не может быть

      Мир и так до ужаса несправедлив. Но из-за соулмейтов он несправедлив вдвойне.       Закатив глаза, Локи издали наблюдал, как Тор воркует со своей ненаглядной Джейн.       До недавнего времени они с братом были похожи хоть в чём-то. Если быть точным — в отсутствии соулмейтов.       Для Тора эта проблема стояла даже острее — он ведь был старшим. А значит, жил без родственной души на четыреста лет дольше Локи.       Не то чтобы наследный принц сильно переживал по этому поводу. Случайных связей и коротких романов у него было сколько угодно, а «остепеняться», как называли это те, кто уже связал себя с соулмейтом, он никогда не рвался. Не переживала и Фригга: по её словам, пока её сыновья здоровы и находятся хотя бы в относительной безопасности, наличие у них соулмейтов заботило её в последнюю очередь.       Волновался, пожалуй, только Один. Скрыто и ненавязчиво, но регулярно — раз в год-два — он интересовался у Тора, нет ли соулмейта у того «на горизонте». Горизонт стабильно пустовал, а Один стабильно огорчался. Конечно, так, чтобы Тор не замечал. И, конечно, Локи замечал это всегда. Прекрасно понимал и причину: как же можно передать трон тому, у кого нет соулмейта, а значит, не будет и наследников?       Про наличие соулмейта у самого Локи царь спрашивал реже — но тоже спрашивал. Огорчался по поводу младшего сына меньше — но всё же огорчался.       Локи тоже огорчался, но скрывал это от всех, кроме себя самого. Скрывал лучше, чем Всеотец — в этом он был уверен.       Если бы не дурацкая метка, он бы и не вспоминал, наверное. Но вспоминать приходилось постоянно, каждый раз, когда взгляд в отражении зеркала цеплялся за дурацкую змею, угольно-чёрной лентой вьющуюся прямо на спине, между лопаток. Нарисованную искуснейшим художником — самой вселенной. Кстати, Локи всегда забавлял тот факт, что место расположения метки у соулмейтов в редких случаях могло не совпадать: он лично встречал тех, у кого рисунки находились прямо на лице, когда как их соулмейты были абсолютно «чисты» внешне: метки скрывались на закрытых от большинства участках кожи.       Как-то раз, в приступе особого отчаяния, смешанного со злостью на этот мир, Тора и самого себя, Локи пытался избавиться от своей метки. Было адски больно — но бесполезно. Змея не изменилась ни на дюйм: даром, что бог использовал всю свою магическую силу и даже прижигал рисунок огнем — не магическим, обычным. Не осталось даже шрама, намекающего на тот случай.       После этого принц старался просто напоминать самому себе о существовании метки как можно меньше. Зеркало он использовал редко и на спину почти не смотрел, а вне собственных покоев всегда носил закрытую одежду, не оставляющую другим и шанса увидеть злополучный рисунок.       Может быть, кому-то это показалось бы глупым — ведь заветным желанием очень многих было найти своего соулмейта как можно раньше. Но только не Локи. Слухи в Асгарде и ближних мирах расползались быстро, особенно если их поддерживали намеренно. Поэтому младший принц точно знал: ни одна асинья или ванахеймка не имела на теле такой метки, какая была у него.       Принц порой с горькой иронией думал, что его соулмейт ещё просто не родился. Вот подождать ещё пару тысяч лет, и точно появится.       У него не было столько терпения. А ещё не было сил смотреть на Тора, который почти не отходил от Фостер. Когда-то Локи втайне надеялся, что хотя бы в этом вопросе окажется первым: воссоединится со своим соулмейтом быстрее брата, обретёт тот самый баланс, о котором твердили все счастливо нашедшие друг друга родственные души — включая Одина с Фриггой.       Однако и здесь Тор опередил его. Найти соулмейта в Мидгарде — что может быть нелепее! Ещё и при таких обстоятельствах.       