Lost Highway

Стук в дверь Стюи мог и не расслышать, если бы не перебои с интернетом. В поездках он завел привычку слушать новости не по местному телевидению, а на своем планшете; включал его и швырял на кровать, занимаясь своими делами под такой уютный и любимый многими фоновый шум. Новостные ролики — в записи, он не любил прямые эфиры, — сменяли друг друга, а иногда переключались на что-то, что глупый алгоритм предложения подбирал в категорию «это могло бы вам понравиться». Как и большинству нормальных людей, Стюи обычно не нравилось из выбранного ничего, но он не сразу тянулся выключить. Лучше уж очередное обсуждение нового платья одной из сестричек Кардашьян, чем тишина. Странно, но в Агрестесе был действительно плохой интернет. Место, куда слетались богатейшие люди, в том числе и чтобы заключить очередную сделку, а в итоге глупо стояли рядом со своими ассистентами, у которых не мог загрузиться сайт. Большинство приехавших, к слову, имели отношение к айти и высоким технологиям. Стюи видел в этом определенную иронию и был уверен, что принцип «сапожник без сапог» верен для всех. На каком-нибудь конкурсе барист в центре Нью-Йорка наверняка подавали отвратительный кофе для гостей, сто процентов. Ролик, рассказывающий про биржевые сводки «зажевало», как ленту на старом магнитофоне — ведущий с подозрительно бодрым голосом в третий раз пытался произнести индекс Доу Джонса. Стюи в это время умывался в ванной и не мог прекратить его мучения. Наконец он замолчал сам и в образовавшейся тишине остался слышен только шум дождя за окном. Стюи тщательно вытерся пушистым отельным полотенцем, думая о том, что завтра в Агрестесе будет еще более промозгло и мерзко, чем сегодня. Он уже почти дошел до кровати, чтобы разобраться с зависшим гаджетом, или отправить его в чемодан, как полностью бесполезный, когда раздался тихий стук. Кровь прилила к щекам и на мгновение перехватило дыхание. Это мог быть кто-угодно — хоть отельный менеджер, хоть какой-нибудь перебравший и заплутавший в комнатах сосед, но Стюи точно знал, кто пришел на самом деле. Или на самом деле так этого хотел? Кендалл выглядел, как привидение, как вампир, который просит приглашения войти, наивный хозяин дома зовет его и дальше не случается ничего хорошего. Он даже стоял и молчал, как тот самый вампир, смиренно ожидая слов Стюи — а тот не знал, что ему сказать. Все слова вылетели из головы. Они просто таращились друга на друга, как сумасшедшие, в попытке найти людей, которых они знали долгие годы. Всё случилось одновременно: Кендалл дернулся было назад, словно плохо управляемая марионетка, Стюи протянул к нему руку, а за его спиной вдруг отмер планшет и бодрым голосом ведущей новостей сообщил: — В Калифорнии снова пожары — огромная волна огня надвигается на побережье. Кендалл по-совиному округлил глаза и замер, Стюи успел поймать его за руку. — Пожарные пытаются обуздать стихию, но пока не могут локализовать огонь. — Я клянусь, что минуту назад слушал биржевые сводки, — серьезным голосом произнес Стюи. Кендалл слабо улыбнулся — даже не тенью его обычной грустной улыбки, а как будто на мгновение губы свело судорогой. Рука у него была практически ледяная, Стюи понимал, что не сможет согреть его самостоятельно. Он мягко потянул Кена за собой в номер и тот подчинился. — Люди не могут спастись от стихии... — дикторша замолкла на полуслове — планшет в который раз потерял сигнал. Кен смотрел на него неотрывно, не так, как днем — без вызова и какого-то второго дна, а так, словно это было вообще единственное, что он мог делать. Занятие, поглощающее все внимание. Стюи все еще держал его за руку и просто не мог отпустить. Пауза затягивалась. — Ты очень холодный, — наконец тихо произнес Стюи, слегка закашлялся и продолжил. — Но при этом совсем не промок. За окном льет уже где-то полчаса, или чуть больше. — Я долго стоял здесь под козырьком, курил. Думал заходить или не стоит, — бесхитростно ответил Кен. «Стоит», — хотел ответить Стюи. — «Я всегда рад тебя видеть, ты можешь приходить когда угодно и ты об этом знаешь». — Что ж, хорошо, что так. Можешь сесть на кровать. Снова эта больная улыбка, от которой самому хотелось скривиться в ответ. — А если бы промок, то посадил бы меня на ковер? — Естественно. Тебе крупно повезло. Они неловко разошлись, с трудом сделав пару шагов друг от друга. Кен плюхнулся на кровать, снял отсыревшую кепку, положил рядом, потом передумал, попытался устроить ее