*** Сад. ***
На улице стояла пасмурная погода: небо затянулось дождевыми тучами, и поднялся прохладный ветерок, который давал «отпуск» от душного воздуха, когда светило яркое теплое солнце. На гладкой поверхности Босфора появились волны, прибегая и убегая от песчаного берега. Где-то на деревьях за листвой сидели птицы, чирикая между собой, а в саду, стояли Айбиге, Эмилия и Мустафа с Мехмедом. На валашской княжне была шелковая голубовато-серая рубашка с длинными рукавами и вырезами на них, начиная от локтя и, заканчивая запястьями; такого же цвета корсет облегал девичью талию сразу под грудью, а на бедрах держались черные штаны, которые сшила швея, сумев подчеркнуть талию и женские бедра. Волосы княжеской дочери, чтобы не мешали, Гелена убрала в высокий и объемный пучок, а непослушную челку оставила у висков. Айбиге тоже была переодета в более удобную одежду для конных прогулок — она впервые за последний год переоделась в мужскую одежду, в которой приехала из Крыма еще год-два назад. — Когда лошади будут готовы? — Спросила Айбиге у шехзаде Мехмеда. — Уже не терпится выйти, наконец, за пределы дворца. — Брат Мустафа распорядился еще сегодня утром. Скоро их приведут. — Ответил парень, посмотрев на крымчанку. — Погода просто чудо. — Эмилия посмотрела на грозовое небо. — Нравиться пасмурная погода? — Поинтересовался Мехмед. — Да, шехзаде. Всегда нравилась — прохладный ветерок, солнце не печет, всегда читаю в такую погоду, или же устраивала с княжичем Владимиром или дядей поединки на мечах. Единственный недостаток состоит в том, что рисовать плохо, мало света. — Ответила княжна, останавливаясь возле Айбиге. — Уверены, что едем на прогулку сегодня? — Послышался голос шехзаде Мустафы и все обернулись, посмотрев на мужчину, который уже сидел в седле на вороной лошади. — Дождь может настигнуть нас в любую минуту, а намокнем — простудимся. Повелитель разрешил только если бы я дал слово, что никто из всех вас, и меня в том числе — не пострадает. — Ну, раз нас всех поручился сам старший шехзаде — грех отказываться. — Улыбнулась Эмилия. — Тем более, дождь, всего лишь вода, высохнет. Ну, а если Вы боитесь намокнуть, можем никуда не ехать. — Мустафа усмехнулся в ответ, но ничего не ответил. Шехзаде Мехмеду и Айбиге подготовили двух гнедых лошадей, а Эмилии досталась ее же серая с черной гривой — Пегас. Выехав за стены дворца, компания пришпорила лошадей, и животные ускорили шаг. Первое время, они ехали молча, и Эмилия смогла насладиться тишиной леса и его красотой во время пасмурного дня: листва не отбрасывала тени, плавно качаясь от дуновения ветра, а трава приобрела немного темноватый зеленый оттенок. Молчать больше было нельзя, ведь тишина вскоре стала давить на компанию, и княжна спросила первое, о чем подумала. — Когда начинается летне-осенний охотничий сезон? — В конце следующего месяца и продлится до второго месяца осени. — Ответил Мустафа, посмотрев на девушку. — А что? — Да вот, интересно стало. Я смогу принять участие в охоте? — Ответила Эмилия, встретившись взглядом со старшим наследником, и тут же перевела взгляд и в сторону Айбиге с шехзаде Мехмедом. — Может, и Айбиге разрешите. — О, я была бы очень рада и благодарна. — Улыбнулась племянница Валиде Султан, посмотрев на новую знакомую. — Вот только вряд ли нам разрешат, к прискорбию. — Да? Почему? — Удивление на лице княжны появилось в ту же секунду, и она уставилась на Мустафу, которой заинтересованно смотрел на нее. — У нас женщины никогда не учувствуют в охоте, войне и мероприятиях, где находится много мужчин. — Помолчав, ответил мужчина. — И что же делают женщины, пока мужчины проводят время на улице? А-а-а, постойте, давайте угадаю, — сделав паузу, Эми продолжила. — Сидят в гареме? — Зачастую, так и есть. — Подтвердил Мехмед, подавая голос. — Скучно. — Закатила глаза княжна. — Не то слово. — Подтвердила Айбиге, соглашаясь с новой подругой. — Что умереть можно. — Правила нужны для того, чтобы их нарушать, не так ли, шехзаде? — Продолжала Эмилия, обратившись к старшему наследнику. — Вы шехзаде, наследник престола, и Вы явно имеете больший авторитет, чем кто либо, кроме