***
Ошибки — это то, что есть в жизни абсолютно каждого человека. Именно, совершаемые людьми ошибки приводят их к переосмыслению жизни, к осознанию того, что есть хорошо, а что есть плохо. Без ошибок ничего бы не происходило. Даже планета, а позже и люди появились в результате своеобразной ошибки. Ошибки могут быть совершены намеренно, чтобы убедить или манипулировать другим человеком, но существуют другие типы ошибок, которые являются недобровольными или непреднамеренными и совершаются из-за невежества или небрежности. Намеренные ошибки приводят людей к необдуманным поступкам, к поступкам, которые становятся трагедиями. Это то, что невозможно вернуть вспять. Ошибки подразумевают не только оплошность, но и ложь, которая не любит останавливаться на малом. Самое ужасное, когда люди начинают делать ошибки в пользу себя, лгать себе.***
Три дня без Мин Юнги были равны трём дням тюрьмы без еды и воды. Чимину становилось плохо каждый раз, когда он вспоминал ситуацию, произошедшая в квартире мужчины. Перед глазами стояли воспоминания: отражение сероволосого парня, шею которого расцеловывал преподаватель, сильные руки мужчины сжимали тонкую талию студента, низкий пленительный голос вызывал приятные мурашки по всему телу парня. Когда Чимин вернулся в свою комнату после встречи с Юнги, он в первую очередь подошёл к зеркалу, снял свитер и в немом шоке открыл рот. Яркие красные следы от пальцев мужчины уже превращались в еле заметные синяки, пятна на ключицах и шее также обретали багровый цвет. Если Мин и хотел, чтобы Чимин запомнил их встречу, то у него это определённо получилось. На утро синяки стали бледно-синими, они болели, если к ним прикасалось что-то или кто-то. Желание надеть белую рубашку было откинуто. Пак надел чёрную водолазку, прикрыл шею, а низ заправил в джинсы с низкой посадкой, чтобы пояс не давил на бока. Парень не винил мужчину в содеянном. Он сам допустил такое отношение к себе, он был не против. Ему понравилось. И именно это его пугало. Ему понравилась боль вперемешку с удовольствием. Все три дня он думал только над этим. Все его мысли были заполонены преподавателем, к которому так охотно тянулся Чимин. Мин Юнги стал одним из самых дорогих наркотиков в мире, он вводил в кайф мгновенно, но вывести эту химию из организма уже нельзя было ничем.***
Студенты с художественного отделения украшали сцену цветами и картонными декорациями, которые пытались максимально разрисовать так, чтобы картон не виднелся. Вокалисты репетировали песни к спектаклю, что должен быть сыгран в день благодарения — Чусок. Танцоры и актёры готовились к генеральной репетиции, надевали костюмы и повторяли движения или слова. Чимин подошёл к преподавателю с факультета дизайна Сеульского Национального Университета и взял костюм, который сшил один из её студентов. Вместо того, чтобы со всеми переодеться и спокойно выйти на сцену, Пак стоял и пялился на своё отражение в зеркале. Он не хотел снимать одежду и показывать всем синяки. Слишком много вопросов появилось бы сразу. — Я извиняюсь, а эти штаны точно на парня были сшиты? — возмутился Дэхён, спуская за гачи штаны. — Они жмут! — Да, на парня. Наш студент брал мерки своего друга. Он такой же комплекции, как и ты, — ответила женщина. — Не знаю, что там за друг и какой он комплекции, но девушке его передайте мои соболезнования, — Дэхён отошёл к стене, где с такой же проблемой мучался одногруппник. — Может получится их заменить? Или порвать? Чимин оглянулся, посмотрел по сторонам и поспешил выйти из зала. Он направился в туалет, чтобы в кабинке переодеться без лишних переживаний. Белые брюки с нежными розовыми цветами снизу штанин и рубашка. Вся проблема в рубашке. Первые две пуговицы отсутствовали, отчего парень запаниковал. Он обернул шею водолазкой и пошёл в гримёрку. — Суён, у тебя есть тональник? Стойкий. Плотный, — девушка подняла брови от удивления, когда увидела на Паке водолазку неправильно надетую. — Есть. Не думаю, что тон к твоей коже подойдёт… — Да пофиг! — парень выхватил тюбик у одногруппницы, взял со стола карманное зеркальце, скрылся в углу и стал замазывать пальцами следы от поцелуев Юнги. — Вроде не видно, — Чимин ещё раз посмотрелся в зеркало и вышел на свет, надеясь, что никто ничего не заметит. Перед выходом на сцену преподаватель из другого университета вытащила заправленную рубашку из штанов Пака, сказав, что он не внимательно слушал её наставления. Под музыку инструменталистов и пение вокалистов танцоры сменили актёров, вливаясь в процесс на сцене. Чимин старался не высоко поднимать руки, чтобы рубашка не открывала вид на его талию, но тогда он получал укоризненный взгляд от Кан Ынху. Он всегда танцевал в передней линии, часто был центром и постоянно нервничал. Чимин боялся ошибиться, оступиться, передать телом не те эмоции и чувства. Перед важными выступлениями он пил успокоительное, и оно-то редко помогало. Танцоры собрались в круг, взмахнули правой рукой, отводя назад левую, ведя голову за ней, прогибаясь в пояснице. Затем они разбрелись по сцене; позади Чимина встал Лимсок — короткостриженый шатен. Он положил руки на талию Пака, сжал её и поднял сероволосого. Парень проскулил от боли, зажмурил глаза, вытерпел и поднял руку, концентрируя внимание на указательном пальце. В голове всплыли слова Юнги, как тот на этой же сцене провёл ему маленькую лекцию о профессионализме. Чимин проглотил ком в горле, собираясь с силами. Лимсок опустил его, удаляясь ближе к сценическому заднику. Пак продолжил двигаться в одном танце с музыкой, забывая о боли в боках. Каждое его действие было отточено до максимума, но он всё ещё чувствовал неуверенность. С обрывом музыки закончилось и его выступление. Чимин поднялся с колен, посмотрел в зал и задержал дыхание. Рядом с режиссёром постановки стоял Юнги. Мужчина внимательно слушал всё, что ему говорил Нам Гоныль. Пак никак не ожидал встретить на генеральной репетиции преподавателя философии. Он был напуган и шокирован. Внутри боролись чувства, состояния и ничего сознательного не было. — Ну наконец-то! Все справились, — обрадовался Гоныль, обращая внимание на студентов. — Я бы над музыкой ещё подумал, но у нас уже времени нет. Завтра выступление. Не шик, но сойдёт, — махнул рукой мужчина и посмотрел с улыбкой на Юнги, который с типичным каменным лицом и холодным взглядом оглядывал каждого человека на сцене. — Что думаете, преподаватель Мин? Вы разбираетесь в театрах? — Сложно назвать то, в чём я не разбираюсь, — монотонным голосом проговорил Юнги, — Но в отличие от всего, мои познания в театре и танцах идеальны. Я считаю, студенты достойно поработали. Не стоит требовать от них чего-то сверх хорошего, вы ничего в ответ не получите. В свою очередь они должны сами видеть свои ошибки, искать пути их решения. Иначе в один момент они упадут, — акцент на последнем слове, произнесённое стойким и металлическим голосом, напугал Чимина. Он отшатнулся в сторону, как только столкнулся с пронзительным взглядом мужчины. В ногах появилась дрожь, ему стало холодно и жутко не комфортно. Этот человек странно на него влиял. — Какой полезный совет, господин Мин. Учту, — посмеялся Гоныль, — Все могут быть свободны. Не сильно расслабляйтесь! Чимин вбежал в гримёрку, забрал свои вещи и помчался в туалет, чтобы быстрее снять пропотевшую рубашку, которая сковывала движения. Натянув на себя водолазку, парень дрожащими руками включил воду и подставил ладони. Пак умыл лицо с надеждой, что придёт в порядок, но нет. — Нужно со всем окончательно разобраться, — сказал он сам себе, настраиваясь перед важной встречей с Юнги. Мужчина навевал страх, подавлял эмоции Чимина своим взглядом, вводил в панику. Он ментально