«Bound Gods»

                    Как понял Максим, особого желания общаться ни у кого не было. Серёга, едва уселся в автомобиль, моментально уставился в стекло, хмуро сводя брови и стараясь не показывать, насколько он беспокоится. Михаил впереди негромко переговаривался по телефону или подолгу молчал, следя за дорогой. Рома, водитель, лишь задал несколько вопросов и, получив короткие ответы, предпочёл уделить внимание своему маршруту.       Брашинский хотел бы поговорить и с Михаилом, и с Серёгой. К обоим у него было много вопросов. Если у нижнего он хотел узнать о прошедших днях, в течение которых он успешно избегал с ним общения, то насчёт Шрединга вопросы были серьёзнее. Начиная с того, почему Михаил поднял на уши всех администраторов и даже одного послал к нему, к Максиму, на квартиру, чтобы отыскать Савина, и кончая тем, как связано ДТП с тем предсказанием, прогнозом или предостережением, которое он сказал ему в торговом центре. Является ли авария подстроенной, если Шрединг говорил, что с Владом что-то может случиться? Или это просто стечение обстоятельств, в которое Брашинский напрочь отказывается верить?       — Как учёба? — словно невзначай спросил Максим у Серёги. Нижний вздрогнул, вырвавшись из пелены своих мыслей, и посмотрел на Брашинского, медленно осознавая смысл вопроса. Сориентировавшись, он выдавил неохотно и даже слегка рассерженно, вновь отвернувшись:       — Плохо.       То есть Карпов всё ещё не собирался возвращаться в квартиру, избегая всеми возможными способами общения с Максимом? И как долго он будет перебираться из дома одного друга в другой? Вероятно, Серёге хватило бы одного слова Владислава, чтобы прекратить своё бродяжничество. И это возвращало его к мыслям о Савине, о том, что произошло и насколько серьёзны последствия для Влада после ДТП.       Тридцать первая больница находилась примерно в двадцати минутах езды. Мест для парковки практически не было, и Рома, подъехав как можно ближе, поспешно сгрузил пассажиров и уехал на поиски стоянки. Михаил сказал ему, что позвонит, и повёл парней за собой. Отстояв очередь, они узнали, в какой палате находится Владислав Савин и расположение отделений. «Травматология», в которой лежал Влад, располагалась отдельным корпусом, и найти её было нетрудно. После покупки и переобувания в бахилы Михаила, Сергея и Максима пропустили в палату, где на койке у окна полулежал-полусидел Савин. Услышав шум у двери, мужчина повернул голову к гостям и чуть нахмурился, вглядываясь в напряжённые лица. Максим всё же заметил, что их приход его порадовал, хотя улыбаться Владислав не торопился.       Брашинский с трудом поборол желание ускорить шаг и первым оказаться рядом с мужчиной. Впрочем, его спешка была незаметна на фоне Сергея и Михаила, которые раньше него устремились к Савину.       — Ну как ты, дружище? — усмехнулся Шрединг, осматривая Влада. Наконец на губах Савина тоже появилась улыбка, и он пожал протянутую Михаилом руку. На лице мужчины можно было заметить несколько мелких ссадин, но в целом он выглядел вполне здоровым.       — Нормально, — успокоил гостей Савин. Он старался не смотреть на Максима, буквально пожирающего его глазами. Брашинский оценивал его состояние и пытался понять, что же произошло. Судя по тому, как держал Савин руку, прижимая к груди, то у него пострадали рёбра. Сейчас на Владиславе был белый халат, но под ним виднелась часть перевязи. — Пара царапин, черепно-мозговая травма с сотрясением мозга и что-то с грудной клеткой. Сейчас должны повести на рентген, проверить, что нет перелома. Но, думаю, ничего особенного. Жить буду.       — Ты нас напугал, — слегка упрекнул Михаил.       — А что произошло? — резко спросил Максим. Сергей молча стоял рядом, и Брашинский буквально чувствовал, как того покидает беспокойство и напряжение. Они уже мысленно положили Савина в реанимацию.       — Какой-то идиот выскочил из-за поворота на светофор, — коротко сказал Влад, неохотно взглянув на парня. Максима окатило волной дрожи, и он запоздало отступил на шаг назад. Он не подумал, что ДТП не сможет сломить Влада и тем более не разрушит чувств и желаний по отношению к нему, к Брашинскому. Хотя наряду с тем, в глазах Савина появилось нечто, смахивающее на гордость или благодарность, что Максим приехал и беспокоился. Ведь молодой человек не скрывал волнения. — Я попытался избежать столкновения и вылетел на тротуар, и автомобиль врезался в столб. Подушка безопасности смягчила удар, но капот смят.       — А что тот придурок? — спросил Серёга. Сейчас он выглядел почти так же, как и Максим, пристально вглядываясь в своего Мастера. Вероятно, первая волна страха улеглась, и теперь он больше злился, чем волновался. Обычная реакция.       — Он совершенно не пострадал, — брезгливо процедил Влад. — С ним остались разбираться работники ГАИ. Также он зацепил ещё одну машину, «Форд-Эксплорер», но кажется, водитель в порядке, лишь автомобиль занесло. К счастью, время было позднее, никого не было из пешеходов. Мой мобильный разбился при столкновении — лежал на сиденье, — потому я не смог позвонить сразу. Как только меня перевели в палату, я попросил у врачей телефон.       — Охренеть, — выдал Михаил. Максим невольно перевёл взгляд на него, удивившись столь цветному сленгу, но Шрединг, по-видимому, вполне сознательно его использовал, снимая напряжение. Даже Серёга слабо улыбнулся и, обойдя кровать, встал между ней и окном, привалившись к стене.       Максим не был уверен, что ещё может сказать. Он просто прислушивался к разговору Савина и администратора. Михаил выпытывал некоторые подробности общения с полицией, Владислав перечислял всё то, что примерно понадобится ему в больнице на ближайшие несколько дней. Врачи просили хотя бы с неделю, если нет переломов, полежать на стационаре, хотя Савин не особо желал без дела быть запертым в четырёх стенах. Потому и просил привезти в обязательном порядке ноутбук вместе с личными вещами.       В палату вошёл мужчина в домашнем халате, спортивных штанах и тапочках, которого сопровождала медсестра. Его рука была в гипсе. Коротко поздоровавшись со всеми, мужчина улёгся на вторую кровать у стены и отвернулся. Медсестра подошла к Савину и попросила его приготовиться, потому что она поведёт его на рентген. Время посещения истекало.       — Ну ладно, тогда я съезжу в клуб за всем необходимым, — подытожил Михаил. Он спрятал в карман список, который вёл по мере перечисления Владом вещей. — Остаётся несколько вопросов по управлению клубом. Встречу с Долоевым и другими я перенесу на следующую неделю, со Стаховским поговорю сам. Более важные вопросы оставлю на потом или позвоню...       — Максим может взять на себя часть рабочих дел, — внезапно прервал речь Шрединга Савин, поморщившись, когда пришлось встать. Он запахнул халат, всё ещё прижимая ладонь к рёбрам, которые его беспокоили, и посмотрел на Брашинского. — Ты сам хотел возможности вступить в свои права в клубе, так что не вижу никаких причин для возражений.       — Я тоже, — коротко ответил Максим. Михаил лишь чуть приподнял бровь, но кивнул, соглашаясь с решением обоих. Он прошёл вперёд, вслед за ним Серёга, но Брашинский задержался. — Можно на минутку поговорить наедине?       Карпов неохотно вышел, возможно, он и сам хотел перекинуться парой слов с Мастером с глазу на глаз, но Максим его опередил. Михаил молча покинул палату, пожав плечами.       Скосив глаза на соседнюю койку и решив, что мужчина вряд ли услышит их разговор, Максим отошёл в дальний угол, и Влад последовал за ним. В результате, невольно сам Брашинский оказался зажатым в ловушке, но постарался не зацикливаться, хотя внутри всё затянулось нервным узлом.       — Насколько вы доверяете Шредингу? — тихо спросил Максим у Савина. — Когда мы столкнулись с ним в торговом центре, он оговорился о том, что с вами может что-то случиться. А потом это ДТП. Вам не кажется, что это неспроста?       — Думаю, нет, — спокойно ответил Владислав. Он стоял слишком близко, и Максим невольно занервничал. — Однако лучше сосредоточься на работе в клубе и поисках предателя. Пока я в больнице, руки у меня связаны отчасти, и потому что-то может пойти не так. Я не хочу, чтобы доверие клиентов к клубу ослабло.       — И всё же вы доверяете Шредингу, — недовольно заметил Максим. Сам он с опаской относился к этому человеку, хотя поначалу он понравился ему больше Савина. — И предлагаете мне довериться, потому что вряд ли я что-то сделаю без него.       — Можешь не доверять, — усмехнулся Владислав, прислонившись к стене рядом. — Максим, достаточно изобразить вид, что доверяешь. Просто внимательно смотри во все глаза, слушай всё, что будут говорить. Я знаю, что ты сумеешь. Возможно, в твоём присутствии кто-то потеряет бдительность. Главное, не показывай, что никому не доверяешь.       — Ага, конечно, — злобно бросил Максим. Все его считают лишь пешкой в игре. Однако когда он резко оттолкнулся и хотел выйти, Владислав, как-то негромко выругавшись, дёрнул его обратно и прижал к стене, прикрыв ладонью рот, чтобы заглушить крик. Обернувшись через плечо, он отметил, что его сосед не смотрит на них, хотя мог что-то слышать. В палате стояла тишина, и их шёпот — единственное, что нарушало её.       — Успокойся! — приказал ему Владислав. На лбу его выступил пот, он хмурился, но сердито смотрел на Максима, в его сверкающие злостью непокорные глаза. — Дыши глубже, — подождав, пока Максим выполнит его требование, Савин продолжил: — Держи свои эмоции в узде. Многие клиенты особенно чувствительно воспринимают отношение к своим практикам и фетишам. Они приходят, чтобы расслабиться и получить удовольствие, а не выслушивать нотации или упрёки. Тем более у тебя нет права что-либо им говорить после того, как ты сам частично провёл сессию Верхним и переспал с Серёгой.       Последнее заставило Максима мгновенно притихнуть, ощутив прилив стыда и вины. Он поумерил пыл.       — Не доверяй никому, я тебе уже сказал. Я верю Михаилу, потому что он помогал мне поднимать клуб, но это не означает, что я не допускаю вероятности, что он меня предал. И он, между прочим, прекрасно это знает. И в свою очередь он ставит под подозрение тебя, потому что ты новичок, ты сам выходил и гулял по клубу без присмотра, ты негативно относишься к клубу и с удовольствием избавишься от него, если будет возможность оставить квартиру, машины и счёт в банке.       Максим вспыхнул. Да, эти мысли первоначально его одолевали, пока он поближе не познакомился с Серёгой и Владиславом. Что-то в них, их воспоминания и слова об отце заставили его поменять своё мнение. Сейчас он не откажется от клуба и будет бороться.       — Но я доверяю тебе, понятно? Потому не подведи меня!       Владислав выпустил Максима и открыл дверь. Брашинский оттёр губы тыльной стороной ладони, чтобы избавиться от горячего следа, и неохотно прошёл мимо, кинув последний упрямый взгляд на Савина.       Он не подведёт.              — Серёга, кончай бегать и возвращайся домой.       Чуть позже Брашинский и Карпов остались предоставлены себе. Шрединг уехал за вещами для Савина, последний был занят обследованиями, а Максим с нижним спустились в вестибюль и после некоторых переговоров отправились в столовую. Набрав себе по двести грамм обычного «цезаря» и пару стаканов с вишнёвым компотом, парни уселись в дальнем углу.       — Я же сказал, что вернусь, когда разберусь с учёбой, — упрямо напомнил Сергей.       — И как ты собираешься это делать, прыгая от одного друга к другому? — заметил Максим. — Все твои книги и учебники дома, одежда тоже, компьютер. Если ты боишься меня, то прямо так и скажи. Между нами ничего нет, если ты этого опасаешься. Переспали и забыли. Ничего не было.       — Знаешь, как мне хочется сейчас тебе врезать, — Сергей прищурился и поднял глаза на Максима. Ему было жутко обидно, что Максим так легкомысленно относится ко всему произошедшему. — Я тебе что, подстилка какая-то?       — Давай ты не будешь утрировать? — поморщился Брашинский.       — Кажется, я чувствую себя девчонкой, которую парень отымел и бросил за ненужностью, — усмехнулся Карпов. — Дебильное чувство.       — Я тебе ничего не обещал, — напомнил Максим.       — Ну да, просто воспользовался возможностью перепихнуться и забыть обо всём. Или просто любопытно было почувствовать себя на месте отца? — неожиданно для самого себя выпалил Серёга, тут же пожалев о словах. Он не хотел злить Максима, но знал, где его больное место. Ему сейчас самому становилось хреново, когда он понимал, что Брашинский рассчитывает, что они вновь вернутся к отношениям натянутой дружбы. — Ладно, прости, я не хотел. Забудь.       — Спасибо за напоминание, что тебя трахал мой отец, — с каменным лицом произнёс Максим. Почему он не взорвался, для Серёги осталось тайной. Ещё несколько дней назад тот бы просто полез в драку. — Ты сам хотел, чтобы я тебя трахнул. Поздравляю, мы это сделали. Один поцелуй не сделает меня геем, а вот секс, вероятно, да?       — Давай замнём эту тему, — отвернулся Карпов, со звоном уронив вилку на пустую тарелку. Он пожалел, что увёл тему разговора в неприятное русло.       — Сергей? — раздался рядом смутно знакомый голос, и нижний поднял взгляд. Рядом стояла уже немолодая женщина в белом халате, спрятав руки в карманы. Карпов вздрогнул, узнав одного из своих многочисленных психологов, с которыми проводил время после изнасилования. — Как поживаешь, Серёжа? — ласково улыбнулась психолог.       — Всё хорошо, — постарался искренне улыбнуться Карпов. Ему не хотелось показывать свои расшатанные нервы из-за смерти хозяина, разборок с его сыном и паники из-за ДТП с Мастером. — Ольга... Николаевна? — уточнил он. Женщина улыбнулась и кивнула, подтвердив.       — Извините, что помешала, — психолог посмотрела на Максима, и тот кивнул, пробормотав что-то в приветствии. Женщина вновь повернулась к своему бывшему пациенту. — Я увидела тебя и хотела узнать, как у тебя дела.       — Да ничего так, — спешно заверил её Сергей и поднялся, подхватив сумку. — Мы просто знакомого навещали и решили посидеть с другом в столовой. Но мы уже уходим.       Карпов быстро схватил под локоть Максима и ретировался. Дождавшись, пока столовая и психолог останутся далеко позади, Брашинский вырвал руку и поднял бровь, требуя объяснений:       — Что это было?       — Лучше не спрашивай, — но взглянув на лицо парня, который не собирался мириться с его нежеланием рассказывать, всё же неохотно выложил: — Это один из моих бывших психологов. Она пыталась выбить из меня всю дурь о «мальчиках и мазохизме».       — В смысле? — нахмурился Максим.       — Знаешь, это не лучшая тема для разговора на улице, — поморщился Сергей, втайне надеясь, что потом в четырёх стенах Максим забудет обо всём. Он не хотел вновь погружаться в горькие воспоминания об ошибках своей молодости.       — Тогда поехали домой, — решительно сказал Максим. Сергей, закатив глаза, последовал за ним к ближайшей остановке.       В квартире почти ничего не изменилось с его последнего посещения, и в то же время она разительно отличалась от той, что была ему домом в течение стольких лет. Сергей сбросил верхнюю одежду и сумку на кровать, а сам прошёл на кухню поставить чайник.       Максим исчез в своей комнате. Спустя полчаса он подтянулся на запах свежесваренного кофе, оставшись лишь в лёгкой футболке и домашних шортах. Одного короткого взгляда на него Серёге хватило, чтобы ощутить, как ноет в паху. Он хотел Максима. И он хотел, чтобы их отношения были совсем другими.       — Так что там с психологом? — напомнил ему Брашинский. Зря Карпов надеялся, что Максим забудет о разговоре.       — Знаешь, мне это очень неприятно вспоминать, — отвернулся Сергей. Помолчав, он всё же объяснил: — Когда я учился в театральном, я связался с одним парнем, который, как я думал, меня любит или по крайней мере испытывает симпатию. Мы стали встречаться, и я... я рассказал ему, что мазохист. Что люблю подчинение и не отказался бы от жестокого секса. Я боялся, что он меня возненавидит, однако он предложил мне поиграть в такие игры. Я решил, что встретил парня, который может мне стать и любовником, и Верхним, и моим парнем. Три в одном. Я ошибся, — вспоминая свой горький опыт, усмехнулся Сергей. — Оказалось, что меня, педика, хотели просто избить и трахнуть в тёмном переулке. Они связали меня и издевались. — Сергей замолчал, не особо желая вспоминать окровавленную бутылку из-под пива, которой его «растягивали», и последующие унижения. Он чётко видел отдельные картинки, слова и интонации. Он помнил, как в первый раз рыдал навзрыд от дикой боли, разрывающей его внутренности и душу. Помнил, как пришёл болевой шок, как всё вокруг перестало быть цветным, сменившись серой палитрой. Помнил, как мечтал умереть в том чёртовом переулке, как его вытянули из мусорки, в которую кинули, покрытого синяками, кровью и спермой. — Они меня изнасиловали, а я сам им позволил это. Я сам принёс верёвки и презервативы.       