***
Церковь — священное место, храм, предназначенный для свершений богослужений и религиозных обрядов. Только вот, место местом, да вера ни для всех. Не все готовы вверить себя, свою волю и душу кому-то свыше. Верить можно во, что хочешь, как хочешь и где хочешь. Есть множество вариантов. В одном государстве так же есть одна церквушка. Священник, взрослая девушка, сидя на коленях, тихонько молилась, едва шевеля губами. Наступал вечер, за дверьми церкви шёл ливень, а в церкви тихо, да только лампа искрится. Почти никого нет, прекрасный тихий день. Священница поднялась с колен, прошла в глубь церкви, вышла на улицу, на задний дворик. Дождь, могильная земля, надгробия, ничего из этого не смущало девушку, что лишь шла дальше. Она остановилась около огромной статуи легонько прошлась по краям её каменного одеяния и убрала дрожащие руки. Она саркастично приклонилась и оставила лёгкий след у мешки на губах. Видимо девушка думала о ироничности её жизни. Рождённая зимой и названная в честь неё — Снежка. Оставленная в церкви, где поклоняются Огненному Богу — ненавистнику зимы, тому кто эту зиму изгнал. Словно она одна, в этом горящем доме, где потихоньку тает оставшаяся ледяная скульптура, а эта скульптура — она. Священница вновь стояла у икон, держа руки в молитвенном жесте, но услышав громкий скрип двери осеклась и обернулась, нельзя останавливаться во время молитвы, не желательно, но ей до это нет дела. Она увидела свой огонёк. Она увидела огонь, что сохранил бы её лёд или же, возможно, уничтожил и отправил бы его к чертям, посчитав, что там ему и место. Рыжая взрослая леди — царица здешних мест. Для всех — набожная женщина, что откусит голову любому, кто посмеет вякнуть в сторону церкви. Хотя все и обсуждали, то как вульгарно она одевалась при посещении служб, а посещала она их в своих дорогих, богато украшенных самоцветами платьях, шолковых платках на голову, ярко-красных туфлях на высоком каблуке. Но её репутация говорила лучше её образа и никто не смел ей ничего говорить. Снежка махнула ресницами, оставила невесомый отпечаток пальцев на её дорогом платье, когда подошла встретить царицу. Ласково улыбнулась, повела, как положено, к иконам. Царица знала молитвы сама, но тут так принято, читать их вслед за священником. Алёна, так звали правительницу этих земель, повторяла за священницей, пока та тихо шептала её, держа в руках свечку. Вскоре Алёна ушла, закончив. Вечерняя служба закончилась, дождь уже не такой сильный, но моросит, и не думает прекращать. Снежка выходит из церкви, останавливается и смотрит на экипаж, чуть поодаль. Проходит, открывает дверь и садится не говоря и слова, видя царицу уже без платка. Экипаж трогается и потихоньку едет, слышится стук копыт и тихое фырканье коней. Тихая поездка, все смотрят в свои окна, даже при том, что они зашторены для безопасности. Нет ни неловкой тишины, ни спокойной, скорее привычной. Алёна ведёт их чёрным ходом, заходят ни в её покои, да и незачем, во дворце множество свободных комнат. Она садится на кровать, ждать приглашения не нужно. — Прочти мне молитву. Думаю усну лучше, если за меня помолятся, — произносит рыжая девушка, укладивая голову на подушку. Думается говорить, что это не поможет и не нужно, это всё происходит не в первый раз, не привыкать. Снежка начинает читать молитву, сама уже давно не веря, что в этом есть хоть какой-то смысл. Да и так она не верит, чтобы читать молитвы веры не нужно. Ей, по крайней мере. В комнате темно, потрескивается огонь в лампе, Снежка потихоньку проводит пальцами по контуру скул, переходя на губы, водит руками от шеи да груди, обводит дорогие камни. Сдирает самоцветы за самоцветом, перекладывая их на тумбочку, не запинаясь читает дальше. Она смотрит холодным взглядом на царицу, словно на картину, жаждущую оценки. Ни одной эмоции на лице у священницы, пока лежащая девушка покрылась гущей красок и сменила по три маски, каждая стрескалась, как и нити на которых находились золотые пуговицы. Печаль, злость, жажда, вожделение. А царица всё продолжает менять маски до тех пор пока, Снежка не касается губами точек на лице, вырисовывая крест. Проходит до шеи, царица вздыхает, дышит тяжело и краснеет. Снежка целует её в губы, нежно, неторопливо. А на лице по прежнему холод и отстранённость. Алёна вздыхает, когда от неё отстраняются и сильно сжимает кулаки. Пока священник продолжает читать молитву. Царице становится душно и тошно, что видно по её лицу, на котором не может больше появится ни одна маска. Её разум погряз в хаосе и она пытается сосредоточиться на сне и молитве. Но жар, так и не покидает её, будто она пьяна. — Продолжи, — умоляя глазами шепчет Алёна. Священника смотрит холодным взглядом и продолжает читать молитву, зная, что её просили о другом. Грешное дитя, царица, не смеет надеется на что-то большее, не с ней. Как бы огонь не хотел спасти ледяную фигуру ему этого не сделать, именно по этому, Снежка и не позволяет пасть во грех и себе. Она и так уже слишком глубоко, давно погрязла там. Не стоит тонуть ещё глубже. Она уходит, как и все разы до этого, как ушла когда-то зима. Ещё немного и она затушит этот противный огонь, хотя бы здесь, хотя бы один. Зима воцарится в её сердце и заморозит грехи, что пытались утопить её в этом чёртовом болоте.***