издевался над парнем, но при этом оставался всегда на расстоянии. В этот раз он причинил физическую боль. Но что бы это не было, хоть боль, хоть издевательства, Чимину было всё равно. Он уже не мог бороться со своими чувствами, ему хотелось наконец разобраться во всём, что касалось Мин Юнги. А преподаватель почти полностью заполонил собой все мысли Пака и саму жизнь. Казалось бы, от огня нужно бежать, но в случае с Чимином он шёл по снегу на встречу ко льду. — Кёсуним, — Чимин постучался и приоткрыл дверь, заглядывая в кабинет. — Чем могу помочь? — мужчина собирал в портфель блокнот и разные папки с документами. — Я бы… хотел узнать, — парень скованно прошёл к столу преподавателя, — что теперь будет дальше? Ну, я имею в виду… — А чего ты ожидаешь? — и снова этот пронзительный ядовитый взгляд, низкий дурманящий голос, что опьянял сознание Пака. — Что ты хочешь от меня услышать? — Я… не знаю. Просто, вы же… — сероволосый притронулся к своей шеи, подушечками пальцев касаясь перекрытых тональком засосов. — Чимин, ты мог меня остановить, но ты этого не сделал. Я делал то, что ты хотел. О чём ещё может идти речь? — Мин сложил руки на груди и слегка прищурил глаза. — Или что? Чего ты хочешь, Чимин? Парень не знал, чего хотел на самом деле. Он не понимал, зачем вообще пришёл к Юнги и с чем пытался разобраться. Преподавателю, наверное, было всё равно на ситуацию, случившаяся в его квартире. Но по замешательству Пака Мин быстро с ориентировался. — Что? Что должно быть дальше? Мы должны сходить на свидание? Хорошо, я подарю тебе букет цветов, свожу в ресторан. Или ты хочешь романтичной обстановки? Ладно, можем погулять по парку, посмотреть на реку Хан и закат. Или ты думаешь, что после этого я должен поменять своё мнение, влюбиться в тебя и предложить встречаться? Чего ты хочешь? Этого или просто переспать? — студент замешкался, его широко раскрытые глаза были стеклянными. Он чувствовал колющий ком в горле, который подступал к глотке, из-за чего вот-вот из глаз готовы были политься слёзы. От незнания и непонимания самого себя он метался в панике внутри себя. — Когда разберёшься, что с тобой и что тебе нужно, я надеюсь, тебе станет проще, — мужчина протянул белый тюбик, — Это мазь от синяков и ушибов, носи её с собой всегда. Юнги направился к выходу из аудитории, больше не произнося и слова. Чимин в растерянности сделал слабый шаг в сторону и чуть не упал. Упёрся в учительский стол руками и тяжело дышал. Либо перенервничал, либо Мин свёл его с ума вопросами и предположениями. На ватных ногах Чимин кое-как дошёл до своей комнаты в общежитие.***
— И я понятия не имею, что мне делать, — Пак лежал на кровати и смотрел в потолок, пока Тэхён варил рис. — А чего думать-то? Тебе же понравилось, когда он тебя целовал, ты сам сказал, что хотел бы большего, — напоминал Ким, распределяя крупу по тарелкам, — Так что руки в ноги, в душ и к нему! — С ума сошёл? Как ты себе это представляешь? — от возмущения Чимин подпрыгнул на кровати. — Лучше тебе не знать мои представления по этому поводу, — хитро улыбнулся друг, ставя на стол две порции. — В любом случае, что ты теряешь? — Тэхён завис на секунду, — Анальную девственность. Ну это не такие серьёзные потери. — Ким, мать твою, Тэхён! Ты что несёшь? — ударил по столу Чимин. — Я же не проститут, чтобы себя так вести! — Чувак, ты хочешь с ним переспать или нет? — Тэхён решил подвести к точке. — Ты хочешь увидеть его шикарное тело, которое до этого ты видел лишь под натянутой рубашкой? — Фу! — брезгливо приподнял один уголок губ Пак, смотря на друга как на идиота. — Хотя… — Вот, — протянул Ким, — мозг начал в нужном направлении работать. Ты с точки зрения философии подумай. Секс — это полезно, а то, что полезно — нужно принимать в двойной дозе. Доказано учёными! — И давно ты учёным стал? — Тэхён довольно расплылся в улыбке и кивнул. — На самом деле в философии… — Ааа, не хочу это слышать! — голубоволосый закрыл руками уши, громко крича, чтобы заглушить Чимина, который обхохатывался с друга. — Ты принял решение? Пак тяжело вздохнул. С одной стороны, он бы выбрал вариант о свидании. Может это помогло бы как-нибудь укрепить взаимоотношения между ним и Юнги, но пуленепробиваемая кожа Мина вряд ли сможет впитать чувства Чимина. С другой стороны, он бы действительно выбрал одну ночь в одной постели с Юнги, тело которого Паку снится уже очень давно. И всё же уговоры Тэхёна перевесили одну чашу весов. — Я ему доверяю, поэтому выберу второй вариант, — уверенно сказал скорее самому себе Чимин, чтобы в случае чего винить себя, а не друга. — Поможешь? — Конечно. Это будет для меня честью, — состроил рыцарское выражение лица, после чего рассмеялся и принялся есть рис, заедая кимчи и хамоном.***
Поправив куртку, Чимин решил её снять. Он стоял перед дверью в квартиру Юнги уже пять минут. Волнительно переминался с ноги на ногу и нервничал, отчего тормозил. Набравшись смелости, Пак нажал на кнопку звонка и стал ждать — либо что-то хорошее, либо что-то ужасное. — Чимин, — студент не смог разобрать, с какой эмоцией и интонацией это было сказано. Ему казалось, что мужчина ни просто не умел выражать что-либо, но и вовсе был парализован. — Что привело тебя сюда в столь поздний час? — в безэмоциональном голосе проявились намёки на удивление, и то, пропитанное ложью. Мин пропустил парня в квартиру, незаметно для него, закрывая дверь. — Я понял себя, — начал Чимин, глуповато формулируя мысли, — То есть… я выбираю последнее предложение. — Последнее предложение? — монотонный голос как стена не давал вопросительному тону пробраться наружу, оставалось лишь по контексту догадываться, что имел в виду Мин. Мужчина встал позади парня довольно близко, отчего был слышан его аромат одеколона, и Чимина это смутило вдвойне. — Ты уверен? — прошептал Юнги на ухо парня так ядовито и пленительно. — Да, я всё принял. Так как вы ни с кем не состоите в отношениях — это не будет считаться изменой. Сделав это, я отвяжусь от вас и единственное, что нас будет связывать — это университет, — Чимин задумчиво опустил голову, хотя он просто не хотел сталкиваться взглядом с преподавателем, который обошёл его и всё ещё был слишком близко. — Ты готов продать свои чувства за секс… Что ж, это куда лучше, чем ничего не получить и страдать долгое время, заливая сердце эндорфинами. Но я, пожалуй, откажусь, — мужчина сделал шаг, а Пак схватил его за руку, останавливая. — Пожалуйста. Я ничего больше не попрошу, — странная просьба. Кому в жизни приходилось уговаривать своего преподавателя переспать, чтобы избавиться от лишнего во взаимоотношениях? Тяжело найти такого человека. Юнги повернул голову в сторону Чимина, перехватил его руку своей ладонью и дёрнул на себя. Парень от неожиданности прижался к телу мужчины, который уверенно положил руку на его талию. Мин был чуть выше, поэтому он надменно и свысока смотрел на студента, дыхание которого участилось. Молодое тело подрагивало от медленных поглаживаний по спине, Чимин всё никак не мог решиться поднять взор на Юнги. Ему было страшно не от происходящего, ему было страшно, что его сейчас оттолкнут и выгонят за порог квартиры, боялся, что растеряет связь с преподавателем. — Интересно, — прошептал мужчина, вглядываясь в глаза Чимина, чем ещё больше напрягал. — Ты уверен? — низкий бархатистый рокот был приятен на слух, а еле слышимая хрипотца будоражила сознание. Парень кивнул, наконец поднимая голову и смотря в глаза мужчины. Доминантный взгляд веял холодом, не позволял кислороду проникнуть в лёгкие, дурманил разум. Чимин сделал прерывистый вдох; Юнги был слишком близко, также как и в прошлый раз. Мин как змей медленно наклонил голову, рассматривая