Cadillac & Hublot

      Оглядев пустующий туалет, Хазин рывком распахнул дверь дальней кабинки и затолкнул Кирилла вперёд, моментально заходя следом за ним и закрывая дверь. Вовремя, потому что кто-то как раз зашёл.       Время пошло.       Гречкин чуть тут же не навернулся, спотыкаясь об унитаз. Благо, всё было чисто, видать уборку провели прям незадолго до. Одним движением он опустил тяжёлую крышку и приземлился сверху на неё, пока Петя отвлеченно прислушивался к шагам в опасной близости от них.       Знал бы тот чел, что тут разворачивается целый порнофильм за стенкой, захотел бы посмотреть. А увидь он двух мужиков, вылетел бы пулей, как ошпаренный, и в это ТЦ больше никогда не вернулся.       Не долго думая Кира потянул конец ремня, быстро приспуская штаны майора. Хазин опомнился, когда неожиданный укус пришёлся в стояк. Парень укусил не больно, в конце концов член им обоим ещё пригодится, но весьма ощутимо, чтобы мурашки прошлись с ног до головы и снова вернулись к пульсирующего стволу и головке.       Нехуй щёлкать клювом, когда у твоих ног сидит похотливая хуйлуша и хочет ебаться всеми силами своей души.       Уцепиться Петеньке было не за что, кроме, как за Кирюшины волосы. Кафельные стены и гладкая дверь просто не оставили мужчине выбора.       Ощутив пальцы в своих волосах, Гречкин чуть отстранился, глядя на майора снизу вверх и явно специально облизывая пересохшие губы.       Нарочито медленно, с блядской ухмылкой и горящим в глазах удовольствием.       Короткие ногти Хазина весьма ощутимо проехались по загривку, притормаживая, отвлекая Кирилла.       Блять. Какая же ты блядь, Кирочка. И как ты с этого тащишься, пиздец.       Адреналин разогнал и без того кипевшую в венах кровь. Где-то на подкорке сознания кольнуло сожалением — придётся, мало того, что обойтись быстрым перепихоном, по другому и не скажешь, так ещё и как можно тише. А эти два пункта были явно не про них обоих, уже выяснили.       Ничего. Им только сбросить бешеное напряжение. А дома Хазин сполна насладится своим сладким мальчиком. Если доедут. Да хоть в родной тачке — уже будут свободнее.       Притянув парня рывком вверх, Петя почти грубо развернул его, бесшумно вжимая в стену. Благо звоном пряжки ремня и шорохами в толчке мало кого можно удивить. Рука майора со всклоченного затылка переместилась на блядские, влажные губы, тогда как вторая вовсю уже хозяйничала в штанах парня.       — Ни звука, мой хороший. Ты же не хочешь, чтобы нас прервали, — тихо, на грани слышимости, произнёс на ухо, одновременно с этим прихватывая зубами пусет и сжимая пальцы на текущем уже члене Кирилла.       Будь я уверен, что это не было бы банально опасно — мне было бы похуй на то, что тебя услышит хоть весь ТЦ. Потому что тебе так охуенно именно со мной, потому что ты — мой, и никто не сможет сделать тебе также хорошо, как это могу сделать я.       Накрыв ладонью горячую головку члена, Хазин чуть приспустил с парня мешающие тряпки, стараясь получить как можно больше доступа. Повторил легким нажатием пальцев по рисунку напряжённых вен и сжал ледяную, на контрасте, ладонь на основании. Времени у них, конечно, не бесконечно, но было бы обидно закончить слишком быстро. Сомкнутая рука плавно, с оттяжкой, заскользила по жаждущему внимания стволу вверх-вниз, и майор теснее прижался к парню, упираясь горячим лбом во взмокший затылок.       Гречкин застонал настолько сдавленно, что создалось впечатление, что он не ловит кайф от узкой кабинки и горячего тела, вжимающего его всем весом в кафель, а страдает от боли. Но Хазин прекрасно знал, что делает и от чего у его парня свистит крышечку.       Честно говоря у данного конкретного парня крышечка свистит в принципе от всего, что бы Петя с ним не делал. Другие до него сопротивлялись хотя бы для вида. Этот же — ни разу.       Разомкнув губы, Кирюша шустро втянул в рот так вовремя предложенные пальцы, обсасывая хорошо и старательно, как самый вкусный леденец. Вообще, минуту назад он собирался нежно обсасывать член майора, но у того были свои планы, поэтому пришлось обойтись тем, что дали. Обводя языком каждую фалангу и втягивая щеки, как делал это сам Хазин, стоя перед ним на коленях, Кирилл жалел, что сейчас мужчина не видит этого представления.       