Улица

      Неаполь был городом не для слабаков. С глубокой древности он непримиримо смотрел на очертания Везувия и жил своей бурной жизнью. Слабые не выживали, их топтали и поедали более сильные, а тех в свою очередь еще более сильные. У Неаполя свой диалект, своя культура и кухня. У города есть места где обитает чистая публика, с дорогими автомобилями, с благоухающими французскими духами женщинами. А есть другие: темные, беспросветные, заполненные ненавистью до самых краев. Таким был их родной район, место где родились и выросли все они — послевоенное поколение, немного потерянное, сильно озлобленное. Микеле Солара не то, чтобы любил свой район, скорее он его одобрял, ему нравилось, что люди здесь простые и понятливые, не считая парочки неудобных, таких как Паскуале Пелузо или Антонио Капуччо. Но ничего это поправимо. Всё могут исправить крепкие кулаки и тугой кошелек.       Братья Солара не привыкли сдерживаться, они умели бить, подминать под себя и перемалывать других, им было ведомо как заполучить любую понравившуюся девушку или разорить крепкие семейные предприятия. Многому они научились у своей матери Мануэлы, не было во всём Неаполе более трудолюбивой и сметливой женщины. Именно она, а не отец начала сотрудничество с «Каморрой», которое успешно продолжили сыновья. Мануэла была умной и расчетливой женщиной, а еще она была беззаветно преданна их семье. Микеле не то, чтобы любил мать, но он её безусловно одобрял. Ему нравилось то, что мама верила в великое будущее своих сыновей и словно подарок, она преподнесла им улицы родного района. Кормитесь детки, кормитесь и отращивайте шкуру потолще.       Они с Марчелло успешно следовали заветам матушки. Улицы и их пугливые обитатели покорились им. Красивые, но бедные девушки готовы были сами запрыгивать в их автомобиль, они пытались найти в опасных братьях некую защиту в столь зыбкое время. Солара пользовались ими и выбрасывали, а если за честь сестер или дочерей пытались вступить мужчины, то их всегда ожидали металлические трубы, которые хранились в багажнике автомобиля. На Солара работало все больше и больше людей, а те, кто отказывался всё равно попадали в зависимость, оказавшись например в «Красной книге» мамы Мануэлы. Микеле и Марчелло вели жизнь молодых львов, они были горячи, свирепы и жадны до удовольствий. Но потом появилась она.       Собственно Микеле видел её и раньше: мелкая, загоревшая до черноты девчонка и такая злая, сущий волчонок. Он не понимал, что пригожая дочь привратника Лену находила в этой злючке. Девчонка Греко хвостом ходила за Линой Черулло — дочерью сапожника, той самой которая никого не боялась даже собственного отца. Однажды сапожник выбросил девочку в окно, но та мало того, что не особо пострадала, но даже не думала извиниться перед отцом за дерзость. Микеле тогда только усмехнулся, он умел ценить в людях твердость, а эта мелочь могла дать сто очков вперед любому парню из их района — она ничего не боялась. Но это было давно. В какой момент произошла с ней странная перемена? Из угловатой девчонки выросла редкая красавица, с тонкими чертами лица и ровными зубами, с густыми волосами блестящими и черными как звездная неаполитанская ночь. Движения её стали плавными, черные глаза наполненные раньше глухой злобой, теперь смотрели на мир с любопытством. Первым изменения увидел Марчелло и он же оказался слишком глуп, что решил заполучить её. Микеле сразу понял, что она не их поля ягода.       Лина была неудобной, она не знала, когда надо было заткнуться и смирно слушать, что тебе скажем мужчина. Нет, девчонка смела дерзить Марчелло, издеваться над ним и его сватовством. Возможно, лишь из страха за семью она иногда умолкала, но в такие минуты Лина запиралась в своей комнате и никто не мог её оттуда достать. Микеле следил за всем этим с насмешливым интересом, но чем дольше он наблюдал за ней тем больше понимал дочь привратника. Лина была необыкновенным созданием, голова у неё работала на порядок выше чем даже у высоколобых профессоров. Она умела создавать красоту, выудить из глубин своей головы то, что будет сводить с ума других людей, очаровывая и увлекая их. Он это понял как только увидел туфли, которые изготовили по её рисунку и как только дурень Рино показал остальные наброски. С каждым днём наблюдать за ней становилось всё увлекательней. Поразмыслив Микеле понял одно, что её ум сочетался с крайне дурным и неуживчивым характером. К тому же она играла азартно, всё повышая ставки.       