***
Леви Хатчинс в 1787 году создал устройство, которое будило его в четыре часа утра на работу. Антуан Редье в 1847 году запатентовал регулируемый механизм этого устройства. Эти люди придумали будильник, чем испортили беззаботную жизнь всем последующим поколениям. Утро в одной из комнат в общежитии явно не удалось. Грохот падающих вещей, а может и не только вещей, был слышан даже в коридоре, поэтому каждый студент, проходящий мимо двери под номером 215, обязательно поглядывал в сторону шумных соседей и закатывал глаза. Из всей толпы учащихся в Корейском Национальном Университете Искусств выделялся парень с волосами небесного цвета. Он элегантно вышагивал по коридору общежития, театрально поправлял чёлку, даже успевал на кого-то кокетливо взглянуть. Парень подошёл к той самой «шумной» комнате и вместо того, чтобы постучать, он приложился ухом к двери, прислушиваясь, что же происходило за ней. И всё же он постучал. — Кто? — с отдышкой спросил Чимин, как только открыл дверь. На нём была мятая пижама нежно-жёлтого цвета, а за ним вся комната царила в беспорядке. — Чего тебе? — он сдунул с лица выбившийся из причёски локон серых волос и уставился на друга. — Ты опаздываешь, — Тэхён показал пальцем на невидимые часы на запястье правой руки, улыбаясь. — Да что ты? Правда? А я и не знал, господин Очевидность! — захлопнул дверь. Голубоволосый только отвернулся, как из комнаты вышел причёсанный, аккуратно одетый в светло-голубые обтягивающие джинсы, заправленную в них белую футболку и в мятного цвета кофту. — Пошли, а то реально опоздаем. Корпус общежития находился рядом с самим университетом. Ежедневно, даже в выходные, поток студентов спешил в учебное заведение на факультативы или на репетиции. Единой формы в университете искусств не было: каждый здесь присутствующий отдельная творческая личность, которая самовыражалась так, как хотела в пределах адекватно-приемлемого. Поэтому на яркий цвет волос Тэхёна мало кто обращал внимание, разве что его было проще обнаружить в толпе. — Встретимся на перерыве, — крикнул Чимин перед тем, как разойтись с другом в разные корпусы. Тот сомкнул указательный и большой пальцы правой руки, демонстрируя знак «ОК» и летящей походкой направился в сторону театральной сцены. Зачастую Чимин не понимал, зачем ему заучивать каждую лекцию по анатомии, где детально расписано строение костей на запястьях. Да, он являлся танцором, но его ещё в десять лет научили группироваться при падении, поэтому он получал минимальные повреждения суставов и тем более костей, но максимальные при растяжение связок, если окончательно их не рвал. Зато преподаватель Кан с удовольствием заваливал своих студентов большим количеством домашней работы. —… И, если вы, Пак Чимин, не возьметесь за это дело сейчас, боюсь, нам придётся встретиться в одном кабинете с директором! Вы меня услышали? — говорил мужчина громким и противным тоном. — Да, но что мне сделать, если никто из преподавателей не хочет быть моим руководителем курсовой работы? — свои щенячьи глазки парень часто использовал как запретное оружие, которое может помочь заполучить то, что нужно. — Сами виноваты, что дотянули до начала второго семестра. Задумались бы об этом в начале учебного года, сейчас бы проблем у вас не было. Теперь выкручивайтесь сами как хотите. К тому же, вы не один такой «счастливец», — продолжал профессор Кан — очередной преподаватель в университете, который отказал Чимину в помощи над курсовой работой, потому что и так много студентов, чьи работы уже нужно проверять. Он всегда ходил в сером безвкусном костюме, состоящий из жилетки, белой рубашки и брюк классического покроя. — Я понял. До свидания, сонсэнним, — Пак вышел из аудитории и, сдерживая эмоции, закрыл дверь, хотя очень хотелось со всей силы хлопнуть ею. — Твою мать, — закатил глаза. — Чухерблет старый. — Понимаю, — ответил одногруппник — Хван Дэхён. — Он тоже тебя послал? — Да! Я не понимаю, мне душу дьяволу продать? Меня все отправляют и удачи желают! — активно жестикулируя, возмущался Чимин. Парень провёл рукой по волосам, начиная немного нервничать. Вылетать из престижного университета не хотелось абсолютно, а возвращаться к родителям, которые, итак, его еле-еле отпустили в столицу, без диплома не хотелось. — Есть ещё три преподавателя, но думаю, что ситуация не изменится. — Повезло. У меня остался один вариант, — они поднялись на третий этаж, где находилась нужная аудитория. — Старичок Ри Гонул ушёл на пенсию. Слышал, на его замену взяли нового молодого учителя. С ним проще будет найти общий язык. Войдёт в положение, поймёт и поможет. Ну, как Син Данби, — Хван вспомнил преподавательницу по корейскому, которая обучала их родному языку весь первый курс. — Та, которая завалила тебя на экзамене? — Цветы были лишними, — пожал плечами и махнул рукой друг. — И всё же, у меня есть шанс. Затягивать с курсовой Чимина никто не вынуждал — он сам виноват в этом. Тэхён ни раз ему говорил, что потом сложно будет найти хорошего преподавателя, но разве его кто-то слушает? Пак не был отличником, но и троечником не являлся. Со всеми учителями были нейтральные отношения: они его не трогали — он общался с ними нормально. Были сложности в учёбе, но у кого их нет? Но эта курсовая всю малину портила! Аудитория постепенно заполнялась. Привычки пропускать пары не было ни у кого, особенно, когда знали, что их навестит директор. Группа, в которой уже третий год учился Чимин, была дольно дружной, а именно — всем было всё равно друг на друга. Атмосфера накалялась, всем было до жути интересно, кем окажется этот новый учитель по философии. Слухи ходили по всему университету, но ложные они или истинные — никто не знал. Как только прозвенел звонок в кабинет вошёл директор — Чхве Шиндэ. Слегка пухленький мужчина, примерно, лет так пятидесяти, с каштановыми короткими волосами, а одет он был в чёрный костюм. Улыбка у него на лице светилась ярче, чем блики на его лакированных туфлях. Он был довольно добрым, всегда шёл навстречу студентам, хотя мог нехило наказать. И если директор выглядел опрятно и красиво, то на фоне человека, зашедшего следом за ним, он мгновенно терялся. Солидный, привлекательный, неординарный на первый взгляд мужчина, которого непозволительно так называть, ведь он был намного моложе Шиндэ. Его тёмно-серый костюм был идеально выглажен: белая рубашка, первые две пуговицы которой расстёгнуты, поверх надет пиджак, дополнительно завязанный поясом, широкие гачи брюк, казалось бы, для чего, идеально сочетались с чёрными ботинками на толстой подошве. Его волосы окрашены в пепельный оттенок и аккуратно уложены. Он уверенно твердо стоял на двух ногах, не переминался, не заваливался ни на одну ногу, ни на другую. Руки не перекрещивались — он запихал их в карманы брюк, тем самым казался статным молодым человеком, а его прямая спина являлась стержнем самоуверенной походки. — Танцоры, а ну угомонились! — немного прикрикнул директор и в знак вежливости все сели на свои места. — К сожалению, Ри Гонул покинул наш коллектив и решил под старость лет отдохнуть от вас, изверги, — по аудитории прошлись лёгкие смешки. — Но это не значит, что теперь философию у вас отменят. Нет! — он положил ладонь на плечо молодого человека, который продолжал рассматривать каждого в помещение. — Знакомьтесь, Мин Юнги — выдающийся доктор наук, гений, не побоюсь этих слов, великий философ современности, а теперь ещё и ваш преподаватель. — Ему осталось этого гения в зад поцеловать, — прошептал Дэхён, наклоняясь ближе к Чимину. — Спасибо, директор. Позвольте, дальше я справлюсь сам, — ни улыбки, ни скованности, ни блеска в глазах — ничего! На его лице вообще не было эмоций. — Конечно, если что, я в своём кабинете, — как только