падишаха, конечно же. — К чему Вы клоните, валькирия? — Может, Вы все-таки поспособствуете и сможете сделать так, чтобы и мы с Айбиге смогли вырваться из оков дворца и отправиться на охоту вместе с Вами? — Сказав это, девушка тут же поняла, что наследник дал ей прозвище. — И, почему валькирия? — Видел с балкона, как Вы с Айбиге-хатун на мечах сражаетесь, Вы тогда одержали победу. Вот и пришло в голову. — Усмехнулся Мустафа, посмотрев вперед. — Я что-нибудь придумаю. По поводу охоты. Эмилия и Айбиге просияли и довольно переглянулись: «Ура!». «Все, как я и думала — стоит только сказать несколько льстивых слов, то мужчина на колени станет, и сделает все, что его попросит женщина. Мужчины не меняются нигде» — подумала княжна, вспоминая слова няни о том, что не стоит пользоваться наследником трона, как вздумается, это нехорошо. — «Пока есть такая возможность, не вижу смысла ее упускать».*** Дворец Топкапы. Покои Гюльбахар-Махидевран Султан. ***
Хасеки Султан сидела на диване и возле нее стояла Дидем-хатун. Пришли отчеты из ее хозяйства, а также письма из сиротских домов, которые спонсировала госпожа — письма были переполнены благодарностями и пожеланиями всех благ. — Госпожа. — В покои, вошла Нилюфер-хатун и поклонилась. — Нилюфер-хатун? Проходи. Что-то хотела? — Отвлекаясь от дел, спросила Махидевран. — Госпожа, Вы мне приказали докладывать о Михримах Султан Хазретлери. — Сказала Нилюфер, подходя ближе. — Султанша виделась сегодня с Ташлыджалы Яхьей-эфенди, и получила от него письмо. — Я же запретила Михримах видится с ним. — Выдохнула женщина и подумала. — «Михримах совершенно не слушает меня, сколько бы я не запрещала ей видится с Яхьей. Яхья верный, умный человек, далеко пойдет, если его немного подтолкнуть и помочь». — Знаешь, о чем говориться в письме? Они о чем-то говорили? — Я не знаю, госпожа. Михримах Султан держала меня на расстоянии. О чем шлось в письме мне тоже не известно — молодая госпожа сожгла его, после того, как прочитала несколько раз. Госпожа, наверное, выучила его наизусть. — Ну, хоть улики уничтожила, это хорошо. — Махидевран улыбнулась, гордясь за дочь. — Нилюфер, можешь не докладывать мне больше о Михримах и Ташлыджалы. Только смотри, чтобы никто не видел их, соблюдай осторожность не только свою, но и Михримах. — Конечно, Махидевран Султан. Я могу идти? — Поклонилась девушка. — Да, можешь быть свободной. — Кивнула Махидевран и Нилюфер-хатун покинула покои. — Госпожа, разве Вы не были против отношений Михримах Султан и Ташлыджалы? — Поинтересовалась Дидем, забирая бумаги со стола. — Ташлыджалы Яхья хороший, образованный и уважаемый человек. Не только Мустафа, но и Повелитель его ценит в какой-то степени, ведь он когда-то спас моему сыну жизнь. Пусть, пока что у него нет ни постов, ни каких либо других важных должностей, но они все наживные. — Ответила султанша. — Много верных людей никогда не бывает, и если я подтолкну Яхью, то он может занять неплохой пост. Ибрагим-паша мне в этом поможет, и тогда, Михримах будет позволено стать его женой, если повезет. Он, благодаря моей дочери, станет зятем султана и уважаемым чиновником. — «А если что-то пойдет не так, она сможет развестись с ним в любую минуту, когда пожелает. Молодость дана для того, чтобы совершать ошибки и учиться на них, так пусть вынесет урок, если в их отношениях после брака будет разлад». Дидем кивнула и стала подавать другие бумаги. Махидевран Султан уточняла что-то и поручала разобраться, или направить к ней людей, которым нужна помощь или чем-то недовольны. И когда работа была окончена, к султанше на обед пришла Хандан-хатун вместе с дочерью. — Нергисшах, моя прелестная девочка. Иди ко мне. — Махидевран с теплой и искренней улыбкой подозвала к себе пятилетнюю внучку. Дочь шехзаде с такой же улыбкой подбежала к бабушке и обняла ее. — Бабушка! — Нергисшах сжала ручками плечи Махидевран Султан, а та нежно обняла ее. — Доброго Вам дня. — И тебе, моя красавица. Присаживайся. — Указывая на тахту, сказала Хасеки Султан и посмотрела на невестку — все также прекрасна, как нежная роза. Без шипов. — Хандан, и ты присаживайся. Не стой у