Либо победа, либо смерть - третьего не дано

*** Лето 1548 года. Стамбул, Дворец Топкапы. ***

      Правление султана Мустафы I Хана Хазретлери длиться вот уже год. Он был трудным, тернистым, некоторые дни были траурными и непроглядными, но сегодня был тот самый день, когда можно было расслабиться и провести его в кругу родственников. Праздник Курбан-байрам объединил всю династию Османов за одним столом, в одном саду и беседке. Кроме праздника в самом дворце, Стамбул и другие города тоже не были обделены — был объявлен выходной в честь исламского праздника, каждому маленькому сироте выдали небольшие сладкие презенты, ведь и так разносились жареные барашки, собственно, как и в общественных столовых они раздавались. В мечетях возносились молитвы Аллаху за здоровье падишаха и его семьи, читались намазы и приносились денежные пожертвования.       На троне, от которого исходила величественная и статная энергетика, сидел Мустафа. На нем красовался кафтан в синих оттенках — весь его наряд был в синих цветах с золотыми элементами декора. Мужчина совсем немного изменился в лице, стал более зрелым, статным и мужественным, чем раньше, как и его телосложение. Он сидел в самом начале стола, как глава государства и семьи, а возле него сидели те, кто был ближе всего к нему — Накшидиль Султан, его любимая Хасеки, и Валиде Гюльбахар-Махидевран Султан, мать падишаха. Супруга покойного Сулеймана немного поседела, а на лице выступили морщины; ее одежда стала куда закрытее и сдержаннее — новый статус явно повлиял на женщину. С правой стороны, на мягкой тахте, сидела молодая женщина — Накшидиль — ее платье было сделано из тончайшей цвета лазури парчи, драгоценные камни на короне, ожерелье, серьгах и других украшениях не были не настоящими или не качественными. Лучшие ювелиры и ткачихи отвечали за поставку госпоже своих творений — ни одно платье не было надето дважды, по крайней мере, никто никогда не замечал повторяющегося наряда. Разве что украшения — их девушка не очень жаловала, особенно их излишество, но носила. — Хюррем Султан, Джихангир — я рад, что вы смогли приехать. Добро пожаловать. — Мустафа тепло улыбнулся рыжеволосой госпоже, что стояла напротив вместе с сыном. — Брат. — Джихангир уже был подростком, и, не смотря на свой горб, что мешал ему жить, ничем не отличался от других детей — вместе с ними он учился и дружил, пусть и часто видел на себе косые взгляды их родителей. Бывший шехзаде подошел к старшему брату-Повелителю и поцеловал его руку, после чего, они обнялись. — Я очень рад видеть тебя, брат. — Улыбнулся в ответ парень. — Ты бы знал, насколько я рад, наконец, увидится с тобой. — Я тоже скучал, Джихангир. Но, как я и говорил прежде — ты с Хюррем Султан будешь всегда желанным гостем во дворце. — Благодарю, Повелитель — Вы, как всегда твердил Ваш покойный отец, всегда были достойным званием падишаха, но и добрым старшим братом для других шехзаде и султанш. — Вмешалась в разговор Хюррем, учтиво поклонившись. Женщина была рада, что больше не живет во дворце — в их с сыном домике было уютно и спокойно, соседи тоже были добры к ним и дружелюбны — чего было еще желать? — Госпожа, Вы, как и всегда прекрасны — пусть Аллах дарует Вам и моим племянникам долгую и счастливую жизнь. — Шехзаде Джихангир разговаривал уже с женой брата, Накшидиль Султан, пока тот вел диалог с его матерью. — Благодарю, шехзаде, аминь. Желаю и Вам того же, так пусть Аллах услышит наши просьбы. — Приветливо улыбалась Хасеки, смотря на деверя. — Я рада Вас видеть и приветствовать во дворце. Дорога, иншалла, выдалась спокойной? — Аминь, госпожа — я и не заметил, как время пролетело, и мы с матерью оказались в Топкапы. Здесь почти ничего не изменилось — ностальгия по дням детства меня настигнула, как только я ступил на дорогу сада. — Улыбка парня стала менее широкой, но он тут же поинтересовался. — С шехзаде Абдуллой, Касымом, Мурадом и Селимом — все в порядке? Я их еще не повстречал сегодня. — Иншалла — шехзаде Касым и Абдулла еще на занятиях, а Мурада и Селима скоро приведут. Стоит немного подождать. — Касыму уже было семь лет, его старшему неродному брату Абдулле — девять, поэтому, они уже давно занимаются с преподавателями и к ним приставлены наставники. А вот, младшие кровные братья Касыма — пятилетний Мурад и четырехлетний Селим — еще не учились, но для шехзаде Мурада потихоньку выбирались учителя, и Накшидиль лично подбирала пашу или бея в качестве наставника для сына. Пока что, выбор падал на Хюсрева-пашу, супруга Сафие Султан, старшей дочери Хатидже Султан и Великого визиря Ибрагима-паши, которые также присутствовали на празднике и сидели неподалеку.       