Лабиринт

Чтобы потерять ощущение пространства и времени, человеку нужно немного: одинаковые, равномерно подсвеченные стены (ни лишней тени, ни лишнего блика), мягкий ковёр, поглощающий звук шагов, ряды одинаковых дверей (настоящих, ведущих в тупики и фальшивых), неподвижный воздух с едва уловимым запахом, который остаётся после обработки ультрафиолетом. Можно бежать, можно идти, цепляя ногу за ногу — если не знаешь пути, рано или поздно сдашься, съехав вниз по стене. Таков он — лабиринт, ограждающий от непрошеных гостей секрет Архонта. Его личного Минотавра. Дверь «темницы» беззвучно открывается после третьего поворота ключа. Старого, позеленевшего от времени, десятилетия назад отлитого самим Тесеем. После коридорного свет в комнате кажется слишком ярким, отчего Тесей замирает на несколько секунд, моргая и привыкая. Ничего не происходит. Сидящий у противоположной стены Бродяга не двигается. Даже головы не поднимает. Оставленная вчера еда выглядит нетронутой, и это будит внутри волну пока ещё еле тёплой злобы. Почти на грани с заботой. Тесей кивает сам себе, запирает дверь изнутри, подходит к Бродяге, тормошит за плечо. Тот вскидывается, задирает голову и скалит зубы в кривой, будто безумной улыбке. В глазах — ни капли помешательства. Лишь бессмысленное упрямство, мальчишеское бахвальство собственной глупостью. Тесей вздыхает отчески, как бывало вздыхал после очередного вопиющего непослушания Икара, резко хватает и оттягивает чужие волосы, заставляя запрокинуть голову ещё сильнее, ярче выставить кадык, похожий на сломанное птичье крыло. Бродяга шумно сглатывает, но вырваться не пытается — этот этап они уже прошли. — В твоих действиях нет смысла, — замечает Тесей спокойно. — Мне твоя слабость не помешает. Никому в этом мире не помешает. — Даже обраслеченным? — последнее слово Бродяга выплёвывает, как грязное ругательство. — Им особенно, — отвечает Тесей, демонстрируя собственный браслет и вздёргивая Бродягу на ноги. Тот поднимается с раздражённым шипением, опирается спиной на стену, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется. Тесей пожимает плечами — его ничего не смущает. После злой заполошной любви у границ Купола, перед уходом Барда, ногти которого то царапали спину Тесея, то беспомощно скреблись по защитным пластинам — Тесея сложно смутить. В центре его лабиринта время не имеет значения, но Тесей всё равно спешит, целует резко, будто Бродяга вот-вот исчезнет из Полиса. Придерживает шею ладонью: ловит отзвуки чужого пульса. Сейчас Бродяга до ужаса похож на того Барда: как-никак приёмный сын. У него так же дрожат ресницы, так же вибрирует горло от глухих стонов, так же сильно упираются в грудь Тесею сжатые в кулаки руки, так же податливо — несмотря на внешнюю ершистость — раскрываются губы. Тесей не может сдержать торжествующую ухмылку. Смотри, Бард, как ты ошибался, пойми это, признай поражение и подчинись. Не смей уходить. Не смей оставлять меня. Нижнюю губу обжигает болью: Бродяга кусает до крови, будто хочет выгрызть кусок. Тесей отстраняется, смотрит сверху вниз на свою кровь, расцвечивающую болезненно-бледную кожу. — Не смей видеть вместо меня него, — рычит Бродяга, оскаливая зубы. Глаза блестят лихорадочно, по щекам румянец разбрызгало уродливыми пятнами. Тесея внутри обжигает желанием засмеяться и сделать больнее. Раздразнить зверя, вызволить чудовище. — Пока что ты ничего не сделал, чтобы я видел тебя, — отвечает он равнодушно, накрывая рукой чужой пах. Ладонь обдаёт жаром: Бродяга постыдно возбуждён. Тесей давит сильнее, ведёт вверх-вниз, представляя, какой дискомфорт доставляет жестковатая ткань. И как от этого топит Бродягу. Которому эта боль, это противостояние как воздух необходимы. Как радиация от закупольного Солнца. Тесей чувствует, как становится влажно под рукой: Бродяга кончает быстро с приглушённым полуптичьим присвистом. Моргает потеряно. Бросает взгляд на брюки Тесея и сам встаёт на колени. Впервые. Сосёт неумело, то и дело цепляя зубами чувствительный переход между стволом и головкой, отчего Тесей недовольно морщится, пытается впустить глубже и заходится кашлем. Давится чужой спермой, пачкает ей одежду и пол. Поднимает лицо, смотрит с вызовом и демонстративно утирается, только сильнее размазывая белёсое по губам, бордовым точкам чужой крови. Сейчас Бродяга измазан Тесеем. Помечен. Привязан. — Я буду тем, кто убьёт тебя, — голос у Бродяги слегка хриплый, ласкающий слух. — Тебе понравится полёт. — Не опоздай, — отвечает Тесей, постепенно приводя себя в порядок (брюки, а с ними и костюм, проще выбросить, чем приводить в надлежащий вид). Небрежно указывает рукой на стол с едой — с твоими нынешними силами ничего ты мне не сделаешь — поворачивается к Бродяге спиной, открывает дверь и покидает комнату, оставив теперь уже бесполезный ключ в замке изнутри.