пухлые розовые губы, лизнул их языком и после нежно, но с напором прикоснулся к ним своими. Он целовал Чимина с таким желанием, с таким удовольствием, что снова не мог контролировать свою силу. Юнги крепко прижимал к себе парня, держа руку у того на пояснице, другой рукой он сжимал талию. Сладкая боль, что опять же пронеслась волной по всему телу, пленила Пака. Парень очнулся, начал отвечать на поцелуй, положил свои руки на плечи мужчины, слегка их сжимая. Мин трепетно относился к губам Чимина, боялся нанести им ущерб, ведь они были мягкими, ровными и сладкими. Наслаждаясь поцелуем, он рывком схватил студента за бёдра, сжимая их в своих сильных ладонях, затем поднял его на руки, отмечая лёгкость парня, и направился в спальню. Поглощённая тёмными оттенками комната выглядела также как и другие комнаты в квартире. Большая двуспальная кровать, чёрное кресло с журнальным столиком в углу, стеллажи с пустыми полками, прикроватные тумбочки и отсутствие ковра подсказывало, что Юнги либо не жил в этой комнате, либо он недавно въехал в квартиру. Пустота и минимализм зашкаливали, спальня была холодной. Как самое дорогое и хрупкое Мин уложил Чимина на кровать, нависая над ним. Парень большими глазами глядел на мужчину, ожидая последующих действий, но Юнги в свою очередь пытался справиться с давящей мыслью, что он собирался сделать со своим студентом. Мужчина пытался быть нежным, аккуратным, не причинять боли, но хотелось ему другого. Он просунул холодные ладони под футболку Чимина, задирая её. Юнги принялся наглаживать впалый живот, бока, переходя к груди. Пак прогибался в пояснице от прикосновений преподавателя. Он ничего не мог сделать, он лишь учащённо дышал, сжимал руками покрывало. Парня переполняли эмоции: где-то под коркой страха к неизвестности и смущением начали зарождаться страсть и эйфория. Он готов был подчиниться мужчине, сделать всё, что тот попросил бы. Мин Юнги обладал нереальной аурой. Он приклонял к себе, кажется, всех, с кем виделся, он был покорителем тех, кто сталкивался с его взглядом. Он был Господином своей жизни… И не только своей. Юнги стянул футболку с Чимина и принялся избавляться от джинсов, которые обтягивали привлекательные натренированные бёдра, что обладали повышенной мягкостью и нежностью. Его желание увидеть Пака во всей красе сводило с ума. Хотелось притронуться ко всему его идеальному телу, исцеловать всю ароматную кожу, насладиться её бархатистостью, а после испятнать алыми пятнами, укусами, оставить болезненные синяки. Кинув на пол джинсы Чимина, Мин обхватил ладонями обе ноги и провёл по ним вверх. Ровные, худые, красивые ноги парня были ещё и крепкими из-за долгих лет упорного труда в совершенстве своих навыков в танцах. Юнги начал нежно целовать икры Чимина, поднимался к коленкам, одновременно поглаживал соблазнительные бёдра. Он периодически поднимал глаза и смотрел за чувствительным студентом, который впервые оказался в одной кровати с мужчиной. У сероволосого кружилась голова, в животе начал завязываться незнакомый по ощущениям узел, ему были приятны прикосновения преподавателя, особенно контраст его холодных ладоней и разгорячённого тела Чимина. Он смотрел за Юнги, облизывал губы, немного выдыхал, не смыкая губы, и моргал наивными глазками. Пак прислушался ко всем советам Тэхёна, он сделал всё точно «по инструкции», так тщательно к сексу он ещё никогда не готовился. У него не было желания привязать к себе Юнги, чтобы тот влюбился в него, а не в того человека, по которому сохнул долгое время. Скорее он пытался сделать процесс максимально чувствительным и приятным. Именно для этого он побрил, кажется, всё, не трогая голову. Он стеснялся сам себя, когда стоял в душе с бритвой, несколько раз отказывался, поворачивался, уже готовый выйти из душа, но снова возвращался к станку, потому что надо. Его смущение очень часто пробиралось туда, где оно было лишним. Чимин стеснялся того, что лежал у своего преподавателя по философии на кровати почти голый, а тот в свою очередь нежно целовал его ноги. Некий стыд то появлялся, то исчезал, но парень прикрывал глаза каждый раз, когда ему было приятно, а приятно ему постоянно из-за Юнги. Мин оставил лёгкие укусы на внутренней стороне бёдер и поднялся к впалому животу. Он медленно провёл кончиком носа от пупка до ключиц, вдыхал и наполнял лёгкие душистым ароматом выветривающегося одеколона с нотками лаванды и чего-то сладко пахнущего. В области шеи его разум был одурманен ярким букетом духов. Юнги принялся исследовать шею, плечи и ключицы Чимина, гуляя руками по его телу, крепко сжимая талию. Он вспомнил, как недавно оставлял красные пятна, с удовольствием делая их темнее. Пак жмурил глаза, тяжело дышал с приоткрытым ртом, сжимал одной рукой покрывало, а другой свои волосы. Ему были больны укусы, но от этого его накрывало неимоверным наслаждением. Чимин не хотел просто подчиниться этому мужчине, он желал, чтобы тот овладел им, управлял, делал то, что только захотел, а парень это гордо бы впитывал, запоминал. — Ах, чёрт! — прорычал Юнги, через силу отрываясь от шеи студента. Он ощущал себя вампиром, когда почувствовал капельку крови на своей губе, в момент, когда прикусил её вместе с кожей Чимина. Лишившись приятных поцелуев, Пак открыл глаза, которые передавали эмоции, создающие в одном флаконе нечто шикарное. Страх, страсть, невинность, доверие и интерес. Юнги, встретившись с его взглядом, замер, затем приподнялся и аррогантностно смотрел на Чимина. Ему нравилась невинность, что откровенно демонстрировал парень, непосредственность и доверчивость. Пак был самой легко читаемой книгой, Мин видел его насквозь. Мужчина взялся пальцами за низ футболки и стянул её с себя, мотая головой, чтобы смахнуть волосы с лица. В этот момент Чимину показалось, что его сердце остановилось. Тогда, в аудитории рубашка на Юнги сидела идеально, но сейчас, когда он снял футболку, Пак перестал о чём-либо другом думать. Мин не был тем качком из шоу про бодибилдеров, он был стройным, слегка подкаченным, с крепкими плечами и грудью, сильными руками и еле заметным прессом. Но этого было достаточно, чтобы Чимин потерял голову. — Боже… — дрожащим голосом выдохнул парень, когда Юнги остервенело впился в его шею. Он снова закрыл глаза, сладко выдыхал на ухо мужчины, который просунул руки ему под спину и притянул к себе. Всё тело Чимина горело при каждом соприкосновение с оголённой кожей Юнги. Он вплёл пальцы одной руки в волосы преподавателя, выкрашенные в пепельный цвет, откинул голову назад, давая больше пространства для поцелуев. Другую руку он поместил на спину Юнги, местами царапал, водил верх-вниз. Парню казалось, что Мин начал его есть: шея и ключицы болели, его руки сжимали талию Чимина, он кусал те места, что были суперчувствительными. Пак сошёлся на том, что всё его тело и есть эрогенная зона. Он проживал боль и наслаждение, дикость и мягкость, силу и свою беспомощность. Чимин уже готовился умереть, в последний раз выдохнуть приторный кислород и напоследок получить поцелуй от человека, которого любил, без шанса на взаимность. Он сорвался на высокий стон, то ли удивления, то ли ужаса, когда понял, что большая ладонь Юнги волшебным образом сняла с него боксёры и по-собственнически гладила внутреннюю сторону бёдер и паховую зону Чимина. — А ты тщательно подготовился, — тёплое дыхание преподавателя опустилось на живот в области пупка, за ним последовал нежный влажный поцелуй, от которого вся кожа парня снова покрылась мурашками. Он сделал грудью глубокий вдох и втянул живот, на что Юнги улыбнулся, незаметно для Чимина. Мужчина поднялся к лицу парня, посмотрел ему в глаза и на его дёргающиеся ресницы. Мин не