Музыка разносилась по всему саду — приглашенные музыканты оправдывали денежные траты и свою зарплату. Слуги разносили блюда с угощениями, заставляя ими длинный стол и убирая опустевшие тарелки. По одной из дорожек, ведущей в сад, показалось трое фигур — ими были Мехмед Хан, Айбиге-хатун и их старший сын — шехзаде Аяз. При виде подруги, с которой вела переписку очень часто, обмениваясь новостями и даже встречаясь то в Стамбуле, то в Крымском Ханстве, Накшидиль встала с места и пошла навстречу. — Айбиге, здравствуй! — Девушки обнялись, улыбаясь друг другу. — Как же я рада тебя видеть — не могла дождаться, когда ты приедешь. — Наши чувства взаимны, Накшидиль — все же, переписка не дает тех эмоций и ощущений, которые могут дать живое общение. — Ответила жена Крымского Хана. — Согласна. — Кивнула Хасеки, обратив свое внимание на Мехмеда. — Мехмед Хан, я слышала о реформе, которую Вы ввели относительно сбора налогов и дани — впечатляет. Поздравляю, она дала свои плоды. — Благодарю, султанша — все не без помощи бывшего Крымского Хана, моего тестя. — Благодарно улыбнулся молодой Хан. — Ханзаде Аяз, с тех пор, как мне доводилось тебя видеть, ты был совсем крошкой — как ты вырос за это время. Стал очень похож на своего отца. — Обратилась Накшидиль к ханзаде — Аяз был почти одного возраста с ее Касымом, поэтому мальчики довольно быстро нашли общий язык и подружились. — Спасибо, Накшидиль Султан — для меня честь слышать это от Вас. — Аяз уважительно поклонился и поцеловал руку Хасеки Повелителя, выказывая свою благодарность и почтение. — Как только Касым узнал, что ты приедешь, все время только о тебе и говорил. А! Вот и он. — Супруга правителя увидела приближающегося сына, который уже заметил кузена и дядю. — Шехзаде, мы как раз только что говорили о тебе. — Матушка, — мальчик поклонился и тоже поцеловал руку своей Валиде. За старшим братом, поспевали и его младшие браться — Мурад и Селим тоже подошли, приветствуя матушку. Отношения с тремя сыновьями у Накшидиль были доверительные и теплые — шехзаде никогда не выказывали неуважения и во всем почитали мать. Девушка любила своих детей, но очень хотела иметь дочь, которая будет ее продолжением и поддержкой, которая станет опорой. Султанша искренне хотела этого. — Я не стану тебя задерживать — поговорим потом, а сейчас, проведи братьев и кузена поприветствовать Повелителя. Уверена, вам есть о чем поговорить и что обсудить. — Ответила девушка, проведя рукой по голове своего первенца. Как только мальчики услышали слова Хасеки, они оживились и отошли от родителей, шумно разговаривая и обмениваясь новостями, постепенно приближаясь к отцу и дяде Повелителю. — Давайте и мы пройдем к столу.       Хатидже Султан, сидя на тахте подле Махидевран Султан и племянницы Нармин, тоже вела беседу — все же, давно они так и не сидели всей семьей и не виделись. Нужно было насладиться моментом, ведь, никто не может знать, что случиться в следующую минуту. — Хатидже, Ибрагим-паша и Хуриджихан Султан так и не помирились? — Поинтересовалась Валиде Махидевран, смотря на подругу и союзницу. — Нет. — Огорченно выдохнула султанша, покачав головой. Хатидже тоже стала постепенно терять былую молодость, но, не смотря на выступившие морщины на лице, свою красоту и очарование еще не утеряла.