на коленях, поднял глаза на Стюи. Теперь настала его очередь просто пялиться без единой мысли в голове. Даже представлять не хотелось, как это всё выглядит со стороны. Впрочем, рядом с Кендаллом из головы постоянно вылетали всякие мелочи, вроде чужих мнений и посторонних взглядов. — Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, — Кен произнес это так, словно каждое слово причиняло ему мучительную боль. — О том... ты знаешь о чем. — Даже не думал. Просто посидим, как раньше. Стюи говорил честно и лицо Кендалла чуть просветлело — насколько это было возможно, выглядел он все-таки дерьмово. За эти годы Стюи видел Кендалла Роя, наверное, во всех состояниях. Он мог с уверенностью сказать, что бывали времена и похуже, но именно сейчас воображение почему-то рисовало всё в особенно мрачных тонах. Стюи старался давить в себе эти мысли, убеждать, что ничего особенного не случилось — подумаешь, очередной срыв бизнес-планов, очередной откат, очередная пиррова победа Логана. Но именно то, что всё это происходило далеко не в первый раз вызывало ощущение безнадежности. Они снова ходят по тому же заколдованному кругу, Кендалл опять увяз, а Стюи опять не может с этим ничего сделать и остается только бессильно наблюдать со стороны. Очередной чудесный день с семейством Роев. — Рекордно низкие температуры в Техасе, — снова бодрым голосом сообщила ведущая новостей. — Господи, да выключи ее уже, этот интернет меня доконает, — пробормотал Стюи. Кендалл моргнул, а потом чуть заторможенно потянулся к планшету, ввел код разблокировки, который знал всегда и закрыл окно с новостями. Нет, определенно ему было плохо. Но при этом он явно ничего не принимал сегодня — это тоже было бы заметно. Кен едва заметно поежился и Стюи спохватился, вспомнив, что хотел сделать. Он повернулся к столу и включил кофеварку, которая стояла в каждом номере — хоть какая-то пародия на отель класса люкс. — Интересно, в мире происходит хоть что-то хорошее? — Ммм, тогда тебе стоило дослушать новости, в финале выпуска они обязательно говорят, что в Китае увеличилась популяция панд, или подобное дерьмо. — Китай, ха. Я иногда скучаю по Шанхаю. Стюи видел выражение лица Кена, но мог представить его в мелочах. Он потянулся к мини-бару, открыл маленькую бутылку ликера и плеснул половину в кофейную чашку. Во вторую чашку уже успел нацедить кофе и тихо чертыхнулся себе под нос. Достал с полки еще и стакан, чтобы смешать две жидкости разлить по чашкам обратно и попытался поддержать бесполезный диалог: — Ты знаешь, как я отношусь к Шанхаю. Не то место, где стоит задерживаться. — Правда? А я думал, что в те несколько раз когда ты приезжал ко мне, тебе понравилось. Стюи возвел глаза к потолку, радуясь, что Кен сейчас тоже не видит его лица. В другой раз он бы непременно психанул и высказал всё, что думает, но сейчас было не лучшее время для ссор. Подкол был грубым, слишком личным и метким. С какой-то точки зрения его даже можно было засчитать за попытку флирта — чудовищную и убогую, особенно в нынешних обстоятельствах. Кендалл не просто улетел работать в Шанхай, а в очередной раз разошелся с Равой (в этот раз точно серьезно и навсегда), уровень драмы инфанта в изгнании, покинутого всеми, зашкаливал. Уже спустя время Стюи понял, что тогда его позвали от безысходности... Да что там, если не врать себе, то он сразу понял весь расклад, но был рад обмануться в очередной раз и помечтать о несбыточном. А позже сделать вид, что всё так и было задумано. Кен тоже это понял — тогда, наверное, впервые понял всё ясно и до последней недосказанности, — он вообще бывал удивительно прозорлив в некоторых вещах. Но тоже сделал вид, что ничего особенного не случилось, тем более после его возвращения в Америку Рава дала ему еще один шанс, самый последний. Дурацкая ситуация всё же получилась. Из серии «я знаю, что ты знаешь, что я знаю», о которой они оба просто предпочитали не вспоминать, вплоть до сегодняшнего дня. Стюи даже представить не мог, что его это так заденет и мысленно приказал себе остыть, вдохнуть и выдохнуть. Постараться не ляпнуть лишнего. Если они поссорятся сейчас еще и на личные темы, то это просто добьет их. И их дружбу, и Кена, и его самого — будут валяться, как грёбанные Ромео и Джульетта, отравленные своими ядовитыми языками. Стюи закончил колдовать над напитком, повернулся, сделал два шага, присел на кровать и протянул Кендаллу чашку. И снова наткнулся на этот болезненный