Родственные души, как правило, не встречались случайно. Почти всегда сама Судьба способствовала тому, чтобы они нашли друг друга. В случае с Тором дело было в том, куда именно его «выбросило», когда Один изгнал его в Мидгард. Разумеется, туда, где находилась Фостер — его родственная душа. А затем уже Судьба и закономерное притяжение соулмейтов сделали своё дело.       И вот Тор помог мидгардке вернуть её оборудование, защитил от какой-то там секретной земной организации и пообещал им сотрудничество. Тем самым доказал — он мудрый и добрый, достоин молота, и прочее.       В то время как Локи оставался в Асгарде, вынужденный мириться с мыслью о своём происхождении и тем, что ненавидеть Одина за ложь нет смысла.       Он громко фыркнул и тут же поспешил уйти из сада: Тор и Джейн оторвались друг от друга и стали недоумённо оглядываться в поисках источника звука.       Горечь и злость накатили с новой силой. Что за несправедливый мир! Зачем вселенная вообще создала такую несовершенную, глупую систему? Почему нельзя было по-настоящему влюбиться не в соулмейта, завести детей с кем-то другим? Отчего выходило, что кому-то суждено быть обречённым на одиночество, потому что его так называемая родственная душа ещё не появилась на свет или была уже мертва (этого Локи боялся больше всего, в чём не признавался и самому себе)? Вопросы так и роились в голове, поднимая всё новые и новые волны обиды и негодования.       А ответов и не предвиделось. Локи понимал одно: просто необходимо было выпить и расслабиться вдали от этого места. Этого мира.       А где это можно было сделать, как не в шумном и нелепом Мидгарде?

***

      Локи никогда не скрывал своего пренебрежения к Мидгарду и его жителям. Но также не скрывал и того, что считал мир людей неплохим местом для поиска самых разных развлечений.       Асгард и соседствующий с ним Ванахейм в этом плане были скучны и консервативны: пиры, ярмарки да охота — вот и всё разнообразие «увеселительных мероприятий», как это называли в Мидгарде.       То ли дело сама эта маленькая испорченная планетка: там можно было заниматься чем угодно. Были бы деньги, наколдовать которые (или создать иллюзию) для Локи, разумеется, проще некуда.       Богу особенно импонировали ночные клубы: там можно было затеряться в толпе, заказать себе приторно-сладких, но оттого и вкусных, напитков и понаблюдать за разнообразием людских пороков. Зачастую — и самому получить удовольствие с помощью легкомысленных девиц.       Локи всегда слишком брезговал пользоваться услугами продажных женщин. Но мидгардки из клубов, с которыми он расслаблялся, не являлись таковыми: обычно это были дурочки, ведущиеся на его внешность и большого номинала купюры, которые он как бы случайно небрежными жестами бросал на барную стойку. Мидгардки эти, кажется, наивно полагали, что он заберёт их с собой куда-то в «светлое будущее» и станет осыпать золотом после быстрого перепиха в ВИП-комнате или туалете клуба. Что ж, по крайней мере, ни одна из девиц не оставалась разочарованной в сексуальном плане, а это, считал Локи, было очень любезно с его стороны: ещё бы, высшее существо оказывает им такую честь и разделяет с ними минуты наслаждения!       Спустя полчаса после выхода из дворца, принц добрался до нужного ему места. Свернув с известной всем лесной дороги в сторону, на тайную тропу между мирами, бог прошёл ещё немного, свернул снова, сделал шаг вперёд и сразу же очутился в уже привычном безлюдном дворе на окраине английского Лондона.       Этот город был шумным и стремительным, но в то же время дышал историей. Было в нём что-то такое, что нравилось Локи — и он сам считал не случайным то, что самая близкая и удобная тайная тропа из Асгарда вела именно в Лондон.       Неспешно шагая по широким улицам, бог, по обыкновению, рассматривал старинные здания и думал о том, чего ему хочется сегодня.       