– Они оба слишком уперты, сколько бы раз я не пыталась разговорить их. А после свадьбы с Ахмедом-пашой, даже не появляется в нашем дворце. — Госпожа, Хуриджихан Султан мне также сказала, что не появиться на празднике — она плохо себя чувствует и просит прощение за свое отсутствие. — Добавила Нармин — сестра султана поддерживала доверительные отношения со всеми сестрами и пашами ради будущего детей и мужа. Не смотря на брак и тяжелую беременность, султанша не растеряла и свою красоту, а только продолжала цвести, словно цветок жасмина в весеннем саду. Только стала выглядеть старше и зрелее. — Хуриджихан слишком эмоциональна, сестра. — Молвила Шах Султан, которая сидела напротив. — В этом она похожа на тебя, когда ты была младше. — Она еще молода, а молодость дана для того, чтобы совершать ошибки, Шах-Хубан. Уверена, племянница одумается и набравшись смелости придет в отчий дом. Не вижу смысла для беспокойства. — Добродушно ответила сестре Фатьма Султан, на что Хатидже лишь согласно кивнула, натягивая улыбку на лицо. — Не будем вспоминать плохое, сегодня праздник — насладимся же им. — Произнесла Хатидже Султан, прекращая разговоры о младшей дочери.       Михримах, Сафие и Раифе точно также сидели на тахте за столом рядом, обсуждая свои темы. госпожа Луны и Солнца поделилась с семьей и сестрами радостной и долгожданной вестью — она беременна, а Сафие же наоборот, только недавно родила — прекрасную девочку, и Хюсрев дал ей имя Афифе Нергис Султан. — Раифе, я слышала, что ты недавно закончила пьесу, о которой часто говорила в своих письмах, — произнесла Михримах, глядя на сестру. Дочь покойной Гюльсуны Султан, в прошлом Изабеллы Кастильской, была очень похожа на мать, и испанские корни знатно влияли на ее внешность и телосложение, собственно, и ее брат Махмуд отличался от своих братьев именно внешностью матери. — Да. Уверена, моя первая полноценная работа, дописанная до конца, распространится очень скоро, но, первой ее увидите вы, обещаю. Это мой подарок в честь праздника — завтра можно будет увидеть представление. — Ответила Раифе Султан, надпив сладкого шербета. — Какая тематика у твоей истории? Мне любопытно. — Молвила Сафие Султан. — Испания — родина моей покойной матери, Гюльсуны Султан или Изабеллы Кастильской. — Мягко улыбнувшись, ответила девушка. Махидевран Султан, когда дочь султана достигла разумного возраста, рассказала о происхождении покойной матери и о том, как «пропала» из Топкапы одной ночью. Конечно, ни Раифе, ни Махмуд и никто другой, кроме Хатидже, Махидевран и верной прислуги не знал о настоящей участи испанской принцессы. — С помощью книг, я изучила культуру, обычаи, легенды и сказки, и когда принялась за работу, точно знала, что делаю и пишу. — Ты прекрасно постаралась, молодец. — Кивнула Михримах. — И, все же не пойму, почему ты отказалась выходить замуж? Неужели, никогда не хотела найти человека, который трогает сердце и душу, дарит покой? — Это не для меня. Моя мать любила, и чем это закончилось? Она пропала, скорее всего, умерла. — Пожала плечами госпожа. — А Махидевран Султан не любила падишаха, но достигла высот — я равняюсь на нее, и если мне нужно будет выйти замуж, я это сделаю. — Но, у нашей матери была совсем другая история — она была точно рабой, проданной родителями еще шехзаде, нашему покойному отцу. Ей нужно было думать о себе и нас, а на любовь не было ни времени, ни сил — покойный Повелитель был инструментом достижения цели, как бы жестоко это не звучало. — Ответила Михримах. — У нас же, другая жизнь и другие возможности, и их намного больше. Но ты выбрала другой путь. — Верно, и я о нем пока не пожалею. У меня есть все, что нужно — финансы, место проживание, любимое дело и высокий титул. — Увидев вдалеке пришедшего брата Махмуда и Баязида, девушка решила поздороваться с ними — все же, она очень скучала по брату-двойняшке. — Я отойду ненадолго, прошу меня простить.       Махмуд-паша, бывший шехзаде, тоже мог похвастаться наблюдательностью и, приметив Раифе, что приближалась к нему, радостно заулыбался, расправляя руки для объятия. Султанша и паша крепко обнялись, после чего, отстранились. — Махмуд-паша, Баязид-ага, добрый день. Я рада видеть вас. — Произнесла госпожа. — Дорогая сестра, Раифе! — Баязид улыбался, как и прежде. — Как хорошо, что ты приехала. Ты уехала, почти ничего не сказав, в Амасью и осталась там. — Мы думали наведаться к тебе и провести пару дней во дворце Амасьи, но ты редко отвечала на письма. — Добавил Махмуд. — О, я была занята — работала над пьесой. — Оправдалась султанша. — Но я всегда буду рада вашему приезду — вы желанные мои гости. — Тогда, мы обязательно как-нибудь приедем. — Сказал Баязид, переглянувшись с братом-пашой — тот тоже одобрительно кивнул. — Буду ждать с нетерпением. — Согласилась Раифе Султан. — А где же Джансет? Ее еще нет. — Разве ты не знаешь нашу дорогую младшую сестренку? — Выдохнул Махмуд. — Джансет всегда долго наряжается, и сейчас, находиться возле Повелителя. — Дополнил Баязид. — Поздравляет с праздником.       