мог не отметить очарование и привлекательность своего студента: его красивые карие глаза, маленький аккуратный нос и пухлые алые губы, которые Пак успел искусать. Юнги перевёл взгляд с его глаз на губы, приблизился и прикоснулся к ним, сразу углубляя поцелуй. Языком он проходился по зубам, дёснам Чимина, сплетал его язык со своим. Он давил, целовал, больно прикусывал нижнюю губу парня, чувствуя на ней металлический привкус. Пока Мин отвлекал парня, он достал презерватив и тюбик со смазкой, положил рядом, после чего отстранился, чтобы снять с себя оставшуюся одежду. Тонущий в удовольствии Чимин морально начал себя настраивать на продолжение, когда почувствовал, что Юнги медленно развёл его ноги в стороны, поглаживая бёдра. Тот открыл бутылочку со смазкой, вылил немного на пальцы и подставил их к сжимающемуся колечку мышц. Мин скорее надавил и протолкнул сразу два пальца, смазывая и растягивая выбритую розовую дырочку. Чимин сорвался и застонал, чувствуя нечто новое. Он напрягся и задрожал, ощущая дискомфорт. Юнги добавил сразу третий палец; сгибал их, раздвигал, растягивая мышцы. Мужчина успокаивающе покрывал поцелуями грудь и живот парня, отвлекая от тянущей боли внизу. Раскатав презерватив по члену, Мин смазал его лубрикантом и осторожно вошёл в нутро Чимина, нависая над ним, целуя ключицы и шею, а парень сильнее зажмурил глаза, звонко простонал и пытался отвести голову в сторону, спрятаться под подушкой, чтобы Юнги не видел его румянца. Парню было одновременно больно и приятно настолько, что он готов был отдать всё, чтобы это не заканчивалось. Мужчина постепенно входил всё глубже и глубже, прижимая к себе Чимина, целуя те места шеи, которые он ещё не испробовал. Чимин начал тонуть в чувствах, в эмоциях. Такого он никогда не ощущал и боялся, что больше никогда не ощутит. Странное холодное тело преподавателя прижимало его к уже мокрым простыням. Мин хоть и двигался медленно, но входил максимально глубоко, отчего Пак срывался на гортанный стон и даже обвил ногами торс Юнги, чтобы быть ещё ближе. Они продолжали целоваться — страстно и размыто, хотя парню всё больше казалось, что он превратился в куклу. Юнги доставлял ему удовольствие, а сам Чимин ничего в ответ сделать не мог. Мужчина давил на тело своего студента с такой силой, что тот ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Казалось, это было запланировано, но жутко неловко. Было приятно слиться в экстазе с человеком, который до потери рассудка нравился, и это перекрывало даже то, что этот человек был холоден по отношению к Чимину. От переполнения наслаждения, парень закатил глаза в немом крике и излился себе на живот. Всё его тело дрожало, он тяжело дышал, с трудностью пытался сделать вдох, но то, какое удовольствие он получил, было несравнимо ни с чем. Подойдя к своему пику, Юнги вышел из тела Чимина и лёг рядом с ним на кровать. Как бы не хотелось, чтобы это заканчивалось, конец был у всего. Также как и у температуры в комнате. Спустя пару минут вся атмосфера страсти пропала, будто её и вовсе не было, в спальне стало невыносимо холодно, особенно находясь абсолютно без одежды. Юнги молча сел на кровати, снял использованный презерватив, надел боксёры, что валялись на полу, и брюки, лежащие рядом. Это поведение мужчины напрягало Чимина, он потерялся в своих мыслях, смотря на преподавателя. — Надеюсь, Чимин, ты не пожалеешь об этом в будущем. Если тебе нужно было именно это для преодоления своих чувств, не соверши ошибок, — он встал с кровати, подошёл к окну и задёрнул шторы. Из шкафа достал одеяло, которое положил на край постели, захватил с пола свою футболку, не видя смысл её надевать. — Можешь остаться и переночевать здесь. Я буду у себя в кабинете, — Юнги взял всё лишнее с кровати, чтобы избавиться от этого, выкинув в мусорное ведро. — Ванная в твоём распоряжении, кухня тоже. Если будешь голоден, то в холодильнике есть еда. Понадобятся деньги — можешь взять сколько захочешь, они лежат на тумбе в прихожей. Завтра утром тебе лучше уйти, к тому же, у тебя завтра… уже сегодня выступление. Выспись хорошенько, — он указал пальцем на дополнительное одеяло, — Ты замёрз. Он вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь и оставляя Чимина наедине с чертями в голове. А мысли не щадили, жрали и вгоняли в лёгкую панику. Пак схватил покрывало, накинул его на себя, взял одежду и пошёл в ванную, тихо, на цыпочках. В состоянии алекситимии он не понимал, что чувствовал и какие эмоции был способен выражать.***
Когда проигрываешь в игре, думаешь лишь о том, что ты сделал не так. Это не так обидно, ведь игра — это не реальная жизнь. Игру можно переиграть, подготовиться к ней и выиграть. К жизни подготовиться невозможно. Если ты проиграл — значит проиграл. Человек вряд ли когда-то выиграет поединок у жизни. Чимин думал, что секс с Юнги ему действительно поможет, что он отвяжется от преподавателя и их будет связывать только университет, но нет. Связь стала крепче, она душила, приписывала самые ужасные чувства. Пак запутался, он всю ночь крутился, плохо спал, а на утро вообще не знал, как поступать дальше. Он сам совершил ошибку, которую хорошо обдумал, но не продумал то, что за ней последовало. Думать… Чимин так устал думать, угадывать, предполагать. Он соскучился по тому времени, когда всё шло своим чередом, но с появлением Юнги в его жизни она превратилась в хаос и нескончаемый сумбур. Он уже не мог понять, что чувствовал на самом деле, будто он лишился этой способности, дарованная с рождения. Дезориентация в чувствах и эмоциях — это явно что-то новое в природе. Проснувшись ранним утром, парень тихо пробрался в ванную, где воспользовался гелем для душа, аромат которого Пак учуял вчера на коже Юнги. Он обратил внимание, что даже ванная комната была пустой. На бортиках раковины не стоял стаканчик с зубной щёткой, на полотенцесушителе не было полотенец, ковёр сверкал и резал глаза своей чистотой. Не пыли, не грязи, не лишней капельки — ничего. В этой квартире будто никто не жил. Чимин из-за своей наглости и интереса открыл ящик под раковиной и заметил упаковку зубных щёток, а рядом маленькие тюбики с зубной пастой, в коробочке лежали упакованные влажные и сухие салфетки, в другом разделе ящика в ряд были сложены маски для лица, крема и скрабы. Это не удивило Чимина, больше ударило его в шок, что всё было одноразовым. Может у Юнги мания чистоты? Или мизофобия? Не углубляясь в диагнозы, парень вспомнил слова мужчины, что всё в его распоряжение, и взял зубную щётку с пастой. После этого он на цыпочках дошёл до кухни, открыл холодильник и достал контейнер с рисом и жареной свининой. Чимин старался тихо открывать дверцу микроволновки, нажимать на кнопки и молился, чтобы шум техники не нарушил идиллию Юнги. Часы показывали, что ещё нет и семи. Это радовало, Пак специально хотел встать пораньше, чтобы до восьми всё успеть и покинуть квартиру. Парня пугала его смелость. Он пользовался в квартире всем, будто это он здесь жил, а не его преподаватель. Но учитывая, что Мин словами не кидался, а говорил всё на полном серьёзе, то можно считать, что Чимин ничего не нарушил. Он быстро поел, вымыл посуду, дочиста вытер все капли, выкинул весь мусор, чтобы не доставлять неудобства Юнги. В прихожей Чимин надел куртку, обувь, захватил свою сумку и остановился, замечая деньги на той самой тумбе, про которую говорил мужчина. Поджав губы, Пак вспомнил, что на деньги, лежащие у него в кошельке, ему не хватит даже чтобы такси оплатить. Он достал тетрадный листок из рюкзака и ручку, оставил записку и взял пятьдесят тысяч вон.«Доброе утро, сонбэним. Спасибо вам. Я взял пятьдесят тысяч вон. Верну, как только придёт стипендия.»
