Блейз сбился со счёта, в какой уже раз смотрит, как Гермиона сбегает. Она всегда поступает так, а он никогда не останавливает. Но в этот раз, глядя на её удаляющую спину, словно в замедленной съёмке, его охватывает странное ощущение. Момент, когда время останавливается; останавливается, чтобы он мог подумать и решить.
Ему понятно, что если Грейнджер уйдёт сейчас, то навсегда исчезнет из его жизни. Тогда-то Блейз и осознаёт, что не просто не готов к этому, а всё противится от мысли больше не увидеть её.
Со стоном, в котором отражается вся слабость перед ситуацией, он распахивает дверь и выскакивает под дождь прямо босиком. Тугие капли хлещут по лицу, когда, глядя на хрупкую фигурку под фонарём, он без колебания широкими шагами сокращает расстояние. Видит Мерлин, он сейчас зол, взвинчен, но при том испуган.
Она уже готова завернуть к тротуару, когда яростным движением Блейз хватает её за руку и разворачивает к себе. В горле моментально встаёт ком от вида Гермионы: по лицу бегут тёмные дорожки потёкшей туши, с волос капает вода, а рот кривится, потому что она плачет горько, чуть ли ни навзрыд.
— Почему ты не даёшь мне уйти, если не хочешь видеть?! Неужели не понимаешь, что заставляешь меня страдать! — Слова льются сплошным потоком, как непогода с небес.
Наверное, именно в этот момент, когда они стоят в ночи под стеной дождя, а с Гермионы Грейнджер слетает весь лоск и надменность, когда она предстаёт перед ним такой хрупкой, несчастной, как потерявшаяся кошка, у него отпадают все вопросы. Её вид и спектр чувств в глазах, который с лёгкостью можно прочесть, отвечают на самый главный.
— Я хочу тебя видеть, — шепчет он.
Блейз замирает, не сводя с неё цепкого взгляда, пока Грейнджер пытается отвернуться, спрятаться от него. Ничего не выходит. Потому что он обхватывает мокрое лицо ладонями и впивается в солёные от слёз губы. И это болезненное, трепещущее освобождение — как же долго он желал прикоснуться к ней — разрывает весь мир вокруг, оставляя только их. Поцелуй простреливает насквозь: ему невыносимо тяжело дышать, и с тем же невероятно хорошо, будто он оторвался от земли.
Вопреки ожиданиям холодные женские пальцы сплетаются на его шее, привлекая голову ещё ближе. И сама Грейнджер вжимается так плотно, точно он может растаять в воздухе, как привидение. Блейз готов поклясться, что ему никогда ещё не было настолько больно: даже падение в воды Английского канала и жёсткие мужские удары на тренировках не заставляли тело ныть сильнее, чем сейчас.
— Мерлин, Гермиона, — произносит он, с трудом оторвавшись от неё. — У меня голову сносит от тебя.
И не дав никому из них опомниться, подхватывает на руки озябшее тело женщины, в которую, по всей видимости, влюблён уже не первый день. Блейз желает её себе, поэтому несёт в свой дом, прочь от непогоды.
— Мой кот… — Она хватается за его шею, царапая кожу ногтями.
— Вполне себе переживёт разлуку, — серьёзно отвечает он.
Гермиона с девичьей робостью заглядывает ему в глаза:
— В отличие от тебя?
— Так точно.
Блейз пересекает порог с Грейнджер на руках, как поступают, когда женятся, и бедром закрывает дверь. Ему нравится прижимать её к себе, как и то, что ей это тоже явно доставляет удовольствие. Девушки любят заботу, разве нет? Несмотря на скачущее сердце, он уверенно несёт её в гостиную, где усаживает на кожаный диван перед разожжённым камином. Бутылка с виски на столе совершенно точно сдаёт его планы, рассказывая Гермионе, что сегодня Блейз собирался напиться. Как тогда в баре: он хочет забыться, но встречает её.
— Надо тебя согреть, — говорит, присаживаясь перед ней на корточки, чтобы снять туфли.