дверь за директором закрылась Юнги скверно потрепал своё плечо, где ранее лежала ладонь Чхве Шиндэ. Он прошёл к своему рабочему столу, положил на него кожаный, видимо, дорогой портфель. Студенты перешёптывались, многие без стеснения говорили в слух, что раздражало невыносимо. Мин развернулся к доске, взял кусочек мела и внимательно его рассмотрел. Коснувшись кончиком, он вывел первую букву своей фамилии, затем вторую и третью, переходя к имени, и завершил надпись толстой линией, сопровождая её написание звукораздирающим скрежетом мела о поверхность доски. — Если вы настолько смелы в критике других людей, то я предполагаю, что вы также храбры в своих действиях. Целовать меня, как вы выразились, в зад не обязательно, будет вполне достаточно ответить на один мой вопрос, — преподаватель стоял спиной к аудитории; вокруг была тишина и только его низкий, холодный и твёрдый голос, который до дрожи пробирал некоторых студентов. — Итак, вы готовы, Хван Дэхён? — имя одного из присутствующих было оглашено настолько резко и неожиданно, что атмосфера в аудитории стала напряжённой. Никто из преподавателей не заучивал имена своих учеников заранее, многие до сих пор кого-то запомнить не могли. Чимин открыл рот, как только услышал имя одногруппника, развернулся к нему и заметил глаза, наполненные шоком и одновременно страхом. Дэхён поднялся с места, поклонился и произнёс: — Сонсэнним, извините за мой язык без костей, — но Мин лишь развернулся к парню лицом и одарил не самым добрым и ласковым взглядом. Безразличие на его физиономии играло злую шутку, никто не мог понять — зол учитель или ему всё равно. — Мне не нужны ваши извинения. Вы уже совершили действие, вы озвучили свои мысли, не задумываясь, вдруг у вашего нового преподавателя будет исключительный слух, — он достал из портфеля упаковку влажных салфеток, взял одну и вытер пальцы, испачканные мелом. — Я забуду про вашу бестолковую способность — оскорблять людей по непонятным причинам, если вы мне расскажите сердцевину или же идеологию философии Иммануила Канта. Кто-то на дальних рядах начал листать свою тетрадь в поисках ответа на вопрос, кто-то пытался незаметно для учителя найти ответ в Интернете, а сам Дэхён начал постепенно краснеть от стыда. Мин ждал порядка пяти минут, после чего глянул на наручные часы, засунул руки в карманы брюк, оценивая масштаб проблемы. — Что и требовалось доказать. Я не ждал от вас точного ответа, хотя бы одно главное слово, но по итогу я вас переоценил, — Юнги видел, как задние ряды торопливо переписывали ответ в тетрадь. — Печально, Дэхён. Я вижу, что остальные уже успели воспользоваться литературными источниками из Интернета и с полной уверенностью смогут зачитать ответ, но вот в чём конфуз, — он скрестил руки за спиной, — никто из вас не понял суть данной идеологии. Мне сообщили, что вы успели пройти большую часть программы, но единственное, что я заметил в вашей группе, так это скоростное перекатывание информации из одного источника в другой. Вот только, зачем? Перестаньте напрягать своё серое вещество в черепной коробке, его и так немного осталось, — студенты продолжали молча сидеть с поникшими головами, с мыслями, наполненные ненавистью к преподавателю. — Может быть, Дэхён, ваш друг нам поведает, что такое сознание с точки зрения философии? — Хван напрягся, сел на стул и повернул голову к сероволосому. — Пак Чимин? Вы можете сказать хотя бы пару слов, чтобы я удостоверился, что ваша группа не состоит из глухонемых, — услышав своё имя, парень поднялся с места, тяжело вздохнул и скрепил пальцы рук вместе, чтобы не показывать своё волнение. — Эм… ну… сознание — это… процесс? — Юнги медленно кратко кивал головой, ещё больше осознавая, как тяжко ему здесь придётся. — Я открою вам занавесу тайн, но всё в этом мире является процессом, даже то, что стоит на месте, потому что… — Извините, но вот время… оно не стоит на месте, ведь так? — Чимин не хотел казаться полным придурком, поэтому решил сказать хоть что-то умное. — Повторяю, всё в этом мире является процессом. Не важно — стоит оно или идёт, — Пак облажался. В очередной раз он хотел выставить себя не полным дегенератом в философии, но, как и обычно упал лицом в грязь. — Научитесь слушать и слышать, поверьте, большинство проблем аннигилируются, — Юнги подошёл к столу, достал из портфеля документ и пролистал его быстро. — Пожалуй, мне стоит рассказать свои требования на занятиях. Во-первых, вы уже можете не надеяться на автомат, так как никто из вас не смог целостно ответить на хотя бы один мой вопрос. Во-вторых, прошу выполнять каждое домашнее задание, так как от него зависит результат ваших знаний. В-третьих, у меня очень хорошая память, поэтому обмануть меня вам никогда не удастся. В-четвёртых, оценки я ставлю только тем, кто работает на каждом моём занятие. Хочу вас немного обрадовать: будут моменты, когда я дам вам слово и сможете высказать своё мнение по отношению к пройденному материалу. Это будут единственные моменты, когда я не буду считать ваши ответы глупыми, несуразными и абсолютно неинтересными. И последнее, моё имя вы видите на доске, не забудьте его, иначе вам придётся исписывать всю тетрадь в мнениях и суждениях великих философов Древнего века. Домашнее задание на следующее занятие, которое будет через два дня, изучить весь тот материал, который вы должны были пройти за предыдущий семестр. Думаю, это слишком просто для вас, — преподаватель махнул рукой, отпуская студентов с занятия, а сам прошёл к рабочему столу и сел за него. Чимин в спешке собирал вещи: его руки тряслись от пережитого стресса, а также хотелось пить, но ему нужно было подойти к учителю, спросить насчёт курсовой. — Похоже, у меня больше нет вариантов. Придётся перед учителями на коленях ползать, чтобы они меня взяли в команду для курсовой. Удачи, — Дэхёну самому не помешала бы удача, но он в неё не верил, хоть и желал всем подряд. — Извините, Мин Юнги, — Чимин подошёл к столу преподавателя, который в полном погружение изучал документы, лежащие у него в портфеле. — Я вас слушаю, Чимин, — опять этот холодный и устрашающий голос произнёс имя парня. — Я знаю, что это может звучать как шутка, но у меня нет преподавателя, который сможет руководить моей работой над курсовой. Все учителя отказываются и не берут меня под крыло. Я был бы рад, если вы удостоились бы этой чести, — максимально грамотно, вспоминая все красивые слова, произнёс Пак. — Хм, в данном контексте не уместен фразеологизм, означающий проявить внимание и заботу, но я уловил суть вами сказанного. Не совсем понимаю, над чем в вашей просьбе я должен посмеяться, раз вы решили, что это шутка, но я полагаю, мой ответ нет. — П-почему? — Вы абсолютно ничего не смыслите в философии, психологии и в других сферах, которые также тесно связаны с дисциплиной, которую я преподаю. Я уверен, что курсовую работу по моему предмету вы не сможете написать идеально, так как вам не хватит знаний разобраться в информации. — Я буду стараться, изучу тонны книг, выучу всех философов, я подготовлюсь ко всем вашим занятиям. Сонсэнним, дайте мне шанс, я постараюсь сделать всё хорошо, — Чимин умолял преподавателя, готов был в ноги кланяться, но это Юнги не нужно было. — Я не спорю, вы это сможете, но я говорю о том, что вам не по силам понять весь материал, который может использоваться в курсовой работе. К тому же, за оставшееся время до сдачи данной работы вы не сможете даже и в половине информации разобраться, которая будет приложена к вашей курсовой. — Мин Юнги, кёсуним, пожалуйста, у меня больше нет другого варианта, — Пак не видел на лице учителя сострадания, жалости, хоть каких-то человеческих эмоций. Тот был совершенно равнодушен ко всему. — Я могу быть в толпе, но