Странный вопрос на странную тему

На улице было шумно Отголоски людских голосов, доносившихся из приоткрытого окна столовой, хруст сухих листьев, шуршащих при любом контакте с ними, а еще флейта Горбача, тихо переливающаяся мелодией. Мнимый, но все же шум. Милая середина осени выдалась теплее чем представлялось, отдаленно напоминая начало весны. Лишь редкие порывы ледяного ветра заставляли вспомнить, какое сейчас время года. Ветер этот то выл, словно волк с голоду, то приносил с собой мелодию, известную ему одному. В руках тлела сигарета, что дал мне Македонским. Затянуться толком я и не успел, слишком был очарован моментом, так что ветер сдувал безвольный сизый пепел на землю, а сгорающая бумага так и грозилась обжечь пальцы. Грустно лишь понимать что момент вечным не будет, уже через день или два, этот спокойный шум осени может поменяться на свист приближения зимы и скрип первого снега, на почти вечную тишину и тихий звук своего дыхания, не затмящийся никаким шорохом. Может, я бы смог нарисовать эту картину, не так идеально, как хотел был, ведь чувства перенести на бумагу почти невозможно, но сохранив хоть малюсенькую долю настоящего ощущения, ощущения полного покоя. Сзади скрипнула дверь, через секунду она уже с треском хлопнулась о дом, наверняка подгоняемая новым порывом ветра. Послышался скрип колес и тихий-тихий звон склянок, шорох бус и браслетов. Подъехав, Табаки остановился возле меня. Насвистывая какую то мелодию, он убрал из моих пальцев уже давно дотлевшую сигарету, кинул ее в стоявший неподалеку бачок, и заменил своей рукой, переплетая наши пальцы. Стало чуточку теплее. Мы продолжали наблюдать за ветром. В один момент, он образовал маленький ураганчик, скруживая листья в неком подобии лесного танца. Я бы мог просидеть так хоть вечность, но от Табаки послышалось: — Сидишь тут так заворожённо, аж завидно. Ну, колись, куда тебя так мысли занесли, дорогуша? — произнесенно со смешком, но, в то же время, еле слышно, будто боясь нарушить эту грань между шумом природы и шумом своим. — Эти минуты, что я сижу здесь, являются самой маленькой частью моей жизни, но я чувствую будто жил здесь все это время, будто не было этих трёх минут - было куда больше. Будто время уже не идёт своим чередом, нету разделения на дни, часы и месяцы, а есть только эти три минуты, что отделяют меня от понимания этой логики времени — ...Лучше б я не спрашивал — Прыснул он. — Ну ты конечно закрутил с формулировкой! Хотя, для твоей персоны достаточно понятно, делаешь успехи! Но, всё же, будь так любезен вынести общую мысль. — Не знаю. - последовала пауза для сохранения тишины — Время - очень глупая штука, не правда ли? Табаки согласно закивал — Прав ты, очень прав. Штука не сколько глупая, сколько глупейшая. От меня последовал вопросительный взгляд. — Понимаешь, время - это, по большей части, выдумка человека: его, как такового, нет. Оно помогает нам подстраивать этот до ужаса непонятный мир под себя, делать его менее непонятным, чтобы людишки волосы от этой непонятности не повырывали себе. Вот звезда - может сгореть за столько то дней, а на самом деле звезда горит не по дням, а по своему счету, она может гореть уже 90 лет, но людишки насчитают один год отроду. Люди привыкли подстаивать окружающий мир под себя, делать так — чтобы он выглядел объяснимым для них. Также и мы. Мы можем сидеть здесь всего пять минут, а где то в мире, для кого-то прошла целая жизнь. Мало кто из людей поймет, что все их придумки с всякими временами и так далее никому на самом деле и не сдались бы, если бы мы все не существовали в обществе. Так что на нашем ущербном человеческом месте, я бы не пытался измерять неизмеримое. Время — штука ненастоящая, невидимая и непонятная. Не действующая по логике или каким то правилам. Я это как никак и осмысляю Новый порыв ветра, и новая музыка. Я наклонил голову, и опустил ее на плечо Табаки. Он же склонился сверху своей. — Мне кажется, я лишь запутался ещё больше. Меня щёлкнули по носу. — Тогда не забивай голову тем, в чем не дано разобрать никому. — А мне казалось, всезнайка-ты разбирается во всём. — тихонько поддразнил я Табаки. — Так и есть! — перенял игру он, — Но должна же и у меня быть ахиллесова пята?