Гермиона касается руками волос, потом проводит пальцами под глазами и со вздохом смотрит на чёрные оставшиеся разводы.
— Должно быть, я ужасно выгляжу.
На его взгляд, выглядит она как раз-таки мило, но жизнь с матерью научила тому, что в такие моменты лучше не спорить — переубедить женщин невозможно. Поэтому он достаёт палочку, по очереди применяя очищающее и осушающее заклинания. Она с благодарностью заглядывает в глаза, а её пальцы с такой нежностью проходятся по линии его челюсти, что на мгновение Блейз прикрывает глаза.
— Ты даже не представляешь, как я переживала. — Еле слышный шёпот смешивается с треском поленьев и каплями дождя снаружи. — Вывела из себя МакКейна, нахамила в Мунго…
— Ты была в Мунго? — с удивлением спрашивает он.
Грейнджер поворачивается к огню, а он рассматривает веснушки на её лице, утопающем в тёплом свете.
— Конечно! Послушай, Блейз, мне стоит извиниться за случай на лекции. — Кожа дивана скрипит, когда она полностью разворачивается к нему. — Ты — замечательный, невероятно талантливый пилот, я знаю — да что там! — все знают. Но пойми: это моя работа. Я делала то, что должна.
Хотя зла на неё он не держит, но отчего-то напрягается:
— МакКейн бы согласился.
— МакКейна бесит, что твой талант порой не подчиняется правилам, в том числе и правилам физики, — усмехается Гермиона. — Ты делал эту чёртову мёртвую петлю на «тигре», хотя такое невозможно на данной модели, рисковал, используя сомнительные манёвры, но так ни разу не был подбит. МакКейн всё это понимает. Если честно, мне кажется, он переживает, потому что ты очень хорош, но непредсказуем. А теперь волнуется ещё больше.
— С чего бы? — хмыкает Блейз.
— Он знает о моей… симпатии к тебе.
Он порывисто вздыхает и опускает ресницы; помнит, что важно для Грейнджер. Ведь он, Блейз Забини, совсем не входит в её прежние планы.
— Вот как? Тогда это может помешать твоей карьере.
Она саркастически хмыкает, привлекая его внимание, потом и вовсе берёт за руку. Они переплетают пальцы.
— Зато больше я не пытаюсь строить из себя сильную женщину, которой не нужен мужчина. Ты же, кажется, так говорил?
Он улыбается лишь одним уголком губ, пока внутри всё растекается от удовольствия. Действительно ли Блейз не был никогда подбит? Похоже, у Грейнджер устаревшая информация.
— Ты, наверное, голодная, — говорит он, поднимаясь. — Едва ли у меня что-то найдётся, но я попробую придумать. Отогревайся.
Пусть он не успел как следует приложиться этим вечером к алкоголю, Блейза всё равно слегка шатает. Чувства бурлят слишком сильно, чтоб он мог изображать из себя джентльмена. Предположить, как сложатся события дальше, невозможно, но то, что Грейнджер он сегодня не отпустит — это точно. Между ними так искрит, что если и дальше продолжать игнорировать, его попросту разорвёт. Как вообще можно оставаться спокойным в её присутствии?
На кухне он находит всё необходимое для сэндвичей и обещает себе, что в следующий раз обязательно накормит самым лучшим ужином. Он помнит, что упрекал её в недостатке романтизма, а значит, в жизни Гермионы давно не было ничего подобного. Так что Блейз мысленно ставит галочку: он хочет, чтобы она наслаждалась свиданиями, готовилась к ним, думая о нём.
Пока варит кофе, за мыслями не замечает, как Гермиона подходит сзади. Её руки обнимают его со спины, и мышцы на животе напрягаются, когда она гладит. Мерлин, девочка нарвётся.
Блейз прочищает горло.
— Если ты всё-таки хочешь перекусить, то не стоит искушать судьбу.
— Мне нравится, когда ты такой серьёзный, Блейз, — тихо смеётся Гермиона. — Ты никогда не удивлялся, как иногда поворачивается жизнь? В школе я подумать не могла, что когда-то буду стоять на кухне у слизеринца. Особенно у тебя. На приёмах у Слизнорта ты казался мне слишком холодным.
