Уникальный рецепт

Гарри Поттер замёрз. С прерывистым вздохом он потёр одеревеневшие ладони, опустил их, сведя брови к переносице, на гладкую столешницу и продолжил делать то, чем занимался последние минут пятнадцать. Если не двадцать. Буравить тяжёлым взглядом разделочную доску. Что-то сначала зашелестело, затем зашуршало, а потом и вовсе скрипнуло у него за спиной. Когда послышался медленно, но верно приближающийся стук каблуков, веки его опустились, плотно смыкаясь, а рот захлопнулся, от чего из ноздрей с явственным свистом вырвался зябкий воздух. Он застыл, точно каменная горгулья, и подумал случайно, что лицо наверняка перекосило выражением не менее чудовищным. — Мистер Поттер. Полагаю, пяти минут на подготовку вам хватило с лихвой. Пяти минут?.. Ему показалось, будто нотки мрачно-удовлетворённого сарказма, с которым прозвучал над затылком негромкий баритон, обрели на выдохе материальную форму — и пронзили напряжённую спину тысячами крохотных иголок, от первого до последнего позвонка. Губы дрогнули, когда он попробовал сглотнуть — получилось, но слишком шумно, слишком несправедливо выдал его отчаяние кувыркнувшийся в горле кадык, слишком… Всё это было слишком. — Да. Он пошатнулся, когда в волосы вдруг вцепились, заставляя запрокинуть голову, длинные пальцы. — Да — что? Спина прогнулась так, что остро сведённые лопатки прижались к шероховатой ткани, проехались по ней, спотыкаясь о колючие пуговицы. Вот как. Сюртук. — Д-да, сэр. В следующий раз, я уверен, будет более чем достаточно двух. Некоторое время ледяное эхо рокочущего низкого смеха рикошетом отскакивало от каменных стен, прошибая его тело волнами ошеломляющей дрожи. Рука, доселе не выпускавшая пряди из хищного захвата, милосердно обмякла. Обжигающее касание пальцев: все пять, синхронно, будто отдельный, самостоятельный организм — полное несоответствие словам: — Вы, мистер Поттер… Несколько невыносимо мягких, почти невесомых поглаживаний. Подушечки закружили у нежной кожи на виске. — …уверены, что будет следующий раз? — Й-й-я… Гарри зажмурился, когда шею ошпарило жаркое касание влажного языка — так горячо тлеют угли. Он не забыл поставить котёл на огонь, нет. Просто ему ещё не… разрешали. — Для начала проявите достаточное… усердие в первый. В противном случае, ни о втором, ни о третьем разе речи и быть не может. Приступайте, если в вашей геройской голове осталось хоть сколько-нибудь пространства для озвученного мной рецепта. Стиснув бёдра, Гарри облизал пересохшие губы и бестолково уставился на не менее бестолково рассыпанные по доске семена папоротника. — Да, профессор Снейп, — выговорил он сквозь скрипнувшие зубы. — Агуаменти. И, дурея от хлестанувшего его по спине ледяного порыва воздуха, схватился за нож. Гарри Поттер замёрз, потому что был полностью и бесповоротно обнажён. Пускай смотреть ему было позволено строго перед собой, догадаться о том, что делает Снейп, оказалось нетрудно: где-то на периферии высокая чёрная фигура мягко опустилась на скрипнувший стул. Ногу на ногу закинул, понял Гарри, до боли скосив глаза. Мерлин всемогущий. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем последняя спора едва ли не порошком осела на доске, а вода в котле начала закипать. Снейп с того самого момента, как лезвие впервые ударило по дереву, не обронил и слова — пожалуй, острее лезвия в этом холодном подземелье было лишь одно. Взгляд Снейпа — исполосовывающий, пронзающий, забирающийся под рёбра, сковывающий лёгкие, волнующий, будоражащий, невыносимо томительный взгляд. Гарри чувствовал его каждой клеточкой тела. А его член, твёрдый до сладких ноющих спазмов в низу живота, то и дело вздрагивал, глухо ударяясь о край парты. — Мистер Поттер? Трясущаяся рука застыла в дюйме от оловянного