взгляд. — Держи. Кофе с коньяком. Бариста из меня так себе, но тебе сейчас это нужно. Кен послушно взял чашку, но ничего не выпил, а только продолжал смотреть чуть заискивающе. — Прости. Не стоило вспоминать Шанхай. Я идиот. — Ты самовлюбленный мудак, но я знаю об этом и не сержусь. Пей. — Ты постоянно меня прощаешь. Какую бы херню я не натворил. — Да, вот такой я замечательный, добрый, незлобивый человек. — Нет, — теперь в голосе Кендалла даже была слышна потаенная радость. — Не поэтому. — Ой, заткнись. А еще лучше — выпей эту бурду. Давай-давай, как лекарство. Кен наконец послушно пригубил напиток и удивленно приподнял брови. — Вкусно. — Не пытайся подмазаться — коньяк дерьмо, кофе и того хуже. — Нет, правда. Хорошо вышло. У тебя правда... какой-то талант делать полное дерьмо вполне себе выносимым, а то и классным. Слышать эти неловкие комплименты было приятно, но опыт подсказывал, что лучше на это не реагировать. Стюи усмехнулся и погрозил ему пальцем. — Я тебя насквозь вижу, Кендалл Рой. — Нет, — наконец Кен слабо улыбнулся. — Или да, но почему-то не ужасаешься. Стюи промолчал — что тут скажешь. Кен снова провалился в пучину самобичевания, и в данный момент не было в мире той силы, которая бы вытащила его оттуда. Это стоило просто переждать, как шторм, и реагировать по минимуму. — Мы живем в Нью-Йорке. Здесь найдется миллион человек куда ужаснее тебя, уверяю. А в наших «бизнес кругах», — Стюи усмехнулся и сделал кавычки пальцами, — особая селективная выборка мудаков. — Да, но порчу жизнь тебе именно я. Трудно было сказать, чего именно Кен добивался — возможно, хотел опуститься до самого дна своего уничижения, а возможно просто хотел, чтобы его утешили и похвалили. В таких случаях Стюи редко угадывал. Они были знакомы хреновы тридцать лет, а он всё еще не знал Кендалла Роя полностью. — Кен, слушай... Если бы ты портил мне жизнь, то мы бы уже давно не общались. Никаких деловых контактов, никаких дорожек кокаина в туалете одного и того же клуба, даже никаких открыток на Рождество. И еще в качестве мести я бы настроил против тебя всех наших общих знакомых, так что ты бы в любом случае узнал о моей испорченной жизни. — Это ведь мазохизм, Стюи. Ты знаешь об этом? Кендалл улыбался, как маньяк, пресловутый вампир, которого ни за что не стоило пускать в свой дом. Провоцировал он или действительно говорил как думал, но двинуть ему хотелось от чистого сердца. Стюи поднял руку и осторожно положил ладонь Кендаллу на щеку. Мягко погладил скулу большим пальцем. Кен закрыл глаза, судорожно вздохнул, прижимаясь к руке. — Ну и зачем ты себя так мучаешь? — тихо спросил Стюи. — Я... не могу сказать, правда не могу. — Да ты и сам не знаешь. Это уже просто привычка. Руминации, знаешь такой психологический термин? — Нет-нет, я... — Кен зажмурился и осторожно мотнул головой, так, чтобы не терять контакта с ладонью Стюи. — Я правда не могу сказать. Плохая тема. Извини. Одни стоп-слова сегодня. Стюи тяжело вздохнул, взял из его рук чашку и отставил тумбочку, а сам сел чуть поближе и притянул Кендалла к себе. Тот сначала привычно замер в его руках, а потом заметно расслабился, обмяк и неловко ответил на объятие. Они молчали долго. У Стюи многое вертелось на языке — и про Логана, и про то, что Кен с собой делает, когда идет у него на поводу, и про дружескую карту, которой он сейчас не сказать чтобы успешно пользовался. В итоге он не произнес ни слова, а просто обнимал своего лучшего друга, в надежде, что его секретная способность делать полное дерьмо вполне выносимым сработает и сейчас. — Я не хочу уходить, — тихо произнес Кен куда-то ему в плечо. — Не уходи, — согласился Стюи. — Останься. Кендалл аккуратно отстранился. — Нет, ты не понимаешь... Я бы хотел повернуть всё вспять. И остаться. Стюи кивнул. Кен был прав во всем — он и правда иногда не понимал. Как будто внутри Кендалла Роя, простого и во всем знакомого, была какая-то потайная дверь, куда ему хода не было. Стюи знал про него тысячу секретов — детских, дурацких, стыдных, сокровенных, — но самого главного так и не разгадал. — Не понимаю. Но ты правда можешь остаться сейчас. На улице льет, ты всё еще не согрелся, нам обоим нужна компания. И мы оба очень устали. Кен вдруг словно очнулся, взгляд его стал чуть осмысленнее. Он кивнул. Попытался снять жилет, резко встал, уронил многострадальную кепку, церемонно спросил может ли воспользоваться душем. Пространство между ними заполнилось неловкой