всегда отличаюсь. Кто же я? — пронзительный взгляд Юнги хоть и не был устремлён на Чимина, но заставил встрепенуться всем телом, ощутить, как душа оголяется перед ним. — Найдёте ответ на этот вопрос, я подумаю над вашей просьбой. А теперь покиньте аудиторию. Чимин не был разочарован, он был полностью разбит. В голове не промелькнул ни один предположительно правильный ответ на загадку, заданная преподавателем. Слова Дэхёна об учителе, что тот войдёт в положение студента и поможет, разбились на мелкие осколки, перетёрлись в песок. Мин Юнги не тот преподаватель, которому можно глазки построить, всплакнуть и получить хорошую оценку. Этот человек не преклонен, обладает сильным и твёрдым характером, и почему-то казалось, что он ненастоящий. Первое впечатление, говорят, бывает обманчивым, но в случае с новым преподавателем это правило не работало. Вряд ли Юнги стал бы притворяться, скрывать свой настоящий облик перед студентами, учителями и даже директором. Чимин был уверен, этот человек был не только снаружи холоден, но и внутри. —… А потом он загадал мне загадку: «Я могу быть в толпе, но всегда отличаюсь. Кто я?» Вообще понятия не имею, какой правильный ответ! — Чимин набивал щёки рисом с кимчи, рассказывая Тэхёну, что произошло на философии. — Хм, — Ким приложил палец к губам, поднимая взгляд к потолку, — может быть это мысли? Человек? Животное? Воздух? Слова? Не знаю, глупая задачка. Ответов много, какой правильно понять невозможно. — Уверен, он знает ответ вообще на всё, — Чимин кинул палочки на поднос, допил сок и уже собирался встать с лавочки, как заметил учителя Мин. — Он там, — Тэхён развернулся в сторону, куда кивнул друг. — Боже, неужели у нас теперь работает такой красавчик, — голубоволосый ухмыльнулся, разглядывая преподавателя с ног до головы. Он сразу заметил излишнюю аккуратность Юнги, который обхватил бутылку холодной воды салфеткой и налил содержимое в одноразовый стаканчик для кофе. Выпил и выкинул всё, что использовал, даже почти полную бутылку. — Эм… — протянул и указал пальцем, — он максимально странный. Чистюля, либо параноик. А может и два в одном? — Я не знаю! — Чимин толкнул Тэхёна в плечо, чтобы тот прекратил рассматривать учителя. — Ви, этот человек может и красивый, но он такой противный. Такой весь из себя умный, у него взгляд… —… подчинения, — перебил Ким. — У господина Мина явно не все дома, но то, какой у него шикарный вкус в одежде и взгляд. Вот же ж, жаль у нас нет философии. — Ладно, я в библиотеку, возьму как можно больше материала по философии, чтобы всё выучить. Встретимся ещё, — голубоволосый кивнул, зрительно проводил друга и принялся доедать сэндвич с ветчиной и клубничным джемом.***
В течение недели каждый день Чимин зависал в университетской библиотеке: заучивал известных философов, их идеологии, теории, читал рассуждения других великих людей, всматривался в каждое слово и переосмысливал всё прочитанное. Его план дня кардинально изменился, наверное, в худшую сторону. Спал он по четыре-пять часов, за завтраком читал, затем шёл на учёбу, за обедом снова читал, шёл на практические занятия, затем зависал в библиотеке на часа так три, затем ужинал и опять читал, возвращался в общежитие и перед сном, естественно, читал. Эта наука уже стала невыносима для Чимина, он не мог смотреть на книги, которые читал, вся история в браузере была забита информацией про жизнь человечества, идеологией «нового аскетизма» и новая культура мышления, принципами и ценностями гуманизма и прочей дурью. Ничего из этого он особо не понимал, но прочитанного хватало, чтобы ответить на вопрос Юнги на занятиях, выполнить задание, а чтобы тот поверил, нужно было просто сымитировать уверенность. С течением времени он уставал, хотя прошла лишь неделя. На третьем занятие Мин показал себя с другой стороны. Мало того, что от него веяло строгостью и суровостью, он был беспощаден и никого не жалел. Мужчина очень грамотно подбирал слова, завуалировал свои мысли, и каждый раз он это использовал для унижения. В аудитории стояла мёртвая тишина и только его холодный, бесчувственный, стальной голос, который эхом слышался в голове студентов. Юнги поочерёдно поднимал с места кого-то из учеников, задавал им два вопроса по темам, которые они должны были пройти за полгода, но тогда философия никому не нужна. Тогда было введено новое правило у студентов во всём университете: если ваше имя будет произнесено Мин Юнги — пощады не ждите. — Ничего нового в вашем ответе я не услышал. Вы также бездумно прочитали предложенный Интернетом материал на тему «Сущность человека и его существование», — он встал из-за стола, сцепил руки за спиной и вышел вперёд, чем насторожил студентов, что сидели на первом ряду. — Ли Суён, вы так красиво излагали нам всем о стремление человека к свободе, так артистично рассказывали о проблемах свободы и о её сути, может вы ответите на мой вопрос? — девушка с длинными чёрными волосами стояла и дрожала от тяжёлого и, кажется, бездушного взгляда преподавателя. — Каковы главные проблемы существования человека? — но ни Суён, ни кто-либо другой не мог дать ответ. Девушка понимала, что она крупно облажалась и её буквально могут наказать за то, что она не смогла подготовиться к уроку. Наказание, выдаваемое преподавателем Мин, включало в себя перепись трёх глав из книги Альберта Камю «Миф о Сизифе». Вроде бы ничего сложного, но после этого нужно было написать краткое содержание одной из глав, и оно должно быть настолько точным, чтобы Юнги не смог к чему-то придраться. И это наказание не хотел проходить никто. — Что ж, ответа я, видимо, не дождусь, что в очередной раз доказывает, что вы хороши в перекатывание и зубрёжке информации, но абсолютно не годитесь в её обдумывание. Вы — лошади, которые всю жизнь будете пахать на владениях помещика. Вы никогда не сможете подняться на одну ступень в социальной лестнице, скажу больше, вам запрещён проход вверх. Но, — выделил особо грозным тоном Мин Юнги, — я жду ответа на свой вопрос, — Чимин молился изо всех сил, вспомнил всех богов, которых он проходил на уроках истории, резко начал верить во всякую ерунду, лишь бы преподаватель его не заметил. Но как по законам судьбы, то, чего ты больше всего боишься, произойдёт с тобой в обязательном порядке. — Пак Чимин, постарайтесь меня не разочаровать. Услыхав своё имя, сердце парня упало в пятки, в глазах всё помутнело, а в голове он пытался воспроизвести всё сказанное Суён и вспомнить то, что он читал в учебниках. Мысли менялись местами, а пазл не складывался так, как нужно. Чимин стал волноваться сильнее, но смог найти в себе силы, чтобы сделать глубокий вдох и выдох. — Сущность человека осуществляется во всём человечестве. Жизнь человека слишком коротка, чтобы он мог полностью реализовать себя, — начал сероволосый, крепко сжимая карандаш в руках. — Поэтому возникает желание продлить своё существование в вечность, многократно усиливаемое страхом смерти. Невозможность полностью выразить себя, достигнуть состояния идеала порождает веру в абсолют как совершенное воплощение человеческой сущности. Из этого можно сделать вывод, что жизнь и смерть представляют две нерасторжимо связанные стороны человеческого существования. Они взаимно предполагают, дополняют и переходят друг в друга. Жить значит умирать, умирать значит жить. Вокруг нас крутиться, как сказала Суён, три вещи: сущность, свобода и смысл. Значит, главные проблемы человечества: проблема сущности и существования, проблема свободы и проблема смысла жизни, — Чимин прокручивал у себя в голове всё сказанное, надеясь, что всё правильно, и ответ устроит преподавателя. — А теперь скажите своими словами, — потребовал Юнги, к чему Пак не был готов. — Человек — это