— Если бы я умел, я бы обязательно нарисовал тебя…

      Контрольная работа по истории. В классе гробовая тишина, даже скрип старого стула заставил бы вздрогнуть от неожиданности. Позади уже пять уроков, осталось ещё три, а потом дополнительные занятия в школе. Леон уже устал. Ночью его мучила бессонница, пробуждение оказалось слишком тяжёлым, так ещё и эта работа без предупреждения. Всё давило, учитель ходил сзади, дабы дети не списывали. Подросток вертелся во все стороны, пытаясь не попасться на глаза преподавателю. Его зрение неидеальное, но, кажется, именно сейчас он будто в бинокль смотрел, параллельно занося правильные ответы на свой листок. Всё-таки сидеть на второй парте не так уж и плохо!       Помолившись на всякий случай, шатен положил своё задание на стол учителя и покинул злосчастное помещение. Свежий, холодный из-за температуры на улице, воздух заставил взбодриться, а телефон, будто по заказу, завибрировал в кармане сразу после того, как парень вышел в коридор. Сэнди пригласил пройтись вместе после учёбы. Заботился? Скорее просто выбирал простейшую компанию от скуки. Но надежда не угасала.       Они довольно редко общались, поэтому младший всегда поддерживал идею времяпрепровождения вместе. Пусть это будет прогулка до самого его дома, встреча у ворот школы, да даже простой созвон всегда оставлял приятный след внутри. Ощущение, что ты кому-то нужен, кто-то тобой интересуется и рад проводить время с тобой… Приятно. С января он так и не приобрёл себе постоянную компанию, иногда ошивался с курящими младшеклассниками в туалете, уже успел стать авторитетом среди этих детей. Да, одноклассницы проявляли к нему интерес, однако Леон был уверен, что никто не потянул бы его характер.       А какой он, этот характер? Когда-то хамоватый, сейчас более сдержанный и мягкий. После смерти отца, в первые две недели, его будто подменили: пугался громких звуков, в частности — звонков на урок в коридорах, старался избегать скоплений людей, а толкучка на лестницах не позволяла этого сделать. Школа целиком и полностью нарушала все его границы. А Сэнди всегда спрашивал, можно ли его обнять на прощание, держал дистанцию. Иногда он казался каким-то холодным, но это даже притягивало. Он редко ронял лишнее слово, но часто подшучивал мягким, ровным голосом, а если тема заходила про ботанику и биологию, его уже не остановить. И это привлекало.

***

      Последние минуты, репетитор диктовал домашнее задание, а Леон готов был подлететь с места и побежать скорее к воротам учебного заведения. Подросток даже не задумывался, это от усталости или от предвкушения встречи. За окном уже темно, оранжевый свет фонарей просачивался сквозь голые ветви деревьев. Юноша тяжело вздохнул, поблагодарил учителя и попрощался с ним, вырываясь за пределы очередного кабинета. Лестницы пусты, можно быстро проскользнуть по ним и оказаться на крыльце. Баскетболист сообщил брату о том, что задержится и начал искать взглядом знакомый высокий силуэт. Нигде нет. Видимо, опаздывал. Парнишка вновь уткнулся в девайс, немного отходя в сторону от входной двери. — Ты где шапку позабыл? — за спиной раздался голос, заставивший вздрогнуть. — Привет, — заблокировал экран и развернулся, улыбаясь. — А… она где-то… — Если она в портфеле, то самое время достать её. — Она дома.       «Почему он так привязался к этой шапке? Не первый год так хожу, живой». — Возьми, — парень протянул собственную лиловую шапку. — И… Секунду, — принялся разматывать шарф, что согревал его. А затем обвил ткань вокруг шеи подростка, немного прикрывая лицо. — Так-то лучше. — Да, мам, — шатен смотрел в пол, не решаясь поднять взгляд на довольное лицо. — Школьник-наркоман смущается от простейшей заботы? Дэдди ишьюс? — Чего? — растерянно спросил школьник, исподлобья наблюдая за собеседником. — Неофициальный термин, которым обозначают психологические проблемы из-за нарушенной эмоциональной связи с отцом.       