горла. — Сэр? — выдохнул Гарри, моргая сквозь слегка запотевшие стёкла очков. Сталь в низком голосе растворилась, сменяясь необыкновенной мягкостью: — Что вы делаете? — Листья мака… — Гарри ощерился, злой на самого себя за бестактность, и поправился: — Профессор, сэр. Листья мака. Из бурлящего котла заклубился живительный пар — сглотнув, Гарри, как заворожённый, робко вытянул над ним и вторую, пустую ладонь, греясь. Поспешил объясниться: — Я прошу прощения, сэр, я знаю, что вы не… просто так холодно. Краем глаза он заметил, как складываются на обтянутой в чёрное груди, сцепляясь в замок, две тонкие кисти. — Нужно опустить маковые листья в кипящую воду, сэр, — забормотал Гарри. — Не мешать. Засыпать предварительно измельчённым папоротником. Как будет готов отвар… — Я не спрашивал у вас рецептуру собственного зелья. Я спросил, что вы делаете, — снисходительно, как ребёнку, повторил Снейп. — Я… Да у него яйца звенели, откуда же было знать, что он делает. — Маковых листьев, мистер Поттер. Сколько?.. От нарастающего в голосе Снейпа мягкого, почти нежного, предупреждения Гарри весь, с ног до головы, покрылся гусиной кожей. — Унция, сэр?.. — Полторы. Будьте внимательнее. Зельеварение куда сложнее сомнительных гонок за золотым снитчем, не так ли? Ни одна, ни вторая пара глаз вам не в помощь. Не на донесение ли до вас этой элементарной истины я потратил восемь лет собственной жизни? — Я прошу п… — Если бы вы соизволили взглянуть хоть дюймом дальше несчастного котла, то обнаружили бы весы. Сквозь опущенные ресницы проглядывались очертания длинной парты с вплотную задвинутыми пустыми стульями. В дальнем углу, до которого дотянуться было решительно невозможно, сидела бы Гермиона, а он, Гарри, бессовестно списывал бы у неё конспект — понемножку каждый редкий раз, когда сканирующий взгляд профессора опускался на внушительную стопку пергаментов. — Весы… конечно. Весы, — пробормотал Гарри, перегибаясь через столешницу, на которую уронил горсть кричаще-красных лепестков. Рот его раскрылся, сердце вдарило по рёбрам, кровь молотком застучала в висках, потому что он, приподнявшись, нечаянно проехался мучительным стояком по безупречно гладкой поверхности. Раздался грохот. С утробным рыком Снейп — не иначе как молния — вскочил со стула и уму непостижимым образом оказался там же, где «поприветствовал» его впервые. Прямо у Гарри за спиной. Два болотных глаза вперились исподлобья в незамедлительно левитированные весы. И тогда рука — восхитительно, кошмарно горячая рука обхватила его поперёк рёбер. — Настолько холодно, что конечности не слушаются, мистер Поттер? — С-сэр, я… — Ваша неосторожность обойдётся Гриффиндору в пять очков, — пророкотал Снейп, прокладывая раскрытой ладонью пылающую тропинку вниз по холодной груди, задевая, будто бы невзначай, кончиками пальцев твёрдые соски. — Полторы унции. Немедленно. Этот горький запах трав, исходящий от прислонившегося к нему тела, эта чарующая вибрация голоса… Жар сухих губ, сомкнувшихся на окоченелом плече. Опустив голову в покорном кивке, Гарри отмерил полторы унции маковых листьев и с полным чувства выполненной задачи вздохом отправил их, а следом и чёртов папоротник, в дымящийся котёл. — Слабо, мистер Поттер. Дальше? — Толокнянка. Растолочь. — Не припоминаю, чтобы накладывал на вас Силенцио. Гарри задохнулся, осознав, что не ответил профессору вслух. Сквозь грубую ткань сюртука, прижавшегося к спине, послышалось мерное биение спокойного сердца. — Растолочь толокнянку, сэр, — хрипло сказал Гарри, хватаясь за ступку и пестик. — Четыре унции. В дрожащие от напряжения ягодицы упёрлось не что иное как… О господи, боже милостивый, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ухо опалило ироничное: — И где же в моём рецепте вы умудрились