абсурд, — неуверенно тот пожал плечами. — Хм, вы читали эту книгу? — Д-да, — голос дрожал. Было ощущение, что за каждое произнесённое Чимином слово его могут расстрелять. — И что вы можете сказать? — Человек в этом мире подобен Сизифу, бесконечно выполняющему одну и ту же бессмысленную работу. Выхода из этого положения нет, что бы человек ни делал, он всегда будет оставаться рабом жизни, — Юнги не смотрел студенту в глаза, он анализировал его слова, уткнувшись носом в блокнот на краю стола. У Чимина от нервозности крутило живот и к горлу подступала рвота. Мужчина кивнул головой, отошёл к своему рабочему столу и взял ручку. — Пожалуй, это лучший ответ из всех тех, что я слышал за всю свою жизнь. Поэтому вам, Пак Чимин, удалось спасти не только себя, но и всех здесь присутствующих от наказания. Что касается вашего ответа о глобальных проблемах, я могу сказать, что вы, возможно, точно разобрались в данной теме. На сегодня все свободны, — первая оценка за занятие по философии среди всех групп, у которых преподавателем был Мин Юнги, была заслуженно поставлена Чимину за хорошую работу. Студенты быстрее начали собирать вещи и вылетали из кабинета, чтобы на некоторое время забыть о существование этого зловещего кабинета. Дэхён закинул рюкзак на плечо и повернулся к Чимину, который дрожащими руками застёгивал сумку. — Ты как это сделал? Решил брать пример с директора и всё-таки поцеловал Мина в зад? — Что за чушь ты несёшь? — сконфузился парень. — Мне нужно, чтобы он был моим руководителем для курсовой, иначе меня выпрут из универа! Дэхён, если в табеле появится его имя рядом с моим, то я уже буду с подушкой безопасности. Понимаешь, о чём я? — до Хвана постепенно начала доходить суть плана Пака, отчего его глаза расширились, и он распахнул рот. — А ты хитёр, — он помотал указательным пальцем, будто раздумывал над тем, чтобы сделать тоже самое. Когда Дэхён вышел из аудитории, то он заметил, что сероволосого рядом с ним нет, а значит тот пошёл продолжать воплощать свой план. — Сонсэнним, извините, а можно ли спросить, вы подумали над тем, чтобы помочь мне с курсовой по философии? — Юнги поднял взгляд полный уверенности и безразличия, но сразу же отвёл. — А вы, Чимин, нашли ответ на мою загадку? — вопросом на вопрос пошёл преподаватель, чем заставил Пака потерять всю свою силу. Мин был энергетическим вампиром, который выпивал каждый раз слишком много энергии. — Может, это человек? — Ответ неверный. Попытайтесь мыслить не так обширно и однотипно. Человек — это широкий термин, углубитесь в детали. Вот тогда-то и найдёте правильный ответ, — Чимин даже с этой подсказкой не мог понять, каков ответ на загадку. А существует ли этот ответ? — Ступайте, получайте новые знания, но никогда не думайте также, как думают другие. В этот раз преподаватель общался с ним иначе. Юнги был доволен ответом Чимина сразу в двух случаях, что не могло его не удивить. Он явно не сомневался, знал, что за два дня возможно подготовиться к предмету настолько хорошо, что человек даже заранее прочитает программное произведение в философии абсурдизма «Миф о Сизифе». Хотя это, должно быть, одна из самых значимых книг в науке о мире и познания, поэтому не знать её содержания просто нельзя. Юнги определённо заметил страх в глазах Пака, то, как дрожали его руки, но он также обратил внимание на хорошо поставленную речь. Он позволил себе лишь на минуту задуматься о том, чтобы взять над Чимином кураторство для написания курсовой работы. Вот только он был куда сильнее уверен, что студент не справится, ему не хватит знаний. Чимина же больше удивил тон голоса преподавателя. Мин казался двуличным человеком, который на занятиях вёл себя как Максимильен Робеспьер , только вместо убийств он пытал студентов своим проницательным взглядом. Но будучи Пак один на один с ним, тот становился чуть мягче, Мин отводил взгляд и уже не казался таким убийственным. Юнги был страшным человеком.***
В закрытой аудитории, окна которой были открыты и пропускали свежий воздух, сидел Юнги и перепроверял документы, принесённые им из дома. В последнее время он старался распланировать свой день грамотно, чтобы успеть выполнить все обязанности. Кроме преподавания в университете, куда его практически заставили, умоляли прийти работать, Мин не забывал о своём личном деле, которое основал ещё в студенческие годы. За все двадцать восемь лет он не научился просить о помощи, поэтому всегда добивался всего сам. Его считали полным психом и чокнутым человеком, который не видит вокруг себя ничего. Но люди ошибались каждый раз, когда так думали. Юнги обращал внимание на каждую даже самую маленькую деталь, запоминал всё, что мелькало перед ним, а эту информацию он умел правильно распределять у себя в голове, дабы не забыть, но и не помнить о ней каждый день. Мин вообще часто сталкивался с людскими ошибками, которым давал объяснение в своей фирменной манере — глупость. Наиумнейший человек, гений не только в сферах философии, экономики, социологии и психологии, но и одарённый особенным музыкальным слухом, который позволяет ему услышать много нового о себе. Юнги с виду был идеальным человеком без каких-либо вредных привычек. Он красиво одевался, ухаживал за собой, правильно питался, занимался спортом ради своего внутреннего удовлетворения, а также работал. Его окружение чаще склонялись к предположению, что Юнги не спит, что он всю ночь работает также, как и днём. Но всё было иначе. Изучив много информации о сознание, теориях о деятельности во сне, он смог усовершенствовать своё тело до нового уровня. Он спал по пять часов, а его мозг всё это время работал — придумывал и обдумывал новые идеи, откладывая их в сторону, но на утро Юнги обязательно переписывал их в тетрадь. Также он часто прибегал к методу «прерванного сна», созданный известным художником сюрреалистом Сальвадором Дали. Наверное, многие заслуженные учёные с докторскими степенями даже и не догадывались, что все работы, выдвинутые Юнги в общественность, были выявлены в сонном состоянии и написаны только утром. Мин уже был доктором наук в свои-то двадцать шесть. Его бешенный уровень IQ, повышающийся с каждым годом, позволил экстерном закончить школу, отучиться в Гарвардском университете сразу на трёх факультетах — бизнес и управление, философия, право, что, к слову, он тоже закончил довольно быстро. У него уже было много престижных наград, одна из которых вручена лично президентом за огромный вклад в науку. Каждые полгода его пытались переманить самые престижные университеты в мире: Гарвардский вот уже четыре года не терял надежды вернуть своего студента в родные стены, обещая платить очень даже большую сумму денег, Стэнфорд и Кембридж также верили в свою значимость. Но Мин Юнги решил выбрать обычный, спокойный университет искусств. Преподавание философии для него являлось хобби, тем, чем он хотел заниматься, но не постоянно. В один из дней его что-то остановит, и он уже предполагал, что это будет. Завершив всю работу, он аккуратно сложил все бумаги в свой кожаный дорогой портфель и поднялся с места, направляясь к выходу из аудитории. Библиотека в университете была не такой большой, как в том же Гарварде, но найти пособие по преподнесению материала для студентов он смог. Оказалось, что это не так сложно, хотя Юнги не совсем понимал, что значит «сложно». — Добрый вечер, — приклонив голову к груди в знак уважения, поздоровался Мин, — Я бы хотел вернуть исследовательский труд по преподаванию, — молодая библиотекарь Ян Хаюн, которая также преподавала литературу у первокурсников, мило улыбнулась красивому мужчине, принимая книгу. — Конечно, — она стала искать нужную фамилию в табеле компьютерной программы, пока Юнги оглядывал интерьер помещения. Замечая