Воспоминания нахлынули. То, как Леона отчитывали за плохие оценки, как иногда намеренно забывали про старшего брата, хваля даже за то, что баскетболист выполнил домашние обязанности, а потом и вовсе позабыли про него из-за необходимости посвящать Фэнга в бизнес. В голове всплыл день смерти отца, похороны, поминки. Влага выступила на глазах, в носу неприятно защипало, а парень отводил взгляд, стараясь не показать отрицательных эмоций перед знакомым. Однако снег, всё ещё лежащий на земле, отражал лучи искусственного света, добавляя блики в местах скопления слёз. — Я что-то не то сказал? Леон, что-то случилось? Я могу чем-то помочь? — парень напротив заметно напрягся, даже немного наклонился, стараясь оценить состояние младшего. Сэнди опустил руку ему на плечо, произнёс, смягчая тон: — Леон, посмотри мне в глаза, пожалуйста. — Всё нормально, — подавляя дрожь в голосе, протараторил он, спустя секунду отвёл взгляд. — Просто я, наверное, не так всё понял. — Могу обнять тебя? — после одобрительного слабого кивка, он прижал подростка к себе, поглаживал по спине. — Прости, пожалуйста. Я не хотел задеть тебя своими словами. Впредь не буду так говорить. — Ты не виноват, — бубнил куда-то в плечо Леон. — Можешь просто объяснить конкретнее, что это, и как оно появляется?…       Сэнди отстранился, подтолкнул второго в спину и осторожно спустил по ступеням, придерживая. Они всё это время стояли на крыльце. Договорившись остановиться в том же кафе, что и на встрече в январе, они отправились туда, петляя между старых домов. Оба будто специально шли медленно, что позволяло дольше поболтать. Старший объяснял свои слова, периодически спрашивая, всё ли в порядке, и всё ли понятно. — … Как-то так. Но это неофициальное понятие, однако оно быстро расползлось в социальных сетях. Даже песню видел с таким названием. — Ты правда думаешь, что это можно отнести ко мне? — впервые за весь пройденный путь заговорил Леон. — Это была шутка, но, думаю, здесь тебе судить. Я совсем не знаю о тебе и твоей семье, ничего сказать не могу. — Ты сегодня разговорчивый, — подросток усмехнулся, пряча замёрзшие руки в карманы. — Могу остановиться, если ты хочешь. Разговоры знатно утомляют.       На лице школьника появилась лёгкая улыбка. Компаньон радовал даже простым своим присутствием, что уж говорить об обмене информацией. Они прошли несколько минут в тишине, оставив предложение Сэнди проигнорированным. — Мне нравится слушать тебя. — А? — парень витал в облаках, казалось, что он может спать даже на ходу. — Спасибо. Если быть честным, я так болтаю без умолку только сегодня с тобой. — Почему? — Чаще всего людям не интересно слушать лекции по биологии и прочим наукам естествознания. — Естествознание? — Это группа наук, в которую входят физика, биология, химия, география, астрономия и.. либо есть ещё одна, либо я назвал все. Но это также связано с тем, в какой компании я нахожусь. — Хочешь сказать, у тебя больше нет знакомых, которые могут поддержать разговор? — Ну, почти. Есть, конечно, люди, с которыми я могу обсуждать что-то из наук, что-то из искусства, но их по пальцам сосчитать. Возможно, я сам в этом виноват, ведь люди часто говорят, что я занудный. Так что, больше предпочитаю молчать.       