Мой Господин

Порш только удивленно взглянул, когда я схватил Арма за руку и поволок к нашей комнате. Надеюсь, вторая смена подумала, что это бегство вызвано внешним видом, а не моим желанием поскорее затащить Арма в нашу конуру. – Успокойся, Пол, отпусти меня! – Арм тщетно пытался расцепить мои пальцы на своем запястье. И он, и я уже задыхались, пока я с приличной скоростью тащил нас по коридорам особняка. – Ты можешь объяснить, в чем дело? – он озадаченно посмотрел на меня, стоило мне отпустить его руку, когда мы переступили порог комнаты. – Прости. – Я с сожалением посмотрел на гладкую кожу его запястья, на которой теперь красовались пятна от моих пальцев. – Ерунда, – отмахнулся Арм, растирая руку. – Объясни мне, что за спешка… – Точно! – я снова вспомнил о цели нашего поспешного бегства. – Ты можешь подключится к камере в комнате господина? После того, как Танкхуна выкрали из его собственной комнаты, господин Корн велел оборудовать камерами комнаты всех своих детей. Естественно, Арм имел к ним доступ. – Ты же знаешь, что да. Но это не значит, что я буду это делать, – укоризненно покачал головой мой бойфренд. Я, как никто, пожалуй, знал, насколько принципиальным был Арм. Живя в тесном пространстве с другими телохранителями и с нашими боссами, он всегда держал дистанцию между собой и остальными. Никто не знал о личных делах Арма или о его жизни до прихода в семью. В свою очередь, Арм держал рот на замке в отношении того, что он видел в доме. Но в этот раз речь шла о нашем непутевом господине. И я хотел быть уверенным, что ему ничего не грозит, в том числе расстройство от отказа Пи Чена.. – Танкхун сейчас там, – я показал пальцем вверх, где двумя этажами выше находилась комната господина, – один. Наверное, сидит и рыдает после отказа Пи Чена. Я знал, что в глубине души Арм, как и я, любил господина. Мы заботились о нем, а он, в меру своих настроений, заботился о нас. Думаю, мы с Армом знали его лучше остальных. Знали, что под своей маской он был очень ранимым. Арм вздохнул. – Теперь я начинаю понимать для кого были все эти публичные признания в любви, – усмехнулся он, подходя к столу и немного нерешительно открывая ноутбук. Я ободряюще кивнул ему. – Давай просто убедимся, что с ним все в порядке. – Вряд ли он в порядке, – с сомнением проговорил Арм, вбивая код в открывшемся окне. – К сожалению, мы не можем помочь ему… – начал было я и оссекся на полуслове. Камера слегка рябила, к тому же в комнате не было света, лишь мерцающий отблеск экрана огромного телевизора. Но даже его хватало, чтобы увидеть с какой голодной страстью господин Танкхун целует Пи Чена. Наш глава ничего не делал, даже руки его были опущены. Он прислонился спиной к стене, словно позволяя господину все, что тому захочется. Господин Танкхун стоял, пошатываясь, на разбросанных по полу подушках и словно слепой ощупывал лицо главы. Повторял губами контуры его лба, носа, рисовал языком абрис губ. Даже в зернистом изображении камеры было видно, как сильно Пи Чен стиснул кулаки, чтобы не позволить себе ни одного лишнего движения с боссом. Наконец, Танкхун, видимо, понял, что Пи Чен ему не отвечает, и отстранился, заглядывая ему в глаза. Его губы двинулись, словно что-то спрашивая, но звука не было. Арм набрал несколько команд и переключился на другую камеру, которая показывала господина и главу сбоку. – …никогда не сможешь, – зашелестел в динамике грустный шепот Танкхуна. Он отпустил ладони, в которых держал лицо Пи Чена, и отступил на шаг назад, тут же охватывая себя руками, словно ему было очень холодно. В несколько