Он, совершенно точно бы гордился своими педагогическими навыками и успехами своего протеже. Майор сам вырастил то, что вырастил, теперь и ему пожинать плоды трудов своих.       Впрочем, толкаться в ладонь Петеньки Гречкин тоже не забывал. Хоть амплитуда была и небольшой, накатившее возбуждение от того, что их могут застукать, компенсировало всё. С одной стороны прохладная, уже влажная от смазки рука майора, с другой — каменный стояк, в который Кир упирался задницей, каждый раз, когда качал бёдрами назад.       Терпение Хазина, и без того шаткое, просто трещало по швам от такой неприкрытой жадности и бесстыдного удовольствия, которое Кирилл, казалось, демонстрировал всем собой. Парень настолько остро реагировал на любые прикосновения, так откровенно кайфовал и просил большего, извиваясь в руках майора, будто отстранись — и он сойдёт с ума. Кирилл с жадностью вбирал его пальцы глубже в рот, подаваясь навстречу надрачивающей ему руке и при этом стараясь прижаться плотнее к мужчине, быть ещё ближе, чувствовать ещё больше.       Невозможный. Впору было подумать, что Хазин придумал себе его — таким. Отзывчивым, страстным, одержимым ласками настолько же, насколько сам Петя был одержим этим нереальным парнем. По всем статьям и во всех смыслах.       Как бы ни хотелось позволить дикому желанию вырваться наружу, минимальную осторожность приходилось соблюдать. Да и, очевидно, соображать мог в данный момент только один из них, и то сам Хазин, потому что глядя на Кирилла, ясно только одно. Всё, на чем могут в данный момент сконцентрироваться его мысли — это член Хазина, который он просто жаждет ощутить как можно глубже. И потому, вместо того, чтобы впечататься в шею парня голодным укусом, майор лишь прижался губами, посасывая нежную кожу. В верхней одежде чертовски неудобно. Она объемная, теплая и совершенно не рассчитана на то, чтобы через нее чувствовать партнера.       Будем честны, одежда вообще создавалась не для сексуальных игрищ в сортирах, но эти двое хуйлуш явно плевали на всякие там нормы и устои.       Взяв себя в руки и перестав так отчаянно толкаться в Петин кулак, Кира, извернувшись, сначала накрыл ширинку майора ладонью и, пользуясь замешательством мужчины, скользнул под кромку брюк. Да, жесткий ремень немного мешал свободе действий и приходилось почти болезненно выворачивать собственное запястье, но нащупать сочащийся от стояка член не составило труда.       Если уж дрочить, то всем вместе. Это с ума сходят по одиночке… Хотя… Глядя на этих двоих, можно смело сказать, что ебанутость и поехавшая кукуха передаются воздушно-капельным путем.       Парень с трудом сдержал рвущийся наружу стон и весьма ощутимо прикусил Петины пальцы. Сейчас они выступали в качестве кляпа, но Кирюше явно требовалось что-то посущественнее и побезопаснее. Оттяпать пол руки своему любовнику Гречкин точно не хотел.       Чем он тогда будет его ублажать, если каждый раз в порыве страсти парень будет откусывать ему что-нибудь.       Хазина тряхнуло от долгожданного ощущения прикосновений на члене, притом так, что он буквально впечатал Кирилла в стенку, хотя ещё полминуты назад могло показаться, что уже больше некуда. С трудом подавив рвущийся стон, для чего потребовалось в кровь прикусить нижнюю губу, Петя уткнулся лбом парню в затылок и замер.       Нет, блять, всё конечно охуенно. Вот только такими темпами они оба кончат раньше, чем успеют сделать хоть что-то. Идея, конечно, пиздатая, вот только ограничиваться взаимной дрочкой совсем не хотелось. Что они, парочка подростков? Да и смысл тогда был отрываться друг от друга и искать аптеку.       Потому, собрав, наверное, все ресурсы организма, которые ещё были способны отвечать за мыслительный процесс, Хазин, выдохнув сквозь зубы, убрал руку с члена Кирилла и перехватил наглую ладонь парня, дразнящую его. Рисковать и убирать руку изо рта изнывающего парня Петя благоразумно не стал.       Иначе все попытки остаться беспалевными провалятся моментально нахрен, потому что Гречкин, судя по всему, себя уже весьма слабо контролировал.       Будто когда-то это было иначе и Кирилл в принципе утруждал себя контролем. При всех выкрутасах во всём, что касалось постели, Кир был — незамутненная искренность. И если ему охуенно, он скрываться не собирается. Будем честны, Гречкин не контролировал себя уже от слова совсем. Как только входная дверь туалета хлопнула и в помещении стихло, он застонал в голос, так, что звук резко отразился от высоких стен. У парня не было сил бороться с самим с собой, а с Хазиным так и подавно.       