Одиннадцатиклассник не поверил этим словам. Сэнди ведь ходячая энциклопедия, звони хоть в три часа ночи, спроси о каком-либо растении и получишь полное описание его характеристик и ухода. С ним зимние прогулки после школы всегда были чем-то прекрасным, что согревало изнутри. Несмотря на то, что буквально двадцать минут назад Леон плакал, сейчас он слушал спутника, смеясь с его шуток. Старший даже отвлечь от тревожных мыслей может. Разве он плохой собеседник? — Что ты сегодня ел? — Эм… Ну, с утра выпил кофе, в столовой чай, потом яблоко в перерыве между уроками и репетиторами, — подросток мялся, ведь сам знал, что этого явно недостаточно. — И всё? Хватает тебе такого рациона на нормальную жизнедеятельность? — Ну… Наверное? Это же всё является пищей, я могу усваивать оттуда вещества, так? — Да, ты прав, конечно. Но учитывая твою нагрузку, в питании должно быть больше витаминов, энергетической ценности и калорийности, дабы ты просто не падал в обмороки. Небось ещё и не пьёшь какие-то биоактивные добавки в пищу, что я бы посчитал обязательным при твоём раскладе. Но учить тебя не мне, а твоему брату. — Ты знаешь о нём? — Ха-ха, ты правда думаешь, что тяжело смотреть новости и не замечать ваши одинаковые фамилии, схожие черты лица и манеру общения? Сходите к врачу в какой-то день, сдайте анализы, и назначат тебе хуеву тучу витаминов.. что, думал, я не умею материться? Так вот, рассчитают тебе норму калорий и прочее. Я ж не медик. — Спасибо, — парни уже подходили к кафе, но остановились у входа. — Пойдём?       Внутри заведения тепло, от перепада температур кровь сразу прилила к щекам, обжигая. Это небольшое, но уютное место уже успело полюбиться Леону. Они сели за самый отдалённый от входа столик, словно выбирали из-за желания как можно дольше провести время вместе. Официант был готов принять у них заказ почти сразу, шатен хотел выбрать только какой-то горячий напиток, однако Сэнди добавил что-то про суп. Как только сотрудник отошёл от них, младший сразу поднял вопросительный взгляд на парня напротив. — Покушаешь нормально. Считай это подарком на прошедший Новый год. Кстати, почему в школе так долго был? Во сколько начинаются занятия? — А… — он явно не ожидал, щёки слегка подрумянились. — Первый урок начинается в полдесятого утра, обычно уроков всего семь, сегодня было восемь. Ещё репетиторы, которые принимают в школе. — Какой ужас. А потом до ночи делаешь домашнюю? Когда уже министерство образования образумится и сделают нормальное расписание для детей? У тебя же ещё экзамены, да? — Угу. — Боишься? Вас, небось, запугивали с класса седьмого ещё. По факту, это — бред, ибо с каждым годом экзамен всё сложнее и сложнее, мне кажется, даже преподы в университетах не смогут сдать эти экзамены на сотку, не готовясь. А тут бедные дети. — Я уже не ребёнок. Ты ведь не намного старше меня, почему называешь ребёнком? — Я говорю в целом об учениках школ, но тебя правда воспринимаю так, будто тебе лет четырнадцать. Забавно, да?       Леон опешил. Он не знал, как воспринимать эти слова. Родители с детства приучали его к самостоятельности, иногда даже довольно жестокими способами. Они также твердили ему, что он уже не маленький, что «сюсюкаться» с ним никто не будет. Не понял, не услышал с первого раза, забыл — твои проблемы, за которые нужно будет понести ответственность. А сейчас бывший дилер называет его ребёнком. Подросток вспоминает себя в том возрасте, что назвал Сэнди: нахал, который всегда был уверен в своей правоте, наркоман, способный вломиться в чужую квартиру за дозой, часто заваливался домой в «состоянии нестояния», ссорился с родителями. До этого момента всё казалось обыденным, мол все дети ссорятся с родителями, у всех есть какие-то плохие привычки. Да, это так. Ни один человек не обделён чем-то отрицательным, однако сейчас баскетболиста буквально тошнило от прошлого себя. — Ты воспринимаешь меня таким из-за того, что мы познакомились в этот момент