большие столы с лампами, за которыми занимались некоторые студенты, он приметил огромное количество книг, заваливающие всю поверхность одного из столов. Многие из них были открыты, а какие-то сложены в стопку на краю. На стуле сидел парень в нежно-розовом свитере, который уже клевал носом, а голова скатывалась с руки, но каждый раз он просыпался и снова брался за чтение какой-то, видимо, очень интересной литературы. — Всё готово. Вы ещё что-то хотите взять? — Хаюн заметила взгляд Мина, направленный на студента за столом у окна. — А-а, — протянула она, сразу же выражая в глазах жалость, — бедный парень. Целыми днями сидит и читает, что-то пишет. Я как не приду после занятий с первокурсниками, как он уже здесь. В общежитие забирает по пять книг в неделю. Думаю, он уже всё здесь перечитал. — Стремление к знаниям — похвально. Когда-то ему это сыграет на руку. А кто это? — бездушный тон голоса преподавателя заставил библиотекаря быстрее глянуть в табель посещаемости. — Это… Пак Чимин. Берёт книги, связанные с историей, психологией, философией и социологией. Наверное, очень любит ваш предмет, раз так тщательно к нему готовится, — улыбнулась она, кидая взгляд на студента, а потом переводя его на мужчину. — Не думаю, что его любовь к философии как-то связана с моим предметом, несмотря на то что наука изучения одна и та же. Юнги развернулся и пошёл прочь из библиотеки. По дороге до дома он обдумывал тот факт, что Чимин и вправду яро готовится к его предмету и это явно даёт неплохой прогресс, раз Мину нравились здравые и разумные ответы студента. Тот нашёл какую-то лазейку, через которую пытается проползти и попасть точно в цель. Всё это стремление к изучению одной из самых сложных наук в мире связано только с одним — Пак пытается выкрутиться и сделать всё, чтобы Юнги стал его руководителем для курсовой работы. И преподаватель опять же задумался, стоит ли?***
— «Персона» является фундаментальным понятием римской юриспруденции, наряду с «вещью» и «действием», обозначая человека как индивидуума, занимающего конкретное положение в социуме, — Чимин внимательно слушал лекцию преподавателя Мина, периодически записывая важную информацию в тетрадь. — Принципиально иное понимание «личности» было выработано в христианской теологии. Слово «πρόσωπον» встречается в Септуагинте как перевод еврейского panim — лицо, а также в Новом Завете, — Юнги мелом записал иностранные слова на доске, после чего вытер пальцы влажной салфеткой. — Средневековое теоцентричное понятие личности сменилось в философии и культуре Возрождения на антропоцентричное: личность стала отождествляться с яркой, многосторонней индивидуальностью, способной достичь всего, что захочет. В Новое время понимание личности развивалось под влиянием учения Декарта о двух субстанциях, отвергающего сущностное психофизическое единство человека; личность сравнивалась с сознанием. Так, Лейбниц считал самым существенным в личности совесть, то есть рефлективное внутреннее чувство того, какова её душа. Локк сверял личность с самосознанием, сопровождающим всякий акт мышления и обеспечивающим тождество «я», — Юнги встал рядом со столом и сложил руки на груди, укладывая ладони поверх предплечий. — Кто сможет назвать мне философа, который тоже выдвигал теории о личности? — оглядев класс, он остановился на Чимине, а тот не сразу заметил взгляд преподавателя, отчего позже дёрнулся. — Дэхён, готовы ли вы поделиться с нами своими знаниями? Или вы, как и прежде, не готовы? — Хван тяжело проглотил ком во рту, поднялся с места, а глаз не отрывал от тетради, выискивая нужную информацию. — Беркли употреблял понятие «личность» как синоним духа, — тихим голоском проговорил он. — Так, а каков источник? Где Беркли об этом говорил? — Чимин глянул на своего одногруппника, который нервно начал сжимать пальцами край стола. Дабы спасти Дэхёна от смертельно пронзительного взгляда преподавателя, он поднял руку. — «Трактат о принципах человеческого знания», — Мин кивнул головой, прошёл и сел за рабочий стол. — Личность для Канта основана на идее морального закона, что дает ей свободу по отношению к механизму природы. Личность отличается от других вещей тем, что она есть не средство, а «цель сама по себе», и требование относиться к человеку в соответствии с этим является высшим этическим принципом Канта. — Ваши знания, Чимин, достаточно высоки в отличие от вашего друга. Но я могу вас предупредить. Ставя в качестве примера свой жизненный опыт, с людьми, которые разбираются в философии и психологии, никто не общается. Кто может ответить, почему? — на передней парте руку подняла девушка с неестественно светлыми волосами. — Ким Менок? — Они опасны. Они прекрасно разбираются в людях, видят их практически насквозь, могут распознать ложь и правду. Их очень сложно обмануть, также их невозможно прочитать, как всех остальных. Они как куклы, которые могут играть свои эмоции, либо вообще их не показывать. — Всё верно, — Мин скрепил руки в замок и положил на стол, — Но самое важное это то, что их невозможно понять. Они слишком умны, из-за этого людям очень скучно общаться с такими, ведь они не понимают и большей части слов. Осознавая ваш уровень интеллекта, мне приходится подбирать десятки синонимов к одному слову, чтобы точно разъяснить вам материал. Для меня это интересно, но для вас всё равно ничего не доходит, — мужчина даже не вздохнул, не закатил глаза, для него всё было очевидно и нечему было удивляться. — Поэтому, Чимин, может вы и будете разбираться в философии, но не боитесь ли вы потерять друзей? — этот вопрос так и остался витать в голове Пака, который не понимал, был ли это намёк преподавателя, что ему стоит прекратить ради себя же попытки познать науку? — На сегодня мы завершим занятие. Вашим домашним заданием является написать отзыв по работе Христиана фон Вольфа «Разумные мысли» параграф 924. Все свободны, — студенты, как солдаты, могли соревноваться с другими группами в конкурсах на скорость. Так быстро собирать свои вещи и вылетать из аудитории умели только они. Чимин закинул рюкзак на плечо и последний спускался со своего ряда, как его окликнул Юнги. — Вы нашли ответ на мою загадку? Прошла уже неделя, вам не кажется, что я дал вам слишком много времени? — голос, пропитанный суровостью и строгостью, сильно бил по ушным перепонкам. — Нет, я не смог найти ответа, — Чимин виновато опустил голову, теребя край своей кофты. — Странно, — хмыкнул Мин. — Я дал вам шанс, а вы им не смогли воспользоваться. Может подумаете ещё? Вспомните все мои подсказки, даже те, которые являлись вопросами или темами наших уроков? — Пак нахмурил брови. Он не понимал, почему учитель хочет ему помочь? Или он таким образом даёт ему ещё один шанс? Даже будь это так, до парня всё равно не доходила суть той загадки, поэтому он не мог дать ответ. Чимин стал вспоминать все лекции Мина, но ничего так и не подходило. — Я могу быть в толпе, но всегда отличаюсь, — загадочно произнёс Юнги, что ударило Пака как током. Что если ответ личность? Может он думал неверно, но почему-то ему казалось, что это именно то, что ждёт от него преподаватель. — Личность. — Верно. Мысли нельзя выразить местоимением «Я», также как и все другие предложенные вами варианты. Помниться, вы предполагали, что это человек, и вас, наверное, интересует, почему это не так? — Чимин кивнул головой, внимательно слушая Юнги. — Человек однажды найдёт другого человека, который будет с ним чем-то похож. Цвет волос, оттенок кожи, вкус в одежде, цвет глаз, рост, вес, возраст и так далее. Но его личность всегда будет отличаться, — Чимин замер, будучи ошеломлён пояснением Мина. Это было просто, как оказалось, не сложно и так гениально, что парень готов был ударить себя по