Нам пизда, но зато будет весело. Интересно, их прервут в случае выволочки в самый разгар ебли или дождутся, пока секс закончится логическим концом?       Кстати о конце…       Кирилл недолго думая непослушными руками спустил собственные джинсы вниз вместе с бельём. Узкие штаны не спали до конца, но оголённой жопы в их случае будет вполне достаточно.       Откинув голову назад, Кирилл вытолкнул пальцы майора изо рта.       — Да вставь уже в меня, — не утруждая себя шёпотом громогласно выпалил Кирюша. — Хочу ощутить твой стоящий колом член в своей задницы.       О какой зажатости может идти речь в постели, если Гречкину не мешает даже общественный сортир вести себя, как последняя блядь: громко и развязно.       Предусмотрительности Хазина, определённо, следовало позавидовать. То ли здесь играла служебная выучка действовать наперед, то ли он слишком хорошо научился просчитывать их с Кириллом волну сумасшествия — непременно одну, общую и мощную, как цунами. Но факт оставался фактом — ещё возвращаясь к своему бешеному, Петя запихнул в карман пальто и спешно распечатанную смазку и пару резинок из вскрытой на ходу пачки. Как чувствовал, что терпения тянуться к небрежно брошенным пакетам у них не будет. Да и оторвать друг от друга подобной мелочью их было бы сейчас невозможно.       Да и то, потребовалось бы слишком постараться, потому что своё он выпускать из рук не намерен даже под дулом автомата. Тем более в таком охуенно-блядском виде.       — У тебя охуенный голос, но, блять, захлопнись, — прорычал майор зычно и, пользуясь пустотой помещения, отвесил по манящей заднице звонкий шлепок.       Пришлось даже зажмуриться, когда эхо хлопка о кожу, смешиваясь с просящими стонами Кирилла, буквально ударило по ушам. Иначе Петя попросту бы сорвался и взял извивающегося парня насухую, одним рывком.       А тогда зачем они прерывались, собственно.       Петя явно не задумывался, когда выдохнул практически на ухо Кирюше о том, что у того охуенный голос. Либо этот мент настолько прошаренный, что решил пройтись по кинкам парня прямо сейчас, в тесной кабинке, когда он зажат между горячим телом и холодной стеной, и не может стонать в своё удовольствие.       Одной рукой выудив, наконец, чартов фольгированный квадратик, Хазин зубами вскрыл упаковку и, не прошло и вечности, раскатал по собственному члену презерватив. Также быстро справившись со второй упаковкой и игнорируя возмущенное шипение Гречкина, натянул гандон и ему, правда, намного более медленно и издевательски, скорее дразня плавным движением от головки до основания.       — Я блядь, а ты больная сука, — непроизвольно вырвалось у Гречкина, когда гул от шлепка немного рассеялся, а горячая ладонь издевательски медленно начал раскатывать гандон по его подрагивающему от возбуждения и сочащемуся от смазки стволу.       На брезгливость, впрочем, Кирилл не ставил, так как прекрасно знал, что Петя ничуть не чурается быть обмазанным спермой и слюной с ног до головы.       Просто ситуация сейчас не сильно располагающая для грязного секса. А вот дома, когда они вернутся, можно будет послать нахуй всё резинки и резвится в своё удовольствие.       — Никакого желания отмывать стены от твоей спермы, сладкий, — свободную руку Хазин снова вернул Кириллу на блядский рот, притягивая к себе и вгрызаясь в шею, поскольку иначе подавить стон от таких даже малейших прикосновений выдержки бы не хватило. Смазку он достал и открыл как-то на автопилоте, распределяя по всей длине.       — Придется немного потерпеть, мой хороший, — укус сменился лёгким касание губ и горячечным шёпотом, когда одним плавным движением, Хазин, наконец, вставил и толкнулся до упора. И замер, оглушенный адреналином и желанием.       Даже несмотря на ладонь, зажимающую рот, Кира застонал громко, что за дверью его вполне могли услышать. Хотелось сильнее отклячить задницу и насадиться на член майора «поудобней», но пространства для манёвра просто не хватало. Зато пространства хватало Хазину, чтобы притянуть парня к себе вплотную, вбиваясь всё глубже с каждым толчком.       