***
— Кто там последний? Заходите! Доктор Мишель брезгливо обрабатывала руки после очередного пациента, который, судя по всему, являлся разносчиком и «нулевым» заразившимся. Она отказывалась комментировать ситуацию даже про себя, взывала к гласу беспристрастности и профессионализма, а потом сдалась. Хлои закатила глаза и подытожила. Только что вышедший придурок отымел варрена. Явился на корабль, стал чесаться, но принял зуд, как он выразился, за «всего лишь блохи, а чё такова-то». Продолжал пользоваться общей душевой, куда ходили остальные, там-то, во влажной среде, эта дрянь и перекинулась на других членов команды. Санузел на новой Нормандии придется теперь обрабатывать самым тщательным образом, а по-хорошему — объявлять карантин, и… А, черт с ним. Там, куда они все собрались, их подстерегают опасности куда как большие, чем сыпь и зуд. Хлои может лишь сделать так, чтобы этот зуд не мешал целиться. Следующий вошедший был человеком, сорока лет от роду. Хотя выглядел, мягко говоря, постарше — шрамы, глазной имплант не лучшего качества (не забыть спросить о головных болях), так, что еще… Результат экспресс-пробы крови на удивление неплох — формула в норме, гормоны, хм, тоже… Видно, что о себе этот вояка привык заботиться и здоровье изначально имел отменное. — Имя? — В карточке есть. Думал, на SR-1 докторша читать умеет. Похоже, ошибся. — Очень смешно, — Хлои бросила взгляд на бумажную папку. Почему Чаквас вела их в таком виде? — Мистер Массани, так? Угадала? — А вы точно врач, не гадалка? Может, я дверью ошибся? Вдох, выдох. В конце концов, ей не привыкать к грубым шуткам военных и наемников. В половине случаев они действительно ничего такого не имеют ввиду и считают это милым флиртом, а в другой половине — по-другому общаться просто не умеют. — Мне нужно провести осмотр кожных покровов. Раздевайтесь. Полностью. Прекрасный способ сбить спесь с любого, ибо стоит только одежде слететь с тела, человека покидает уверенность в себе, гордость и статус. Пока Хлои торопливо вводила в терминал результаты беглого осмотра и ответы на рутинные вопросы, которые и задавать-то было глупо (первый день последней менструации), из другого конца медкабинета слышались щелчки кнопок, жужжание молнии и шорох снимаемой одежды. Так-то, мистер… Заид Массани. Хм, что за имя-то? Данные о месте рождения не были заполнены. Будь пациент посговорчивей, Хлои не постеснялась бы спросить его о корнях, но с этим индивидуумом подобный вопрос был как минимум провокационным. — Присаживайтесь на кушетку. Доктор Мишель уже заканчивала, и паника снова начинала возвращаться. Пока она проводила осмотр пациентов, мысли были заняты непосредственно работой, и стоит этому Массани уйти, голову снова заполнят миллион терзаний и разочарований, которые начинали слегка поскребывать череп где-то в основании. Она шла сюда не только ради кого-то но и «для» — как минимум, для сохранения своего статуса «начальник медицинской службы», пусть и на корабле. Работать на Цитадели в какой-то момент стало слишком опасно без прикрытия, и предложение Гарруса Вакариана в свое время было палочкой-выручалочкой. И для души, и для дела, и Хлои, выходит, пролетела по всем направлениям. Elle est une petite perdante, et la voilà, regardez tout le monde.* Гаррус как был отстраненным, таким и остался. Она чувствовала себя обманутой, но обманулась сама, словно красивый рыцарь, к которому она стремилась всей душой, оказался гремящими доспехами, внутри которых была одна пыль. Декорация, фальшивка, которую она видела в детстве в старинном замке над Луарой. Погружение в работу исцеляло Хлои всегда, работу свою она обожала, но сейчас, с приходом Шепард, тот самый статус, что был так важен, уйдет Карин, и тощая потрепанная ворона, объявившая себя капитаном, явно дала это понять. Подавать инъекторы Чаквас Хлои не собиралась. Решение было простым — встать и уйти, пока есть такая возможность. Рисковать жизнью было больше не для кого и не для чего. C'est aussi simple que deux fois deux.