В Лондоне было полно роскошных ночных клубов, куда пускали только по особым приглашениям или за большие суммы, что требовалось посулить «вышибалам» у входа. И то, и другое у Локи — вот удивительно! — всегда находилось.       Но именно сейчас хотелось другого.       Подумав, бог свернул на боковую улицу и устремился по направлению к двухэтажному зданию с яркой неоновой вывеской — Point. Почему это место называлось именно так, он не знал и не хотел знать — по мнению бога, название не имело смысла — но само заведение ему нравилось.       Это был небольшой клуб «средней руки»: не особенно престижный, но и не напоминающий помойную яму для отбросов общества (в такой Локи побывал лишь однажды, и то абсолютно случайно).       Здесь, казалось богу, было даже уютно, если так вообще можно говорить про мидгардский ночной клуб. Повсюду неоновые лампы и вывески, довольно удобные диванчики, неплохой выбор алкоголя и ненавязчивые бармены, которые не спешили напоить клиента, даже отметив степень его состоятельности.       Отдыхающих девушек тоже хватало.       Локи и в этот раз приметил одну: почти сразу, успев только сдать на входе пальто и пройти за место у барной стойки.       Она сидела на диванчике в углу и неспешно оглядывала зал. Тёмные распущенные волосы, чуть укороченный, но закрытый сверху топ, умеренный макияж, не напоминающий боевой окрас. Локи она понравилась.       Подождав, пока её взгляд зацепится за его собственный, бог выразительно улыбнулся и склонил голову набок. Мидгардка слегка прищурилась и медленно растянула губы в ответной улыбке, салютуя мужчине стаканом с блестящей в неоне жидкостью.       Локи подсел к девушке на диванчик спустя три минуты, выбрав момент, когда она отвлеклась и отвернулась, чтобы подойти незаметно.       — Привет, — она едва заметно вздрогнула, но не подала виду, что удивлена или встревожена. И всё же было, было в ней что-то необычное, возможно даже загадочное. Локи только не понял пока, что именно.       — Привет, — бог снова очаровательно улыбнулся и медленно отпил из своего стакана. Выглядел он безупречно: чёрная рубашка с двумя незастёгнутыми верхними пуговицами, идеально сидящие на нём чёрные же джинсы, дорогие ботинки. И, само собой, никакого галстука.       Девушка была одета не слишком дорого, но не вульгарно: при ближайшем рассмотрении оказалось, что топ на ней был тёмно-синим — Локи нравился этот цвет, — а ещё она надела в клуб пышную юбку ниже колена и балетки. Определённо, она не была проституткой, и даже на легкомысленную дурочку не тянула. Так кто же она тогда?       — Я Джессика. Трахнешь меня?       Погружённый в мысли, Локи даже не сразу понял, что мидгардка сказала. А потом слегка удивлённо взглянул на неё в упор, думая, что ему послышалось.       Даже самая легкодоступная дурочка, по закону жанра, всегда строила из себя «не такую», пока Локи не брал инициативу в свои руки. Буквально: приобнимал за талию, скользил ладонью под юбку и прочими способами переходил к действиям, заставляя девицу краснеть, хихикать и деланно смущаться.       Но чтобы так… Может быть, он ошибся и она всё же проститутка?       Девушка вдруг чуть хрипло рассмеялась, склоняя голову набок, точно как он пару минут назад, и не отводя от Локи внимательный взгляд.       У неё был приятный смех.       — Слушай, я только что весьма болезненно порвала с парнем. Узнала, что он мне изменяет — причём даже не с соулмейтом, блин. Я просто хочу забыться. А ты явно не просто поболтать подсел.       Ах, вот оно что. Она была одной из тех, кто рисковал вступать в постоянные отношения с не-соулмейтами, даже зная, что они обречены на завершение. Порой такое могло перерасти в дружбу — подобное случилось у Тора с Сиф, — но чаще ничем хорошим не заканчивалось. Как в случае этой Джессики.       