Охуенно. Слишком охуенно, и дураку ясно, что надолго никого из них не хватит, но это и не нужно. Только бы сбросить мучительное напряжение, только бы слегка ослабить натяжение внизу живота, отдающее от звенящих яиц до пустой черепной коробки.       А потом рвануть домой. И хер блять он его из койки выпустит, пока вообще смогут двигаться.       — Какой же ты пиздец, Кир, — на грани слышимости выдыхает Петя, беспорядочно скользя губами за ухом, по шее, по скуле — куда придётся, лишь бы только чувствовать.       Жарко? Пиздец. Неудобно? Определённо. Рискованно? Однозначно. Едет ли это кого-то из них — ни-ху-я подобного.       Насколько Хазину хотелось раздеть Кирилла, быть кожа к коже, ласкать, царапать, впиваться зубами, прижиматься лбом к покрытой испариной спине — не передать словами. Но всё что он сейчас мог — лишь беспорядочно насаживать парня на собственный член и крепче зажимать Кириллу рот, чтобы он не выдал их раньше времени.       Хотя бы пока они не кончат.       Гречкин тëк во всех смыслах. Он чувствовал, как пот стекает по позвоночнику, как скользит гандон на его стояке и как хлюпает член в заднице. Последнее заводило особенно сильно. В повисшей тишине, которую они вынуждены были соблюдать, особенно отчётливо было слышно, как Петя вдалбливается в него, натягивая на себя.       Обычно все это заглушало шумное дыхание и стоны, которые никто из них не сдерживал, но сейчас остался лишь шорох одежды, который не препятствовал ничему.       Хазин попал по простате в тот момент, когда входная дверь сортира хлопнула и послышались тяжёлые шаги. Кирюша сдавленно заскулил, цепляясь рукой за плечо майора. Его откровенно потряхивало, от чего парень еле держался на ногах. Кира никогда не думал, что не давать выход своим ощущениям может быть так болезненно. Из глаз покатились слезы, как единственный безопасный способ выплеснуть эмоции.       От секса он ещё не ревел.       Любые случайные свидетели-наблюдатели подумали бы, что здесь происходит настоящее изнасилование. Хотя, если насильником будет именно Хазин, Кирюша вообще не окажется сопротивления. Впрочем, как и сейчас.       Хазин никогда не делал тайны из того, что ощущение власти его заводит. Равно как и адреналин, риск и всё остальное. Но когда ладони, лежащей на губах, стало горячо и влажно, а Кирилла тряхнуло в его руках, когда майор осознал, что его мальчику настолько охуенно-хорошо, что он плачет от переполнявших чувств и эмоций — Хазина просто перекрыло.       Благо, невольный свидетель покинул их раньше, чем успел что-то понять, а, возможно, и вовсе был в наушниках. Но вспышки адреналина хватило, чтобы толчки стали сильнее и глубже, уже намеренно попадая раз за разом по простате, а свободная рука переместилась на член парня, надрачивая крепко, с оттяжкой.       Хороший. Охуенный. Самый лучший. Как в тебе сладко. Так хочу слышать тебя. Чтобы ты кричал. Чтобы только прекратил сдерживаться.       Слишком много хотелось озвучить. Хотелось глаза в глаза. Неспешно. Вдумчиво. Наслаждаясь друг другом. Похуй на сон. Похуй на еду. Похуй на работу. На весь мир, в сущности, тоже похуй.       Когда твой мир сдавленно сладко постанывает тебе в руку и дрожит на твоём члене. Зачем что-то еще?       — Хочу тебя. Дома, — горячечно шепчет Хазин, языком собирая солёные дорожки пота и слёз, — разложу на кровати. Выебу. Вылюбить до слёз. До крика.       Будь Кирюша сейчас хоть чуточку вменяемым, он бы оценил каждое сказанное майором слово и прекрасный план действий, который тот предлагает. Но сейчас, парень мало того что ничего не слышал, но и не видел. Держать глаза открытыми просто не представлялось возможным, и он, сильно запрокинув голову назад, пытался хоть так найти опору, вздрагивал и скулил в зажимающую рот ладонь.       Кто бы мог подумать, что Кирюша вступит в клуб адреналиновых наркоманов и будет ебаться с ментом в туалете, прямо под носом у других посетителей. А если бы Гречкин знал, насколько это охуенно, то затащил бы Петеньку в сортир еще в полицейском участке и срать он хотел, как это скажется на репутации майора.       Кирилл непроизвольно накрывает руку Хазина, скользящую по его члену, то ли ускорить, то ли затормозить. Все происходящее ощущается слишком остро и Кира попросту теряется в собственных эмоциях. Он хочет поскорее получить разрядку, расслабить перенапряженные мышцы, вздохнуть, наконец, полной грудью и, в то же время, парень не хочет, чтобы эта сладкая пытка заканчивалась вовсе. Он насаживается и прогибается в пояснице, чтобы продлить удовольствие от каждого толчка.       