***
Подготовка к выступлению была в полном разгаре. Украшенную сцену тщательно проверяли, чтобы ни один трос не оборвался, на которых некоторые танцоры будут подвешены. Передние сиденья в зале были заложены сценическими костюмами, декорациями, какими-то пакетами. Преподаватель Ли Бёнгхон следил за всем, что творилось вне сцены, проверял список актёров и танцоров, Гоныль трепал всех сотрудников, в том числе бедного световика и звукорежиссёра. — Чха Лимсок, — парень поднял руку, обозначая своё присутствие, — Хван Дэхён, — брюнет подпрыгнул, чтобы среди толпы его заметили, — Что ты распрыгался?! Лодыжку подвернёшь — на сцену всё равно выйдешь, понял меня? — тот кивнул, — Следующий, Пак Чимин, — все начали оглядываться, выглядывать из-за спин друг друга. Хван и Чха нахмурили брови, а Дэхён, столкнувшись со взглядом Тэхёна, понял, что тот что-то знал. Ким выгнул бровь, ядовито улыбаясь, и подмигнул, на что брюнет фыркнул, — Так, я не понял, где Чимин? — Я здесь! — парень вбежал в зал, с грохотом закрывая дверь. Запыхавшийся он подбежал к преподавателю, кланяясь и извиняясь за опоздание. — А я не удивлён, Пак. Это уже традиция у тебя, как я погляжу, — проворчал мужчина и продолжил перечислять всех по списку. Чимин отошёл к другу, который ждал подробностей от друга. — Ну что? Как всё прошло? — Тэхён полностью осмотрел внешний вид друга и отметил, что тот выглядел свежо. — Капец! Разговор не для этого места, — мотнул головой Чимин. — А если кратко? — Он был шикарным, заботливым, но меня напрягло то, что он мне не позволял двигаться. Совсем не разрешал! — Ммм, доминант, — прикусил губу Ким, смеясь и издеваясь над Чимином. — На самом деле я удивлён, что ты назвал его заботливым. — Давай я тебе в общежитии всё расскажу. Чувствую, преподаватель Ли меня просто так не отпустит, — Тэхён сочувственно вздохнул, похлопал друга по плечу и пошёл в гримёрку. Спустя полчаса всех отпустили немного отдохнуть и собраться с силами перед выступлением. Чимин и Тэхён заняли места в столовой, взяв подносы с лёгким перекусом. Ким палочками положил себе на рис немного свинины, затем сунул в рот и довольный наслаждался вкусом, тщательно пережёвывая. — Я такой голодный. Со вчерашнего вечера ничего не ел, — запил клубничным молоком и посмотрел на Чимина, который рылся в салате и всё никак не мог его попробовать. — Ты чего? — В его квартире не просто холодно, там чище, чем в храме! Все предметы гигиены одноразовые, а посуда продезинфицирована специальным средством после каждого её использования. Он такой странный. Я бы вряд ли так смог жить. Я сегодня утром пытался это всё соблюсти, хотя он мне ничего не говорил… Чувак, это так сложно! — проныл Чимин, откидывая палочки. Тэхён поджал губы, продолжая жевать мясо. За спиной друга Ким заметил преподавателя философии, который пожал руку преподавателю математики, после чего достал из кармана бутылочку с прозрачной жидкостью, вылил немного себе на ладонь и растёр. — Он чем-то болеет. Определённо. — Вряд ли. Он гений. У него есть знания в разных сферах деятельности, в том числе и в медицине. Если бы он чем-то и болел, то старался бы от этого избавиться, — Чимин был уверен в своих словах, но факт любви мужчины к чистоте его напрягал не меньше Тэхёна. Юнги попросил у сотрудника кафетерия бутылку холодного кофе, просканировал QR-код и оплатил покупку. Гоныль пригласил его прийти на представление и посмотреть театральную постановку. В любом другом случае он бы сразу отказался, не придумывая каких-либо отговорок. Но участие Чимина в спектакле, заставило его согласиться. На талант парня хотелось смотреть вечно. На его плавные, нежные движения, благодаря которым он демонстрировал свою лёгкость, своё умение порхать на сцене. Так умел танцевать только Чимин, и никто другой превзойти его никогда бы в жизни не смог. Заметив парня за столом в кафетерии, Юнги остановился. Пак разговаривал со своим другом, пил кофейное молоко, так и не притрагиваясь к тарелке с салатом. Выражение лица мужчины резко изменилось: свирепый и злой взгляд, был направлен на надоедливого Дэхёна, который подошёл к Чимину сзади и положил руки ему на плечи. Мин сжал бутылку с кофе, на чуть выступающих скулах показались желваки. Он был готов сорваться с места и отдёрнуть Хвана от парня, которому, видимо, было всё равно. Сделав шаг вперёд, он остановил себя, поняв, что может привлечь слишком много внимания. Пересилив себя, Мин быстрым строгим шагом покинул кафетерий. В кабинете он упёрся кулаками в стол, делал глубокие вдохи и выдохи, но после не выдержал и вытащил из кармана таблетки. Успокоительное должно было помочь через пару минут, но всё это время Юнги не мог справиться с мыслью, что Дэхён мог себе позволить притронуться к Чимину. Это было возмутительно и, кажется, опасно для самого парня.***
Занавес поднялся и прожектора осветили сцену, украшенная декорациями. Танцоры и актёры стояли в разных позах: у кого-то поднята рука, у кого-то отставлена в сторону нога, кто-то сидел, кто-то лежал. Они были разными, но одетые в белую одежду, как символ нового и чистого, что ещё не испачкано и не испорчено. В глубине сцены музыканты принялись наигрывать музыку, которая в миг затронула каждого человека, сидящего в зале. На сцене в такт музыке студенты начали двигаться, творился какой-то беспредел, не было и двоих человек, которые двигались бы одинаково. Но стоило музыке смениться, как в центр выбежал парень, изгибаясь в стороны словно волна. За ним последовали и другие, вставая в виде лебединой стаи, и начали повторять движения. Очередная смена музыки и с танцоров и актёров сдёрнули белую одежду, после чего свет мгновенно погас. Зрители сидели и с открытым ртом смотрели на то, что происходило на сцене. Свет загорелся, и студенты предстали в цветастых ярких костюмах, их танец сопровождала не только музыка, но и прекрасный вокал певцов, стоящие по бокам сцены. Интересная смена драматичности на веселье положительно повлияло на каждого в зале. Многим захотелось встать и тоже потанцевать, но они были заворожены шикарной постановкой. Актёры демонстрировали свои способности передавать эмоции своих героев не только через диалог, но и через действия. Танцоры отдыхали за кулисами, жаловались на духоту в костюмах, но их мало кто слушал. Юнги сидел в первом ряду с другими преподавателями. Внимательно смотрел представление, ожидая выхода одного лишь человека, а всё остальное время терпел скуку. Он сидел ровно, ничто его не волновало и не смущало, он выглядел открытым и уверенным человеком, но на самом деле его открытость являлась ловушкой. — Что-то вы заскучали, преподаватель Мин. Не уж-то вам не интересно? — решил вставить своё слово преподаватель Ван. Юнги перевёл на улыбающегося мужчину свой стальной взгляд, отчего у того улыбка пропала мгновенно. — Извините. Мин вздохнул и снова убедился, что большинство людей слишком глупы для жизни и её правил. Поэтому он стал изучать науки, на прямую связанные с законами жизни, которые открывали люди, достигнувшие уровня внешнего познания мира. И он хотел передать эти знания, не как наставник, и не как учитель, а как человек, что вовремя оказался рядом. Как бы и что бы он не отрицал, всё сводилось к мыслям о парне, задевший его душу в первый рабочий день. Чимин был исключением из правил, он был уникальным и сильным, хоть сам этого не знал. Птица свободы, которая пыталась распахнуть крылья и взлететь к небесам, которая одним взмахом крыла оставила бы след в истории. Юнги именно так описывал парня, что единственный выделялся на сцене, который воспользовался советом своего преподавателя и оставил все лишние мысли за кулисами. Мин заворожённо смотрел на Чимина, очарованный его пластичностью и нежностью, смотрел на то с какой лёгкостью его вздымали к верху, будто парень ничего не весил. Может ему и не нравилось, что другие люди трогали Пака, но он пытался закрывать глаза на это, чтобы наслаждаться танцами Чимина. В его голове промелькнули воспоминания с ночи. Он ничуть не ошибся — парень был прекрасен во всём и везде. Его обнажённое тело было таким же исключительно красивым, как и тело, одетое в костюм. Юнги мог часами, днями, годами рассматривать Чимина, всё так и не насладившись его идеальностью.***