Секунд пять Локи молча смотрел на неё, обдумывая услышанное. Всё оказалось так банально: просто мелкая личная драма, которую мидгардка решила заглушить столь рискованным для себя же способом. Что ж, не в его привычках отказываться от того, что само шло в руки.       Он встал с диванчика, протягивая ей руку.       — Пошли.       Без всяких вопросов Джессика встала, вкладывая свою ладонь в его.       На мгновение Локи будто молнией пронзило. У девушки была обычная маленькая ладонь — тёплая и мягкая. Но что-то… Нет, ему просто показалось, наверное.       ВИП-комнат в Point не было, поэтому Локи повёл мидгардку в туалет. Простое заклятие, и в течение получаса туда никто не зайдёт.       По дороге мужчина с удивлением отметил, что уже стал ощущать напряжение в паху. Как быстро он на неё реагирует… Возможно, дело было в предвкушении, как и всегда.       Уже в туалете, сделав вид, что просто прикрывает дверь, Локи незаметно наложил заклятие, отпугивающее посторонние глаза и уши.       В этом помещении было всего три кабинки — справа — и небольшая общая зона с двумя раковинами на широкой тумбе, горизонтальным зеркалом над ними и машиной для сушки рук напротив. Всю стену возле раковин занимало второе зеркало — большое, от пола почти до потолка. Основной свет Локи не включал: пространство освещали только яркие полоски неоновых светильников над зеркалами, окрашивая помещение в фиолетовый. В таком полумраке обычным смертные могли видеть, скорее всего, не дальше расстояния вытянутой руки, но зрение бога позволяло ему ориентироваться почти как при нормальном свете.       Когда Локи развернулся, он обнаружил, что мидгардка стоит, прижавшись спиной к зеркальной стене, освещаемая мягким неоновым светом. Он закусил губу в предвкушении.       В паху заныло сильнее, и Локи поспешил подойти к Джессике, приспуская уже расстёгнутые джинсы вместе с боксёрами. Почему он так реагирует на неё? Эта нелепая юбка, то, что она так быстро согласилась на секс… Всё должно было отталкивать, ведь мужчина привык совсем к другому, но почему-то создавало обратный эффект.       Девушка улыбнулась, хитро и предвкушающе — и Локи не стал больше медлить. Два шага, и вот он уже стоял к ней вплотную, заглядывая в глаза, блестящие в полумраке.       Губы смертной были на вкус как виноград — любимое лакомство Локи. Скорее всего, она пользовалась какой-то дешёвой косметикой, ради создания которой мидгардцы искусственно выводили разные запахи — но ему даже понравилось. Джессика положила руки на его плечи и легко укусила Локи за губу: в этот момент оба вздрогнули, ощутив внезапный разряд тока.       — Из-за топа, наверное, — шепнула смертная слегка раздражённо. — Синтетика.       Локи не вполне понял, что она хотела сказать, но уточнять не стал — обстановка не располагала. Он опустил руку и нашёл край юбки девушки, задирая ткань и обнажая ноги Джессики до середины бедра. Затем вспомнил кое-что, вытащил из кармана брюк маленькую квадратную упаковку и быстро разорвал её, затем раскатывая презерватив.       Смертная помогла, и уже через десять секунд бог вошёл в неё, вызывая у обоих синхронный вздох.       Они на несколько секунд замерли, она — привыкая к нему, а Локи… сам не знал, из-за чего именно. Но его на мгновение охватило такое чувство правильности происходящего, что стало даже тревожно: это ведь просто секс с обычной смертной, почему он так реагирует?       Бог подался вперёд, обхватывая девушку за талию и прижимая спиной к зеркальному стеклу. Джессика закинула на него ноги, сцепляя их в замок за спиной Локи, и обхватила руками его плечи на длинном полустоне-полувыдохе.       Она была узкой и податливой: Локи очень скоро забылся, что обычно было ему не свойственно, и полностью отдался жёстким, ритмичным движениям. Восприятие реальности странно поменялось: будто он вдруг опьянел, выпив слишком много асгардской медовухи, и потому теперь в голове царила до одури приятная лёгкость.       