Кирюша был крайне благодарен своей природной гибкости, которая сейчас, как никогда, играла ему на руку. Как выяснилось, чтобы трахаться в кабинке нужны природные таланты.       Петя переплетает пальцы своей руки с ладонью Кирилла, не давая замедлиться, а только увеличивая давление на член парня, двигаясь всё резче с каждым выдохом. В ушах шумела кровь, виски буквально сдавливало от жара, а дышать, казалось, уже попросту нечем — они выжгли весь воздух вокруг себя горячим дыханием.       Никогда ещё потрахушки в кабинке не сносили настолько, что безумно хотелось продлить каждый миг как можно дольше. И никогда ещё, вместе с Кириллом, не хотелось кончить как можно скорее — только бы убраться отсюда к чертовой матери и вернуться туда, где можно не сдерживать его. И не сдерживаться самому.       — Тише, Кирюш, — Хазин буквально вжал ладонь парню в зубы, резкими толчками доводя их обоих одновременно. Оргазм буквально ослепил своей вспышкой и Петя практически завалился на дрожащего Кирилла, в последний момент убрав руки и с его истекающего члена и пересохших губ, упираясь ладонями с размаху в стену.       Гречкин так резко опустил голову вниз, будто она была готова оторваться прямо сейчас. Жадно глотая воздух, парень пытался надышаться впрок, чтобы на следующий их спонтанный секс легких с задержанным в ним дыханием точно хватило.       Может стоит заняться плаванием и задержкой дыхания на глубине? Хуй знает, какие еще особые навыки ему пригодятся в этих отношениях. Возможно нужно научиться еще и крючком вязать? Одному черту известно куда их двоих кривая занесет.       Мертвой хваткой вцепившись в Петино запястье, Кира считал перед глазами пятна и все никак не мог толком уловить ни одно. Разлившееся по телу тепло вместе с неунимаемой дрожью, накрывали с головой. Пот стекал по вискам и спине практически градом, а вот предусмотрительно натянутые резинки всё же избавили этих хуйлуш от необходимости отмывать толчок и Гречкина от спермы в полевых условиях.       Хазин в прямом смысле слова забыл, как дышать. Вроде получалось сделать судорожный вдох, уткнувшись Кириллу лбом в затылок. Даже, кажется, удавалось пропихнуть глоток воздуха в лёгкие. А вот дальше как-то не получалось…       Да и был ли смысл? После настолько жаркого, крышесносного оргазма — в чем смысл вообще?       — Кирюш…ты как? — впору было охренеть от собственного хриплого шёпота. И майора даже практически всё устраивало, кроме очевидных неудобств в виде липнувшей к телу одежды и бесящих гандонов. Но стянуть поочерёдно обе резинки и забросить в урну — дело нескольких движений трясущейся ладони. Правда, для этого потребовалось эту самую ладонь оторвать от стены и перенести часть веса на Кирилла, чтобы банально не стечь на пол.       Поерзав на месте и удостоверившись, что он реально жив, Гречкин прыснул то ли от смеха, то ли от тупого вопроса.       С одной стороны, сейчас парень чувствовал себя на вершине эйфории после головокружительного оргазма. С другой стороны, медленно, но верно подкатывало ощущение дискомфорта от неудобной позы и блядски мокрых тряпок.       — Как, как… Жопой об косяк, головой об стенку, хуем об коленку, — первый раз за всю жизнь Кире реально пригодилась эта бородатая присказка.       Причем реально, все действия в ней удивительным образом были соблюдены и даже последовательность не нарушена. Оставались некоторые художественные преувеличения, конечно, но это всего лишь детали.       Живая иллюстрация — пиздит, значит живой. Несёт хуйню в неебических масштабах — перешёл на энергосберегающий режим. Плюс пункт к тому что они вполне нагулялись и им пора домой.       Ага. В кроватку, блять.       — В твоей живучести сомневаться не приходится, — хмыкнув, Петя, наконец, смог твердо встать — ногами на пол, а не как обычно, исключительно членом — и даже натянуть трусы со штанами и уже застегивал ремень. Кирилл пока был на стадии отрицания, видимо, потому что развернулся к майору, не заморачиваясь таким вопросом.       Ах ну да, конечно. Кто принцессу ужинает, тот её и танцует. Как тут забудешь.       — Ты невозможный ебантяй, — вопреки всему, тихий голос Хазина звучал неимоверно ласково. Прихватив парня обеими руками за задницу и хорошенько полапав предварительно, Петя всё же помог одеться и ему, не скрывая сожаления. Правда в качестве утешительного куша он смог прижаться к сухим губам, по которым успел конкретно так соскучиться.       От поцелуев Гречкин никогда не отказывался. Впрочем, справедливости ради, Кирюша вообще от Пети не отказывался, что бы тот не предлагал, потому что знал, что Хазин вряд ли предложит что-то, что не понравится им обоим. Надо сказать, что майор ГНК знал толк в удовольствии.       Интересно, все майоры такие тайные извращенцы или только этот?       Вероятнее всего, Кириллу, каким-то космических образом удалось поймать из всего главка самого отбитого. В защиту первого отдела можно было добавить только то, что этого кадра им тоже подбросили, не спрашивая.       — Ты тоже редкосная хуесосина, — парировал Кира. — И это комплимент, если что.       В сложившихся реалиях хуесосинами были они оба, почему ни один из них этого почётного звания явно не стыдился.       Трепетно и почти невинно зацеловывая губы Кирилла, Хазин не мог и не хотел погасить сияющие искры в глазах. Ему было до безобразия, слишком хорошо и безумно охуенно с этим хуйлушей. И плевать где, что и зачем. Не имело абсолютно никакого значения.       — Думаю, нам пора, — вручив Кириллу пакеты, чтоб не мешались, Хазин взял его за руку и открыл кабинку, наконец покидая их импровизированный траходром.       Кирилл не сопротивлялся, когда его, как бычка тянули за собой. Если ещё и на спаривание, то вообще грех было бы жаловаться. Несомненно, рядом с Хазиным либидо у Киры многократно возросло. Говорит это о том, что предыдущие пассии не давали желаемого результата или это майор подходил ему по темпераменту идеально, парень пока не решил.       Да, он думал о сексе, да сразу после секса. Ну, а что? Молодой и здоровый организм требует свою законную физиологию.       Кто бы, блять, сомневался.       Дверь в туалет открылась и, внезапный посетитель, на свою печаль, машинально огляделся. Мельком, но ему хватило увидеть, как они вдвоём вышли из одной кабинки. Мужик запнулся, явно не зная, что выбрать — уйти нахрен подальше, обложить матом или по-простому сразу въебать.       — Аккуратней, дядь, пол скользкий, — широко оскалившись, вместо вежливой улыбки, Хазин не дал мужику обработать травмирующую хрупкую психику информацию о том что пидарасы окружают и спокойно прошёл мимо. Правда, это не помешало Пете находиться между гипотетической угрозой и довольно лыбящимся Гречкиным. Во избежании.       Прыснув беззвучно от смеха и выдав скорее хрюканье, Гречкин внимательно посмотрел на только что зашедшего мужика. Тот был растерян и вообще забыл, зачем зашёл. Как никак не каждый день ему на глаза попадаются пидорасы.       Конечно, вероятность того, что незнакомец ничего не понял, тоже существовала, но Кирюше больше нравилась мысль, что мужик застыл в глубоком ахуе. И уже не выхует обратно.       Шокировать людей Кирилл определённо любил. Едва за ними захлопнулась дверь, Петя не выдержал — заржал в голос, сгребая Кирилла в объятия.       Слишком много эмоций сразу. Если не дать им выход и позволить и дальше разноситься пузырьками по крови — кукушку просто окончательно сорвёт. Хотя, казалось бы — куда дальше.       — Ты, блять, абсолютно ебанутый. Просто пиздец, — утыкаясь Кириллу в плечо, сквозь смех, Хазин пытался выровнять дыхание. Но хуй там был — ноль на массу. Рядом с этим хуйлушей у майора гарантированы тахикардия и вечная нехватка кислорода. Но его это абсолютно устраивало.       — Поехали уже отсюда. Куда угодно, — всё ещё посмеиваясь, проговорил Петя, подняв искрящиеся весельем глаза на Гречкина.       — Чья бы, блядь, корова мычала, — фыркнул Кира; в отношении ебнутости майор мог показать авторский мастер класс и провести тренинг. — Ты сам хуйлуша получше многих.       Не долго думая Кирилл прикусил Петину ушную раковину, так удачно поставленную ему прямо под нос.       Как говорится: «вижу цель — иду к цели».       — Мне похуй на других. Мне главное быть лучшим для тебя, — проурчал Хазин в губы своему парню, шало улыбаясь.       И ни слова лукавства. Зачем ему с кем-то ровняться, когда в бесстыжей зелени глаз он видит такой восторг.       Хазин ощутимо вздрогнул от укуса, прижимаясь сильнее, и обнимая Кирюшу, чтобы удержать равновесие и не упасть. Гречкин не отстаёт и тоже пытается обнять мужчину, но шуршащие пакеты, в которых путается рука, упорно мешают.       — Да ебать тебя некому! — недовольно восклицает парень, дергая кистью, как кот, попавший лапами в скотч. И вновь глаза майора загорелись адским пламенем, будто и не они только что едва оторвались друг от друга.       — Я уверен, скоро мы исправим это досадное недоразумение, сладкий, — бесстыжие руки Петеньки легли на бёдра Кирилла, притягивая парня к паху резким рывком, — ты очень быстро учишься.       Лапать Гречкина за задницу, всё равно что махать красной тряпкой перед быком — реакция следует незамедлительно, а если уж в наглую прижимать его к своему паху, так и подавно — пиши пропало.       — Я считаю, что вообще сорвал джекпот, куда уж пиздатей, — Кира только хотел что-то добавить, как дверь сортира открылась и оттуда вышел всё тот же охуевший мужик.       Их глаза встретились и наступил вселенский ахуй.       Ступор продлился с несколько секунд и мужик, не долго думая, зашёл обратно в туалет, на автомате. Он, видать, не нашёл ничего лучше, чем вернуться в исходную точку, как в компьютерной игре и выйти снова, уповая, что всё, что он видел — баг системы.       Увиденного не развидеть, как говорится.       Теперь в голос заржал Кирилл. Всё происходящее больше напоминало чистый сюр.       — Поехали уже отсюда. Куда угодно, — всё ещё посмеиваясь, повторил Петя, подняв искрящиеся весельем глаза на Гречкина. — Нахуй продуктовый. Нахуй вообще все магазины. В этом мире давно существует ебучая доставка, — Хазин почти рычал, не выпуская Кирилла из рук. Он откровенно недозаебался.       Да, первая волна безумного дикого возбуждения у них обоих, разумеется, спала. Но вот темперамент обоих явно не предполагал целомудрие в дальнейшем.       — Или купим блять самое необходимое, максимально быстро, буквально жратву-колу, ещё что-то, и давим на тапок. Я не планирую проебывать редкий выходной не в прямом смысле.       Гречкин веселился ничуть не меньше. Его забавляла вся ситуация в целом и их озабоченность в частности. Он в пубертат так часто дрочить не хотел, как сейчас хочет ебаться со своим мужиком.       — Если ты думаешь, что мы сможем хоть что-то выбрать и заказать, а потом встретить доставку, то хуй там плавал.       На удивление, Кира говорил здравые вещи, ведь, как только они пересекут порог его хаты, у них будет только один вариант развития событий — ебаться, как кроликам.       — Либо мы сейчас зарулим в супер, либо не увидим жратву до завтрашнего дня, — в подтверждение своим словам, Гречкин толкнулся бёдрами в Петин пах, чётко давая понять ход своих мыслей; хотя чтобы их понять, не нужно быть даже экстрасенсом, недоеб светится у обоих на лбу неоновой вывеской.       — Если ты думаешь, что я способен сейчас думать головой, а не головкой, то ты намного лучшего мнения обо мне, — Хазин абсолютно разделял настрой Гречкина. Парень был прав — они не отлипнут друг от друга, тем более, что работу майору никто не отменит.       Впервые за всё время у Хазина, буквально жившего работой, возникла малодушная мысль послать всё нахер и написать заявление об увольнении. Но, с другой стороны — такую радость дорогим коллегам и подчинённым он не доставит, а с другой — на работе он мог вдоволь беситься и устраивать пиздец локального масштаба.       — Жратва нам необходима, на одном недоебите долго не уедем, ты прав, — Петя не сдержался и утянул парня в развязный поцелуй.       Ну а хули он так ухмыляется.       Мысли-то у обоих, может, и были здравые, только вот поступки с ними никак не совпадали. Они же оба явно припизднутые и, как выразился майор, думают головкой, а не головой.       Кир чуть толкнул Хазина вперёд, прижимая всем телом его к стене и страхуя ладонью, ментовскую голову.       Он итак на неё отбитый, а если последние мозги сейчас взболтать, совсем работать не сможет. Уволят по статье за самодурство. Хотя, удивительно, что ещё до сих пор не поперли с таким-то блядским характером.       Кирилл лизался, кусался и тёрся об Петю, будто они уже в коридоре квартиры, а не в коридоре торгового центра, где за дверью сортира всё ещё трётся охуевший от жизни мужик.       Хотя, такими темпами, может он уже через окно вышел, чтоб наверняка не пересечься с ними.       