дверей. — Благодарю, госпожа. — Поклонилась девушка и присела возле дочери на тахту. — Махидевран Султан, надеюсь, мы Вам не помешали? — Ни ты, ни Нергисшах не можете мне помешать. Как прошел ваш день? — Благодарю, госпожа, прекрасно. Шехзаде нас навещал сегодня утром, Нергисшах хвалят учителя, и это меня радует. И, госпожа, — Хандан выдержала паузу и продолжила. — Благодарю Вас за подарки, которые Вы нам прислали. Пусть Аллах пошлет Вам здоровья и долгой жизни. — Аминь. — Кивнула Хасеки Султан, принимаясь за обед. Но, идиллию нарушил стук в дверь, и в покои торопливо вошла Фатьма с круглым большим животом, который придерживала рукой, а на лице виднелись следы от слез. Хорватка поклонилась свекрови и Нергисшах Султан с ее матерью. — Фатьма? Ты что-то хотела? Что с тобой? — Госпожа, простите. — Икбал шехзаде подошла ближе. — Я слышала, что шехзаде Мустафа на прогулку отправился. — Да, все верно. Тебя забыл спросить? Ну, уж не взыщи. — На лице Хандан-хатун появилась скромная и насмешливая улыбка. — Нет, что Вы госпожа, нет. Но с ним отправилась и та женщина? — Ты про княжну? — Фатьма кивнула. — Да, она тоже. Как и шехзаде Мехмед с Айбиге-хатун. Тебе-то что до этого? — Госпожа, когда-то Вы и про Хелену-хатун так говорили. А если…. Если… — Фатьма-хатун, с кем быть и с кем не быть — решать только шехзаде. — Встряла Хандан, посмотрев на хорватку. — Тем более, иностранная гостья не просто женщина, а княжна, и их ничего не связывает, кроме как дружбы и политических отношений. — Ну, конечно! Тебе-то что до этого, Хандан-хатун. — Вспылила икбал. — Ты никогда шехзаде и не любила вовсе. — Достаточно. Обе замолчите. — Махидевран тяжело посмотрела на вторую невестку. — Отправляйся в свои покои, ты беременна и тебе нужно отдыхать. — Но, Махидевран Султан…. — Возвращайся к себе, Фатьма. Иначе тебе не поздоровится. — Махнула рукой в сторону двери Хасеки Султан. — Помните, госпожа, что я предупреждала. Я говорила! Любящая женщина все чувствует. — Икбал покинула покои свекрови. Махидевран знала, что Фатьма ревнует к каждой женщине Мустафу — это в ее характере заложено, но допускать мысль о том, что приезжая валашка, свободная женщина, к тому же голубых княжеских кровей, может начать отношения с турецким принцем — абсурдно, но выключать такую вероятность было опасно, зная шехзаде. Настроение было испорчено. В то время, как в полном молчании продолжался обед у свекрови с внучкой и невесткой, у Мехмеда, Мустафы, Эми и Айбиге было очень даже весело. Компания сдружилась, и уже свободно говорили на разные темы, шутили и смеялись. После раската грома, пошел сильный дождь, переросший в ливень. Княжна вместе с шехзаде и племянницей Валиде Султан были довольно далеко от дворца Топкапы, и на какое-то время остановились. — До дворца ехать далеко. — Повысив голос, сказал старший наследник. — Охотничий домик ближе, едем туда. Кони галопом помчались по дороге, которая потихоньку начинала размываться, к домику. Одежда промокла до ниточки, становилось холоднее, а домик все не показывался, но путь продолжался, и вскоре, все же показался Охотничий домик, окруженный большим и густым садом, где цвели розы и другие цветы с кустарниками — не было времени рассматривать. Лошадей сразу же распрягли и увели в конюшню, а пришедших господ расположили в покоях, приготовив новую одежду и баню, а также затопили камины, дабы согреть и не дать заболеть гостям. Во дворец послали гонца с вестью, что двое шехзаде и Айбиге-хатун с княжной Эмилией переночуют в домике и вернуться во дворец уже утром, когда прекратиться ливень. Когда все гости привели себя в порядок, согревшись и переодевшись в сухую одежду, они встретились в главных покоях, где уже был накрыт стол с яствами и напитками. — Вы хорошо расположились? — Спросил шехзаде Мустафа у присутствующих, садясь на тахту. — Да, все в порядке, благодарю шехзаде. — Ответила Айбиге, посмотрев на будущего деверя. — Здесь, весьма уютно. И вид из окон завораживает — дикая природа, дождь и потрескивание дров в камине. — Ответила Эмилия, чувствуя слабость и усталость — глаза слипались. — «После ужина, сразу же спать лягу. Что-то нехорошо». — Часто сюда