или из-за того, что я вёл себя, как еблан? — юношеские глаза словно потухли, они безжизненно упирались в столешницу. — Что? М… Даже не знаю. Возможно, я просто сам был похож на тебя в этом возрасте, вот и запомнил. Но это также происходит из-за того, что твои сверстники стремятся как можно скорее вырасти. А ты, вероятно, сделал это самостоятельно, из-за обстоятельств. Могу сказать, что ты сильно отличаешься от всех семнадцатилетних парнишек, которых я знаю. Видимо, брат правда сберёг тебя, — вновь улыбнулся. — Ты был похож на меня? Тоже валялся в подворотнях под передозом? — Ну, скорее был пьяным в стельку. Хотелось избежать реальности, потому что я был уверен, что не сдам экзамены, и меня выгонят из дома. Конечно, они были намного легче, чем сейчас, но страх никто не отменял. Одновременно с этим появились первые отношения, которые оставили свой след. Не очень положительный, к слову. Наркотики я тогда не пробовал, однако знал весь алкоголь и сигареты из ларька возле дома. Даже не знаю, как обо всём не доложили родителям, педагогам. — Я думал, что у тебя не было этого этапа… — Он был у всех, наверное. Только кто-то скован, находясь под влиянием родителей, а кто-то имеет полную свободу действий. К слову, из экзаменов я не сдал только биологию. — После этого начал зубрить её? — Бинго. Меня гоняли по этому предмету, а деваться некуда, я даже полюбил его. Сейчас, как видишь, мне абсолютно всё равно на результаты этих глупых работ, которые буквально решают судьбы. — А на кого ты поступил? Должен же быть уже на втором курсе, да? — Я поступал в универ на рекламу и связи с общественностью, отучился и понял, что не хочу работать по этой специальности, — он показал «палец вверх». — В этом году хочу попробовать поступить в универ. Либо на что-то, связанное с ботаникой, либо на психолога или психиатра. Так что, сейчас сам готовлюсь к твоим экзаменам. Считай, мы в одной тарелке, — Сэнди усмехнулся. — Что-то я заболтался. Рассказывай, как день в школе прошёл. — Утром я еле проснулся, выпил кофе, и брат повёз в школу. Отсидел уроки, была контрольная по истории. Учитель даже не предупредил. — По какой теме контрольная? — Я уже не помню… Просто списал у отличника и вышел. Потом был репетитор по математике. Меня выебали в жопу, — Леон фыркнул. — Потом я пошёл к тебе. — Сегодня была биология или химия? — Химия. Учительница была близка к тому, чтобы спросить меня, но меня спас одноклассник. — А какая тема была? Если хочешь, могу объяснить потом. — Случаи гидро.. какой-то гидро-херни солей. — Гидролиза, наверняка? — Да! — Так тебе понятна тема? — Не особо. Вообще химия не сильно даётся, все эти реакции, таблицы, значения, формулы… Голова закипает, когда пытаюсь её выучить. — Если нужно, ты всегда можешь написать или позвонить мне, я постараюсь помочь. Если, конечно не буду спать или работать.       Слишком увлечённые диалогом, они не заметили время, за которое готовили их заказ. — Суп? Мне? — Да. Я хочу, чтобы ты нормально поел. Хотя бы сейчас, когда ты буквально под моим присмотром. А как только будешь дома, можешь хоть провода жевать.       И всё-таки он заботится. Стук сердца едва отдавался в висках, всё внутри пылало, и даже непонятно: это от горячей лапши, что он сейчас ел или от бури эмоций, что норовились выплеснуться. Леон закинул ногу на ногу, под столом касаясь своей стопой чужой. Сэнди задумался, расфокусированно смотрел в окно и потягивал ягодный чай. Подросток бегло рассматривал его лицо: острый носик, кончик которого немного вздёрнут, сухие губы, на удивление, не были искусаны, не сильно длинные ресницы, расслабленные брови и уставший взгляд. Парень будто позирует перед ним, вызывая желание запечатлеть