Девчонке хотелось вырваться из той клоаки в которой она пребывала по праву рождения. Он видел как Элена уже ученица колледжа, шла под руку с Линой и как та искоса посматривала на подругу. Сомнений тут быть не могло: Лина завидовала Лену, а та продолжала влюбленно смотреть на дочь сапожника. Может быть из-за отчаянного желания перехитрить всех и судьбу, Лина поставила на Стефано Карраччи и проиграла. Микеле видел, что она несчастна, что этот тупорылый боров не способный оценить своей удачи лишь душит её, не позволяя раскрыть крылья. И в то же самое время её необычный ум и умение создавать желания, еще не раз проявляли себя.        Взять хотя бы то, что она сотворила со своим свадебным портретом, превратив его с помощью клея, ножниц и пары журналов в произведение искусства. Или то, как она сумела оформить обувной магазин, что он превратился в одно из приятнейших мест. Когда это требовалось Лина умела направить свой ум в созидательное русло. Если бы не её характер!       Не было бабы упрямее и несговорчивей! Заинтересовавшись ею Микеле сделал пару прозрачных намеков на то, что был бы не против завязать с ней отношения. Стефано можно было легко подвинуть, но девка заартачилась и отказала ему в выражениях настолько резких, что будь на её месте любая другая, то её труп бы давно уже нашли в сточной канаве, которые еще встречались в их районе. Но Лину он тронуть не мог, сам не знал почему, как и Марчелло он признавал за ней право сильного. Даже её безрассудная интрижка с молокососом Сарраторе не вызвала ответных действий. С каким бы удовольствием Микеле приказал убить их обоих, но не сделал этого, даже напротив послал Антонио потолковать с Сарраторе, чтобы прекратить их связь.       Забеременев она стала выглядеть совсем потерянной, вернувшись под кров мужа, Лина закрылась от него и во всеуслышание твердила, что ребенок, которого носит был от любовника. Микеле не вмешивался, лишь наблюдал и неумолимо разорял Стефано. Однажды он подвёз Лину с ребенком в своём автомобиле, по дороге он открыто предложил ей жить у него.       — Я тебя не трону, мне достаточно будет, чтобы ты была рядом. Читай, пиши, занимайся с ребенком, делай, что хочешь, — произнес он между двумя затяжками сигаретой, не гладя на неё и небрежно правя рулем.       Она отказалась, а через некоторое время ушла от мужа с почти нищим Энцо Сканно. Микеле навел справки, Лина устроилась на колбасный завод, работала в рабских условиях, её красивые, как у античной статуи руки теперь были покрыты порезами от острых костей, лицо утратило краски, а взгляд свою магическую силу. Микеле в ярости разбивал кулаки оставшись наедине с собой. Проклятая упрямая баба! Похотливая сучонка! Стоило ей уехать из города, как их район словно обесцветился! Дав выход агрессии Микеле шёл на поиски сговорчивой девчонки, чаще всего это бывала Джильёлла привычная к грубой манере своего жениха — заниматься любовь не заботясь о чувствах женщины. Всё было не то! В очередной раз выпихивая из своей постели случайную подругу, он лежал и курил, пытаясь в сизом дыме разглядеть черты лица Лины. Микеле Солара любил её и совершенно не одобрял.       А снаружи был Неаполь, город древний и недобрый, недобрый к слабакам. Микеле же был из сильных, из тех, кто вырос на улицах, но не как жалкий побирушка, а как будущий правитель. Он еще заполучит Лину, заставить её быть рядом, творить волшебство, рождаемое беспокойной головой. Никуда она не денется, он не оставит ей другого выхода, кроме как вернуться в родной район, к нему.