найти молитву? Глаза его округлились, ладони, отчаянно впившиеся в инвентарь, вспотели. Гарри не мог поверить, что на этот раз вслух не сказал — подумал. Голова кругом. Он остервенело сминал в ступке небольшую горку отмеренных самим Снейпом красных плодов — те лопались, и с каждым маленьким взрывом по тёмным стенкам разбрызгивался горький сок. — Удовлетворительно. Дальше по плану? Гарри выпалил на автомате: — В котёл. Приготовить виски. Десять капель. Потом четыре минуты, две мешать по часовой, две — против. Безмолвное одобрение в глухом хмыканье куда-то в укушенный затылок. — П-пожалуйста, С-с… Запретное слово растаяло у него на языке, когда из горла вырвался полузадушенный стон — сразу несколько пальцев обхватили налитый член; большой закружил по чувствительной головке, размазывая давно, давно выступившие вязкие капли. — Мистер Поттер, — вполголоса сказал Снейп, очерчивая свободной рукой острые линии ключиц. — Про… профессор?.. — Вы хороший студент, не правда ли? — Я-не-знаю-что… — Очень, очень хороший студент, — мурлыкнул Снейп, не прекращая до безумия медленной ласки — там, там, внизу. — Беспрекословно выполняете мои указания. Гарри отчаянно закивал, вжимаясь спиной в неподвижное тело: ему так сильно хотелось слиться, раствориться в нём, как плавились прямо на глазах маковые листья. Дыхание Снейпа, руки Снейпа, губы Снейпа — сам Снейп был жарче пара, пышущего от зашипевшего котла. От нежного укуса в плечо по спине побежал электрический разряд; Гарри вздрогнул и, крепче сжав в пальцах пипетку для виски, шумно выдохнул, выгибая шею в безотчётном порыве подставиться под острые зубы. — Сэр, пожа… Снейп с силой сжал пульсирующий член у основания, оттягивая крайнюю плоть. — …а-а-а!.. луйста… Несколько тяжёлых прядей упали на взмокший лоб, щекоча выцветший зигзаг, подрагивающие веки, заломленные брови — Снейп упёрся подбородком Гарри в макушку, ласково оглаживая багровое горло. Царапнул ногтями где-то у сумасшедшего кадыка. — Т-ц. Не отвлекайтесь, мистер Поттер. Десять капель. Считайте вслух. — П-прош… — Одна, — лениво протянул Снейп, перекрыв ему дыхание мёртвой хваткой на шее. Под веками вспыхнул сноп искр. — Две, — сипло подхватил Гарри, провожая бессмысленным взглядом в котёл янтарную каплю. Отчётливо различимое поощрение в бархатном: — Молодец. Он едва не выронил пипетку; зубы обнажились в оскале. — Три… — цедил Гарри с глубоким прерывистым вздохом, — ч-четыре. На следующей капле Снейп поддержал его не только руками. — Пять, мистер Поттер. А Гарри ощутил явственную улыбку на скользящих по мокрой шее губах. Улыбается. Снейп… улыбается. — Шесть, — прошелестел Гарри. — Семь?.. — едва слышный смешок над ухом. — Семь. Ноги его затряслись: рука Снейпа впервые прошлась по всей длине, до самой головки. Один раз, и ещё, и ещ… — В-во… о-о-ох! Снейп застыл изваянием, и тогда раздался тихий разочарованный скулёж. — Какая это была капля, мистер Поттер? Собственное шипение напомнило Гарри парселтанг. — Вос-с-сьмая, с-сэр… — Будьте осторожны с последними двумя. Что это могло зна?.. — М-ф! — Не прекращайте считать, — усмехнулся Снейп, проскальзывая пальцами между настойчиво разведённых губ. Гарри распахнул рот до отказа, глаза закатились, когда подушечки пальцев погладили мокрый язык. — Э’я-ф. — Не слышу? Впившись зубами в острые костяшки, Гарри с усилием повторил: — Бебять. — Очень хорошо. Из глаз брызнули слёзы, когда Снейп, заталкивая пальцы в спазматически сжавшуюся глотку, прижался к нему с такой силой, что твёрдый как камень член упёрся в ложбинку между ягодиц сквозь тонкую ткань брюк. Рука, которой Гарри вцепился в столешницу, тряслась, как у эпилептика. От этого зазвенели, шатаясь, полдюжины пустых склянок, выстроенные на краю парты безупречным