возней, вечер вздохнул и покатился дальше. Пока Кен отмокал под горячей водой, Стюи развесил его отсыревшие вещи на стуле, переоделся в футболку и пижамные штаны, нашел в чемодане и вторую футболку. Всё происходящее казалось немного нереальным. Или, быть может, всё из-за того, что Стюи сам себя накрутил, решив, что эта ссора точно-точно последняя, как тогда, с Равой? Чуть подумав, он выключил свет, оставив только бра у кровати, и нырнул под одеяло. Кен вышел из душа, продолжая вытираться на ходу, тихо чертыхнулся, запнувшись о свои ботинки, и спустя несколько минут копошения устроился рядом. Свет он погасил сам. Потом подполз поближе, уткнулся лбом в плечо Стюи и тяжело выдохнул. Наверное, это было их самой страшной ссорой из всех — включая ту, когда в двадцать лет после одной ужасной вечеринки, Стюи решил больше никогда с ним не общаться, — но Кендалл всё равно пришел к нему. Быть может, он и здесь был прав — это мазохизм. *** Когда Стюи открыл глаза утром, Кен всё еще был здесь. Он уже проснулся, но просто лежал рядом с открытыми глазами и рассматривал потолок так внимательно, словно там шла шахматная партия, как в том чокнутом сериале про рыжую девчонку. За окном было пасмурно и все еще накрапывал дождь. Сквозь неплотно задернутые шторы проникал свет, очерчивая строгий профиль Кендалла. На несколько секунд Стюи залип, рассматривая его словно удачный кадр, одновременно пытаясь понять, что всё это значит. Мысли с утра были вязкими и неповоротливыми. Он был уверен, что утром в номере уже никого не будет. Что Кен исчезнет, а потом сделает вид, что вчерашнего разговора не было. Максимум на что Стюи надеялся — услышать, как он собирается и перехватить на выходе. Он даже представлял как тот будет прятать глаза, пытаться грубо пошутить, а получится одна нелепость, как между ними будет шириться пропасть от этих недомолвок. Но Кен остался. Значит, всё было не так уж плохо. Не полный пиздец, по крайней мере. Кендалл быстро заметил, что на него смотрят и повернул голову. Несколько секунд они молчали, ожидая, что кто-нибудь начнет разговор первым. Наконец Стюи не выдержал и прочистил горло. — Сколько времени? Кен отвернулся, чтобы посмотреть на часы, которые вчера предусмотрительно снял перед сном и оставил на тумбочке. — Семь. — Рано. В восемь начинается завтрак, в девять все разбредаются по всяким конференциям и прочему дерьму, но приличные люди начинают на них появляться примерно к десяти. Кен снова уставился в потолок, тяжело вздохнул и произнес: — Не хочу. Стюи молчал, зная, что речь сейчас идет вовсе не о бессмысленных конференциях и поиске новых инвесторов. — Не хочу этой сделки с Пирсами. Это просто оттянет неизбежное, мы проебемся не сегодня, так завтра. Логан думает, что сможет выезжать на своем грубоватом обаянии бесконечно, но все прекрасно видят, что он из себя представляет. Все ждут не дождутся, когда он отойдет в могилу, компания разделится между нами тремя — потому что каждый захочет себе кусок. Потом окажется, что Коннора забыли вписать в завещание, и действие переместится в суд. А самое ироничное в этом всём, что это даже звучит, как грёбанный ситком. Стюи не смог спрятать улыбку. — Ты как всегда просчитываешь только один вариант, должны же быть другие. — Ну да. Самый лучший для нас вариант — если компанию купит какой-нибудь богатый дурак, а Логан согласится выручить за нее приличные деньги, пока дают. — Не буду предлагать тебе потенциальных покупателей, потому что вчера мы вроде как условились не говорить о делах. Кен повернулся и посмотрел на него неожиданно светлым, почти влюбленным взглядом. — Спасибо. Что не говорил о делах и ни о чем не спрашивал. И что вообще пустил. Стюи дернул плечом и вдруг внезапно для самого себя произнес то, о чем умолчал вчера: — Ты можешь приходить в любое время. Я всегда рад тебя видеть. И ты об этом знаешь, как мне кажется, но всегда проебываешься где-то по пути. Кен улыбнулся почти по-настоящему. — Я боялся, что ты прогонишь. Что в этот раз уже все, конец. После такого я бы больше не поднялся. — И ты все равно пришел. — Я идиот, я уже это говорил. Одеяло сбилось чуть ниже, обнажив плечи и руки Кендалла, и Стюи начертил пальцем на его бицепсе прямоугольник. — Дружеская. Карта. Помни о ней каждый раз, когда захочешь сделать какой-нибудь идиотский поступок. Кендалл поймал его руку и на мгновение прижался лбом к тыльной стороне ладони. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо.