Красавица и Чудовище

      Сет любил её. И в этом простом факте он всегда был честен с собой, с ней… и с другими. Он этого не скрывал. Он этого не боялся. Смотрел этой любви в глаза и упивался ею. Жадно и страстно. Но ему всегда было мало. И это его убивало.       Сет был одержим ею. Шептал её имя как мантру, крадясь по ночному лесу за очередной жертвой, до идеального побеления и без того мертвенно-бледных костяшек пальцев сжимал холодную железную цепь и думал… думал о ней, силясь совладать с раздирающей душу нестерпимой тоской.       Сет каждую секунду скучал по ней. Смотрел в испуганные одичалые глаза помеченного бедолаги, неустанно вопящего от боли и ужаса, и замирал. Вспоминал её в этой же роли и поджимал губы. Страдал. Мысленно возвращался в тот проклятый вечер, когда горел адским пламенем в ощущении её боли и был почти беспомощен против её слёз, просьб и молитв. Тогда он остановил зверей, не имея сил наблюдать за её страданиями, её муками, тогда он стал её неудавшимся палачом. Ему казалось, что из всех тех, кто присутствовал, именно ему было больнее всего смотреть на ту несвершившуюся казнь. Это была превосходная ирония со стороны судьбы. Сет её оценил.       Каждый раз, будучи вблизи Забытой деревни, он глубоко, жадно вдыхал ночной морозный воздух, долго, мучительно долго смакуя, и предвкушал скорую встречу.       Он входил в её дом тихо, почти бесшумно, а его высокий, жуткий силуэт освещался лишь тусклым светом лампы, стоящей на столике у изголовья её кровати. Сет хищно ловил глазами её взгляд, приковывал его к себе и опускался прямо перед ней на колени, а затем, не отрывая от её измождённого, но благодарного лица взор, сжимал её ладонь в своей и целовал нежную кожу на худощавом запястье. Подолгу обжигал её этими поцелуями и только потом вкалывал ей лекарство.       Они вели длинные или короткие разговоры (в зависимости от времени, что у него было), и он преданно продолжал стоять перед ней на коленях. Сет рассказывал ей о Тарологе, о других частях королевства. Иногда, если она спрашивала, о своей прошлой жизни. Но там было мало того, что ей действительно нужно было знать. Он не любил её расстраивать.       Сет любовался её дрожащим, кротким взглядом, её губами. Всё это приковывало его к ней, пробуждало нестерпимое, неумолимое желание остаться с ней навсегда, ни на секунду не отходить от её постели и смотреть в её чистые, невинные глаза.       Но Сет вставал и на прощание зарывался лицом в её мягкие, спутанные волосы, вдыхал её запах и не мог ей насытиться. Снова страдал. После целовал ей макушку и, не оборачиваясь, уходил. Он мог бы поклясться, что видел в её взгляде боль и такую же ответную тоску, а, может, это было лишь плодом его больного, подавленного воображения.       Сет, не обращая ни на что внимания, бесстрастно поджимая губы, покидал Забытые края. Там он оставлял своё сердце и свою душу, оставлял ей на растерзание, доверял. Чтобы в следующий раз по возвращении снова почувствовать себя ненадолго живым. И ощутить её жизнь. Ведь он существовал, только пока жила она.       Сет любил её. И в этом факте он был честен с собой, с ней и с другими. Ведь не было смысла скрывать то, из-за чего уже давно внутри мёртв.