Само задание — обман

После Войны Лучших Гарп изменился. Сразу после окончания этих событий он берет отпуск на несколько месяцев, очевидно, возвращаясь в свой родной город, и официальная версия гласит, что он восстанавливается после полученных травм при битве. Неофициальна версия — он скорбит. Если же прислушаться к сплетням, которые гуляют от одного дозорного к другому, — а любой достойный дозорный одержимо их слушет и продолжает распространять — у него моральный кризис в связи смерти старшего внука. Коби старается не слишком прислушиваться к сплетням среди дозорных, да у него и не так много времени на это в последние несколько месяцев. Сначала он восстанавливается после полученных травм, а затем проходит по-настоящему интенсивную комбинацию физиотерапии и тренировок по использованию Хаки Наблюдения — по всей видимости, проявление этой способности так внезапно и при таких жестоких обстоятельствах может полностью сломать его, если быстро не взять эту способность под контроль. По сути, ему дают варианты «адаптироваться или стать бредящим предсказателем в ближайшие 3 года», что является очень хорошей мотивацией. (В его голове до сих пор отдаются крики умирающих, когда он спит, что является не менее хорошей мотивацией.) Также, Коби старается не слушать, потому что знает, что ему не понять такого горя, какое испытывает Гарп. Первое, что ему приходит на ум о мыслях о семье — это Дозор, и ему посчастливилось не потерять никого, кто был для него важен (пока). Однако, что бы ни чувствовал Гарп — от мертвого тела Портгаса до истошного крика Луффи… что ж, Коби совершенно уверен, что его наставник имеет на это право. Когда Гарп возвращается из творческого отпуска, его улыбка натянута, как никогда раньше. Он отходит от более привычной роли вице-адмирала, начинает преподавать с еще более дикой самоотдачей, чем раньше. Его внимание к своим протеже, в частности к Коби и Хелмепппо, резко возрастает. Когда новый Главнокомандующий вступает в свою должность, он вызывает их всех. Коби даже не может притвориться, что не знает, в чем причина. В тот день, когда это подтверждается, Коби и Хельмеппо проводят спарринг с завязанными глазами. Коби выигрывает, к большому неудовольствию Хельмеппо, пока Коби не останавливается. — Кто-то идет, — говорит он, прерывая спарринг, но не снимая повязку с глаз. — Что? — спрашивает Хельмеппо, а затем дверь открывается. Коби позволяет себе хихикнуть в ответ на раздраженное ворчание: «продолжай выпендриваться», — а затем поворачивается к двери, одновременно с этим снимая повязку с глаз. Без очков фигура в дверном проеме все еще размыта, но он узнает нового рекрута, который недавно играл роль посыльного на базе. Он неуклюже приветствует их, что Коби находит очень странным. — Вице-адмирал Гарп говорит, что вы оба можете устроить себе один день выходного! — восклицает парень, в то время как Коби начинает шарить по карманам в поисках очков. Хельмеппо усмехается, тянется вперед, вытаскивает их из нагрудного кармана Коби и засовывает ему в нос. — Он серьезно? Это на него не похоже. Новобранец кивает, а затем добавляет: — Но сейчас он хочет поговорить с энсином Коби в своем кабинете! Коби и Хельмеппо обмениваются взглядами. — Только с Коби? — уточняет Хельмеппо, и в его голосе звучит тот уникальный суетливый тон. — Да, сэр, только с энсином Коби! Хельмеппо отмахивается от обращения «сэр», что заставляет Коби гордиться им, а затем позволяет Коби отдать ему деревянный тренировочный меч, который он держал в руках. — Встретимся в общежитии? — спрашивает он, хлопая Коби по плечу. — Ага, — кивает Коби, засовывая повязку в тот же карман, в котором за несколько секунд до этого были его очки. — Потом в столовую? Хельмеппо резко кивает. Он снова надвигает козырек на глаза. — Тогда увидимся. Коби идет по знакомому коридору в кабинет вице-адмирала.

