Конец дня

      От скуки изнывают люди денно и нощно, не зная за что схватиться и начать работать. Сотни дел, а делать нечего.       Каждый серый лик проносится мимо взора простого, ничем не интересного нашего главного героя. Не задерживается в его памяти ничьи черты лица: все одинаково угрюмы; нет в них жажды жизни. Сидит перед ним в автобусе парнишка, и в стеклянной чужом взгляде напротив размыто читается желание жить.       Наш герой обладает пустыми серыми глазами без какой-либо определённой цели в них. Лицо его высохший пергамент - бледно и угловато. Губы поджаты в безмолвии, ничего не радует его и не появится улыбки на ней более. В автобусе полным полно таких же людей как и он: куда-то едут и спешат; каждый погружен в себя. Нет дела до других и интереса лицезреть одинаковые серые лица.       Выходит наш безымянный герой из автобуса, вздыхает полной грудью ноябрьскую свежесть - дышать было невозможно в битком набитом автобусе. На остановке многолюдно и неприятно. Наш угрюмый герой идёт в толпу, втискиваясь между матерых толстых тёток, на лицах которых след от рутинной суеты стал толще и плотнее, чем их уродливый грим ежедневный на работу. Стоят пожилые, младые, отпечаток читается у всех один - безразличие к течению жизни.       Вот стоит мужик, непонятного возраста, глядит на нашего героя беспристрастно, а только хмыкает что-то про себя и отворачивается в сторону. Ещё один из массовки толпы.       Идёт безымянный герой по тротуару до панельного дома, мыском туфлей поднимая сгнившие листья тополя. Отцвела буйством красок осень, красовалась золотом и багрянцем своих одеяний, да в предсмертном издыхании дарит тёплую погоду. Готовится природа к гибели своей.       Так и наш герой, глядя на уныние осенней поры, задумывается о скорой кончине. Нет в этом мире радости для него. Идёт каждый день, как на повторе в сломанной плёнке прокручивается записанный на век вперёд программа жизни его.       Все однообразно и скучно. Осенняя хандра, что бывала раньше лишь в один из четырёх сезонов, стала постоянным спутником его жизни и сменила имя с "осенней" на "круглогодичную".       Уже дома в прихожем зеркале, сквозь кисею пыли и грязи, едва виднелся облик героя. Худощавый, изнеможденный, но высокий. Но и рост ему мешал, не добавлял красоты в глазах других смотрящих. Только прохожих пугало одно, коль заглянуть решат уже в его глаза: бездонная пропасть, в которой затерялись некогда пылающие ориентиры и цели на жизнь.       Но сейчас у героя, после рабочего дня, в столь молодом возрасте, когда должна кровь кипеть и двигать к стремлениям, ужасный упадок и апатия.       Устал герой рисовать ночами , когда вздумается взглянуть изо окна и не увидеть звёзд, а лишь серые облака да смрад от заводских труб, картину счастливой жизни и избавления от душевных мук; кончилась вера и надежда, нечем было рисовать.       Так, снятый пиджак ложится ровнее на спинку стула, нежели на плечи героя, словно сама вещь с облегчением вздохнула: не будет до завтрашнего дня на нашем безымянном герое сидеть.       Следом герой подходит к окну, трогает гардину и проверяет на прочность. Чиркает колёсиком зажигалки; единственная искра в его жизни, что загорается у него по ночам.       Курит долго, нарочито медленно оттягивает момент, мысленно прощается с убогой квартирой. И в этой квартире давно уже нет родного тепла; угасло все, как и остальные радости жизни. Потушили их болезни и тяжелые времена. Нет уже дорогой матери, а отца потерял, будучи в нежном возрасте бестолковым ребёнком. Некого встречать в убогой однокомнатной "сталинке" безымянного героя. А жизнь так завертела и замотала свой однообразной рутиной.       И жизнь закручивается узлом, становясь его петлёй.       Избавление от тягостных мук нашёл наш герой в Смерти.       А сколько еще таких же безымянных героев закручивают жизнь узлом.