** Доктор Мишель поднялась со стула и оторопела, ибо настолько погрузилась в свои горькие размышления, что почти забыла о пациенте, и вид обнаженного мужчины ее несколько… смутил. На кушетку он так и не присел, вместо этого оперся о нее пятой точкой, сложив руки на груди. Хлои могла поклясться, что покраснела при виде голого пациента во второй раз за свою практику. Первый был лет двадцать назад, во время интернатуры. Воспоминания о том конфузе заставили ее чуть улыбнуться. — Что такое? Неужели докторша увидела что-то новое? — Скорее, что-то старое. То есть, после всех этих ксеносов. Ох… Хлои не выдержала и искренне рассмеялась своей не самой корректной реплике. Решение об уходе сняло с ее души гору камней, которую она таскала за собой месяцами… Боже, нет. Даже годами. Сейчас ей было легко и приятно — последний пациент, и она свободна. Она свободна. «Последний пациент» смущаться и не думал, и черт бы его побрал — он бросил довольно выразительный взгляд себе же пониже поджарого живота, а потом исподлобья посмотрел прямо на девушку. А та уже самым наглым образом приподнимала его руки, осматривая подмышечные впадины и отталкивала мужчину от кушетки, чтобы стрельнуть глазами на крепкую задницу. — Удивительно. Даже ничего не подцепили. Избегали душевой? — Сланцы одевал и старался нихрена там не трогать. Выбирал душ посредине, чтобы брызги от стенок мне на кожу не попадали. — Для человека, постоянно рискующего жизнью, ваша забота о здоровье весьма нетипична, мистер Массани. — Зови меня Заид. Хотелось бы от пули подохнуть, а не от гонореи. — Гонорея, в отличие от варреновой чесотки, лечится одной таблеткой. Хлои заинтересовал шрам на боку — явно паршиво сросшийся. Рубец тянуло, и даже смотреть на это было болезненно: — Я могу его свести. Такое ощущение, что латали вас в полевых условиях. Плохая работа. Пальцы изучали натяжение рубца, пробегаясь вновь и вновь по следам прошлых битв. Когда пациент схватил ее за руку — грубо, до боли и хруста — Хлои лишь ахнула. — И не думай. Руки убрала. Массани казался безумным в тот момент, но она чувствовала лишь раздражение. Страха уже не было, а нервные, злые мысли-мурашки кусали ее снова и снова. «Дала бы отпор сама, Гаррусу бы не пришлось спасать. Если бы он ее не спасал, она бы не влюбилась. Если бы не влюбилась, не потеряла бы все.» Пациент уже ослаблял хватку, а доктор Мишель вырывала руку. Резкое движение ее кисти окончилось у него на виске. Боги свидетели, ударить его, пусть и нечаянно, было так приятно, что удержаться добавить еще и пощечину она не сумела. — Убрал руки сам, toi, un rat sale.*** Свободен. Палец, выставленный у носа чертова Массани, эффектно закончил медицинский осмотр. Больше ему здесь было делать нечего. Ей, впрочем, тоже. Хлои отвернулась, подошла к терминалу, наклонилась, даже не присев (все, ни секундой здесь больше!!!) и торопливо стала вводить последние строчки заключения: «практически здоров, кожные покровы чистые, язык…» В этот момент она сама не поняла, что произошло. Крепкий захват сзади выбил воздух из легких, а мысли — из головы. — Думаю, докторша, ты кое-что забыла. Первое — извиниться за свои слова. Может, там, где ты жила, такими оборотами разбрасываться нормально, но я подобного спускать не намерен. И второе — попросить прощения у Карин. И еще, напомню о третьем — опрометчиво поворачиваться спиной к тому, кого ты ударила по лицу минутой ранее. Одной рукой он схватил ее за шею, а второй — за талию. Хлои понимала, что душить этот наемник ее явно не собирается, так, стращает. Думает, наверное, что она из пугливых, забывая о том, что врачи не только лечить умеют. Калечить — тоже вполне себе. Ручка, которая вывалилась из папки с чьей-то историей болезни, вонзилась в руку нападавшего одним уверенным твердым движением, и стон этого Массани был просто очарователен. Мужчины, что с них взять — трусы. Стоит показать им, что сила у тебя, а не у них — и они плачут, как маленькие девочки. Тварь. Хлои сама не помнила, когда ее кровь бурлила вот так: копье ярости, адресованное явно кому-то другому, было направлено прямо в шею Массани, пусть копье это и было обычной шариковой ручкой старомодной Чаквас. К сожалению, ненависть не заменяла многолетней выучки, и руки женщины снова оказались в плену: — А ты опасная штучка, докторша. — Зови меня Хлои. — Приятно познакомиться Хлои. Пожалуй, стоит показать хороший пример и извиниться самому. Невероятно. Полностью голый наемник держал ее за руки и еще пытался учить хорошим манерам. От грубого ответа доктор Мишель удерживало только сбившееся дыхание — не хотелось, чтобы он это заметил. — Я не должен был реагировать насчет шрама. Эту рану мне близкий человек лечил, как мог. Потом он погиб, и все, что у меня на память о нем осталось — след на боку. Прости, ты знать не