Тэхён оживлённо рассказывал о своих впечатлениях о концерте, а Миён подкалывала парня и смеялась над его выражением лица во время представления. Дэхён лишь закатывал глаза и говорил о неудобных костюмах. Чимин пытался поддержать разговор, но его волновало другое. Он так абстрагировался во время выступления, что не обращал внимание на зрителей. А ему хотелось взглянуть на реакцию Юнги, который сидел в первых рядах. Хотя, чего он ожидал увидеть в лице мужчины? Радость? Гордость? Нет, он вряд ли получил бы подобное от преподавателя, который в первую очередь был его наставником по курсовой. Но кажется, это понятие «наставник» обрело совсем другое значение. — Хэй, — Тэхён ткнул локтем Чимина в бок и кивнул головой в сторону, — Кажется, тебя кое-кто ждёт, — Пак обернулся и увидел Юнги около машины. Мужчина стоял и посматривал на часы, будто боялся куда-то опоздать. — Почему ты думаешь, что он ждёт именно меня? — А кого ещё? Не Хаюн же, — усмехнулся Ким, махая рукой уходящим Миён и Дэхёну. — Иди к нему, не ошибёшься, — с тёплой доброй улыбкой произнёс голубоволосый, замечая чёрный автомобиль на парковке. — Ой, Чонгук уже здесь. Я пошёл, а ты не будь дураком. Чимин проследил за другом, пока тот не сел в машину, которая сразу двинулась с места. Он приподнял уголки губ, радуясь за Тэхёна, который наконец обрёл то, о чём мечтал — любовь. Ещё немного постояв, парень перевёл взгляд на Юнги, вздохнул и подошёл к нему. — Кого-то ждёте? — он переминался с ноги на ногу, держа руки за спиной. — Да, тебя, — ответ удивил Чимина. Он не думал, что Мин действительно ждал его, — Прошу, — мужчина открыл дверь машины, приглашая парня. Пак посмотрел по сторонам, немного смутился, но всё же сел в автомобиль. Ему было некомфортно, он чувствовал себя не в своей тарелки от того, что будто его нахождение здесь это неправильно. От нервов начал побаливать живот, а руки покрылись потом. Мин завёл мотор и выехал на дорогу, ничего не говоря. — Куда вы меня везёте? — попытка скрыть страх была не совсем удачной, но Чимину удалось выделить вопрос спокойной интонацией, без подозрения. — Я был впечатлён сегодняшним представлением, — Юнги перевёл тему и это ещё сильнее вгоняло сероволосого в ступор. — Что-то подобное мне приходилось лицезреть в Риме, но там постановка самого спектакля мне показалась анафемской. К сожалению настолько, что я был вынужден ради своего блага покинуть театр сразу после завязки, — парень заметил, что ему было приятно слушать грамотную и сложную речь преподавателя, из которой половина слов либо уже давно не использовалась, либо он просто не понимал их смысл. — А моё выступление, — с волнением начал Чимин, — вам понравилось? — Понравилось? Это слово совершенно не подходит под описание моего восторга. Оно звучит слишком сухо, является пустым и муровым. — Каким? — Скучным, неинтересным, — парень открыл рот, будто хотел протянуть букву «а», и закивал, соглашаясь с мнением мужчины. — А что ты думаешь, о сегодняшнем выступлении? — Пак поджал губы и нахмурился. Он всегда себя недооценивал и Юнги его постоянно тыкал носом в эту проблему. Он задумался над ответом, не мог перебороть себя и соврать. Врать Юнги — это как выдавать правду. От него ничего не скрыть. — Я оступился на четвёртом сиссон уверт. Из-за этого неустойчиво встал на ногу и чуть не упал, но совершил ошибку. Повезло, что никто не заметил, но для меня это недопустимо, — Мин выразил глазами насмешку. Чимин критичен к себе, но его открытость к исправлению неудач и изучению чего-то нового удивляла мужчину. Совершенно разные вещи так идеально сочетались в парне. Машина была припаркована около ресторана «Подснежник». Снаружи все окна были увешаны шторами из гирлянд жёлтого цвета, ровно подстриженные кустики украшали вход в заведение. Зайдя в ресторан, их встретил хостес, одетый в чёрный смокинг и белую рубашку. — Добрый вечер. Добро пожаловать в ресторан «Подснежник». Господин Мин, ваш столик уже подготовлен. Прошу пройти за мной. Роскошный зал показывал статус места. Белые скатерти, хрустальные бокалы и тканевые салфетки, сложенные в виде цветов. Чимин с большими глазами смотрел вокруг, заметил лишь четыре-пять человек в разных точках зала, рассмотрел напольное покрытие, явно выполненное из дорогого вида древесины, а также позолоченные люстры со сверкающими камнями. — Вы либо очень известны, либо очень влиятельны, — предположил Чимин, как только они сели за стол. Другими словами, он не мог объяснить то, откуда знали Юнги. Хотя можно было понять, что сотрудник хорошо подготовился и заранее знал, какой следующий гость. — Скорее второе, — ответил Мин, слегка прищурившись. — Тебе здесь нравится? — Здесь? — Пак ещё раз оглядел помещение, — Да, здесь очень красиво. Но я не понимаю, зачем вы меня сюда привезли? — Выпьешь бокал вина? — снова перевёл тему, к чему не привык парень, что начинало раздражать и напрягать. — М-м, нет, пожалуй. Я бы остановился на стакане яблочного сока, — вовремя подошедший официант принял заказ и удалился. — Вы ответите на мой вопрос? — Хорошо, — Юнги сел удобнее, поправил свой пиджак и сложил руки в замке, опуская вниз. — Позволь мне начать отдалённо, а позже, постепенно, я буду подводить к ответу на тобой заданный вопрос, — Чимин дал согласие и приготовился внимательно слушать, — Благодарю. Признаться, участвую в подобном первый раз, могу ошибаться в словах, суждениях и мнениях. Должно быть, это единственная ситуация, в которой допускается вариант моей ошибки, — длинная и качественная подводка к самой сути должна была подготовить парня к принятию очень важной информации. — Вся моя сознательная жизнь была окружена учёбой. Я постоянно что-то читал, учил, чем-то интересовался. Именно благодаря этому я смог экстерном закончить школу и поступить в Гарвардский университет на три факультета одновременно. И даже с этим я покончил быстро. Моя жизнь не являлась яркой картиной, на которую люди съезжались с разных точек мира посмотреть, внимательно разглядеть, понять помысел и восхититься творением автора. Скорее она такая же скучная, как и белый лист бумаги, хотя даже он таил свои секреты. Жизнь скучная, серая, не дающая никакого удовольствия. Но год назад один мой знакомый посоветовал мне поменять локацию, побыть на месте того, кем я ещё не был. Чхве Шиндэ, с которым мы пересеклись на одном из мероприятий, увлечённо рассказывал о студентах университета искусств. Я отказался от его предложения стать преподавателем философии. Тогда мой знакомый предложил посетить учебное заведение с целью выяснить, что меня не устраивало. И я пришёл, — он сделал паузу, — Я пришёл, чтобы преподать пробный урок философии. Знал, что никто из студентов не горел желанием изучать данную науку, поэтому был уверен в своём отказе от должности преподавателя. Но ты нарушил все планы, — Чимин от неожиданности расширил глаза, смотря на учителя. — Что? — почти шепча. — Никто не ведал, что я пришёл лишь утвердить и поставить точку в своём мнение. В том числе и ты. У тебя, Чимин, были проблемы, и ты умело пытался этими проблемами поделиться со мной, а именно курсовая работа и незнание азов философии. Я отказался, потому что знал, что через десять минут в этом университете я больше не появлюсь. Чтобы избавиться от тебя, я задал тебе загадку, будучи убеждённым в том, что ты не найдёшь ответ. Как только я покинул университет в моей голове всплыли твои попытки рассуждения. Они были слабыми, настолько хилыми, что насытить их силой, мне казалось, было невозможным. И с этой мыслью я проходил весь день. Через день снова вернулся в университет, потом ещё и ещё. Я долго не мог найти причины, почему я возвращался туда, в аудиторию. Но потом стало ясно, — Чимина немного потряхивало от переживания. Вспоминать те ужасные бессонные ночи, ради курсовой работы — это был ужас. — Каждый день