приезжаете? — Нет, к сожалению. Но, ты права, валькирия, место воистину чудесное. — Согласился Мустафа, надпивая из стакана шербет. «Валькирия…. Не надоело ему меня так называть?» — подумала про себя княжна, принимаясь за ужин. Компания продолжала свои разговоры, но ни у кого не осталось без внимание то, что Эмилия была немногословна и будто уже спала с открытыми глазами, иногда что-то отвечая или спрашивая. При окончании трапезы, валашская княжна незамедлительно вернулась в свою комнату и легла спать. Девушку морозило, она ворочалась во сне, а под утро заболела голова. Служанка, которая была при княжне заметила, что ее госпожа плохо выглядит, и дотронулась рукой до лба — горячий. — Госпожа…. — Дильруба-хатун убрала руку со лба бледной Эмилии и выбежала из покоев. Рабыня сразу же позвала лекарку, которая присутствовала в домике, после чего, направилась к шехзаде Мустафе.*** Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. ***
Старший наследник вместе с младшим братом сидели на диване и о чем-то вели беседу. Шехзаде ждали, пока соберутся и будут готовы девушки, ведь за окном уже вовсю сияло солнце, и капельки росы поблескивали от света. — Как идет подготовка к твоей свадьбе, Мехмед? — Матушка делает все, чтобы никах состоялся как можно быстрее. Но, Повелитель решил, что свадьба состоится вместе со свадьбой сестры, так что все ее старания напрасны — Выдохнул шехзаде Мехмед. — Не говори так, Мехмед. — Похлопал по плечу брата, Мустафа. — Твоя Валиде хочет тебе только счастья, и ничего больше кроме него. — Разговор прервался из-за быстрого стука в дверь. — Да! — Шехзаде Мустафа Хазретлери, шехзаде Мехмед Хазретлери. — Дильруба-хатун войдя в покои, поклонилась. — Шехзаде, прошу прощения, что побеспокоила, но это очень срочно. — Говори. — Госпожа Эмилия… Она совсем плоха. Лекарка у нее сейчас, говорит, что простуда. — Сказала Дильруба. — Ну вот. И это та, кто первее всех рвалась выехать из Топкапы и про дождь щебетала. — Укоризненно выдохнул старший наследник. — Как она? В сознании? — Да, господин, в сознании. Но вряд ли сможет доехать до Топкапы верхом. И еще, — Дильруба достала тубу с письмом и протянула его старшему наследнику. — Прибыл гонец из Топкапы, приказал Вам передать письмо от Махидевран Султан. — Хорошо. — Мустафа принял в руки письмо. — Дильруба-хатун, пусть гонец возвращается в Топкапы и Ташлыджалы прикажите карету прислать сюда, мы дождемся и вернемся обратно во дворец. — Как прикажите, шехзаде. — Поклонилась Дильруба обоим сыновьям султана, удаляясь из покоев.*** Дворец Топкапы. ***
Махидевран Султан шла по коридору в покои мужа, а за ней шла Дидем-хатун вместе с Гюльшах-калфой. — Весть, что у Мустафы появился сын — уже послали в Охотничий домик? — Спросила Гюльбахар-Махидевран Султан у калфы. — Конечно, госпожа. Гонец должен быть уже у шехзаде. — Кивнула Гюльшах, останавливаясь подле султанши у дверей. — Прекрасно. — Кивнула султанша. — Ждите меня здесь, и доложите, когда шехзаде вернеться. — И скрылась за дверью покоев султана Сулеймана. Падишах сидел за столом, держа перед глазами документы, на которых нужны были его подпись и печати. Но на уме Сулеймана были вовсе не дела государства, а то, что рассказала ему Бихруз — мать его сына Мехмеда. Султан узнал о Хелене-хатун, возлюбленной старшего сына, и узнал о том, что Мустафа желает совершить с ней никах. Сулейман был против этого, но хотел узнать и мнение возлюбленной супруги и уже тогда принять верное решение. — Мой Повелитель. — Махидевран вошла в покои и поклонилась с улыбкой. — Вы меня хотели видеть? — Да, Махидевран, проходи, садись. — Мужчина указал на диван, куда пересел и сам. — Сулейман, вижу, Вас что-то беспокоит. Что-то серьезное? — Да, моя луноликая госпожа, все серьезно. И меня очень это огорчает. — Начал султан Сулейман. — Я узнал о некой Хелене-хатун, она ведь свободная женщина, мусульманка к тому же. Что она делает в гареме Мустафы? — Мой султан, прошу прощения, я Вам ничего не сказала из-за того, что хотела сама разобраться. — «Черт, кто ему доложил? Бихруз? Хюррем? А может, сам узнал? Или Валиде Султан?». — Как я узнал, Мустафа желает никах