***

Гарп не улыбается. Это первое, что отмечает Коби, когда входит в кабинет, — Гарп не улыбается, и его лицо застыло от напряжения, и Коби это совершенно незнакомо. На его столе лежит файл, открытый, бумаги смяты и разбросаны вокруг, будто их смели на землю и снова подобрали в спешке. Его лоб покоится на ладони правой руки. Он выглядит, осознает Коби с содроганием, старым. Он выглядит на свой возраст. Коби принимает непринужденную военную позу смирно, заложив руки за спину. — Вы хотели меня видеть, сэр? Рука Гарпа хлопает по столу, и Коби откровенно гордится собой за то, что не вздрагивает от этого звука. — Да, — хрипло говорит он. — Да. Коби. Ты здесь. — Да, сэр! Наступает неприятно долгая пауза, особенно со стороны вице-адмирала, который обычно представляет собой почти постоянную силу движения и звука. — Для тебя есть, — начинает Гарп, делая резкую паузу, — задание. С самого верха. Коби моргает. — Задание, сэр? — Да. Для тебя. Лично, — другая рука Гарпа присоединяется к первой, а затем его голова лежит на обеих руках. Это самое ужасное зрелище, которое Коби когда-либо видел. — Сэр, — медленно говорит Коби, чувствуя, как его сердце поднимается к горлу, — что происходит? Проходит долгая, тяжелая секунда. Коби слышит приглушенные, смеющиеся голоса людей, направляющихся в столовую, далеко за пределами кабинета. — Послушай меня, — Гарп говорит в ладони своих рук. — Худшее, что ты можешь сделать прямо сейчас, это поверить, что уже проиграл. Я хорошо тебя учил. Ты чертовски хороший ученик. Могут быть такие вещи, как сражения, в которых невозможно выиграть, но нет такого понятия, как безнадежный сценарий. Ты можешь это сделать, Коби, ты меня понимаешь? Коби пристально смотрит. Он не может вспомнить, когда Гарп в последний раз называл его по имени — обычно он пацан или мальчишка. Или сопляк. — Сэр? И тогда Гарп рассказывает ему, в чем заключается его задание.

***

Хельмеппо заявляет: — Я иду с тобой, — его голос ровный, но громкий. Со своего места на нижней койке Коби качает головой. — Ты не можешь, — качает головой он. Он чувствует себя ничтожеством, когда говорит это. — В документах указан только я. Больше никто. Хельмеппо встает так внезапно, что стул с грохотом падает на пол. Он бросает папку на стол с такой силой, что бумаги, уже вырванные из рук Гарпа, разлетаются и сминаются еще больше. — Это, — говорит он, указывая на них трясущимся пальцем, — чушь собачья. — Я знаю, — Коби сглатывает. — Но это приказ. С самого верха. — С самого верха? — недоверчиво повторяет Хельмеппо. — Да, — Коби мнет свою бандану между пальцами, туго наматывая ее в одну сторону, а затем в другую. — С самой верхушки. — Коби, — говорит он, и в его голосе слышится что-то очень близкое к мольбе, — ты же не имеешь в виду, черт возьми… Его руки замирают. — Акаину, — подтверждает Коби, — по-видимому, лично. По словам вице-адмирала. Хельмеппо смотрит на него долгую напряженную секунду, а затем бросается к разбросанным бумагам из папки. Он берет титульный лист и зачитает вслух: — Местонахождение: база Дозора в Рокки, на острове Рокки, — его голос срывается. — Ситуация: три группировки столкнулись в затяжной, разрушительной битве — группа независимых охотников за головами. Неизвестная группа пиратов. И блядский Хирург Смерти, Трафальгар Ло. Коби кивает. — Да. Он снова бросает файлы. — И они посылают тебя, — на его щеках появляются ярко-красные пятна. — Как старшего офицера. С основной целью захвата сверхновичка. — Да. Хельмеппо начинает расхаживать по их комнате, его руки беспорядочно сгибаются и трясутся. — С учетом, что даже по мнению наших стратегов, идеальным человеком для борьбы с Хирургом, является пользователь дьявольского фрукта логии с исключительными навыками владения Хаки Вооружения. Не… — он останавливается, а затем обвиняюще указывает пальцем на Коби, все еще сгорбившегося на своей койке. — Ты. Коби поднимает глаза, имея наглость выглядеть возмущенным. — Я могу использовать Хаки… — А ну заткнулся, — Хельмеппо так близок к тому, чтобы закричать, что Коби замолкает и продолжает его слушать. Он перемещается так, чтобы оказаться перед своим другом, затем опускается на одно колено, чтобы они могли смотреть друг другу глаза в глаза. — Это? Это смертный приговор. Ты разозлил этого человека на своими действиями в Маринфорде своей дурацкой храбростью и дурацкой моралью, и с тех пор он хочет твоей смерти. Коби позволяет своим глазам закрыться. Он даже не может поспорить с этим утверждением, не хочет пытаться — дедовщина, которая началась для них обоих с тех пор, как они были назначены офицерами, начиная с Маринфорда, неуклонно усугубляется, и это происходит только тогда, когда кто-то более высокий в должности активно поощряет это. — Он отправляет тебя туда умирать, — говорит Хельмеппо, и его голос звучит чертовски отстраненно, как будто он вот-вот заплачет, — потому что не может казнить тебя сам. Коби открывает глаза. На ощупь он — камень. Он чувствует себя до абсурда спокойно. Он знает, что должен бояться, но он смотрит туда, где должен быть страх, и находит только чистое, синее море. Он подвергался подобной жестокости столько раз, что теперь у него даже живот больше не сводит. — Ну что ж, — говорит Коби с таким храбрым лицом и целеустремленностью, — мне лучше не умирать.