я видел тебя с твоими друзьями. Ты был таким живым, не скупился на эмоции, открыто их подавал, чем и привлекал людей вокруг. Твоя доброта сияла ярким белым светом. Я постепенно начинал тобой восхищаться. Но стоило мне увидеть тебя на сцене, я обомлел. Я успел выпасть из реального мира и попасть в совершенно другой. Твои танцы, движения, чувства, передаваемые тобой с помощью тела, были такими трепетными, золотыми. Всё изменилось после наших встреч. Они доставляли мне удовольствие. Я не врал, с тобой было так приятно общаться, ведь я знал, что ты меня понимаешь. Твои мысли, мнения были для меня самыми ценными. Я приходил домой и думал, а что, если ты действительно прав? Твоя личность меня так сильно заинтересовала, что, когда я решил обратить внимание на твою внешность, — Мин набрал больше воздуха, — я впервые убедился, что идеальные люди есть и рядом со мной был один из них. Ты не мог себя полюбить в то время, как я считал тебя идеалом. — Сонбэ… — возможность остановить всё, оставить всё на том уровне, на котором они были, уже была утеряна, но Чимин был готов драться за неё. Он не хотел, чтобы мужчина сейчас обрывал речь этим ядовитым «Я ошибся», ведь именно это можно было ожидать от Юнги. — Ты спросил, понравилось ли мне твоё выступление, — выжидающая пауза, — Я предпочитаю балетные представления. Там сложнее расскрыть личность героя. А мне нравится сложность, да и ближе мне именно танцы. Я знаю это, потому много чего видел, знаком с творчеством многих известных танцоров современности. Твоё же выступление ни с чем и ни с кем не сравнимо, — парень постепенно поднимал голову, с неосознанием правды глядя на Юнги. — Ты был настолько безызъянным, что я задумался, в чём подвох, реален ли ты? Ты светился изнутри тем светом, который освещал дорогу заблудившимся душам. Ты был безупречен. Заставлял брать вершины самых светлых чувств. Я думал, что ослеп, как только прожектора осветили твой совершенный силуэт. Чимин не мог поверить своим ушам. Мин не просто его похвалил, он не просто был им восхищён, он будто стал им жить. Словно он дышал из-за Чимина, видел из-за Чимина и мог существовать благодаря Чимину. Это было так странно, это было чем-то инородным, что незнакомо парню. Раньше никто ничего подобного ему не говорил. Он даже в своих местах до подобного не доходил или вовсе не мог придумать. — Сегодня, — Юнги смотрел в карие глаза, на его губах была еле заметная улыбка, а взгляд пропитан чувствами, — я тебя полюбил. Наверное, это и есть объяснение того, почему я привёз тебя именно сюда. Вполне ожидаемо было, что Чимин впадёт в шок. Парень замер, редко моргал, он понятия не имел как реагировать на подобное. Человек, который ему так сильно нравился, которого он полюбил и принял всю его особенность, сейчас признался в любви, хотя ранее прямым текстом отказал. — Сонбэ… — Юнги. Просто называй меня Юнги и обращайся ко мне на «ты», — попросил Мин, тем самым стирая все границы между преподавателем и студентом. — Юнги, а как же тот человек, в которого ты давно влюблён, но никак не мог признаться. Это тоже я? — Всё верно, — мужчина отпил немного сока, — В жизни я полюбил лишь дважды — свою мать и тебя, — признался он, с полной уверенностью в словах смотря на Чимина, которому пришлось задержать дыхание, чтобы не разреветься. И не понятно было, отчего слёзы рвались наружу — то ли от счастья, то ли от нежности. В современном мире дети всё реже говорили о том, как они любят своих родителей, а Юнги признался и не постеснялся. — Я не давлю на тебя. Понимаю, ты сбит с толку. Для тебя это неожиданно, но я могу предположить, что после вчерашнего вечера, ничего не изменилось. Я имею в виду, твои чувства ко мне не изменились. — Они стали крепче, — Пак взял стакан с соком и сделал пару глотков. — Я не знаю, как это объяснить. Ты странный человек, сильный, эмоционально давящий. Это, наоборот, должно отталкивать, но меня только притягивает, и я ничего не могу с этим поделать. Твоё отношение ко мне оно… жестокое! Ты доводил меня до истерики, ругал и обзывал, унижал, заставлял меня думать так, как думаешь ты, но это физически невозможно, ведь не у меня высокий уровень мыслительной деятельности. Я плакал, наверное, каждую ночь, а потом шёл к тебе на лекцию уже зная, что ты меня не похвалишь, что ты будешь чем-то недоволен. А я старался, всё учил, всегда готов был ответить. Я влюбился в философию, это интересная наука, но я не учёл того, что влюбился я в неё из-за тебя. Я каждый день думал о тебе, отсчитывал часы до нашей скорой встречи. Мне понравилось в тебе то, что других бы напугало, — впервые Чимин искренне выговорил всё своё недовольство поведением Юнги. — Вот ты сейчас признался, что любишь меня, но где гарантия, что ты не будешь меня доводить до нервного срыва из-за своего сложного характера? Учитывай то, что ты старше меня на семь лет! — Ты прав, мой характер сложен и неуправляем, но вспомни, что я тебе говорил, — Чимин нахмурил брови, ожидая ответа от мужчины, — Ты исключение. Ты изменил правила и законы моей жизни, а значит без тебя я прожить не смогу, — Юнги так красиво и виртуозно всё говорил, что сердце парня начало биться чаще. — Чимин, запомни, я всегда буду рядом, что бы не случилось, я всегда тебе помогу. Я всегда и всё буду делать только ради любви к тебе. Если тебя будет что-то не устраивать, говори мне об этом. Говори, указывай, я буду слушать и пытаться исправить. Разница в возрасте — это обычная цифра, к тому же она не такая уж и большая. Чимин смотрел на Юнги и пытался выяснить, говорит он правду или врёт. Но тот не лгал. Мин откровенно излагал о своей преданности и ему хотелось верить. Да и Пак привык ему верить, ведь тот ерунды не скажет. — То есть ты предлагаешь мне встречаться? — решил уточнить парень. — Да, предлагаю стать моим парнем, — Чимин сдерживал улыбку, но, когда этого сделать не получилось, он от стеснения опустил голову и заулыбался. — Что, что-то не так? — Ты и вправду никогда и ни с кем не состоял в отношениях, — посмеивался Пак, беря в руки вилку, чтобы начать есть принесённый салат. — Я согласен. Это будет неправильно, ведь ты мой преподаватель, я твой студент, но от этого даже интереснее. — Не вижу в этом ничего неправильного. Ты совершеннолетний парень, имеешь право состоять в отношениях с кем пожелаешь. Естественно, исключая представителей младше девятнадцати лет. — И всё же, я не хочу, чтобы слухи о наших отношениях ходил по всему университету. Тэхёну я сам скажу, ведь он мой близкий друг. — Это тот парень с волосами оттенка морозного неба? — предположил Юнги. — А Дэхён не твой друг? — Друг, но с Тэхёном мы познакомились на вступительных экзаменах. Нашли друг друга и, как оказалось, нас сближало столько общего. А с Дэхёном мы общаемся только в пределах университета, также и с Миён, — по непонятной причине Мин спокойно выдохнул, услышав эту информацию. — Вкусный салат, по какой формуле рассчитал мой вкус? — Угадал, — мужчина улыбнулся, посмотрел на Чимина и продолжил есть. — Господи, — замер парень, — улыбайся почаще. Ты такой красивый, когда улыбаешься. Кажется, я впервые увидел эмоции у тебя на лице. Я что, ключ, который разблокировал функцию «Эмоции»? — посмеялся. — Хм, а ты прав. Именно так. Обычно я даже гнев не показываю. В течение всего времяпровождения в ресторане Чимин расспрашивал Юнги о его жизни, о том какой он человек. Но Мин не раскрывался полностью. Как бы сильно он не любил человека, всего себя не показывал никогда. Это был не принцип, а безопасность. Скорее всего безопасность от самого себя. Пак был добрым, светлым, тёплым человеком, который шёл всем на встречу, дарил поддержку. А Юнги был полной его противоположностью. Он опасный, тёмный и холодный человек, который ненавидел и презирал людей, за исключением своих близких. Неудивительно, что он влюбился именно в Чимина. Таких людей как он Мин за всю свою жизнь ни разу не встречал.***