могла. Хлои разжала руку, и старомодный прибор для письма упал под ноги. Заид опустил ее руки — рана у него на предплечьи кровила. К извинениям она готова не была, да и не принесла бы их никогда. Это было несправедливо, в конце концов. — Рану лучше заклеить. Заид оперся обеими руками о кушетку, Хлои взяла мульти-спрей и обычный пластырь. Она обрабатывала несчастную царапину, а Заид нахально пялился прямо в лицо. — Твоя очередь, Хлои. — Ты о чем? — Извинения. — И не подумаю. С пластырем было покончено, и она мстительно уставилась в глаза Массани, глаза, находившиеся от нее в десяти сантиметрах. Он не отрывался и не мигал, не увеличивал дистанции, и их противостояние, казалось, продлится вечность. Невероятно. Подраться с пациентом в медотсеке — а ведь еще даже официально не заявила об уходе. Да ты меняешься на глазах, la petite perdante'*'. Хлои наслаждалась моментом: — И что ты мне сделаешь, Заид? Убьешь? Вылетишь в шлюз сам. То, что он сделает, Хлои предугадать не могла — жадный, пугающий до мурашек поцелуй тонких, злых губ Заида был больше похож на мстительный клевок ястреба. Бог свидетель, она чуть не потеряла сознание, и ее раскрывшиеся губы были лишь попыткой вдохнуть. Он не дал ей этой возможности. Его язык коснулся ее, а в голову ударило шальное веселье. Потрахаться тут было как оставить свою метку, которую мерзкая старушенция Чаквас навряд ли перебьет — ни задора, ни фантазии не хватит. Возможно, преспать с Заидом было ошибкой, но ошибка эта так и останется тут, а Хлои упорхнет из чертовой клетки навсегда. Это куражило, заводило, пьянило… Как же Заид был хорош, особенно, когда не пытался душить! А уж мысль о том, что она сейчас будет трахаться там, где намеревается обосноваться высокомерная сучка Карин, просто возносила Хлои на небеса. Заид целовал и целовал, и лишь легкие касания его щетины, как колючие кнопки, прикалывали ее к твердой поверхности, не позволяя улететь в открытый космос. Руки мужчины сжали грудь слишком сильно — плевать, Хлои уже избавлялась от белья, приподнимала юбку, наклонялась и опиралась локтями на стол, а Заид все медлил. — Камер нет. Чего ждешь? — Вид потрясающий. Хлои обернулась, и пожалела об этом — обнаженный наемник, стоявший сзади, рассматривал ее зад с таким восхищением, что сердце как-то некстати муркнуло, а она и забыла, что нужно дышать. Женщина позволила себе в ответ рассмотреть и его из-за своего плеча: бесстыдно пробежаться глазами по дорожке темных волос от пупка к лобку, а потом — по вздернутому чуть покачивающемуся тяжелому стволу. Взгляд Заида заводил больше, чем его заряженное оружие. Она так соскучилась по чему-то теплому в себе, что его глаза магнитом потянули ее прогнуться назад. Попробовал бы он устоять. И Заид не устоял. Его напор заставил охнуть. Хлои сжала пальцы на кромке стола, и он чуть замедлился, а потом наклонился вперед, прижимаясь к ее спине животом. Вот черт, она успела и забыть, как приятно ощущать такую полноту внутри себя. Заид будто вторил ее собственным мыслям: — А ощущения еще лучше. Его хриплый голос, низкий от удовольствия, подогрел и ее саму. Доктор Мишель внутри объясняла Хлои что-то о выделении гормонов, о рефлексах и прочей чепухе, а Хлои, страстная рыжеволосая красавица Хлои просто наслаждалась. Она прогибалась в пояснице, вздрагивала от цепких, порой жестоких рук Заида, то впивавшихся в изгиб ее бедер, с силой насаживая на себя, то хватавших за грудь — забавно, целиком, словно оценивая объем, то опускавшихся ей между ног, и в такие моменты от криков ее останавливала только мысль, что звукоизоляция на корабле, как ни крути, была паршивой. Прерывистое дыхание наемника было для нее громче любого крика, настолько откровенно оно говорило о его голоде и желании к ней. Еще больше льстили его руки, исследовавшие женское тело с жадностью новичка, но дразнившие с точностью эксперта. Движения Заида были идеально рассчитаны, и он, казалось, знал каждый дюйм ее тела, как будто был там раньше. Они словно делали это тысячу раз, и вот этот, тысяча первый, был самым лучшим. Когда он остановил ее и уложил спиной поперек узкой кушетки, заставив свесить вниз голову, Хлои лишь разочарованно простонала. Заид забросил ее ноги себе на плечи и снова заполнил, заставив ахнуть: — Уже не смеешься, малышка Хлои? После всех этих ксеносов… Смеяться доктор Мишель хотелось меньше всего, особенно, когда руки Заида стали снова ласкать ее