рядом. — Последняя капля?.. Последней каплей оказалось то, как с громким, влажным, непристойным звуком выскользнув из его рта, пальцы Снейпа в один миг оказались… Должно быть, стены подземелий задрожали от рванувшего из груди звонкого стона. — Десять!.. Гарри подался навстречу, запрокинул голову, ударяясь затылком об окаменевшее плечо, вильнул бёдрами, насаживаясь глубже. От собственных рваных вздохов перед глазами стремительно поплыло, а сердце опасно заколотило в груди. — Выше… ожидаемого, — прерывистый успокаивающий шёпот. — Поторопитесь. Две минуты по часовой. — Д-да, профессор, — заплетающимся языком ответил Гарри. Низкий раскатистых смех — Снейп приобнял его, надёжно удерживая под рёбрами. Всего одной рукой, пока внутри прокручивались два искусанных, излизанных им пальца. — Что «да», мистер Поттер? Дышите. Колени подкосило, и Гарри с трудом удержался на ногах. Приподнялся на носочки, стараясь переключиться на дыхание носом. Какие же у Снейпа были длинные пальцы. — Мистер Поттер? — Черпак. Я помню. Я помню, сэр, — задохнулся Гарри, заставив себя сфокусировать взгляд на треклятом котле. Две минуты… сколько это секунд? Мозги плавились. Раз, два, три… десять… раз, два, три… двадцать… Даже мысленно Гарри не вязал двух слов, а потому считать приходилось десятками. Казалось, будто на каждом круглом числе движения ускорялись и пальцы внутри каким-то невероятным образом разъезжались в разные стороны, растягивая тугое кольцо мышц. На сто девятнадцатой секунде они неожиданно сменили угол, сгибаясь в фалангах, и тогда Гарри с хриплым стоном качнулся всем корпусом, втираясь спиной в Снейпа — больше не усмехающегося, тяжело дышащего, немногословного Снейпа. — Против. Часовой. Поттер. И черпак, который, возможно, был единственным, что до сего момента удерживало Гарри в сознании, на мгновение остановился, чтобы резко сменить направление. Раз, два, три… десять… Несколько быстрых рваных рывков под новым углом, аккурат по простате. Воздух споткнулся на выдохе, и Гарри до медного привкуса на языке закусил губу, когда с шорохом, холодом, трением грубоватой ткани по позвоночнику пальцы выскользнули, а сам Снейп… отстранился. Нырнул вниз. Тёплое дыхание на поджавшихся ягодицах — Снейп немедля развёл их, чтобы… — Боже, Севе… Мокрая ладонь со звонким шлепком приземлилась на зад, заставляя коротко вскрикнуть. — П-профессор… Снейп… сэр… Гарри сбился со счёта. — Шестьдесят секунд, мистер Поттер, — прорычал Снейп. Горячий язык уверенным движением ввинтился внутрь, вновь раскрывая его. В нос ударила опьяняющая смесь — пряный запах стремительно менявшего цвет зелья вперемешку с похотью, загустившей воздух. Перед широко раскрытыми глазами прощально блеснула, переворачиваясь в воздухе, крайняя в ряду склянка; звон разбитого стекла был незамедлительно вознаграждён целой серией шлепков — вполсилы, сначала по левой, потом по правой… левая… правая… Дурея от каждого жаркого толчка, Гарри считал — считал и понятия не имел, кто взорвётся раньше: устрашающе булькающий котёл или же он сам. Он ведь готов был… даже без рук… он… — П-пожалуйста, я сейчас… сей… час… Всё закончилось так же внезапно, как началось. — Где же ваша великолепная гриффиндорская гордость? — сбивчиво прошипел Снейп. Звякнула пряжка ремня, вжикнула, резанув по ушам, ширинка. — Неужто вы так легко согласитесь на «Выше ожидаемого», мистер Поттер? Иронично, я ожидал большего. С последовавшим за этим практически неуловимым шёпотом внутри стало слишком скользко. Когда пальцы Снейпа горячим плотным кольцом сомкнулись на изнывающей плоти, Гарри захотелось орать; он замотал головой, жмурясь, чувствуя, как капает на босые ноги… — Нет! Нет… нет… я прошу… — Вы помните последний ингредиент? Гарри судорожно обежал глазами как назло полный