Чёрный автомобиль остановился около ворот общежития. Юнги держал руки на руле и смотрел прямо, не реагируя ни на что. Чимин отстегнул ремень безопасности и тоже уставился в лобовое стекло. Тишина. Опять тишина. Казалось, что она всегда их сопровождала и иногда давала о себе знать, чтобы про неё не забывали. — Спасибо, что довёз, — неловко поблагодарил парень, забирая с заднего сидения свой рюкзак. — Я пойду. — Подожди, — Мин через силу отпустил руль и развернулся к Чимину, смотря ему в глаза, — Я должен ещё кое в чём сознаться, — Пак повернул голову в сторону мужчины, ожидая всё, что угодно. — Ты помнишь, что у меня проблемы с контролем злости, — парень кивнул. Он напрягся. Не уж-то Юнги собирается признаться, что являлся тираном? Кто вообще в этом признаётся?! — Я стараюсь с этим справляться, но, чтобы ничего не усугубить, я прошу тебя, — он взял тёплую ладонь Чимина в свою ледяную, — не заставляй меня тебя ревновать. Общайся с теми, кого я знаю, хорошо? Я не хочу причинять тебе боль, иначе мне самому станет очень плохо, — говорил он спокойно, с тревогой и заботой, будто уже переживал за парня. — Эм… да, хорошо, — замешкался в ответе Пак. Была странная просьба, но вполне обоснованная. — Спасибо. Тогда встретимся завтра, — Мин тепло улыбнулся, отпустил ладонь Чимина, после чего сероволосый вышел из машины, махая рукой.***
Под струями горячей воды Чимин стоял, закрыв глаза. Он прокручивал в голове воспоминания о первой встрече с Юнги и соединял нитями его слова в ресторане, как в фильмах про детективов. Мин заметил его с самого начала и, видимо, боролся сам с собой, чтобы не привязаться к парню, но всё вышло боком. Его планы с грохотом разбились о скалы запланированных целей. Юнги никогда не думал становится преподавателем, а Чимин никогда не думал, что влюбиться в своего учителя и станет интересоваться философией. Пак волновался и думал, правильно ли он сделал, что согласился встречаться с человеком, который в зрелом возрасте никогда и ни с кем не состоял в отношениях, который не выражал эмоции, внешность которого привлекала и одновременно пугала окружающих. Мин холодный и властный человек, его характер сковывал и подавлял людей. Стальной взгляд проникал в самую душу, Юнги читал людей, как открытую книгу. Железный монотонный голос до дрожи пронизывал тело, часто заставлял забыться. Чимин подумал, что с таким человеком он будет чувствовать себя в безопасности, есть опора и поддержка. Благодаря Юнги он не упадёт и не оступится, есть у кого взять дельный совет, задать вопрос и знать, что обязательно получишь ответ. Мин Юнги был фундаментом уверенности Пак Чимина, и без этой основы, казалось, что вся жизнь парня рухнет.***
В университете ничего не изменилось. На лекции Чимин отвечал на вопросы Юнги, записывал теорию, с интересом смотрел на мужчину и внутри себя радовался, что с этим человеком он встречался. А Мин умело перевоплощался из сурового и строго преподавателя в заботливого и любящего мужчину. — Может погуляем сегодня? В том парке, где мы обсуждали «Господство»? — предложил Чимин, сидя на краю стола Юнги. — Мне нужно кое с какими документами разобраться. После всех пар приходи сюда, а потом поедем в парк, — мужчина рассчитал всё: Пак учился до четырёх, час они пробыли в аудитории, пока Мин работал, а потом должны были поехать в парк на час, чтобы успеть вместе поужинать, ведь парню ещё домашнюю работу выполнять. — Хорошо, — обрадовался Чимин, растягивая губы в улыбке, отчего Юнги не удержался и улыбнулся в ответ. — Как в тебе умещается эта двуличность? — Двуличность есть в каждом человеке. Самый яркий пример — это эмоциональный обман. Человек с уважением и добротой общается с другим человеком, а после сменяет эмоции на презрение и отвращение, стоит тому отвернуться. Это делается ради своей выгоды, — Юнги закрыл чёрный блокнот и откинулся на спинку кресла. — Хочешь, чтобы я тебе лекцию прочитал про двуличие? — в голосе слышались нотки насмешки. — Ну, я был бы не против. Мне нравится, как ты рассказываешь что-то. Это очень интересно. — Интересно и полезно. Это основа для того, чтобы вычислить настоящие намерения встречаемых на твоём пути людей, — он достал свой бумажник и вытащил банковскую карту. — В кафетерии много вкусной еды. Возьми себе то, что ты хочешь. И не думай о том, сколько это стоит. — Спасибо, — робко принял карту Чимин. У него давно был вопрос — откуда у Юнги столько денег? Он жил в дорогом районе Сеула, ездил на недешёвой машине, так ещё и на не единственной, ходил в брендовых костюмах, платил за Чимина в ресторанах и кафе, так ещё и карту отдал, чтобы парень хорошо пообедал. Вряд ли у него зарплата преподавателя такая большая, да и как учёный, он навряд ли столько зарабатывал. Зайдя в кафетерий, среди студентов в очереди он заметил Тэхёна, который уже махал рукой, привлекая к себе внимание. — С преподавателем заговорился, что ли? — намекая на опоздание Чимина, на что тот кивнул. — Ясно. Как у вас всё проходит? Всё устраивает? — Да мы только день встречаемся, — напомнил Пак, измучено поднимая голову к верху. — Почему ты такой?! Я и так тебе всё рассказываю, даже Дэхён с Миён об это не знают и знать не должны. — Да понял я. Чего так реагируешь? — Голова целый день болит. Со вчерашнего вечера к контрольной готовился по истории танцев, поздно лёг спать и рано проснулся. Уже устал. Радует, что после учёбы в парк пойдём гулять. — О, это круто. Не скажу, что он выглядит романтиком, но с тобой он ведёт себя иначе. Это о многом говорит, — Чимин это знал и был этому рад. Никогда ему ещё не приходилось быть тем, ради кого готовы меняться. — Ты прав, — сероволосый взял поднос и стал накладывать еду. — Три вида мяса? Лапша? Кимчи? Молодой человек, вы банк ограбили? Ещё недавно ты жаловался, что денег нет! — удивился Тэхён, хотя сам накладывал тоже самое. — Юнги карточку дал. Сказал, чтобы я хорошо пообедал. А ты? — У меня парень бизнесмен, не забывай, — Ким достал телефон и нажал на контакт, подписанный как «Хосок-и». — Алло, привет. — Здравствуй, как дела? — послышался из динамика голос мужчины. — Всё хорошо. Можешь мне денег на карту положить, а то не хватает на обед. — Конечно, что кушать собираешься? — поинтересовался Хосок. — Кимчи, питьевой йогурт, мясо в кисло-сладком соусе, миндальный хлеб, пряный соус, суп из редьки, пибимпап. — Вау, у тебя хороший аппетит. Всё, я тебе перевёл. Кушай аккуратно и не торопись. — Хорошо, спасибо! — Тэхён убрал телефон в карман и перевёл взгляд на удивлённого Чимина. — Что? — Вы так общаетесь? Типа, реально как парочки? — Он заботится обо мне. Не устраивает допрос, я сам рассказываю то, что хочу. А то были у меня отношения с «параноиком», да и продлились они неделю. Короче, Хосок — это лучик солнца, который любит меня настолько, что вчера перенёс поездку в Испанию на месяц, чтобы со мной побольше времени провести. — Всё, отстань. Слишком приторно, — фыркнул Чимин. В некой степени он даже завидовал. Ему тоже хотелось, чтобы ради него меняли свои планы, хотя Мин именно это и сделал. В любом случае Пак хотел именно таких отношений, но с Юнги вряд ли такое получится. Возможно, он обрёл даже что-то новое, что подарило ему мужчину, в которого он влюбился. Юнги не казался суровым человеком в отношениях. Он не любил людей, многолюдные места вообще ненавидел. Чимин был уверен, что совместно с Юнги они едва ли будут ходить в такие места, где большое скопление людей. Да и парню придётся отказаться от новых знакомств, чтобы Мин его не ревновал и чувствовал себя спокойно. Чимин не хотел, чтобы Юнги стало хуже, чтобы он чувствовал боль. Это не казалось пыткой. Скорее это и есть забота друг о друге. Мужчина желал Чимину только лучшего, а пока тот не научился распознавать сущность людей по внешнему виду он не сможет принять факт, что Пак общался с теми, кого на самом деле никогда и не знал. Сверхзабота это или что-то другое, не важно! Чимин готов это принять, готов с этим ужиться. — Знаешь, Тэхён, я тут подумал, а что, если мне удастся его изменить? Он уже начал познавать эмоции, стал их выражать. Это ведь тоже что-то значит, да? — Ким пожал плечами, но согласился с мнением друга.