискнула она. Качавшее вхолостую кровь сердце понеслось галопом.       — Грейнджер, — кивнул он, присаживаясь рядом. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Хотя нет, — он щелкнул пальцами, слегка ухмыляясь, — ожидал. Кто, если не ты?       В руках Малфой крутил палочку. В темноте, устроенной задернутым ночным пологом небом, военно-походная мантия ему очень шла. Скулы Малфоя стали еще более резкими, а черты лица постарели.       «Война никого не щадит, Гарри».       Гарри не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени. Гермиона приложила все усилия, чтобы оторвать от Малфоя взгляд. Он сел, вытянув над обрывом свои длинные ноги и откинулся спиной на острые скалы.       Звезды сегодня по-особенному были яркие.       — Знаешь, Грейнджер, — начал Малфой, когда вспышки заклинаний по ту сторону немного утихли. Всем надо спать. — У меня есть сын. Ему уже два.       Гермиона чересчур громко выдохнула, и взгляд, с таким трудом спасаемый от проклятых малфоевских чар, снова приклеился к Драко.       — Я тебя поздравляю, конечно, — осипшим голосом начала она, удобнее перехватывая волшебную палочку. — Но на твоем месте я бы не рассказывала это сейчас, когда у меня нет запрета на Аваду.       Малфой хмыкнул, вынуждая Гермиону выдавить из себя подобие улыбки. Он взглянул на нее и позволил подвинуться к нему ближе. Гермиона облокотилась о его плечо и впервые за много дней прикрыла глаза.       Когда она проснулась, все еще была ночь.       «Так бывает, Гарри, когда света не остается».       Гарри не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени.       На горизонте вновь начиналось сражение. Крики, доносившиеся до них, усиливались, зеленое свечение почти не затухало.       Гермиона при помощи манящих чар покопалась в своей сумочки и достала оттуда бутылку сливочного пива, припасенную на черный день. Она поставила ее возле Драко.        — Пей, — велела Гермиона.       Малфой вопросительно поднял бровь, но Гермиона не дала ему и шанса отказаться:       — Не запасы винных погребов Мэнора, но хоть что-то.       Малфой пожал плечами: неужели она помнит вкус Мэноровских вин, но тут же отогнал от себя этот вопрос, перехватывая банку рукой и открывая крышку.       — Щелк! — железка отскочила от банки и покатилась с горы.       — Треньк! — раздался звук железа, от которого так и разило мирной жизнью.       Малфой начал жадно пить, его желваки ходили ходуном, как и протекшая у Гермионы крыша. Когда сливочного пива осталось половина, он оторвался и попытался сунуть банку ей в руки:       — Теперь ты.       Гермиона столько раз чувствовала его губы на своих, что брезгливостью не страдала. Она вмиг осушила остатки и бросила пустую тару прочь.       Сражение приближалось. Верхушки Запретного леса, так хорошо видимые с возвышенности, подрагивали.       Звезды сегодня по-особенному были яркие.       Когда стена, окружавшая их, дрогнула, и кто-то из новоприбывших начал кричать, Гермиона заставила себя развернуться и взглянуть, что же там происходит. Картина представляла собой зрелище не из приятных: налитая гноем кожа, клоки пожухлых волос, чьи-то висящие на лоскутах ноги.       Начало подташнивать, и Гермиона вновь уткнулась Малфою в плечо.        — Грейнджер! — рявкнул голос, который в отличие от голоса Малфоя не пробуждал никаких приятных воспоминаний, только пускал мерзкий мороз по коже.       — Чего тебе надо, Финниган? — устало отозвалась Гермиона, заранее зная ответ.        — Раздевайся, — велел он, даже не взглянув на надрывно-красные глаза Гермионы и на недобро сощуренные глаза ее спутника. — Идет ожесточенное сражение, парням надо сбросить пыл. Ну, сама понимаешь, — развратно подмигнул он.       «Разве стоила такая жизнь всех прочитанных библиотечных книг, Гарри?»       Гарри не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени.       Отрекаться было бессмысленно. Бежать — некуда. Маленькая надежда, теплившаяся где-то на задворках, на то, что все это закончится, не оправдывалась несколько месяцев кряду. Гермиону выпотрошили. Выскребли. Заставили подчиниться. А еще, как говорил Финниган, доверили очень важное на фронте дело: поддерживать моральных дух солдат. Гермиона тоже была солдатом, но на ее дух всем было плевать.       Звезды сегодня по-особенному были яркие.       — Чего?       Первым поднялся Малфой. Гермиона, оставшись без поддержки его плеча, чуть не рухнула вниз. Крики вокруг них усиливались.       — Повтори, что ты сказал.       Малфой не шутил. Он никогда не шутил, даже тогда, когда выбрал подходящую ему по статусу жену, а не маглорожденную Гермиону. Тем более, он не шутил сейчас. Его лицо приняло враждебный оскал, но и Финниган в стороне не остался. Из доброго соседа и однокурсника, он стал… другим.       «Вот что бывает, Гарри, когда война длится слишком долго».       Гарри ей не отвечал. Давно уже. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени.       — Она пойдет со мной, — сплюнул Симус. — Сейчас же! Малфой отвечать не торопился. Он завел Гермиону за спину: невербальным движением дал ей понять, где ей самое место, и сделал шаг навстречу к гриффиндорцу. Точнее, к тому, кто им был раньше.       — Как бы не так. Тронешь ее хоть пальцем — будешь иметь дело со мной. Малфой не повышал голос: ему это было не надо. Он достал палочку и, взмахнув ею, заставил Симуса скрючиться в позыве агонии. — Понял?       Финниган не ответил, он качнулся назад, пытаясь найти равновесие, но, зацепив лампадку, поставленную Гермионой, заметил огонь, нежно опоясывающий его ногу. Симус дернулся и слетел со скалы вниз. Он упал, разбившись вдребезги, как пустая бутылка от огневиски.       Звезды сегодня были особенно яркие.       Малфой снова опустился на землю, увлекая за собой Гермиону и позволяя сесть ей к себе на колени. Затем принялся раскачиваться туда-сюда, пытаясь успокоить то ли ее, то ли себя, то ли унять весь этот ужас, творившийся вокруг. Все призраки и страхи стали реальны. Все кошмары возродились из снов и заполнили собою явь. Все святые сошли с икон и бросили смертных на произвол судьбы. В монстров не надо было переодеваться: они сами, каждый из них, кто воевал, стал монстром.       — С Хэллоуином, Драко, — прошептала Гермиона, до побелевших костяшек вцепившись в его воротник.       — С Хэллоуином, — ответил он.       А Гарри ничего не ответил, потому что он давно уже не отвечал. Впрочем, Гермиона потеряла счет времени.       «Что же нам с этим делать, Гарри?       Что же нам       С этим       Делать».