Чувства обострились, бог ярко ощущал каждую мелочь: пальцы смертной, почти судорожно сжимающие рубашку на его плечах, её горячее, прерывистое дыхание ему в шею, приятную тесноту внизу, бархатную, чуть влажную от пота кожу девушки на её оголённой талии, свои собственные ритмичные выдохи. Он будто существовал одновременно здесь и где-то в другом месте — чувство незнакомое, но приятное.       Джессика бормотала ему на ухо что-то неразборчивое, перемежая речь короткими стонами. С каждым толчком её спина соприкасалась с холодной поверхностью зеркала, и это, Локи знал, создаёт приятный контраст для разгорячённой кожи.       Они оба были на грани. Прошло не больше пары минут, но Локи уже почувствовал приближение разрядки, принимаясь яростнее толкаться в податливое тело смертной. Та двигалась ему навстречу, в изнеможении прикрыв глаза и закусив губу, голову склонив набок. Локи не мог упустить такой шанс: он коснулся губами шеи Джессики, оставляя сначала поцелуй, а затем лёгкий укус, на месте которого тут же расцвело тёмным: в неоновом свете след смотрелся особенно ярко.       Это стало последней каплей для обоих: смертная насадилась на Локи до упора и сжала бёдра, мелко задрожав всем телом и вскрикнув, коротко и резко. Локи толкнулся ещё несколько долгих раз и замер на протяжном полустоне, всем телом вжимая девушку в зеркало.       Пару бесконечно долгих, сладких мгновений оба молчали, восстанавливая дыхание. Отпускать смертную из объятий почему-то не хотелось. Напротив, Локи поймал себя на мысли, что мог бы стоять так вечно — с той же приятной пустотой в мыслях и ощущением того, как эта девушка доверчиво прижимается к нему.       Наконец Джессика зашевелилась, выпуская его из кольца своих рук. Подождала, пока Локи выйдет из неё, встала на пол. Ощутив под ногами опору, всё равно на пару секунд привалилась спиной к зеркалу: мужчина, отошедший на шаг, скорее чувствовал, чем видел, как подрагивают её ноги.       — Это было… — хрипло выдохнула смертная, прочищая горло, — больше, чем хорошо.       Бог промолчал, но про себя искренне с ней согласился. Правда, его начала беспокоить одна мысль: а почему, собственно, этот раз так отличался от остальных?       Было быстрее, смазаннее, ярче. Некстати вспомнился Фандрал: на месте Локи он бы точно подобрал какое-нибудь вычурное описание, вроде «не знай я правду, подумал бы, что она богиня». Но ведь ощущения действительно были именно такие! И это слегка… настораживало.       — Знаешь, я хотела забыться после расставания, но теперь придётся забываться ещё раз — после такого секса, — усмехнулась Джессика. Её глаза всё ещё были прикрыты, на лбу неоново-фиолетовым блестели мелкие капельки пота.       — Сочту за комплимент, — тонко улыбнулся Локи, выбрасывая использованный презерватив в мусорку возле дальней стены и одеваясь. — Я тоже получил удовольствие.       — Знаю, — хмыкнула смертная и вдруг нахмурилась, заёрзав: — Чёрт, лиф расстегнулся… Поможешь?       Получив утвердительный кивок в ответ, Джессика повернулась к Локи спиной, позволяя тонким пальцам бога проникнуть под её топ и приподнять его в поисках источника неудобства.       Повинуясь какому-то непонятному порыву, бог опустил взгляд на полностью оголённую теперь спину смертной: чиста, ни следа метки. Он даже вслух усмехнулся самому себе: и как вообще подобное в голову пришло? Он же не Тор, чтобы обнаружить соулмейта в Мидгарде. Даже о думать о таком смешно.       — Чего усмехаешься? — девушка не могла повернуться к нему полностью, поэтому посмотрела на Локи в зеркало. Бог поднял ткань топа практически до груди смертной и тоже глянул на неё через зеркало, с мягкой улыбкой качая головой в ответ на её вопрос.       И тут же замер, ошеломлённый: даже в тусклом неоновом свете ему было отлично видно вьющуюся по левому боку смертной угольно‐чёрную змею.       Точно такую же, как на его спине.