Утреннее

Когда Химчан вдруг перестает быть в его жизни, не оставив даже следов в виде забытой бритвы или непомытой кофейной чашки в раковине, Енгук перестает спать. На самом деле, морально он все же был готов к тому, что человек, случайно и стремительно ворвавшийся в его жизнь, может так же случайно из нее исчезнуть. Он все так же ходит на пары с утра, потом – на работу, вот только, возвращаясь домой, забывает купить себе даже хлеба для бутербродов: привык, что когда-то на плите его ждал горячий ужин – непременно что-нибудь состоящее из кучи ингредиентов и требующее в два раза больше технологических операций, чем привычное Бангу «вскипятить чайник-нарезать сыра». ХимЧана Енгук встречает согласно всем канонам девчачей манги: возвращаясь затемно с работы, он обнаруживает спящего прямо на лестничном пролете рядом с его квартирой. Он не знает, куда делся его мозг, потому что в голове не укладывается, с чего вдруг можно без расспросов привести домой постороннего и налить ему в свою чашку кофе, потому что чая у него отродясь не было. Химчан, как просто представился незнакомец, делает первый глоток и довольно жмурится, лыбится и вот-вот, кажется, затарахтит, как самая настоящая кошка. А потом подходит к холодильнику, скептически осматривая пустые полки, и выглядит это так, словно они уже лет десть живут вместе и сегодня была очередь Банга покупать продукты. В тот вечер не слишком привыкший к разговорам за чашечкой кофе ЕнГук так и не попытался сформулировать вопрос, который прояснил бы, что случилось в жизни этого странного парня, гораздо больше интересуясь, за каким чертом он притащил его к себе. ХимЧан тоже не торопится прояснять свое прошлое, зато выбалтывает целую тонну разнообразной ерунды (вроде, чем питаются еноты и как приготовить фламбе). ЕнГук не слушает, но через полчаса у него все равно начинает болеть голова, и все, о чем он может думать – это что у найденыша потрясающе красивые ухоженные руки. Химчан – самый удивительный человек, которого он когда-либо встречал. Если не сказать – странный. При всей своей инфантильности и взбалмошности, такой ненаигранной, самой настоящей, он умудряется оставаться большущей загадкой: улыбаться широко и открыто, но с немым вопросом прямо в глубине коричневой радужки, как будто он удивлен: «Я действительно улыбаюсь, потому что счастлив?» А еще он пишет письма. Настоящие, на выдранных из тетрадей Енгука листах («Разве кто-то в нашем веке еще пишет друзьям от руки?» - иронично спросил Енгук, впервые застав его за этим занятием). Иногда они очень длинные, как будто у него больше не будет возможности написать, а иногда – всего пару предложений. У Химчана красивый аккуратный почерк, ничуть не женственный, как почему-то казалось Енгуку, строчки ровные и все символы как под линеечку. Енгук думает, что такие работы можно вставлять в рамочку и показывать на уроках каллиграфии. Зато рисует Химчан не слишком хорошо: изображения котят (или, равновероятно, каких-то других животных) на конвертах, хоть и нарисованы разноцветными ручками и выглядят веселенько, но больше напоминают художества трехлетнего ребенка-левши, рисовавшего правой и с завязанными глазами. Где-то через месяц, просыпаясь, ЕнГук обнаруживает тихо сопящего ХимЧана в своей кровати, на своей подушке, укрытым своим одеялом и понимает, что не возражает. С тех пор они засыпают вместе всегда. Он уходит по утрам. Каждое утро, когда рассвет только-только начинает окрашивать линию горизонта в розовый и палево-оранжевый, Химчан выбирается из теплой постели, аккуратно перекладывая с себя тяжелые конечности выныривающего из сна Енгука, целуя того, куда придется, в качестве компенсации, и исчезает в утренней свежести зарождающегося дня. Иногда он берет с собой те самые конверты с письмами, которые Енгук никогда не читал, и возвращается без них; и без всяких слежек и вопросов понятно: Химчан кладет свои письма в случайные почтовые ящики случайно выбранных домов. - О чем ты пишешь в своих письмах? – однажды задает ЕнГук, наконец, давно интересующий его вопрос, ни на что, впрочем, не надеясь. - О разном, - уклончиво отвечает он, облизывая клейкую кромку на конверте, и улыбается. Енгук мысленно аплодирует своей догадливости и в очередной раз ловит себя на том, что красивее и неискреннее этой улыбки он никогда не видел. Когда Химчан вдруг перестает быть в его жизни, не оставив даже следов в виде забытой бритвы или непомытой кофейной чашки в раковине, Енгук перестает спать, перебиваясь несколькими часами полудремы. Он ходит на пары с утра, потом на работу, забывает поужинать… И однажды, вернувшись в свой пустой дом, он вырывает листок из тетрадки и садится писать первое в своей жизни бумажное письмо человеку, которого он никогда не увидит.