шагов он оказался у окна, поворачиваясь к Пи Чену спиной. Это было дозволение уйти. И Пи Чен, одернув пиджак, поклонился и направился к двери. – У меня есть все, кроме того, что мне действительно нужно, – еле слышно прошептал господин Танкхун. Он выглядел таким несчастным и одиноким, что у меня разрывалось сердце. Не представляю, как он это переживет! – Завтра снова натянет свою маску и будет весь день смотреть дорамы, – словно читая мои мысли, прошептал Арм, не отрывая взгляда от монитора. – Оставим его. Он должен пережить это в одиночестве. – Я тронул Арма за плечо. Мне не хотелось подсматривать за самым большим фиаско нашего господина. Арм встал и протянул руку, чтобы закрыть крышку ноутбука. – Кроме того, что мне действительно нужно, – еще раз прошептал господин. Видимо, не только мое сердце было таким слабым. Пи Чен, не дойдя до двери, остановился и, резко развернувшись, метнулся к господину. Мы с Армом замерли, завороженные его силой и скоростью. Он охватил испуганного господина за плечи и развернул к себе. Танкхун был на какой-то дюйм выше Пи Чена, и тому пришлось ухватить его за волосы на затылке, чтобы склонить к себе и буквально впиться поцелуем в розовые пухлые губы. От этого вида мой член налился кровью. Я взглянул на Арма: его глаза были прикованы к картинке на экране, губы приоткрыты, а дыхание потяжелело. Наш глава сорвал пиджак с Танкхуна, стразы блеснули в неверном свете экрана, рассыпаясь по комнате. Танкхун закрыл глаза, подставляя шею под жалящие поцелуи Пи Чена. Тот не церемонился, словно выплескивая все накопившееся желание и страсть. Я никогда не видел на лице господина такой откровенной жажды. Словно вместе с одеждой с него разом слетели все маски. Пи Чен клеймил его поцелуями, хаотично разбрасывая их по лицу и шее, зарывался носом в волосы, как будто не мог поверить, что все это не минутная прихоть молодого босса, как будто торопился наполнится его вкусом и запахом. Очень быстро тонкая кружевная сорочка Танкхуна оказалась на полу, а сам он выгнулся, подставляя бледную грудь с пятнышками розовых сосков под жадные губы Пи Чена. Его руки скользили по плотной ткани форменного пиджака главы в тщетной попытке снять его. Даже сквозь камеру было видно наслаждение, написанное на лице господина. Наконец Пи Чен оторвался о его груди, подозреваю расцветив ее пятнами, и развернул Танкхуна спиной к себе. Тот выгнулся послушно, потираясь задом о заметную выпуклость на темных брюках Пи Чена. В мерцающем свете экрана темные жилистые руки главы на бледном худощавом теле Танкхуна смотрелись вызывающе и невероятно эротично. Его пальцы мяли и стискивали светлую кожу, лицо скрылось в основании шеи, и даже не вглядываясь в камеру, можно было сказать, что его губы мучают и терзают ее. Судя по виду Танкхуна, это была самая сладкая мука на свете. Господин стискивал в кулаках форменные брюки Пи Чена, выгибался, словно кот, и стонал от удовольствия. Наконец Пи Чен оторвался от него, и я увидел его лицо. Один раз в жизни я видел похожее выражение, когда конкуренты ранили босса Корна. Но сейчас это было не бешенство, это была высшая степень вожделения, жажда обладания. Глаза его словно полыхали темным огнем, рот был искривлен, а лицо как будто сведено судорогой. Он резко сдернул с себя пиджак, стянул галстук и жилет, одним движением стащил брюки. В это время Танкхун развернулся к нему и, с удовольствием оглядев полуголого главу, запустил руки ему под рубашку. Пи Чен коротко рыкнул и подхватил Танкхуна на руки, заставив скрестить ноги у него на талии. Только сейчас я заметил, что глава был без белья, и его темный налитой член вызывающе торчал из-под подола рубашки. Танкхун обнял его за шею, потираясь затянутой в штаны задницей о член Пи Чена. Тот снова рыкнул и впился ему в губы, кажется не целуя, а поглощая его. Тут я не выдержал и, развернув Арма спиной к монитору, подсадил на стол, вклиниваясь между его ногами, раздвигая их своими бедрами и прижимаясь напряженным членом к его промежности. Я целовал все, до чего мог дотянуться: уголок насмешливо приподнятой брови, скулы, глаза с короткой щеткой ресниц, его губы, которые, я знал, опухнут еще до наступления утра. Губы, которые сводили меня с ума. Я, как умалишенный, целовал его и терся стиснутым брюками членом о его бедра. Арм стонал, запрокинув голову и подставляя свою шею под поцелуи. Я стянул с него футболку и стал вылизывать его светлую кожу, сжимая губами маленькие соски. Я знал, Арм сходил с ума, когда я их прикусывал. Я прокатал одну твердую горошину между зубами и услышал задушенный всхлип над головой. Приподняв бедра Арма, я стащил с него форменные брюки вместе с бельем. Потом быстро разделся сам, откинув штаны за спину. Член Арма, с налившейся кровью светлой кожей, стоял торчком прямо перед моим взглядом. Недолго думая, я опустился на него ртом. Арм вскрикнул и поддал бедрами, вгоняя член мне глубже в горло. Я был не против. Я привык брать его глубоко. Арм стонал, не переставая. Обычно он стеснялся этого и всегда закусывал пальцы, но сейчас страсть Пи Чена и Танкхуна окончательно сорвала его с тормозов. Он с силой вколачивался в мой рот, проникая все глубже, все теснее сжимаемый нежными стенками, пока не замер, задрожав, и не излился мне глубоко в горло. Я поднял его расслабленного на руки и в несколько длинных шагов оказался возле кровати. После оргазма Арм всегда был мягок и сговорчив. Я положил его на постель, целуя в губы, спускаясь мелкими поцелуями ниже по шее и груди, обласкав языком живот. Арм довольно улыбался, чуть щурясь без очков. В обычной жизни застегнутый наглухо, в постели Арм был удивительно гибок и готов к экспериментам, поэтому не отпрянул, когда я стал целовать его стопу, лаская языком пальцы ног. Только раскрыл широко глаза, следя за мной. Я целовал и покусывал его щиколотку, наслаждаясь ее идеальной формой. Ноги Арма были моим фетишем с самого первого дня, как только я их увидел. Но решился проявить это только сейчас. От пальцев я перешел к коленям и бедрам. Ох, его кожа ближе к промежности была такой гладкой, такой вкусной, как сливки. Я вылизывал ее, словно кот, приближаясь к самым чувствительным местам. Член Арма уже снова стоял, а сам он метался, подкидывая бедра навстречу моим губам. Я подтянулся чуть выше и, раздвинув его ноги, ввинтился языком в дырку. Арм заорал. Такого мой любовник никогда себе не позволял, поэтому я стал стараться больше, активно увлажняя языком стенки канала. Арм метался по кровати так, что мне казалось, он столкнет с нее нас обоих. Я схватил его с силой за бедра и, приставив член к уже красному и влажному отверстию, ввел его туда. Арм заскулил. Я никогда еще не видел своего любовника таким открытым, это заводило. И я стал трахать его еще сильнее. С каждым толчком Арм кричал все громче, пока его крики наконец не перешли во всхлипы и поскуливания. Тогда я сорвался и, беспощадно вколачиваясь, излился в него. Одновременно со мной Арм всхлипнул и кончил, забрызгав мне живот. Меня хватило только на то, чтобы вытереть себя и его своим покрывалом и, отбросив его, обнять Арма. Засыпая, я надеялся, что ночь господина Танкхуна была не менее приятной, чем наша.