голове за такую глупость. — Я… я даже и не думал, что это так… боже, я такой глупый, — нервно смеясь над собой, сказал Пак, прикрывая лицо рукой. — Не могу это утверждать, но вы явно слабы в логичности, — может Чимин и мог что-то нехорошее сказать про себя, но он никогда не позволял кому-то себя поливать грязью. Из уст Мин Юнги это слышалось ещё унизительнее. — Знаете, может я и не такой умный, как вы, но у меня хотя бы есть совесть и сердце. А вот что у вас из этого есть, я полностью уверен в своём ответе — ничего! Говорите, что люди не станут со мной общаться из-за того, что я изучаю философию? Так я бы её не изучал, если бы вы не вели себя как последний кретин и вошли в положение студента, который готов душу Дьяволу продать, чтобы не выкинули из университета, как ненужную вещь. С вами не общаются, потому что вы высокомерный, бесчувственный, двуличный кусок нелепой субстанции, что абсолютно не подходит под определение «человек». У меня друзья есть, и они не кинут меня из-за какой-то ерунды, — парень был зол, его не устраивала реакция преподавателя, которому, видимо, было вообще всё равно. — Это всё, что ты хотел сказать? — Чимин впал в ступор, его будто облили холодной водой. — Думаешь, ты первый, кто меня оскорбляет и пытается вызвать хоть какое-то сострадание? Нет, ты первый разве что в том, что сказал довольно красивую речь. — Вы… вы совсем ненормальный? — Возможно, но мне интересно, ты действительно думаешь, что после всего сказанного, я соглашусь стать руководителем для твоей курсовой работы? — Чимин осознанно помотал головой. — Это хорошо, что ты понимаешь, иначе было бы куда сложнее. — Юнги поднялся с места, вставая перед студентом, — Один, глядя в лужу, видит в ней грязь, а другой — отражающиеся в ней звёзды. Иммануил Кант. — Имей мужество пользоваться своим умом. Тоже он, — парень поклонился и ушёл прочь из аудитории, не желая туда когда-либо возвращаться. Урок современных танцев прошёл быстро и незаметно. Чимин даже не устал, что являлось плохим показателем, ведь это означало, насколько ему было наплевать на сегодняшнее занятие. Каким-то образом философия стала для него куда важнее, чем основные дисциплины на его факультете. Все мысли были забиты только преподавателем Мин Юнги и его предметом, из-за чего парень не мог заняться чем-то своим. Из постоянных мыслей, переживаний, тревоги его вытягивал Тэхён, который пытался развеселить друга, чтобы тот не сошёл с ума. В принципе именно за этим Ким пришёл в комнату Чимина. Он на распашку открыл дверь, заходя внутрь, напевая песню: — Yo, I'll tell you what I want, want I really really want, — захлопнул дверь и продолжил, уже пританцовывая и махая руками в стороны, — So tell me what you want. Want you really really want, — прыгнул на кровать к другу и улыбнулся. — Ну же, чего ты хочешь, приятель мой? — наигранным низким голосом, как у Санты, спросил голубоволосый. — Я хочу выпить, — выдохнул Чимин, ложась на кровать. Тэхён поднял голову, хитро прищурил глаза и растянул губы в улыбке. — Что? — Мы соулмейты! Потому что я хочу того же! — Ким подскочил на ноги и стал прыгать на постели, хлопая в ладоши. — А мы идём бухать! Наконец-то! — Ви, я хочу выпить, расслабиться, а не спасать тебя от мужиков, с которыми ты флиртовал. Освободи меня от этой обязанности, — проныл Пак, уткнулся носом в подушку, а Тэхён присоединился к нему, обнимая со спины. — Ну Чимин-и! Пошли в клуб. Ты там выпьешь, а я повеселюсь, не нужно за мной следить, не пять лет. Когда захочешь, тогда уезжай, а я выпью бокал шампанского и всё, больше не буду, правда! — Вот допустим я тебе поверил, но что ты будешь делать если появится какой-нибудь придурок? — А вдруг он богатый? — Тэхён! — Ладно-ладно. Поехали? — Чимин вынул голову из-под подушки и посмотрел на друга, который светился так сильно, что солнце с ним не сравнится.***
Громкие всплески музыки звучали из каждого угла. Диджей зажигал за стойкой с аппаратурой, крутил пальцами диск, выкрикивал какие-то фразы в микрофон, заводя толпу. Люди вокруг сходили с ума, а время близилось к полночи, что объясняло состояние каждого человека в клубе. Трезвых не было, а если и были, то они точно не выдерживали всей обстановки. На танцполе встречались самые разные люди: любители поймать атмосферу, безбашенные, обдолбанные пронесёнными лёгкими наркотиками, тусовщики, те, кто пришёл прогнать боль и одиночество, ну а больше всего тех, кто хотел получить максимальное удовольствие. Девушки, одетые в короткие юбки или шорты, вызывающе оголяли все свои прелести, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Самые пьяные уже давно танцевали в центре танцпола вместе с незнакомыми парнями. Парни, пришедшие компаниями, наслаждались видом и выискивали красивых для разового перепиха. Внутри уже всё пропахло сигаретным дымом, а помещение освещалось прожекторами с переменным цветом света. Полки в баре подсвечивались, а бармены уже привлекали внимание гостей своими откровенными нарядами и трюками с бутылками алкоголя. Кто-то сидел за барной стойкой, а кто-то за столиками на диванчиках, где кто-то уже спал. — Это один из лучших клубов в Сеуле! — прокричал на ухо Тэхён, держа Чимина за руку и ведя его к бару. — Тут отдыхает очень много студентов, а также папиков, которые ищут себе девочку или мальчика. — Ты для этого именно сюда рвался? — Нет, мне не нужен папик, с ним нужно спать. А я не хочу видеть старый отвисший член и уж точно не хочу к нему прикасаться. Никакие деньги не заставят меня это сделать. Я себя не на помойке нашёл, — Ким был ярым любителем тусовок. Кто бы не устроил вечеринку из студентов в университете, он всё равно туда пойдёт. Может у него и были отношения, но это далеко не то, чего он хотел. Чимину же было всё равно где пить, главное, чтобы алкоголь был хороший. Около бара вертелись такие же, как и Чимин, и бармены разливали по стаканам разноцветные и разноградусные напитки, а где-то за отдалённым столиком сидел парень, поспоривший на триста евро, что сможет за минуту выпить пятнадцать шотов. Возможно, потом он будет проклинать себя за это и блевать где-нибудь в туалете. — Всё, я пошёл танцевать, а ты от скуки тут не подохни, — Тэхён хлопнул друга по ягодице и направился к танцполу. — Соджу, — выдохнул Пак, садясь на барный стул. Бармен вежливо подал ему напиток и отошёл в другую сторону, чтобы принять заказ. Чимин никогда не напивался до отвала. Он знал меру, поэтому мог вовремя остановиться. Но сейчас хотелось именно напиться, а не выпить. Наверное, именно алкоголь может заглушить мысли про Юнги, забыть основы философии и вообще эту науку. Парень устал за эти полторы недели, он никогда так не учился, как теперь. Пак за неделю прочитал книг больше, чем за всю свою жизнь. Ян Хаюн даже не трогала тот стол, за которым Чимин учился, она оставляла учебники и справочники на том же месте, где их оставлял студент. Это сильно выматывало. Он ни о чём другом и думать не мог. —… Вот. И понимаешь, он такой козёл, дал мне шанс и сам же его забрал. Ещё тупым назвал, — спустя пять рюмок соджу Чимин лёг на барную стойку, упирая голову в руку. Наверное, не секрет, что бармены в большей степени в клубах или барах выполняют роль психологов. Пьяные люди всегда изливают им душу, рассказывая о своих успехах и переживаниях, делясь счастьем и болью. Чимин, будучи подвыпившим, уже не контролировал свой язык, поэтому рассказал про преподавателя Мин, про его ужасный и двуличный характер. — Он умный, но это же не даёт ему права оскорблять других, правильно же? — бармен по имени Седжун кивнул головой, продолжая протирать стакан. — Только ты меня и понимаешь, — вздохнул Чимин и опрокинул ещё одну рюмку алкоголя. Неожиданно на своём плече он почувствовал чужую руку, а