лишних ингредиентов стол, и рот его невольно наполнился слюной, когда взгляд зацепился за блестящий от сока ярко-жёлтый срез свежего цитруса. — Лимон! — воскликнул он с облегчением таким, словно решил сложную арифметическую задачу. — Ц-цедра лимо… ах! — Натирать прямо в котёл. Не… — …мешать!.. — простонал Гарри, хватаясь за тёрку. Он дрожал, как осиновый лист, удерживаемый властной рукой, потому что боялся, что непослушная кисть сожмёт сочный плод слишком сильно, так, что брызги нечаянно угодят в клокочущее зелье. Дрожал, пока медленно, сильней распирая его дюйм за дюймом, внутрь толкалась твёрдая головка. — П-пожалуйста… пожалуйста-пожалуйста-пожа… Цедра посыпалась прямиком в котёл, а Гарри — Гарри остановился и с исступлённым стоном вскинул бёдра, насаживаясь. Снейп тут же выскользнул и не дышал — рычал в самое ухо, стискивая его плечо до побелевших костяшек пальцев. — Плохой. Мальчик. — Профессор… простите… — раскаивался Гарри, — простите-меня-я-не-м… мф! — Тш-ш-ш, — сквозь зубы зашипел Снейп, зажав ему рот рукой. Изведённый лимон с глухим стуком упал на столешницу, и Гарри обессиленно уронил перепачканную мякотью тёрку на разделочную доску, чтобы скорей опереться обеими руками, потому что Снейп… Снейп с размаху, по самые яйца, вогнал в него толстый, колом стоящий член. Толчок — и он, ломаной дугой согнувшись над партой, нечаянно наступил на собственные очки. Толчок — и с ударом головки по простате непрерывный стон обратился в вибрирующий хрип, приглушённый неподвижной рукой. Лоб у Снейпа был мокрый: он горел, когда тот, замерев на мгновение, зарылся лицом в изгиб его шеи и мягко надавил на грудь, чтобы вернуть в вертикальное положение. — Снимите с огня, когда приобретёт алый цвет, — надтреснутым шёпотом. А потом весь мир, как нарочно, лопнул, взорвался у него перед глазами на сотни, тысячи ослепительных брызг — толчки возобновились. Обхватив обжигающей ладонью жалобно дрогнувший член, Снейп принялся ласкать его — с таким чувством, с такой незамутнённой страстью, что Гарри вместо тихого вопля во впившуюся в лицо руку вовсе перестал дышать. Снейп, кажется, тут же его отпустил, словно заботясь о том, чтобы Гарри не задохнулся. Вот только самому Гарри — так и оставшемуся в этом положении, с раскрытым ртом и растекающимися по подбородку паутинками слюны — было абсолютно плевать. Некоторое время оглушительную тишину холодного подземелья нарушали одно только мерное бульканье котла и беспорядочные мокрые шлепки двух разгорячённых тел. До тех пор, пока амплитуда размашистых толчков не обрела критическую ярость, а над ухом не раздался первый гортанный стон. Гарри тогда захлебнулся холодным порывистым вдохом и хрипло закричал этому стону в унисон, накрывая бледную кисть лихорадочно трясущейся рукой, которую едва отодрал от шатающейся столешницы. Склянки с треском грохались на пол, разбиваясь одна за другой в безобразное стеклянное крошево, в то время как он, не отдавая себе отчёта, вбивался в их со Снейпом переплетённые пальцы. Как в последний раз, как на смертном одре, как больной, как… — Гарри, — захрипел Снейп, подцепив дрожащей рукой его подбородок. — Посмотри на меня. Гарри. Гарри. Гарри. В алчно впившихся в его лицо чёрных как ночь глазах полыхало адское пламя. Это был первый раз, когда ему разрешили встретиться с ними взглядом. — Т-так… хорошо… какой же ты… б-больш… Гарри подавился — стоном, вскриком, скулежом ли, — когда к распухшим, пульсирующим от крохотных ссадин губам прижался горячий рот. Снейп сводил его с ума. Снейп — жадный солёный язык, брови на переносице, тяжёлый занавес длинных чёрных волос, за которым он знать не хотел никакого мира. Снейп, сотрясающий его тело глубокими, мощными, агрессивными толчками. Снейп — нет, Северус, со змеиным