Смокер, твоя сестра курит!

Они сидели на жёлтом ковре из листьев и пытались не смотреть друг на друга. Точнее один пытался, пока второй беззаботно нарушал это правило. Под их ногами был водоём, они сидели на самом краю земли, спрятанной осенней листвой. Холодный ветер дул с правой стороны на бледные щёки одного, пока другой спрятался за чужим плечом подальше от дыхания природы. Сколько бы не шутил [], но все равно продолжал упорно гнуть свою линию про его несовместимость с миром. И его собеседник верил, мысленно ругая себя же за наивность. Казалось, скажет что-то красноволосый чёрт, так и поверить хочется. Даже если всё нутро противится на лживую сущность рядом. Они познакомились недавно, по меркам этого места, поэтому и пытались друг к другом приглядеться, неосознанно подмечая чужие слабости. Но им простительно. Они же люди? Ну, один из них выглядел как человек. У первого была азиатская внешность: бледная кожа без изъянов, черные прищуренные глаза, как у лиса. Такие же черные волосы были заплетены в странную причёску, передние две пряди были заплетены в косы, а задняя часть волос уложена в гульку с помощью белых бинтов. На теле была традиционная японская одежда грубого серого цвета, а на ногах деревянные гета. Второй, что так любил ломать правила, был чёрным. Его лицо было чёрное. Его руки были чёрными. Его глаза были дырами на белой бумаге. Ноги, что торчали из юкаты цвета охры, были чёрными и босо болтались в невидимкой воде. Белозубая улыбка пугала своей шириной, поначалу, вызывая ложную доброжелательность. А красные, словно только родившиеся маки, волосы пылали колючим видом, раздражая глаз. Он выделялся и охотно соглашался на слова, кивая головой. Вечная улыбка чуть дрогнула, будто он хотел засмеяться, что не скрылось от говорившего рядом. – Ты только что хотел засмеяться? []! Это совершенно не смешно! – азиат нахмурил брови и поджал губы, резко выпрямив спину. Он хотел бы посмотреть на чужое лицо и высказать всё, только вот никак не решался. – А мне нравится смеяться. Раз что-то даёт мне счастье, то это смешно? Правда же? – Это не так. Как можно смеяться утопающим детям?– всё ещё недовольно проговорил первый. Его глаза внимательно следили перед собой, пока боковое зрение ловило каждую эмоцию на чужом лице. Ловить было нечего. Одно только веселье. – Мы делаем что хотим, не потому что можем. Мы делаем что-то, чтобы просто знать меру своим действиям. – сморозил чушь тот в ответ, разглядывая рядом сидящего сквозь воображаемые очки, которые он показывал указательными и большими пальцами. – Ты противоречишь сам себе... – И это прекрасно. – краткость удивила бы собеседника, если бы не упавшее рядом существо. – О Господи! Кто это? – вскочил с места первый, нервно разглядывая громадину, что спрыгнула в воду. Он никак не мог привыкнуть к этому месту и сюрпризам на каждом вдохе. [] неохотно повернулся к существу, не испугавшись, ведь уже знал о нём. Зачем бояться то, что понимаешь? – Иллюзия веры, а если ты про этого малыша, то кокосовый краб. Они сильные и добрые, к окружающим, животные.– пояснил красноволосый, что с гастрономическим интересом смотрел на зверюшку. Та, будто почувствовал его намерения, быстро уплыла от их места. Оба замолчали,обдумывая диалог. Один искал ошибки у Госпо́д, а другой – пытался осознать всю неизбежность ситуации. Один – громко веселился, пока другой – выл в мыслях. Он знал обо всём происходящем и видел больше, чем кажется. Его лицо всегда теперь выражало веселье и это правда. Он наслаждался чужой паникой и ошибками. И он уже видел, как красные спирали ползут по чужой одежде. [] улыбнулся и отвернулся к стенке с постерами. Появился новый. " 01.12 " Он засмеялся. До слёз.