Возле султана, и правда, стояла Джансет — красавица-госпожа разговаривала с братом и его женой с безмятежной и радостной улыбкой на лице, периодически обращаясь к тетям и матери. Младшая дочка султана являлась самой разговорчивой из всех сестер, чем завоевала сердце Фатьмы Султан, которая имела схожесть в характере с младшей племянницей. После того, как госпожа, чье имя означало «маленькая королева», поклонившись брату-Повелителю, она расположилась возле Эсмахан Султан, дочери Шах-Хубан Султан и Бейхан Султан, что также посетила мероприятие.       Султан Мустафа с улыбкой смотрел на собравшуюся династию — его сестры и братья, дети и племянники, тети и зятья сидели за одним столом, беседуя и смеясь над шутками, что проскальзывали во время разговоров. Младшие шехзаде, султанзаде и ханзаде веселились неподалеку от стола на траве, а потом, каждый из них подбежал к матери, о чем-то спрашивая. В том числе, и Касым с Абдуллой и Мурадом с Селимом. Абдулла подбежал к Фатьме Султан, а трое его младших братьев — к Накшидиль. — Матушка, отец-Повелитель. — Касым поклонился обоим родителям. — Позвольте нам покататься на лошадях. Я обещаю присмотреть за Мурадом и Селимом. — Только если с вами будут конюшие, которые присмотрят за вами всеми. — Ответила Накшидиль, отвлекаясь от разговора со свекровью и Фатьмой Султан. — Будьте осторожны. Но Селиму я запрещаю кататься на лошадях. — Что? Но почему? — На глазах младшего шехзаде появилась печаль и волнение. Селим смотрел на мать, переводя взгляд и на отца. Шехзаде Мурад и Касым тоже переглянулись между собой, сочувствуя брату. — Матушка, я тоже буду смотреть, чтобы брат Селим не пострадал. — Подал голос Мурад, беря за руку младшего шехзаде. — Шехзаде, меня радует, что вы дружны и готовы заступаться друг за друга, но Селим, ты еще слишком маленький. — Ответила Накшидиль, погладив рукой по каштановым волосам младшего сына. Селим обиженно покосился на мать. — Селим, — Мустафа подозвал к себе шехзаде с мягкой улыбкой на лице. Наследник покорно подошел к отцу, и тот, усадил его себе на колено, смотря в светло-карие глазки. — Твоя мама права, одному тебе нельзя. — Селим еще больше загрустил, но Мустафа заговорчески улыбнулся, и продолжил, смотря на супругу. — Завтра мы вместе прокатаемся на лошади. — Обещаешь? — Мальчик засиял, словно маленькое солнышко, с восторгом глядя на отца-Повелителя. — Слово Повелителя. — Улыбнулся в ответ мужчина, поцеловав младшенького в лоб и отпуская его. — А теперь иди, поиграй с кузенами и братьями. — Хасеки только обессилено вздохнула, умоляюще глядя на мужа — Валиде Махидевран усмехнулась, переглядываясь с Хатидже, которая сделала то же самое. — Повелитель, Вы разбалуете его. Селим еще маленький ребенок, и…. — Молвила Накшидиль, когда сыновья уже отошли от них, но султан Мустафа нежно прервал ее. — Накшидиль, я понимаю твое беспокойство, но не переживай — это всего лишь конная прогулка. — Мужчина встал с трона и подал руку султанше, помогая той встать и встречаясь с вопросительным взглядом изумрудных глаз. — Пойдем. Валиде, — обратился падишах к матери. — Мы скоро вернемся. — Конечно. — Кивнула Гюльбахар-Махидевран, возвращаясь к беседе с гостями.       