тело: то потирать ладонями взбунтовавшиеся соски, то сжимать шею, то подхватывать ее под ягодицы. Когда он опустил ее ноги и притянул женщину к себе, чтобы снова поцеловать, то делал он это уже иначе — влажно, медленно, нарочно наполняя ее рот своей слюной. Хлои могла поклясться, что кончила только от одного этого поцелуя. Она и не знала, что можно целовать настолько бесстыдно. Заид и не думал заканчивать сам. Хлои боялась упасть в своей расслабленности и все держала его за шею, пока он заколачивал себя внутрь нее — уже жестко и самоуверенно, двигаясь только ради собственного удовольствия. Когда она набралась смелости стиснуть его задницу, услышала награду — тот самый сладкозвучный стон. Заид держал ее в неустойчивой позиции своими крепкими руками, но сейчас сила была на ее стороне. — Заид… Наемник замер в судороге в тот же момент, сжал ее так сильно, втиснулся ей между ног настолько глубоко, что было очевидно, в какую черную тьму сейчас он проваливается. Когда он одевался, не удержался от продолжения их спора: — Хотел заставить тебя извиниться и отвлекся. — Pardonnez-moi s'il vous plaît, monsieur.**** — Обругала на французском и извиняешься так же? Он понимал французский помимо переводчика. Хлои все же решилась задать тот самый вопрос насчет корней. — Это же не переводчик, так? Поэтому ты так завелся насчет оскорбления. Откуда ты? — Алжир. А ты? — Швейцария. Это в Европе. — Я знаю, где это, поверь мне. Ну что же, осталось только извиниться перед старушкой Карин, и дело в шляпе. Хлои выключала терминал и тушила лишний свет. — Это навряд ли. Ей в качестве моральной компенсации останется мой медотсек. Я ухожу с Нормандии. Заид не сказал ровным счетом ничего, вышел из кабинета, и Хлои была ему благодарна. Она набрала торопливое письмо Шепард (вроде бы она теперь босс) с просьбой доставить ее шаттлом до Омеги. С завтрашнего дня начнется новая жизнь.***
— Медиков у нас предостаточно. Напомню, что Мордин Солус, так, на всякий случай, пулю из брюха вытащить сумеет. Хлои пусть катится к черту. Я готова ей даже шаттл до Цитадели оплатить. — Напомню тебе, Шепард, что и людей у нас теперь предостаточно. Цербер купил тебе наемников, корабль, но я людей не деньгами склонял на свою сторону. Шепард сделала три шага вперед и впилась взглядом прямо в глаза напротив. Гаррус мог поклясться, что сейчас она сканировала его ровно так же, как и он ее. — Ну так расскажи мне, Вакариан, чем ты купил лояльность Хлои? И он попался в ловушку — глупо, неосмотрительно, на эмоциях: — Ты мне допрос решила устроить? По какому праву? Она уже улыбалась — наигранно, скривив губы в подобии благожелательной человеческой гримасы, сигнализирующей о радости. В ее случае это было, скорее, мрачное торжество. — Чтобы знать, как заставить ее остаться. В конце концов, Хлои мне написала о своем уходе. Но, боюсь, в отличие от тебя, предложить мне ей нечего. Чего только стоило старпому не улыбнуться, одним духам известно. Еще больше хотелось расхохотаться. Шепард устраивала допрос ему, но вместо этого, образно выражаясь, бесхитростно обнажилась сама. Гаррусу осталось только поддержать игру до тех пор, пока она не превратится в абсурд, и капитан не поймет глупость собственных претензий и намеков. — Ну, что сейчас ценят работники… Дай подумать. Дружескую, благожелательную обстановку на рабочем месте. — О, ну тут ты мастер, не спорю. — Что еще. Комфортные условия труда и отдыха. Определенно. — Особенно отдыха. Продолжай. — Лояльное, демократичное начальство. — Не сомневаюсь. — Уважающее личные границы подчиненных и требующее того же в ответ. Понимаешь, к чему я веду? Она молчала и давила его взглядом — слишком тяжелым для такого легкого разговора. — Поговори с ней сам.***
— В обычные дни вы будете дежурить по очереди. Во время боевых заданий — обе, но критические решения принимаются каждой в отношении соответствующего члена экипажа той или иной Нормандии. Это временно, операция сложная, опасная, но она так или иначе закончится. — Так или иначе. — В твоих силах сделать, чтобы она закончилась чуть лучше. Ты нам нужна, Хлои. Хлои услышала сигнал о новом сообщении. Открывать его при Гаррусе было бы неловко, но она могла видеть имя отправителя и тему письма. Ее улыбка в ответ на последнюю фразу бывшего капитана, а нынешнего старпома была просто очаровательна, но предназначена была вовсе не ему, а собственным приятным мыслям: — Я подумаю.