заключит с этой девушкой — я не согласен. Что думаешь ты по этому поводу? — Сулейман, я говорила нашему сыну, уговаривала, но Мустафа меня не слушает. Хелена красивая и милая девушка, но я не хотела бы, чтобы они с Мустафой вступали в брак. — Обоснуй свое мнение. — Серьезно попросил падишах. — Я с ним согласен, но хотел бы знать, почему ты так решила. — Повелитель, как Вы знаете, Хелена свободная девушка, у нее также имеется немало родственников и это может навредить репутации нашей династии. Что подумают люди? К тому же, через какое-то время, они могут оба пожалеть о ранее принятом решении, но изменить уже ничего не выйдет. — Уверенно ответила султанша. — И я бы хотела, чтобы Вы поговорили с Мустафой на эту тему. Или, может быть, Ибрагим-паша. — Как только он приедет, мы дадим новорожденному шехзаде имя — поговорим. Ты тоже должна присутствовать. — Конечно, мой падишах. — Кивнула Махидевран, вздыхая. — «Разговор будет сложным». — Подумала женщина, и была права. Княжна вернулась во дворец в карете. Вместе с ней сидела и Айбиге-хатун со служанкой — Дильрубой, дабы позаботиться о простудившейся Эмилии. Шехзаде Мехмед на лошади ехал возле кареты вместе со стражей, а Мустафа отправился вперед, ведь у него появился шехзаде. И когда старший престолонаследник уже был в покоях счастливой Фатьмы, отныне ставшей султаншей, Эми только-только прибыла во дворец и ее вели в покои, где уже ждала Гелена и Адак-хатун, горькие лекарства, теплая постель и причитания от няни.*** Покои Фатьмы Султан. ***
Хорватка лежала на кровати в желтом платье с золотой вышивкой и такого же оттенка вуалью на волосах. Перед ее кроватью стоял Мустафа с сыном на руках, а с ним рядом стояла и Махидевран. В ряд, с другой стороны стояла Валиде Айше Хафса Султан с Нармин Султан, Михримах Султан, Хандан-хатун с Нергисшах Султан, Бихруз и Хюррем Султан. Все ожидали только самого падишаха. — Поздравляю тебя, Мустафа. Иншалла шехзаде будет жить долго и счастливо. — Молвила с улыбкой Валиде Султан, смотря на правнука. — Аллах всемогущий позволил мне увидеть и моих правнуков. — Благодарю, Валиде Султан. — Кивнул шехзаде, продолжая качать на руках сына. — Фатьма, как ты? — Спасибо, шехзаде — Вы здесь и на моем сердце покой. Мы с сыночком ждали, когда Вы приедете. — Улыбалась Фатьма, смотря на шехзаде Мустафу и сына любящими глазами. — Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазретлери! — Объявил евнух и в покои, вошел султан Сулейман. Присутствующие почтительно поклонились падишаху, а Мустафа передал сына отцу. — Поздравляю, Мустафа. Шехзаде родился крепким и здоровым, слава Аллаху, я рад за тебя. — Мустафа благодарно кивнул и они с матерью немного отошли, ставая с другой стороны кровати роженицы. Султан Сулейман стал читать молитву над внуком с умиротворенной улыбкой на лице, которая скрывалась за густой бородой. И когда молитва была прочитана, мужчина назвал внука… — Твоя имя Абдулла, твое имя Абдулла, твое имя Абдулла. Мустафа посмотрел на мать, на лице которой мелькнула грусть, а в глазах тот злосчастный день пожара, когда и погиб единоутробный брат Мустафы и близнец Нармин — шехзаде Абдулла Хазретлери. — Держи, Мустафа. — Сулейман аккуратно передал внука сыну, поцеловав Абдуллу в лоб. — Как только освободишься — жду тебя и Махидевран у себя. Предстоит серьезный разговор. — Мустафа кивнул и после того, как отец-Повелитель направился к выходу из покоев, посмотрел на Махидевран Султан, которая говорила с Фатьмой, но как только почувствовала на себе взгляд сына, вопрошающий бросила взгляд и на него.*** Покои Валашской княжны Эмилии. ***