Они постепенно удалялись по дорожке дальше в парк, держась под руку. Накшидиль нежно держала свою руку за локоть Мустафы, мягко ступая по тропинке, идя нога в ногу с султаном. На безымянном пальце руки, у султанши красовался перстень, который подарил ей возлюбленный в честь их свадьбы — изумруд, с двух сторон которого красовались полумесяцы и звезды, а на второй руке среднего пальцы, так называемый «перстень власти», переданный ей Махидевран Султан. У Мустафы же, был похожий увесистый перстень с изумрудом на большом пальце, который он почти не снимал, как и его Хасеки. — Мустафа, куда ты ведешь меня? — Спросила девушка, посмотрев на мужчину с низу вверх. — Терпение, сердце мое, только терпение. Тебе понравиться, обещаю. — Ухмыльнулся Повелитель, поцеловав женские пальчики и переплел их со своими. Накшидиль улыбнулась, выдохнув, и продолжила следовать вслед за Мустафой по дорожке.       Пройдя большую часть парка, за высоченным деревом с широкими и раскидистыми ветвями, показался красивый дворец. Он не был большим, но и маленьким его было нельзя назвать, впрочем, это было и не важно. — Мустафа…. Почему ты привел меня к этому дворцу? — Остановившись, спросила султанша. — Этот дворец построил покойный султан Мехмед Завоеватель для своей любимой жены Чичек-хатун. — Произнес султан Мустафа, смотря на дворец. — После нее, он пустовал много лет, отчего требовал реставрации, и сразу после того, как я взошел на престол, приказал начать его реставрацию. — Мужчина посмотрел на девушку, которая внимательно слушала его рассказ. — Чтобы подарить его тебе. Законная и любимая жена, свободная женщина, не может жить в гареме, но, тебе решать, где тебе и детям будет удобнее. — Глаза Накшидиль Султан округлились, а губы растянулись в улыбке, открыв взор на жемчужный ряд зубов. Девушка перевела все с таким же радостным лицом взор на щедрый подарок.       Дворец Хасеки Султан был обделан цветной черепицей с высокими мраморными колоннами по бокам. Все входные двери и окна были позолочены вокруг узорами в турецком классическом стиле, вокруг самого дворца, садовники старательно высадили плетущиеся розы — точно такие же, которые росли в Топкапы. Зайдя в сам дворец, Накшидиль увидела в квадратном дворике, искусственный прудик, оформленный в виде фонтана с растущими в нем белыми и розовыми кувшинками, а дальше, располагались входные резные двери вовнутрь построения с несколькими этажами с комнатами, кухнями, гостиными и детскими. Имелась даже библиотека с обширным разнообразием авторов и жанров.       Султанша, словно весенний ветерок, пробежалась вокруг фонтана, кружась вокруг своей оси, с интересом разглядывая стены, которые были расписаны лучшими художниками Стамбула — цветы, узоры, строки стихотворений…. Мустафа Хан взял за руку свою Накшидиль, встречаясь с ее светящимся от радости глазами. — Это еще не все. — И они последовали дальше, заходя в сам замок.       Коридоры были освещены факелами и дневным светом, исходившем из окон, а множество, пока что, полупустых помещений скрывались за дубовыми дверьми. Хасеки то и дело, оглядывалась по сторонам, оценивая старательную работу и мастерство тех, кто превратил старый дворец в настоящий уголок Рая. Супруг-Повелитель остановился у одной из дверей, предлагая открыть ее своей возлюбленной, что та и сделала, переступив порог просторной комнаты. Это была…. Светлая комната для рисования. Здесь располагались мольберты и холсты разных размеров и форм, краски и кисти, палитры и губки, у широких и длинных окон стояли софы и пуфики. По центру художественной комнаты, стоял стол с разложенными на нем карандашами и листами бумаги. Сердце затрепетало еще быстрее. — Мустафа! — Девушка повисла на шее супруга, оставляя поцелуи на его губах и чувствуя мужские руки на своей талии, которые крепко сжали ее. — Это…. Это невероятно! Ты же подарил мне не только дворец, но и маленький Рай! — Все, чтобы только ты улыбалась и была счастлива. — Улыбнулся Повелитель, поцеловав в лоб «валькирию», и они соприкоснулись лбами. — С праздником. — У меня тоже есть для тебя подарок. — Султанша взяла одну из рук падишаха и прижала ее к своему животу. Мустафа перевел взгляд с женского живота, на ее лицо — Накшидиль закивала, подтверждая его догадки. — Я беременна. Ха-ха-ха! — Засмеялась бывшая княжна, когда ее султан, центр мира и сердца, закружил в объятиях. — Saeadati(с араб. — счастье мое), ты осчастливила меня вновь. — Сказал мужчина, не выпуская из рук руки жены, крепко сжимая их.       Это была долгожданная девочка. Точнее, две прекрасные девочки — Киян и Джан Султан.