— Это всё твоё высокомерие, Грейнджер, — хмыкает он и разворачивается. — Между прочим, я был отличным парнем в школе, пока ты ходила и задирала нос.
— Зато я готова узнать это сейчас, — тихо произносит она. — Какой ты отличный парень.
Благо, сигналит кофемашина, и он с выдохом отворачивается. Перед глазами уже проносятся картины с раскинувшейся на его постели Грейнджер.
Они устраиваются в гостиной. Гермиона с аппетитом ест сэндвичи, поджав под себя ноги, и уже не кажется потерянной. Мечтательная улыбка то и дело появляется на её лице, а когда их взгляды пересекаются — краснеет. Блейз же пьёт кофе, потому что, несмотря на адреналин, который выбрасывается в кровь, стоит им прикоснуться друг к другу, он чертовски устал. Этот день тянется бесконечно долго.
— Как Уоррингтон? — спрашивает Гермиона. — Он… сможет летать?
Блейз сглатывает и чувствует, как брови сходятся.
— Слава Мерлину, травмы оказались не такими серьёзными, — тихо отвечает ей, откидывая голову на спинку кресла. Перед глазами снова возникает картина крушения. — В его мотоцикле заел фонарь, не отлетел как положено. Признаться, я до конца сомневался, что всё обойдётся. Одни из самых страшных минут в моей жизни, что уж говорить про Кассиуса. Он решил завязать с полётами, Гермиона.
— Мне так жаль, — искренне говорит Грейнджер. Спустя секунд она делает глоток кофе и продолжает: — Это то, что я ненавижу в нашей работе. Где бы я ни была, до смерти боюсь, что с кем-то может произойти подобное. И полностью понимаю Уоррингтона.
— Ему есть чем рисковать.
— У каждого есть, чем рисковать, Блейз.
— У меня долгое время не было.
— Поэтому ты наплевал на правила и трепал нервы МакКейна?
Он кивает. Ему действительно было наплевать на свою жизнь. В каждый вылет Блейз пытался превзойти себя по части опасных манёвров, чтобы ощутить, каково это — оказаться на волосок от смерти. Он откровенно дёргал ту за усы и только волей случая не навлёк беду. Да и Гермиона вовремя ворвалась в его жизнь.
Скрипит диван, когда, отставив чашку, Грейнджер слезает и направляется к нему. Он сидит расслабленно, но тут же напрягается, когда она встаёт на колени между его раставленных ног.
— Блейз, я знаю, что ты переживаешь из-за Уоррингтона. Но ведь ему необязательно покидать подразделение. Он может работать вместе с Бэзилом или даже в центре управления.
— Знаю. Но стоит подумать, что мы больше не поднимемся в небо в паре… — Блейз разводит руками, потому что не может подобрать слов. Они с Уоррингтоном слишком много прошли вместе.
Но, кажется, Гермиона не нуждается в объяснениях. Всё понимает сама. В полном молчании они смотрят друг на друга. Она забирает остывшую чашку из его рук, ставит на столик, а потом кладёт ладони на его запястья и ведёт вверх. Тянуще-медленно проходится по мышцам, выбивая из Блейза рваный выдох.
— Секрет заключается в том, чтобы забыть о потере и научиться жить с тем, что осталось, — тихо произносит она.
— А что у меня осталось, Гермиона?
— Если хочешь… я.
Внутри что-то переворачивается от её слов, а тягучая боль снова возвращается. Блейз поднимает руку и оглаживает нежную скулу. Прикрыв глаза, она льнёт к руке щекой, накрывает его ладонь своей.
— Хочу, — хрипло отвечает он.
Он аккуратно тянет её на себя, побуждая подняться, и Гермиона садится к нему на колени. Чёрная юбка скользит вверх, и Блейз сжимает ногу там, где начинается резинка чулка. Мягким движением женские руки обхватывают его лицо и, посмотрев в глаза, Гермиона затягивает их в долгий медленный поцелуй. И ему хорошо.