Девушка лежала в постели, а рядом с ней сидела Гелена вместе с лекаркой. Ничего серьезного не было, но стоило проявить осторожность и терпение, дабы поскорее поправиться и встать на ноги. — Жар почти спал, госпожа. Два-три дня соблюдайте постельный режим и пейте этот сироп. — Адак-хатун поставила на тумбочку склянку с желтоватой жидкостью. — Все будет в порядке, княжна поправиться, Гелена-хатун, поверьте мне. Не оспа, слава Аллаху и не какая другая хворь. — Спасибо, госпожа лекарь. — Ответила Гелена, посмотрев на воспитанницу, которая лежала на кровати, скрестив руки на груди с недовольным лицом — кому нравится болеть? Никому. — Я вас оставлю, есть еще дела. — Адак-хатун собрала свой чемоданчик и, закрыв его, удалилась, не забыв поклониться. — Предупреждала же тебя — будь аккуратней. — Выдохнула няня княжны. — Не ценишь ты свое здоровье и мои нервы, княжна. — Это самая простая простуда, няня, ничего серьезного. — Ответила Эмилия. — Пусть так! А осложнения? — Гелена, миленькая, успокойся и не переживай по этому поводу. — Попросила иностранная княжна. — И без того голова раскалывается. — Отдыхай, только, — женщина что-то достала из кармана юбки и протянула воспитаннице. — Пришло тебе письмо. От княжича Владимира. — Что? — Эми сразу же привстала на локтях, и пожалела о сделанном — в висках пульсировало. — М-м-м… Что ему понадобилось от меня? — Не знаю, дорогая, но может, лучше прочтешь? — Предложила няня княжны. Эмилия вздохнула и все же решила прочитать письмо от «любимого брата». Джансу-хатун подала валашке нож для разреза бумаги и деревянный поднос на ножках, чтобы было удобно распечатывать конверт. Развернув пергамент, княжна узнала подчерк брата — аккуратный и немного острый. Со скучающим видом, валашка стала читать письмо, и с каждой строчкой в глазах появлялось раздражение, а руки сжимали бумагу крепче и крепче, пока вообще не разорвали в клочья послание. — Да он насмехается надо мной! — Повышенным тоном, выкрикнула девушка, сцепив руками покрывало. — Что там написано было? — Осторожно поинтересовалась Гелена, пока Гюль-хатун стала убирать клочки бумаги с кровати. — Подайте мне бумагу и чернила! — Приказала Эми, игнорируя вопрос няни. — «Нужно написать Григору, пусть любым способом избавиться от Владимира. Не в силах больше ни терпеть, ни ждать. Виорел должен будет помочь Григору, сам он может не справиться».***
Вечером, Мустафа сидел в своих покоях и размышлял над тем, что сказал ему отец-султан — мужчина был против никаха с Хеленой и приказал сыну отправить девушку домой, дав время на прощание и сбор вещей. Конечно, султан Сулейман и Махидевран были правы — избранница Мустафы была девушкой хоть и тихой, но свободолюбивой, и вряд ли, через какое-то время, не потребовала бы развода или не устраивала бы ссор. Да и к тому же, воле отца и матери он не мог противиться, ведь и сам знал, нет…. Видел, как его любимая увядает, как сорванный цветок в гареме, и мужчине было невыносимо это видеть, поэтому, он вызвал к себе Хелену. В глазах Мустафы читалась нескрываемая грусть от скорой разлуки, а на сердце была рана, ведь он также понимал, что гречанке подыщут жениха и подберут богатое приданное. Дверь открылась, и в покои заплыла Хелена с все той же милой улыбкой на лице в простеньком лазурном платье и вуали, которая держалась благодаря плетеной диадеме с драгоценными камушками. — Мустафа! — Девушка подошла к возлюбленному и обняла его. — Я так рада видеть тебя. Поздравляю, Фатьма родила тебе сына, там, в гареме сейчас праздник, музыка играет. — Хатун попыталась взять мужчину за руку, но Мустафа убрал свою ладонь, заложив руки за спину, а улыбка с лица Хелены спала. — Хелена…. Я принял решение, которое касается тебя и твоей судьбы. — С запинкой, сказал престолонаследник. Девушка растерянно посмотрела на него. — Послезавтра утром — ты вернешься домой, к своим родным и близким. Никаха не будет. — Мустафа, но… — Я шехзаде. Есть правила и традиции, которым обязан следовать не только я, но и все шехзаде династии. — Ясно. Ты не пойдешь против семьи ради меня. И я этого не хочу, поверь! — Слегка дрожащим голосом, сказала брюнетка. На ее карих, почти черных глазах выступили слезинки. — Мне так больно, Мустафа, но я давно поняла, что не приживусь здесь. В твоем мире, мне места нет. Я пришла сюда лишь ради тебя. И уйду тоже, только ради тебя. — Хелена…. — Нет. Не трогай меня, не нужно успокаивать меня. Я все понимаю. — Она поклонилась, стирая тыльной стороной руки слезы. — Просто знай, что в этом мире есть человек, который любит тебя и желает счастья. Даже если ты отыщешь его не со мной — я буду рада. Гречанка поспешно покинула покои бывшего возлюбленного и медленно шла по коридору в гарем, будто прощаясь с этим местом, а Мустафа сел на диван и шумно выдохнул, а его глаза намокли.*** Полдень следующего дня. Покои Бихруз Султан. ***