после рядом с ним сел высокий парень, крепкого телосложения и с широкой улыбкой. — Познакомимся? — Пак оглядел темноволосого стеклянными глаза, не проявляя никакого интереса. — Я Давон, а тебя как зовут? — Чимину было далеко не до знакомств, ему хотелось с кем-то поговорить, поэтому он попросил у Седжуна ещё соджу и развернулся к незнакомцу. — Вот скажи мне, — взял рюмку с прозрачной жидкостью, — ты знаешь три главных закона Гегеля? — Пак оглядел Давона и нахмурил брови. Цыкнул языком, поднял свободную руку и провёл по своим волосам, поправляя причёску. — Да откуда тебе это знать. Ты хороший парень, который пришёл сюда, чтобы отдохнуть, живёшь себе спокойно и ни о чём не переживаешь. А вот я нет! Мне обязательно нужно знать о законе перехода количественных изменений в качественные, закон отрицания отрицания, закон единства и борьбы противоположностей. Вот зачем, спросишь ты. Ну спрашивай? — Зачем? — Давон уже раз десять пожалел, что подошёл к Чимину, поэтому пытался придумать отговорку, чтобы ускользнуть. — Для того, чтобы понять «что», «каким образом» и «почему» происходит. Ни черта не понятно, но если прочесть пару книг, то суть можно уловить. Оказывается, несмотря на то что законы диалектики Гегеля столь просты и понятны, и применимы, на наш взгляд, ко многим явлениям, они все же являются следствием непосредственного и сознательного упрощения. Не все количественные изменения переходят в качественные, не все явления и предметы являются противоположностями и функционируют в рамках противопоставлений. Противоборство не всегда ведёт к развитию — иногда оно приводит просто к уничтожению вида. Множество явлений мира слишком сложны, чтобы их можно было описать лишь в пределах упрощенных законов диалектики, — Чимин покрутил головой, разглядывая помещение, будто он этим не занимался последние полчаса. — Вот и задаёшься вопросом, нахер эти законы диалектики вообще нужны, если они в большинстве случаев не работают? Ответ прост — чем больше люди думают, тем сильнее они усложняют себе жизнь. Блин, где Седжун? Кто мне нальёт выпить? — парень поднялся со стула и практически лёг животом на барную стойку, заглядывая за неё, находясь в поисках чего-то крепкого. Давон посчитал это отличной возможностью сбежать, но заметив формы Чимина, резко передумал. Тонкая красивая талия, подчёркнутая облегающими джинсами, а также обтянутые тканью натренированные бёдра и привлекательные упругие ягодицы. Тело сероволосого парня изумительно, от него невозможно было отказаться. — Эх, видимо, это намёк, что мне хватит на сегодня, — Чимин тихо и очень мило икнул, хмурясь и надувая и так пухлые губы. — У меня есть очень вкусный виски, — Давон грязно растянул губы в улыбке, вставая позади Пака, кладя ему руку на бедро, а вторую на талию, слегка поглаживая. — Но мы можем заняться кое-чем поинтереснее. Ты согласен, малыш? — утробно сказал парень, сжимая пальцами бедро Чимина, отчего тот напрягся. Горячее дыхание незнакомца опаляло нежную мочку уха Пака, который вообще ничего не соображал. — Ему уже есть с кем спать этой ночью, — твёрдая и бледная ладонь, которая была больше, чем у Давона, убрала его руку с бедра Чимина. Юнги наблюдал за бесстыдными взглядами темноволосого с момента его присоединения к компании Чимина. Мин также слышал всё, что он ему шептал на ухо, и был этим недоволен. — А ты-то кто такой? — начал дерзить парень, подходя к мужчине. Пак уже лежал на барной стойке и почти засыпал. — Тебя это сильно волнует? — стальной голос Юнги только раззадоривал Давона. — Иди опробуй свой виски с кем другим. Темноволосый фыркнул и ретировался, теряясь в толпе. Мин потрепал своего студента по плечу, пытался привести его в чувство, но тот уже давно не совладал со своим телом и разумом. — Какова сумма всего выпитого этим парнем? — Седжун внимательно посмотрел в монитор компьютера за барной стойкой, считая итоговую сумму. — Шесть тысяч вон, — Мин достал две купюры из своего бумажника, положил на барную стойку и перевёл своё внимание на распалённого Чимина. — Чёрт, — он завёл одну руку Пака себе за шею и взял его на руки. Тот в сонном состояние, абсолютно расслабленный, никак не реагировал. Он уже спал.***
Утро после алкогольной тусовки никогда не бывает добрым. Мало того, что голова болит так, будто по ней молотком бьют, но ещё координация, которая просто-напросто не собиралась включаться. Что касается самого тела, так оно тоже не собиралось пробуждаться и возвращаться к прежней жизни. Но надоедливый звон будильника… — А-а-а, — сонно протянул Чимин, вытягивая руку из-под одеяла, тыча пальцем по экрану телефона, чтобы выключить его звук. Но сразу после этого последовал стук в дверь, настолько сильный, что Паку пришлось начать двигаться, — Да встаю я, встаю! Чего долбиться-то! — укутанный в плед, в мятой одежде, что пропахла тем клубом, он открыл дверь и застыл на пороге. — Дэхён, мать твою, что это? — Это Масиста, — задорно с широкой улыбкой произнёс Хван, — Красивая, правда? — он держал за ручку клетку, в которой сидела серая крыса и грызла морковку. — Ты зачем сюда пришёл? — Так это, на физкультуре тебя не было, а сейчас через двадцать минут пара у Мина, решил зайти, проверить тебя, — темноволосый оглядел одногруппника, — И, видимо, не зря. Хорошо вчера погулял? — Да, — выдохнул Чимин, пропуская в комнату Дэхёна. — Чёрт! Пара у Мина! — он расширил глаза, осознавая, как сейчас выглядит. Растрёпанные волосы, мятая одежда, заспанное пухло лицо, а какой амбре от него веяло, хуже и не почувствуешь. — Да-да, ты иди приводи себя в порядок, а я пока расскажу свой план. Оказывается Дэхён решил пойти на хитрость и зайти с другой стороны к Син Данби. Он выяснил, что преподавательница любит различных грызунов, поэтому решил подарить серую крысу по кличке Масиста и попробовать завести тему на счёт курсовой работы. Вообще сейчас всех студентов интересовали и волновали только курсовые работы, ведь из-за них действительно могут отчислить. Самое странное и немыслимое, что студентам факультета танцев нужно писать работу совершенно не по своей будущей профессии. Зато художники и актёры разобрали вмиг преподавателей-танцоров. Это тоже прибавляло трудностей, с которыми учащимся приходилось справляться. — Убери её от меня! — Чимин каждый раз отсаживался всё дальше и дальше, так как Дэхёну показалось отличной идеей приволочь на пару по философии грызуна. — Почему ты её до сих пор не отдал ей? — Как я, по-твоему, её должен отдать? Мы с общежития сразу сюда пошли, потому что ты боялся опоздать к этому придурку, — дверь аудитории резко захлопнулась, а преподаватель Мин шёл ровными, твердыми шагами, слегка размахивая руками в такт движения, голову держал высоко, спину — ровно. Это явно был один из самых уверенных людей в мире: таким людям кланялись в ноги, у таких людей сильный характер, им подчинялись, потому что те одним своим взглядом заставляли делать всё, что только им потребуется. Юнги был авторитетом и это понимал каждый, даже тот, кто его впервые увидел. Студенты расселись по своим местам, уже вспоминая молитвы и мечтая, чтобы пара прошла быстрее, чем они ждали её наступления. Мин положил свой чемодан на стол и вышел вперёд, встречаясь со взглядом друга Чимина. — Что именно вы, Хван Дэхён, подразумеваете под термином «придурок»? — темноволосый опять напрягся, его ещё с прошлого занятия не отпустило, а теперь это походило на традицию — каждая лекция начинается с интересного интеллектуального унижения. — Например, придурок — это архаичный, нездоровый и сексистский «инструмент» патриархата, который использовался для подчинения других в интересах «мужчины». Или человек, который поверхностен, чрезвычайно эгоцентричен и лишён сочувствия или заботы о других — это