***
Кажется, голос теряется в пульсирующих ударах по всему телу, вызванных прикосновением его пальцев к спине.
— Блейз. — Имя почти неслышно срывается с дрожащих губ.
Тягучий поцелуй незаметно переходит в страстный и отрывистый. В камине тлеют угли, и, кроме шороха одежды и сбитого дыхания, больше ничего не слышно. Возможно, с крыш отрываются капли дождя, но шумящая в ушах кровь перекрывает внешние звуки.
Не разрывая губ, Блейз вжимает её в себя так, что не почувствовать, как он возбуждён, просто невозможно. Низ живота сразу же сковывает, а затем плоть простреливает горячей пульсацией. Всё это опасно, твердила себе Гермиона, но в итоге не смогла удержаться. И вот она здесь: нежно касается кожи кофейного цвета, пока сильные руки сжимают её бедра. Пламя страсти, которое теплилось между ними последние недели, вспыхивает с новой силой, даже ещё горячее и ярче.
Гермиона без ума от него. Это чувство разрывает её, когда она запускает руки под его футболку, с наслаждением оглаживая мышцы живота и крепкую грудь. Непроизвольно трётся, тем самым выбивая его рваный выдох. Блейз смотрит на неё лишь мгновение, а потом в спешке снимает футболку и принимается за пуговицы на её блузке. Одежда летит в сторону. Властная рука хватает её за волосы, оттягивая голову, губы касаются шеи и спускаются к груди.
— Нравится нарушать правила, Грейнджер? — хрипло шепчет он.
— Сегодня — особенно.
Он тихо смеётся, а затем начинает двигать бёдрами. Из Гермионы вырывается стон.
Кресла оказывается мало, чтобы уместить их тела. Гермиона беззвучно соглашается, когда Блейз, прижимая её к себе, поднимается и несёт в спальню. Пламя безжалостно сжигает их изнутри. Обезумев от желания слиться с ним, она с кружащейся головой целует линию челюсти, которая успела покрыться лёгкой щетиной.
Боги, как он пахнет! Горячая мужская кожа ещё хранит еле уловимый аромат парфюма, но голову сносит именно от его запаха, который просто невозможно передать и невозможно не вдыхать. Он вносит её в светлую комнату, где из мебели только шкаф и кровать с тумбой. Когда они падают в постель, Гермиона принимается срывать с него одежду, моля, чтобы он сорвал одежду с неё.
Не произнесено ни слова, да в них и нет нужды. Слова излишни, когда движения и взгляды говорят лучше слов. Гермиона жадно рассматривает его тело, только теперь уже без утайки, как когда-то в зале. Теперь ночные фантазии переносятся в реальность, ведь она может сжимать его плечи, ласкать пальцами спину, пока крепкие руки гладят её бёдра, сжимают грудь. Тихий вздох срывается с их губ, когда языки вновь сплетаются.
Блейз входит в неё медленно, глядя в глаза. Гермиона замирает и задыхается от ощущений, но уже точно знает, что ей будет хорошо с ним. Он вонзается пальцами в её бёдра и после поцелуя наращивает темп, она — вонзается ногтями в широкие плечи и громко стонет, извиваясь под ним. Ей так хорошо, что сердце сжимает от подступающих слёз.
— Что такое? — озабоченно спрашивает Блейз. Его взгляд неотрывно следит за ней.
— Мне кажется, что я сейчас умру, — со стоном признаётся она и притягивает его для поцелуя.
Он ничего не отвечает, просто гладит её по щеке. В тёмных глазах сейчас так много всего, что Гермиона понимает: без него — просто никуда. Сливаться с ним в самых интимных объятиях равносильно радостному чувству возвращения домой. Такого чувства прежде не доводилось испытывать.
Постепенно трение их напряжённых тел словно создаёт внутри Гермионы электрический заряд, который взрывается искрами, когда она в последний раз насаживается на него во всю длину. Совершенно лишившись сил, Гермиона принимает как награду тело Блейза, вдавливающее её в матрас. С наслаждением ощущает его вес, горячее тело и дыхание, щекочущее волоски на виске.