Султанша сидела на диване, а перед ней стояла Лейсан-хатун в нежно-бежевом платье с накидкой вышитой небольшими драгоценными камнями и золотыми нитями. В руках наложницы уже была колбочка с ядом, и одалиска с интересом разглядывала жидкость. — Сегодня ты должна сделать то, о чем мы и договаривались. — Начала госпожа. — Хелена-хатун уезжает, сердце Мустафы разбито, и ты должна исцелить его, помочь забыться, и он примет из твоих рук яд, сам не зная этого. — Госпожа, я сделаю все, что будет в моих силах. — Поклонилась Лейсан, пряча в декольте флакончик с ядом. — Потом…. Вы вернете меня домой? — Да, Лейсан. Ты сядешь на корабль, я выдам тебе твое вознаграждение, и ты вернешься на родину. Это я тебе обещаю. — Конечно же, Бихруз Султан понимала, что Лейсан вряд ли сможет выжить и избежать пыток, допросов, но знала, что даже если рабыню будут пытать, она не расколется и не назовет имени ее госпожи. — Тогда, мне уже пора. Шехзаде Мустафа скоро будет обедать, уверена, у меня может появиться удобный случай. — Молвила девушка. — Иди. И я хочу слышать только счастливые вести, машалла. Ты поняла меня? — Да, госпожа — я сделаю все, как положено. — Лейсан, еще раз поклонившись, вышла из покоев, а мать шехзаде Мехмеда стала возносить молитвы наудачу.*** Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. ***
Мустафа сидел за хонтахтой с мрачным выражением лица: его глаза были наполнены грустью и воспалены, ведь мужчина не спал целую ночь; губы были плотно сжаты, а в голове вертелся вчерашний разговор с Хеленой, особенно последние ее слова: «Просто знай, что в этом мире есть человек, который любит тебя и желает счастья. Даже если ты отыщешь его не со мной — я буду рада» — сказала она вчерашним вечером. В дверь постучались, и шехзаде посмотрел на дубовые двери, сказав: — Войдите. После приказа, евнухи открыли двери и в покои, тихо и мягко, как пантера, вошла Лейсан-хатун с беспокойным видом. — Шехзаде, добрый день. Я беспокоилась за Вас и решила прийти, но я могу вернуться в гарем, если Вы этого желаете. — Сказала Лейсан, поклонившись. — Нет, проходи Лейсан. — Кивнул шехзаде, указывая на тахту перед собой. — Шехзаде, я взяла на себя смелость и приказала приготовить для Вас обед, ведь Вы со вчерашнего дня еще ничего не ели. Пусть внесут поднос? — Мустафа вздохнул, но все же кивнул; Лейсан подала знак слугам, и те очень быстро накрыли стол для шехзаде и его фаворитки, после чего — поспешно удалились, пожелав приятного аппетита. Шехзаде был немногословен, поэтому одалиска осмелилась сама начать разговор, дабы уменьшить его боль и вывести на душевный разговор. — Я понимаю, что Вам больно из-за того, что Хелена-хатун уезжает, и думаю, что вам стоит поговорить и привести понимание в ваши отношения. — Этих отношений уже нет, и не будет, Лейсан. Не вижу надобности разговаривать с Хеленой, ведь тогда нам будет намного больнее, чем сейчас. — Ответил Мустафа, пробуя миндальный суп. — Я тронут твоим приходом. — Я ведь Вас люблю, шехзаде, не смотря ни на что, поэтому и пришла. — Девушка улыбнулась. — Пусть я не занимаю особенного места в Вашем сердце, кое занимает Хелена-хатун, но я надеюсь стать Вам хотя бы другом, с которым Вы можете поделиться переживаниями. На большее рассчитывать не стану. — Мустафа слабо улыбнулся и встал с тахты. — Куда Вы? — Я сейчас. Подожди здесь. — Наследник скрылся за дверьми смежной комнаты, а Лейсан, не собираясь больше ждать, огляделась, убеждаясь, что в покоях сейчас кроме нее никого нет, достала из декольте яд от Бихруз Султан. Боснийка аккуратно открыла флакончик и поднесла его к тарелке с супом, и когда половина жидкости уже была в тарелке, Лейсан замерла от того, что услышала мужской голос и почувствовала направленный на себя взгляд. — Лейсан-хатун, что ты делаешь? — Мустафа заходил во вторые покои, где была его небольшая мастерская, или рабочий кабинет, тут как посмотреть, где он оставался наедине со своими мыслями и иногда, как и его отец, делал