Меня спас твой отец и Владислав Юрьевич. Они случайно напоролись на меня и отвезли в больницу. Они наняли лучших врачей и лучших психологов, когда узнали подробности. Я... отказался писать заявление об изнасиловании, не хотел, чтобы меня обвинили, что я сам пошёл на это. Дмитрий Евгеньевич нанял мне психологов, чтобы я вновь стал нормальным. Они думали, что мазохизм и влечение к парням во мне появились после изнасилования, что это была психологическая травма. Они хотели это вылечить. Ольга Николаевна одна из тех, кто считал меня больным, — усмехнулся Серёга. В горле стоял противный комок, от которого он не мог избавиться. Он ненавидел те несколько месяцев в больнице, в четырёх белых стенах, в постоянных обследованиях. Единственным счастьем в те дни были визиты Дмитрия Брашинского, который всё свободное время посвящал ему. — Твой отец единственный, кто понял меня. Потом мне поменяли психологов, и те действительно мне помогли. Однако я терпеть не могу тех, кто пытается меня «вылечить».       Серёга знал, что сейчас Максим вспоминает собственный опыт. Когда он пригласил на свидание и обещал познакомить с девушкой, предлагал попробовать нормальные отношения.       — Ты просто придурок, — выдавил из себя Максим.       — Так и сказал Владислав Юрьевич, — прикрыл боль усмешкой Серёга. Он знал, что Максим не поймёт, но не ожидал, что это будет так больно. Этот парень был на несколько лет младше него, они жили разной жизнью, однако его мнение слишком много значило для Карпова. Выговорившись, он отчаянно надеялся найти понимание у Брашинского. Ему было больно видеть, что Максим почти ничего не видит вокруг, кроме Владислава Савина. Не осознавая того, он тянулся вверх к нему, желая встать на один уровень, стать равным ему, заслужить уважение. Сергей ревновал его к Мастеру.       — Я его хорошо понимаю, — бросил Брашинский. Он стал, неловко покачнувшись, словно рассказ Сергея стукнул его обухом по голове. — А Владислав Юрьевич — лжец и обманщик. Он уже рассказывал, что тебя изнасиловали. Но опустил тот факт, что ты сам помог себя изнасиловать, — процедил Максим. Он встал к окну и прислонился лбом к стеклу, закрыв глаза.       Сергей похолодел. Значит Брашинский всё это время знал обо всём. Ну практически обо всём. Он не сомневался, что Мастер не скажет об ошибке нижнего.       — Интересно, как можно доверять ему, если он мне не рассказывает всего?       — Он не рассказывал, потому что я не хочу, чтобы все знали о моей глупости, — встал на защиту Мастера Серёга. — Я тогда был идиотом, но я не повторю больше таких ошибок.       — Не повторишь? — Максим резко повернулся. — А если бы я предложил тебе стать моим нижним и решил поиграться? Ты бы согласился, а я мог делать бы с тобой что угодно! Я мог бы так же пригласить своих однокурсников, и всё бы снова повторилось!       — Но ты же такого не сделаешь.       Наверное, это самое глупое, что мог бы сказать Серёга в такой ситуации. Но он правда верил, что Максим не совершит подобного. Он может злиться, угрожать, но предпочтёт от души подраться и выбить глупость кулаком, чем подло использовать увлечения нижнего против него же. Максим похож на своего отца, но есть в нём что-то от Савина. Что-то, что делало их соперниками, и в то же время сближало, что давало возможность им руководить людьми и доминировать.       — Придурок, — вновь вырвалось у Максима.       — Кстати, ты не можешь предложить мне стать своим нижним, потому что по правилам инициатива должна исходить от меня, — попытался сменить тему Серёга. — А я тебе уже предлагал.       — Мне не нужен нижний, — отрезал Максим. Сергей проглотил боль и унижение, которые вызвал отказ Брашинского. Но следующие слова отвлекли его: — Однако мне нужна помощь в клубе. Оказывается, всё настолько запутано, что непонятно, за какую нитку тянуть. Пока Владислав Юрьевич в больнице, я могу в клубе разобраться.       — В смысле? Я могу чем-то помочь? — Зря Серёга радовался тому, что Максим сменил тему, сняв тяжесть разговора.       — Ты можешь предложить Шредингу стать своим Верхним?