Больше, чем от сорвавшегося с последних и не самых прочных тормозов Кирилла, Хазина вело только от вот такого — сильного, ведущего, жадного до ласк и самого майора. Вся властность у Пети будто уходила вместе с тихими стонами, а горячности хватало исключительно на то, чтобы плавиться в наглых руках.       Он выгибался навстречу, практически поскуливая, когда такие желанные губы отрывались от его собственного рта. Да, ласку дарить Кирилл не прекращал, будто стремился вылизать Хазина всего, но в такие моменты большего всего хотелось именно грязных голодных поцелуев, за которыми Петя и тянулся неосознанно, подставляясь снова и снова.       Им нужно остыть. Нужно взять себя в руки. Нужно хоть как-то отвлечься от всепоглощающей страсти. Нужно…       — Кир… Кирюша… Хороший мой… Родной… — майор буквально выстанывал мысли, не имея возможности не то что собрать слова, а даже сосредоточиться. Гречкину сейчас достаточно ещё пару движений, взгляда, мелькнувшей мысли в зеленющих от похоти глазах и Хазин или на колени рухнет перед ним, или извернётся в его руках, позволяя вжать себя еблом в стену коридора и делать всё, что взбредёт в голову.       Гречкин не многим дальше-то ушёл от своего мужика. Игнорировать собственное имя в горячем стоне от этой блядинки было просто невозможно. И даже, если бы он включил мозг (что в принципе маловероятно), игнорировать условный рефлекс, который уже успел выработаться у парня за эти дни, он бы не смог. Член поднимался автоматически.       Такой регулярности и стабильности окружающие могли только позавидовать. Слава богу, их в таком состоянии никто не видел. Пока.       Кирилл уже подумывал, что зря они вышли из кабинки так рано, им бы стоило подзадержаться там ещё на парочку кружочков, ведь один быстрый перепихон, явно не удовлетворил их ненасытной потребности ебаться.       У Хазина будто чёртов таймер с обратным отсчётом в мозгах мерцал красным. Где-то был этот проклятый красный провод, и пусть Петенька в жизни не был сапёром — с его распиздяйством он бы явно не дожил до выпуска — но хоть иногда умел бить по тормозам. Даже если они отказывают. Даже если на таймере пара секунд.       Этот мир так хорош за секунду до взрыва.       — Гречкин, еб тебя нахуй, — хрипло простонав, Петя весьма бережно, но сильно, схватил Кирилла за волосы на затылке и с усилием оторвал парня от собственной шеи, одновременно отталкиваясь от стены. Как он, при этом, умудрился сохранить равновесие в подкашивающихся и разъезжающихся ногах — хуй его знает.       Да, обломщик. Да, блядский кайфолом. Да, возбудим и не дадим, сука такая. Но иначе они реально сорвутся и влипнут.       — Чем быстрее мы закончим со всей насущной хуйней, тем быстрее окажемся как минимум в тачке, а в идеале — дома. И делай там уже что хочешь, — Петя предостерегающе упёр ладонь Кириллу во вздымающуюся грудь, напротив бешено стучащего сердца.       Чтобы удержать хоть какое-то подобие расстояния. Чтобы научиться дышать по отдельности.       Достучаться сейчас до благоразумия Гречкина было так же сложно, как остановить несущуюся в пропасть тачку без тормозов. Предохранитель кнопки «стоп» был сорван практически подчастую.       Кирилл смотрел на майора из-под полуприкрытых глаз, ощущая, что ладонь на взмокших волосах тянет их вниз всё сильнее.       — Всё, что хочу, говоришь, — сдавленно выдыхает парень, облизывая губы и гипнотизируя остатки Хазинского самообладания. — Обещаешь?       Даже если изначальный план состоял не в этом, у Пети нет шанса отказаться или пойти на попятную. Этот поезд следует без остановок, прямиком в преисподнюю.       Хазин тяжело сглотнул, титаническим усилием удерживая Кирилла на расстоянии вытянутой руки, а себя самого — в руках хоть как-то. И плевать, что обе его руки сейчас заняты Гречкиным. Смысл тот же.       Как ему, такому пламенному, можно отказать хоть в чём-то вообще? Такое возможно в принципе?       — Абсолютно всё что угодно, малыш. Только при одном условии, — Петя, наконец, разжал хватку в волосах, — не здесь. В остальном — я согласен заранее на любые твои идеи, мой хороший.       Гречкин сделал шаг назад и втянул ртом воздух. Покрыв веки, парень повторил это ещё несколько раз подряд, чтобы обогатить слабый мозг кислородом. На своего мужика же сейчас было лучше не смотреть. Не ровен час, стоит их взглядам встретиться, как новая искра всё спалит здесь до тла ко всём собачьим чертям.