либо «что они могут для меня сделать?» или «убирайся с моего пути». Есть ещё определения, что придурок — это центр их собственного мира, в котором они всегда правы, и всё, чего они достигли, основано только на их «тяжёлой работе» и врожденной удивительности. Они страдают предвзятостью подтверждения; они являются воплощением привилегированных, и они смотрят свысока на любого, кто менее успешен, чем они, — мужчина прошёл к своему столу, отпуская вспотевшего студента, который снова упёрся взглядом в тетрадь. — Видите ли, Дэхён, многие слова имеют несколько лексических значений, поэтому всегда уточняйте, какой именно смысл вы хотели донести до собеседника, использовав данное слово. Но я могу предположить, что вы произнесли слово «придурок» в форме оскорбления, то есть тупой, неадекватный. Я могу с уверенностью ответить, что таковым не являюсь, но и вы придерживайтесь моего примера, а то вам недалеко осталось. На протяжение всего занятия Чимин как всегда внимательно слушал преподавателя, периодически тянул руку, чтобы ответить, но Мин его никогда не спрашивал. Теперь никогда. Значило ли это, что Юнги признал, парень действительно хорошо потрудился, чтобы достичь своей цели. Либо же это означало, что Пак ему конкретно надоел. — Из этого можно сделать вывод, что вы ничего не поняли и вам придётся читать пять глав из труда Марка Аврелия «Наедине с собой». Как раз сможете развить своё мышление, узнаете о истории развития человеческой души. Также не забудьте о докладах, которые я жду от каждого из вас на следующее занятие. Некоторых индивидуумов попрошу выступить перед всей группой, — студенты одновременно смутились, никому не хотелось выступать вживую перед преподавателем, который их потом критиковать будет. — И ещё, те, кто хочет писать курсовую работу по моему предмету, подойти сегодня к четырём к этой аудитории, — внутри Чимина резко загорелось пламя, он чувствовал как его переполняла энергия и силы, он был рад, что Мин сообщил такую новость. Наверное, это будет единственная возможность.***
— Нет, я принял решение. Как только буду заходить в кабинет Мина, буду закрывать рот и молчать. Уже надоело! Каждый раз одно и то же! Поскорее бы это всё закончилось, — измученно тараторил Дэхён, сидя в столовой с Чимином, который оттирал свои пуанты после энергичной репетиции в зале. — Ты их до блеска дотереть хочешь? — Надо бы новые купить, но у меня денег нет. Родителей просить вообще не вариант, а пуанты дорогие, зараза. Придётся впахивать, чтобы стипендия была повышенная. — Да, всем тяжело, — хмыкнул Хван, допивая апельсиновый сок. — Слушай, а ты Тэхёна не видел? Весь день до него не могу дозвониться, — Пак в очередной раз проверил мобильник, но там не было пропущенных. — Слышал, мне Хён Э говорила, что у них сегодня важная репетиция на сцене театра. Видимо, занят, — пожал плечами. — Точно, я совсем забыл, — Чимин устало протёр лицо салфеткой и взглянул на часы. — Мне пора. Понятия не имею, что там будет, но уже нужно идти. — Всё-таки не забывай про мой совет, — напомнил Дэхён, на что Чимин растерянно на него взглянул, — Поцелуй в зад ничего не испортит. — Иди к чёрту, придурок в значение тупой, неадекватный! Подойдя к нужной аудитории, парень взволнованно вздохнул. Сердце сильно стучало, волнение переполняло разум Пака, а он продолжал стоять перед закрытой дверью, даже не думая сделать шаг вперёд. — А чего мне бояться? — интересный вопрос был выдвинут Чимином недавно: риторические вопросы спасают безвыходную ситуацию. Он постучался, попытался дёрнуть за ручку дверь, но та не поддавалась. — Не понял. А чего она? Закрыта, что ли? А почему? — Потому что ключи у меня, — послышалось за спиной, отчего студент быстро отпрыгнул в сторону, замечая преподавателя Мина со стаканчиком холодного кофе из близ находящейся кофейни. — Пропустишь? Или вместе постучим, надеясь, что с той стороны нам кто-то откроет, — Чимин впал в шок, когда услышал в голосе Юнги еле слышимую насмешку. Казалось, тому было несвойственно такое говорить и показывать. — Конечно, — Пак пропустил преподавателя, который открыл аудиторию и прошёл внутрь, садясь за стол. — Значит ты один. А где же твой остроумный друг? — Дэхён? А он решил писать курсовую по корейскому языку. — Что ж, это даже к лучшему. По сравнению с тобой он совершенно ни на что не годится, — Чимин решил промолчать, хотя ему было приятно, что сонсэнним наконец посчитал его умным. — Вот список тем для работы, выбирай сейчас любую. У тебя десять минут. Парень схватил листок и быстро начал пробегаться глазами по строчкам, вчитываясь в каждую тему и пытаясь её осмыслить. Но есть та, что его заинтересовала. — Смерть, труд, господство, любовь, игра, как основные экзистенциальные феномены, как «бытийные способы человеческого существования», — выбрал Чимин, показывая пальцем на девятый пункт. — Что? — мужчина нахмурился, из-за чего парень замялся и занервничал сильнее. — Почему именно эта тема? — Она, кажется, очень важной и интересной. С этими вещами каждый человек может столкнуться, а сравнение двух философов и в Интернете прочитать можно, — попытался разъяснить свой выбор Пак. — Удивительно. Из пятнадцати тем ты выбрал ту, что была когда-то защищена мной. Упав в яму, не жалуйся на её глубину: ведь ты же сам старался, копая её… — Не всякая яма, дно, — утвердительно ответил Чимин, набираясь смелости. — Может быть, но сделай её поудобнее. А то всякое бывает… — парень вздохнул. Опять пытаются принизить его. — Мин Юнги, зачем вы… — Ты действительно считаешь три закона Гегеля о диалектике бессмысленными? — этот вопрос разбудил в голове студента воспоминания о прошлом вечере. Он сидел около бара и рассказывал какому-то парню о философии. Даже там он не смог полностью освободить свою голову от размышлений и этой чёртовой проклятой науке. — Почему? — Но они ведь не работают. Диалектика — это философское учение о наиболее общих законах развития природы, человеческого общества и мышления, внутренний источник которых усматривается в единстве и борьбе противоположностей; теория и метод познания и преобразования действительности. Мир стал намного сложнее, чем был три-четыре века назад. Сейчас практически невозможно вставить всё нас окружающее в рамки этих «упрощённых» трёх законов, — Юнги внимательно слушал ответ Чимина, не отрывал от него взгляд, он слышал полную уверенность в словах студента. — Но ведь всему должно стоять оправдание. — Оправдание — это бред. Просто всю диалектику Гегеля в щепки разнёс Маркс, сказав, что видел в диалектике Гегеля попытку идеализировать мир и отделить мышление от материального мира. Это была главная ошибка Гегеля. Зачем делать идеальное из того, что никогда им не являлось? Бессмыслица. — Я согласен с тобой. Идеализация — это несуразность, — с каждым разом парень всё больше удивлял Мин Юнги, хотя тот всё равно стоял на том, что Чимин неспособен на многое. Но он был полностью на стороне мнения Пака, который чётко отстоял свою позицию. — Вот список литературы. Прочитай, выдели суть, а после приходи в любой день ровно в четыре часа, ты понял? — Да, — парень взял лист с названиями книг и перевёл взгляд на преподавателя. — Сонсэнним, а вы можете сходить на кафедру и написать, что вы мой руководитель по курсовой работе. — Директор уже в курсе этого. А теперь прочь отсюда. Грубый тон мужчины всплыл очень быстро, но это уже не пугало Чимина. Он будто привык к этому. На одну проблему стало меньше, но осталось самое сложное. Написать курсовую работу на тему, которую сам придумал и защитил преподаватель Мин, так ещё был награждён за неё, это практически немыслимо. Бездумно. Полный абсурд. Чимин понимал, что у него уж точно не будет ни одного свободного дня, ведь теперь он точно влип.