Блейз Забини. Пантера. Слёзы всё-таки катятся из глаз при мысли о человеке рядом. Он приподнимается на локтях и долго-долго смотрит на неё, а затем ложится рядом и крепко прижимает к себе. Гермиона находит дом в его объятиях.
***
Солнечные лучи золотят воды канала, на побережье которого они играют в мяч. Спины мужчин блестят от пота, а весёлый смех и звуки борьбы разносятся по пустынному пляжу.
— Давай-давай, красавчик, — кривляется Оса, с задором глядя на Жука. — Попробуй, отбери.
Кассиус издаёт боевой возглас и несётся к нему, когда Пьюси ловко бросает мяч Пантере и поправляет солнцезащитные очки.
— Поймал! Кас, это за опоздание, — смеётся Блейз, но Уоррингтон на всех скоростях сносит его с ног.
Они падают на мокрый песок и шутливо борются за мяч, пока веселье не берёт вверх. Эрни Макмиллан прыгает сверху, следом — Пьюси.
— Ай, осторожнее, придурки! — кричит Кассиус, пихая парней локтями. — Меня и так еле собрали.
Эдриан закатывает глаза, пока Блейз хохочет.
— Да, старик, ты теперь просиживаешь задницу целыми днями в центре, — ворчит Пьюси. — Так и пылью покрыться можно.
— Ты серьёзно? С Даф сейчас не соскучишься: я уже не помню, когда на выходных просто валялся дома! В этот уикенд мы будем подбирать мебель в детскую.
Макмиллан садится, стряхивая мокрый песок с рук.
— Вы уже знаете, кто родится?
— Нет, Даф всё откладывает. — Кассиус крутит мяч в руках. Он смотрит на чаек в небе. — Но я хотел бы девочку.
Пьюси оборачивается назад, потом снова падает на землю. Он приподнимает бровь:
— Почему?
— Они не ищут неприятностей на задницу, — хмыкает Уоррингтон.
— Ну, конечно, — ухмыляется Блейз. — Продолжай обманывать себя и дальше.
Лениво потянувшись, Пьюси ложится на бок и кивает в сторону.
— Спроси у Грейнджер, как девчонки не ищут приключений. Она тебе расскажет столько историй, что поседеешь. Правда, Грейнджер?
Мужчины одновременно оборачиваются. Держа в руках туфли, рядом стоит Гермиона в кремовом шёлковом платье с министерским значком. Губы Блейза довольно растягиваются. Он встаёт и отряхивается.
— Абсолютная правда, — отвечает она, а затем хихикает, когда Блейз поднимает её. — Привет.
— Я скучал, детка. — Он мягко целует её, но отстраняется чтобы спросить: — Пьюси приглашает нас на ужин, что думаешь? Только прежде давай зайдём домой.
— Можете позвать Поттеров, пусть возьмут настольные игры, — сообщает Эдриан. — Потому что от вашего влюблённого вида меня уже тошнит.
— Не завидуй, Оса.
Они шутливо спорят, собирая вещи по пляжу. Солнце только начинает опускаться, и мир окрашивается тёплым золотым светом, когда, обнявшись, Блейз и Гермиона идут вслед за всеми. Он безоговорочно счастлив тому, что рядом с ним и друзья, и любимая женщина, как и тому, что все они стоят под этим бездонным голубым небом, в которое он ныряет каждый день. Единственное — теперь его ждут на земле.
— Как дела в Министерстве? — спрашивает он у Гермионы.
— Отлично! Сегодня сели за разработку новой модели мотоциклов, — весело рассказывает она. — Я предложила назвать их «Пантера», но начальство пригрозило выставить меня вон.
Блейз смеётся и целует её в макушку.
— Это для них уже точно перебор. Гермиона?
Она поднимает глаза, и Блейз долго в них вглядывается, прежде чем наклониться к виску, шепча ей те самые три слова.