украшения. И одно из них, решил сделать для Хелены в честь их никаха, но из-за уже известных обстоятельств, не подарит подарок, и дабы он не валялся без дела, решил доверить кулон Лейсан. — Шехзаде… Я…. — Одалиска вскочила с тахты и спрятала руки за спиной. — Я… Вы все не так поняли… — Ее глаза забегали по комнате. — А! Это хорошее снотворное, Вы плохо спали, как я знаю, и я решила, что Вам стоит отдохнуть и хорошенько выспаться. — Раз, это снотворное, тогда выпей его, если осталось. Еже ли нет — съешь суп, в который ты его добавила. — Холодно произнес престолонаследник, и его глаза блеснули сталью. — Шехзаде, как я смею? Мне не позволено есть из Вашей тарелки. — Это была не просьба, а приказ, хатун. — Мустафа приблизился к рабыне, заглядывая ей в глаза. Зеленые глаза с коричневыми вкраплениями девушки забегали еще быстрее, но продолжали смотреть в темные, можно сказать, черные глаза наследника. И тут, она услышала то, чего боялась и догадывалась. — Стража! Отвести в темницу и допросить, что она собиралась сделать, а мою еду проверить на наличие яда! — Как прикажите, шехзаде. — В покои тут же вбежали евнухи и двое янычар, которые всегда стояли у входа в покои будто шехзаде, султана или султанши. Мужчины вывели хатун из покоев, которая даже не собиралась сопротивляться, а евнухи забрали поднос, относя его на проверку к дегустаторам. И Мустафа оказался прав — в его тарелке действительно оказался яд.***
Эмилия стояла на общем балконе ранним прохладным утром. Солнце только-только виднелось за кронами деревьев, а Босфор поблескивал от лучей солнечных лучей. Княжна уже поправилась, жар спал, а головные боли тоже прекратились, благодаря лекарствам, которые давала ей Адак-хатун; да и сама валашка соблюдала постельный режим и много спала из-за слабости. И пока она болела, произошло очень много событий: Хелена-хатун оказалась свободной девушкой и сейчас уезжает к своим родным, расставаясь навсегда со старшим престолонаследником, а некая Лейсан-хатун, пыталась отравить Мустафу, и после пыток, под покровом ночи, перерезала себе вены, а того, кто приказал ей совершить страшное деяние — убить наследного турецкого принца, так и не нашли. У Махидевран Султан были подозрения и догадки, кто это может быть, а именно Бихруз, но доказательств никаких не было, а неумелая отравительница покончила с собой, поэтому, ничего нельзя было сделать. Ибрагиму-паше поручили заняться расследованием. Во дворе стояла карета, в которую погружали сундуки с вещами, а маленькая фигура в темном фиолетовом наряде и такой же вуали стояла неподалеку. Лицо девушки почти не было видно, но любой, кто видел бы край лица понял, что она выглядит подавленной и слегка бледной. За спиной Эмилии послышались шаги, и тут же девушка увидела в двух шагах от себя шехзаде Мустафу — его глаза были воспаленными, а на лице читалась боль и грусть. Мужчина молча оперся руками о мраморные перила, смотря в сторону Хелены, стоящей у кареты. — Столько всего произошло, пока я лежала с жаром. — Сказала валашка, тоже смотря в сторону гречанки. — Мне жаль. Хелена была милой и довольно дружелюбной, хоть мы и виделись всего раза два, не больше. — «Она слишком милая и невинная для этого болота. Изначально можно было понять, что не сможет жить она здесь». — Как ты себя чувствуешь? — Кивнув, спросил мужчина, не смотря на иностранную гостью. — Благодарю, уже лучше. — Ответила Эмилия, понимая, что слова наследника — лишь формальность, дабы поддержать разговор. — Позволь дать совет. — Мустафа, наконец, соизволил посмотреть на княжну. — Нужно жить дальше. Если ты ее по-настоящему любил или любишь, наберись смелости и отпустить, и верь, что она будет счастлива. И дальше хранить любовь в своем сердце к ней тоже можно, если хочешь. Никто не запрещает. — Trebuie să trăim, trebuie să iubim, trebuie să credem. Asa de? — Шехзаде слабо усмехнулся, говоря на родном языке Эмилии. Княжна даже удивилась — пусть некоторые слова звучали немного не так, как нужно, очень выдавал акцент, и ударение падало не на тот слог в некоторых случаях, а так, предложение, точнее пословица, была построена правильно. — Așa e, shehzade.