присвистом на окончании, стоило ему оторваться, судорожно заглатывая воздух. Гарри понятия не имел, как вообще умудрился заметить всполохи алых брызг в задрожавшем котле. Огонь он потушил одним только невнятным шевелением губ. — Пре… Спина изогнулась, пот тонкими ручейками стекал вниз, теряясь где-то в складках задравшегося сюртука. — Превос… Под веками потерялась радужка — глаза закатились так, что остались одни белки. Снейп рухнул на него, подставляя каменное предплечье ему под грудь, чтобы смягчить удар. И бешено, едва не натирая им стол, вколачивая Гарри в скрипящее дерево, в последний раз сжал во влажном кулаке член. — Превосходно. Гарри, наверное, оглох от собственного голоса — один длинный, непрекращающийся хриплый крик, когда Снейп вдруг: замолчал, уронив обе руки, подхватил его за таз, рывком насаживая до основания, застыл — и в следующее мгновение весь, весь, весь содрогнулся в оргазме. Гарри кончал вместе с ним. Вязкие белые струйки выстреливали прямо на разделочную доску, где-то даже попали в стенку котла, а потом издевательски долго, точно в замедленной маггловской съёмке, стекали на парту. Он без всякой цели наблюдал за ними лихорадочно блестящими глазами, пока по спине, успокаивая, кружили две горячие как раскалённая кочерга ладони. Пробовал дышать. — Чёрт тебя возьми, — мягкое касание губ между мокрых лопаток. — Ты меня в могилу сведёшь своими играми. Голос у Гарри осип: — Зато я наконец выбил из тебя «Превосходно», — отстранённо вслушиваясь в шелест левитированной мантии, заявил он. И, развернувшись к спешно заворачивающему его в тёплую ткань Снейпу, улыбнулся самой ослепительной улыбкой, на которую только был в этот момент способен. Довольный как никогда. Снейп сначала скептически вздёрнул бровь, затем мигнул, поморщился и… с обречённым вздохом подтолкнул его к предварительно очищенной парте. Чтобы обхватить обеими ладонями горящее лицо. — Гарри… — прошептал он, всматриваясь в него так, точно не знал, где задержать взгляд. — Я так сильно тебя люблю. Снейп зарылся пальцами в липкие непослушные завитки, уголки его тонких бесцветных губ едва заметно приподнялись в слабой ответной полуулыбке. Из-под покрова прозрачных век с маленькими веточками голубых вен на него смотрели два бездонных колодца. — Ты… — наконец, выговорил Снейп, втираясь в пылающую щеку носом — своим длинным орлиным носом. — Ты ведь знаешь, что я тоже. — Тоже — что? — фыркнул Гарри, притворно вскинув брови. — Люблю тебя, глупый мальчишка. Когда Гарри ударился о него самодовольно вздёрнутым подбородком, Снейп, будто очнувшись от глубокого сна, отстранился с не менее самодовольной усмешкой; руки его сложились на груди. — Эй. Что смешного? — Жаль только… Гарри недоумевающе сощурился, жалея, что очки его, разломанные пополам, до сих пор валялись на полу. — Что жаль? — Да так… Задумчиво покосившись на остывающий котёл, Снейп одёрнул сюртук, выпрямился и обжёг Гарри своим фирменным снейповским взглядом, то бишь взглядом, полным абсолютного и непоколебимого превосходства. Это настораживало. — Жаль, что зелье твоё не пригодится. Рецепт и правда соблюдён безукоризненно. Гарри шумно сглотнул, плотнее укутался в чужую мантию и весь насупился. — Не понимаю. Я ведь всё сделал правильно. — Вот и я о том же. — Эй, Северус. Говори. В чём дело? Снейп прочистил горло. — Это похвально, профессор Поттер, — ровным, как ни в чём не бывало, голосом заговорил он. — Будь вы моим учеником, я действительно не поскупился бы на «Превосходно». Кто бы мог подумать, что несуществующее зелье можно варить с таким блестящим усердием. Уронив челюсть, вспыхнувший до кончиков ушей молодой профессор ЗОТИ ещё долго смотрел потрясённо расширившимися глазами за тем, как Северус Снейп, запрокинув голову, хохочет.