Обратная дорога

Отмечать громким праздником победу над ещё одной присоской диктатора для Дани было странным. Сначала она пытается участвовать в массовом пьяном угаре, с энтузиазмом подпевает, идёт в гущу толпы, но потом… приходит понимание неправильности. Дани вспоминает, как повстанцы смеются, измываются над трупами людей — да, их врагов, но людей, — и она сдержанно отходит в сторону, откладывая алкоголь прочь от себя. Эта революция как будто стирает границы чёрного и белого и заставляет пересмотреть взгляды, додумать, кто же по-настоящему промывает тебе голову. Отсоединившись от шумного балагана, Дани решает пройтись вдоль берега и по-человечески насладиться природой родного края, который, как девушка думает, вскоре покинет её. Так же, как она Клару. — Дани! — довольный от своей победы голос врезается в прибрежную тишину, и Дани поворачивается на звук, — ты совсем заплутала. Напомнить, где стол с напитками? Клара пьяновато усмехается и, игриво закусив губу, подходит ближе к своей девушке. Она укладывает голову на плечо Дани, совсем не задумываясь, как от неё пахнет, ведь от её сильной девушки ведёт еле заметно виски и ярким, маскулинным, женским ароматом, от которого голову ведёт похлеще алкоголя. Дани приобнимает Клару за плечо, но сама же отворачивается в сторону воды, старается перебить запах алкоголя чём-то более приятным — душистой растительностью берега. — Я не хочу сейчас пить, если честно, — наконец решает ответить Дани на выжидающий взгляд довольной от крепких объятий Клары. — Ещё недавно тебе было весело, — недоумение так и сквозит в голосе Клары. Дани сдержанно улыбается, освобождает затекшую руку и садится на влажный песок; Клара приземляется рядом, но делает это более резковато. Дани пожевывает дрожащие губы, не решаясь взглянуть на Клару, на что та пускает ладонь в заигрывающее путешествие по ноге своей девушки. — Хуан сказал, ты отдала приказ в случае чего убить Диего, — смотря в даль неожиданно заявляет Дани и ничего дальше не делает, хотя желание сбросить руку со своего бедра возрастает с каждой секундой. — Диего?.. — Клара на долю секунды впадает в непонимание, а затем громко хохочет. — А, этот богатенький сынок? — резко хмурится и сбавляет обороты в повествовании. — Так будет лучше, Дани. Его смерть сильно ослабит Кастильо, да и какая разница? Он наш враг. Слова Клары проходят болью возле сердца, и девушка прижимает ладонь к груди, стараясь убрать картинку смерти ребёнка перед глазами. Клара на это лишь ближе припадает к возлюбленной, отравляя воздух рядом своим кисло-сладким запахом. — Он просто ребёнок, — цедит сквозь зубы Дани, на что Клара легкомысленно отмахивается: — Вот именно. В нем нет ничего особенного, кроме отца-тирана. От таких стоит избавляться, иначе они заполонят нашу страну до конца. Дани не выдерживает и подрывается с места, попутно сталкивая Клару в грязь. — Да что ты несёшь, Клара?! Какая это к чертям собачьим свобода! — А не поздновато ли у тебя проснулся материнский инстинкт? — грозно выдаёт из-под век Клара и начинает стирать с себя песок, но сразу же смягчается во взгляде. — Милая, пойдём спать. Сегодня был просто ужасный день. Хочу, чтобы он закончился. Клара поднимается, подаёт Дани более чистую руку и прерывисто выдыхает, когда её отталкивают. — Отвали от меня, чёртова фашистка, — шипит Дани. В голове проскакивают все прошедшие встречи с Диего, как они, подчиняясь внутреннему порыву, помогали друг другу, слепо веря, что смогут поменять свою жизнь. Дани больше не думает. Делает. — Как ты меня назвала?.. — Клара выдавливает отравленную от слов Дани улыбку и отходит назад. — Мне не нужны такие солдаты, которые… — Солдаты? Клара, ты черствая сука, вершащая революцию бок о бок со школьниками. Я сваливаю. Опомнившись, Клара догоняет уходящую к лодке Дани, старается остановить её, трогает лицо девушки, кричит, но Дани лишь раздражённо шипит на неё, сбрасывая прочь на землю. — Я не могу так, Клара, — качает головой Дани, уже готовая отплыть. — Если в тебе остались хоть какие-то человеческие чувства… не убивай его. Клара бросает последний взгляд на Дани и на прощание взмахивает в воздухе рукой, поворачиваясь обратно к шумной части острова, уже по пути намереваясь всем сказать, что лучший боец Libertad оказался трусом и подлецом.