позволь мне быть твоей омегой

      Чувствуя неприятную тошноту и боль в затылке, ещё не открыв глаза, Га Он понял, что ошибся. Ему не следовало уходить из дома после ссоры с Ё Ханом, да ещё и в том состоянии, когда его тело плохо воспринимало отдалённые признаки угрозы. Как бы он ни пытался отложить течку, выпивая таблетки, организм омеги был настойчивее. Только теперь это не имело той важности, как беспомощность, охватившая его тело.       Ким Га Она похитили, и его расфокусированные глаза пытались определить причастных к этому. Слабость в сочетании со страхом только ухудшали ситуацию. В попытках освободить руки, связанные за его спиной, он лишь сильнее поранил их о жёсткую верёвку.       Находясь совершенно один в грязном тёмном помещении, Га Он подсознательно и так наивно хотел почувствовать запах Ё Хана, который смог бы успокоить его.       — Ё Хан, — совсем слабо произнёс Га Он, проваливаясь в беспамятство.       Га Он не помнил, сколько раз приходил в себя, а затем отключался. Моментами он слышал знакомые голоса, в конце концов, узнавая в них врагов Ё Хана. Конечно, Га Она можно было использовать, чтобы заманить мужчину в ловушку, но младший так сильно хотел, чтобы этого не случилось. Мысль, что он не стоил того, чтобы Ё Хан пострадал из-за него, едко сдавливала ему лёгкие. Дыхание сбивалось от нахлынувших плохих мыслей.       В следующий раз, когда Га Он очнулся — это было из-за густого запаха Ё Хана. Это были эмоции, как злость и страх. Мужчина источал зловещую ауру.       — Ты решила использовать грязные методы? — Ё Хан не скрывал своего презрения, переводя совсем другой взгляд на Га Она, наполненный непроизнесенным обещанием позаботиться о нём.       — Мне всего лишь было любопытно, почему он так важен, занимая место в твоём доме, но при этом не имея твоей метки, — ухмыльнулась Сон А, легко коснувшись шеи Га Она, забавляясь тем, как парень дёрнулся в сторону, причинив себе больше боли от натянутых верёвок.       — Не трогай его, — угрожающе процедил Ё Хан, обратив всё внимание на дрожащее тело Га Она, едва сдерживая себя от безумной реакции. Было не время, и он не мог подвергнуть своего омегу ещё большей опасности.       — Я вижу, что лицо имеет значение, что ты не можешь сделать это со своим братом, — издевалась она, демонстративно сжав подбородок Га Она, когда он попытался отвернуться. Её пальцы впились в его кожу, причиняя болезненный дискомфорт.       — Убери от него руки, — зарычал Ё Хан, и это было её последнее мерзкое действие, которое она позволила себе.       Сон А успела лишь разомкнуть пальцы, в тот же момент задохнувшись от крепкой руки на своей шее.       — Если ты когда-нибудь посмеешь тронуть мою омегу — ты сдохнешь.       Эти слова Га Он услышал прежде, чем позволить себе отдохнуть, утопая в спасительной темноте. Он чувствовал себя в безопасности.       …       Наконец-то пробуждение не приносило недавнего ужаса. Неуверенно коснувшись повязки на затылке, Га Он обратил внимание на тонкие бинты на своих запястьях. Тепло его комнаты успокаивало, преуменьшая пережитый страх.       — Прости, что пришёл поздно, — послышался напряжённый голос Ё Хана, и Га Он невольно резко повернулся, почувствовав головокружение, — не двигайся резко.       — Я в порядке, — сипло прошептал Га Он, не желая и дальше продолжать выглядеть жалко и беспомощно. Достаточно было оказаться в качестве заложника.       Неуверенно сглотнув, Га Он взглянул в любимые глаза напротив. Ё Хан сидел на краю кровати, но казалось, этого не было достаточно, будто между ними образовалась невидимая стена. Он определённо винил себя за плохую защиту, но было что-то ещё, напряженное и неловкое.       — То, о чём говорила Сон А, — Га Он сжал край одеяла, понимая, что выглядел уязвимо, но не в силах удержать свои домыслы в себе. Он знал, что женщина хотела причинить им обоим боль, но также в её словах присутствовала доля правды. Га Он до сих пор не был помечен.       Вначале никто не планировал иметь отношения, особенно Ё Хан, всю свою жизнь обходящийся без ответственности за свою омегу. Однако вышло так, что Га Он вторгся в его сердце и стал неотъемлемой частью старшего.       Это было так естественно и правильно поцеловаться, засидевшись допоздна на диване, и вскоре позаботиться друг о друге, когда это стало необходимо для омеги и альфы. Они не говорили о будущем, но то, как Ё Хан трепетно оберегал его — это говорило больше слов.       — Га Он-а, — слишком мягко позвал Ё Хан, коснувшись его раненого запястья, чувствуя эмоциональную боль.       — Тогда почему ты не… — Га Он боялся, опустив глаза, лишь бы не показать застывшие в них слёзы. Он чувствовал себя ужасно, таблетки почти перестали действовать, и время его течки делало его чувствительнее. Даже тёплая ладонь на его руке не давала нужной устойчивости.       Только, когда Ё Хан притянул его в свои объятия, Га Он осознал, что расплакался. В какой-то мере это были слёзы из-за пережитого стресса, когда на его запястьях до сих пор ощущалась фантомная боль от верёвок. Мысль, что он никогда не увидит Ё Хана и Эллию привела его к срыву. Га Он дрожал, спрятавшись в крепкой груди альфы, чувствуя себя таким разбитым. Слова Сон Ы неприятно крутились на повторе в его голове, даже, если он не сомневался в том, что мог быть заменой брата Ё Хана, острые слова об отсутствии метки — ранили.       — Ох, оленёнок, — прошептал Ё Хан, крепче обняв это хрупкое создание, подталкивая его к тому, чтобы избавиться от скопившихся эмоций, молча до тех пор, пока не затихнут жалкие всхлипы.       Приятные запахи, так свойственные Га Ону во время течки, смешались с горечью, и, в конце концов, почти испарились на фоне вколотых обезболивающих. Даже так, ему было тяжело справиться с возникшим сильным страхом, а что если…       — Га Он-а, я не хотел обременять тебя собой. Сначала это были твои сомнения насчёт меня, потом твоя подруга, которая уверяла тебя, что я не твоя пара. Всё, что мне нужно — это только, чтобы ты был счастлив, — медленно объяснял Ё Хан, но Га Он видел в его глазах невыносимую боль.       — И я счастлив с тобой. Почему ты не видишь, что я счастлив именно с тобой, Эллией — вы моя семья. Неужели всё это, — Га Он хаотично взмахнул руками, имея ввиду всё то, что произошло между ними, — только для того, чтобы я просто был на твоей стороне в качестве пешки?!       Шумно выдыхая, пытаясь вырваться из его объятий, Га Он упёрся руками в грудь, но Ё Хан не дал ему отстраниться, так отчаянно глядя в любимые глаза своего оленёнка.       — Га Он, нет. Я никогда так не считал, я… Я, — заикаясь, Ё Хан ещё ни разу не был настолько безоружно-открытым перед Га Оном.       Едва видя лицо старшего из-за пелены слёз на глазах, Га Он почувствовал, что у него не получается ровно дышать. Ещё бы немного, и всё могло рухнуть.       — Я люблю тебя, Ким Га Он, — так искренне признался Ё Хан, прижав ладонь к влажной щеке младшего, успев до того, как его глаза потухли.       Казалось, что после слов Ё Хана, время остановилось. Это было то, в чём нуждался Га Он, всё это время пытаясь представить себе, как звучали бы слова любви, произнесённые его альфой. В конце концов, его ожидания оказались ничем, когда сердце сбилось с ритма, и Га Он так потерянно приоткрыл рот.       — Я люблю тебя так сильно, что мне плевать, если рухнет всё человечество, лишь бы ты и Эллия были рядом, — немного тише, но для Га Она оглушающе громко, Ё Хан открыл перед ним свою душу, нежно поглаживая большим пальцем бледную кожу на его лице.       — Ё Хан, пожалуйста, позволь мне быть с тобой. Быть твоей омегой, — всхлипывая, Га Он схватился за его плечи, не собираясь скрывать свою нужду в том, чтобы полностью принадлежать Ё Хану, своему альфе. Он был открыт перед ним, и услышанное признание в любви лишь укрепило его потребность.       Чётче ощущая запах Га Она, зная, что важно оставить метку во время его течки, Ё Хан осторожно провёл пальцами по белоснежной шее. Видя податливость, с которой младший наклонил голову, он удовлетворённо сглотнул. Им давно пора было закончить этим.       Удерживая Га Она на месте, зная, что это болезненный момент, Ё Хан, как можно нежнее подготовил его, целуя шею, мягко оставляя языком приятную влажность. И, когда почувствовал, что младший расслабился, полностью отдавая отчёт о том, что между ними произойдёт, Ё Хан вжался зубами в кожу.       Невольно вздрогнув, подсознательно прижавшись ближе к своему альфе, Га Он почувствовал незначительную боль, которая быстро стала затихать, когда Ё Хан нежно зализывал укус, оставляя короткие поцелуи на помеченной коже.       — Мой хороший мальчик, — прошептал Ё Хан, чувствительно коснувшись губами его уха, и Га Он сжал пальцами рубашку на его спине.       Даже, если Га Он нуждался в близости со своим альфой, сонливость из-за лекарств мешала сделать это. Полученная метка всё ещё немного покалывала, но это наоборот умиротворяло омегу.       Нежно обнимая, невесомо прикасаясь к перебинтованным запястьям Га Она, Ё Хан дарил ему тепло. Он видел, что мальчик слаб, и от этого желание защитить его усиливалось.       — Я никому не позволю причинить тебе боль, — заверил Ё Хан, собственнически проведя носом по оставленной метке, — моя омега.       Улыбка застыла на губах Га Она, и он крепче прижался к нему, засыпая с уверенностью, что Ё Хан будет с ним.