прекрасное лицо на бумаге. Вот только одиннадцатиклассник не умеет рисовать. — Ты когда-то рисовал себя? — Я не считаю себя эстетически красивым, жалко тратить материалы на то, что мне не нравится, — продолжил залипать в одну точку, даже не вздрогнув от неожиданного прерывания тишины между ними. — Если бы я умел, я бы обязательно нарисовал тебя…       Старший только сейчас решил перевести голубые глаза на подростка, поддерживая зрительный контакт. Тепло и приятно. Он улыбнулся, смущаясь, но быстро вернулся в спокойное состояние. Однако это запомнил надолго, даже задумался действительно нарисовать собственный портрет. — Который час? Тебя же дома ждут, да? — посмотрел в мобильный телефон, бегло читая сообщения. — Фэнг, наверное, сегодня опять задержится на работе. А ты куда-то спешишь? Тебя ждут? — Раньше ждали, сейчас только кот. И даже он спит, когда я возвращаюсь. Но слышал, что коты как-то подсознательно знают, что хозяин вернётся, поэтому и не переживают так сильно. Ты как доберёшься? — Наверное, на такси. — Хорошо. Тогда посажу тебя и пойду на остановку. Не торопись, пережёвывай тщательно.       В голове понемногу вырисовывалось представление о том, как Леон зайдёт в пустой, тёмный дом, заварит чай и направится к себе, вновь погружаясь в канитель учёбы. Почему-то подросток подумал, что как только бы встреча закончилась, Сэнди сразу бы забыл о нём, стал бы отвечать «на отвали» и потерял бы интерес. Вся та забота, что была, пропала бы. Везде слово «бы». Потому что он сам не был уверен в этих словах, отрицал свои же мысли. В ходе переживаний он прикусил щёку изнутри, сразу прикладывая руку к болящему участку. — Прикусил? — Нет, блять, просто так дёрнулся и схватился за щеку, — прошипел юноша. — Прости, не хотел тебе нагрубить… — Всё в порядке. У кошечки боли, у собачки боли, у Леоши не боли. Жалко кошечку и собачку, да?       «Леоша». Так называла его только мама, когда он был ещё в детском саду. Сердце, кажется, начало биться чуть быстрее. И даже голова перестала так сильно пульсировать от нахлынувшей тревоги. — Я доел, можем идти. Спасибо большое. Было очень вкусно! — Умничка. Можешь одеваться, я оплачу счёт и подойду, — шатен хотел возразить, однако его перебили: — И даже не пытайся предложить счёт напополам, оплатить каждый сам за себя и всё такое. Я пригласил, я угощаю сегодня.       Этот парень мог вводить в краску, заставлять что-то внутри переворачиваться, наполняя счастьем. С ним спокойно и хорошо, тепло и уютно в любой обстановке. Даже на таком морозе, на котором они сейчас стояли, ожидая такси для младшего. Сэнди стоял со спины и опирался головой на ключицы Леона, проваливаясь в свои мысли. Второй стоял неподвижно, старался не помешать компаньону. Тишина. Не нагнетающая, а, наоборот, приятная, немного интимная, позволяющая понять, что и так им комфортно друг с другом. На одно плечо одиннадцатиклассника опустился локоть, на другое ладонь. Объятия. Нежные, даже робкие. Они всегда такие, но именно в этот момент всё по-другому. Даже чужое дыхание над ухом успокаивало. Обычно перед каким-то телесным контактом всегда спрашивалось разрешение. Однако его не последовало. Автомобиль с номерами, указанными в приложении, приблизился к парням. Сэнди осторожно выпустил из своей хватки подростка, обошёл его и обнял уже спереди, прижимая к себе. — Спасибо большое за компанию. Как доедешь, напиши, пожалуйста, — спокойно поцеловал его в лоб. — Ой, в лоб целуют только мёртвых. Ну, надеюсь, домой прибудешь живым. До встречи, — улыбнулся. — Пока…       Всю дорогу в мыслях крутился лишь этот короткий, лёгкий поцелуй. Казалось бы, его можно было воспринять как что-то шуточное. Но в этом жесте читалось что-то особенное.