***
Весь вечер Кофейник был переполнен, все пили, веселились и танцевали, но в какой-то момент народ схлынул в коридор, а оттуда по комнатам стай, чтобы продолжить веселье там. Никакого повода не было, только всеобщая искренняя тяга к веселью здесь и сейчас. Рыжий предполагал, что для повода достаточно хорошего результата. Все были счастливы, и это было хорошо. Однако сам Рыжий от чего-то в конце концов оторвался от коллектива, чтобы уединиться там, где совсем недавно шумели больше всего. Дверь противно скрипнула, и коридорная тьма милостиво выплюнула Слепого в тусклое освещение Кофейника. – Какие люди! – воскликнул Рыжий, откидываясь на спинку стула и чуть морщась от неприятных ощущений в пояснице. Слепой кивнул, подплывая к столику, за которым сидел Рыжий. Вместо того, чтобы щупать воздух в надежде наткнуться на стул, Слепой плюхнулся прямо на край столешницы и принялся вяло покачивать ногами. Рыжий знал, что всё время, что они здесь развлекались, Слепой развлекался в Лесу, и его даже на секунду кольнула мысль, а не одиноко ли Хозяину Дома. Он не часто вписывался в общее веселье, и от того стремился скрыться, стоило наметиться особо активному времяпровождению. – Дела? – ухмыльнулся Рыжий. Никаких интересных тем он припомнить не мог, но надеялся, что Слепому есть, что поведать ему. Слепой, к удивлению, неопределённо повёл плечами. Они продолжили сидеть вдвоём в относительной тишине Кофейника, через стены доносились вопли других обитателей Дома, но их двоих это не интересовало. О. Рыжий вдруг вновь расплылся в улыбке. Вероятно, Слепому и нечего было ему рассказать, может Слепой сам чего-то ожидал. Возможно его привлекало общество Рыжего, и ему хотелось быть втянутым в очередную странную инициативу. – Ты когда-нибудь танцевал? – Рыжий мог поклясться, что после этого вопроса по всему телу Слепого прокатилась волна заинтересованности. – Пытался, но не думаю, что мне это удалось. – А хочешь научу? Слепой раздумывал лишь несколько секунд, а потом соскользнул со столешницы и развернулся к Рыжему. – Хочу.***
Рыжему не понадобилось много времени на поиски нужной пластинки. Что-то не слишком быстрое, но и не протяжное, с чётким ритмом и приятным звучанием. Запрос был сложным, но не для него. Он знал с каким музыкальным сопровождением хочет посмотреть на Слепого. Слепой в своей растянутой и помятой кофте, протёртых на коленях джинсах стоял в почти неловкости, не понимая, с чего ему стоит начать, и Рыжий находил это очаровательным. Слепой обычно не был тем, кто вызывал желание заботиться. Он был обманчиво спокоен и казался незащищённым, но знающие люди, чувствовали его внутреннюю силу, чувствовали в нём угрозу для каждого, кто перейдёт ему дорогу. – Давай я… – прошептал Рыжий, огибая Слепого, чтобы прижаться к нему со спины. Вожак всея Дома, мудрый и смертоносный был ростом ему по шею, был костлявым и нисколько не плавным. Рыжему вспомнилась смерть Помпея. Как быстро и гибко двигался тогда Слепой, будто жалящая змея. Сейчас у него так не получалось. Он никогда не видел танцев, не знал, куда деть руки, и Рыжему пришлось взять их в свои. Он не отказал себе в удовольствии огладить плечи Слепого, скользнуть к локтям, а потом медленно продвинуться к запястьям, чтобы в конце концов накрыть тыльную сторону ладони Слепого своими неожиданно большими руками и сцепить их пальцы вместе. Слепой даже не дрогнул, позволяя вожаку Крыс такую вольность. Кто бы мог подумать, что маленький мальчик, вечно следующий за Лосем и отхватывающий от Спортсмена вместе с Кузнечиком, вырастет таким. Хотя, может много, кто знали, но старались не подавать виду. Слепой всегда был особенным. Он – Дитя Дома больше чем кто-либо из них. Рыжий потянул их руки вверх и немного на себя, заставляя Слепого самого вжаться в него спиной плотнее. – Ты же хорошо чувствуешь ритм? Попробую покачиваться под него, – прошептал Рыжий в самое ухо. Слепой попытался, но видимо не слишком удачно. Рыжий хмыкнул, заводя его руки ещё немного назад, заставляя обхватить себя за шею, а сам принялся скользить кончиками пальцев по чужим бокам, прощупывая под кофтой кожу. Слепой ощутил прилив тепла, когда ладони Рыжего легли ему на бёрда, помогая двигаться. В итоге одна рука осталась на месте, а другая легла выше, на рёбра, чтобы показать, что торс должен оставаться менее подвижным чем то, что ниже. Рыжий и сам начал двигаться под ритм музыки, позволяя Слепому лучше прочувствовать каждое движение. Слепой расслабился в его руках, позволил волнам музыки подхватить себя, окутать их с Рыжим тёплым коконом, отделяющим от остального мира. Хозяин Дома, тот, кто взял на себя столь непростую ношу, хотя власть для него почти ничего не значит. Был ли у него вообще выбор? Желал ли он этого? Музыка немного ускорилась. Руки Рыжего на теле Слепого тоже. Дыхание Рыжего сбилось и начало казаться более шумным, Слепой был всё таким же беззвучным, но вздымающаяся активнее прежнего грудная клетка под пальцами не позволила вожаку Крыс обмануться. Дышалось не так как обычно. В Доме Слепой либо почти не двигался, лениво переползая с места на места, сливался со стенами и мебелью, либо был быстр и резок в драке, в Лесу он мчался, крался, был порывист, чувствовал всё вокруг себя, был частью Леса, в своём Изнаночном доме он наблюдал, расслаблялся, расплывался вместе с облаками на небе. Сейчас же он двигался плавно, но ритмично, пропитывал себя звуками и теплом чужого тела, и мир вокруг тоже чувствовался иначе. Дом милостиво отгородил их с Рыжим от других, никого не манил к ним, оберегал этот момент для двоих. Музыка вновь немного замедлилась. Рыжий не просто касался и проводил руками – гладил. Гладил слитными, плавными движениями, заползая под растянутую кофту, сдвигая ниже ремень брюк. Слепой скрёб короткими ногтями по его затылку, запуская мурашки, прижимался спиной, прогибаясь в пояснице. Рыжий потёрся кончиком носа о чужую шею, коснулся её губами – возражений всё ещё не последовало, отчего ласка стала смелее. Оказалось, что зацеловывать, покусывать и зализывать шею и плечи Слепого, очень даже приятно. Вожак всея Дома пах Лесом, дикостью, свободой. Он пьянил. В итоге, Рыжий решил, что штаны не всегда являются нужной частью гардероба. Последовала возня с ремнём, и одна из рук Слепого спустилась с шеи Рыжего, чтобы помочь. Оказывается, Слепой оказался с Рыжим солидарен, и даже потянулся избавить от оков ткани самого Рыжего, который конечно же не противился такому благородству. Пока Рыжий вышагивал из штанин и стягивал через голову рубашку, Слепой оказался без кофты. Холодно не было даже в одном белье, под кожей поселился жар. Только хотелось ещё ближе. Вот они вновь прижались друг к другу – кожа к коже. Голова у Рыжего шла кругом. казалось, что всё это время он был безмерно голоден, а Слепой устроил для него настоящий пир, насыщал его. И всё равно хотелось больше, ближе, сильнее. Слепого нельзя было назвать кем-то соблазнительным. Его тело не было таким, что привлекло бы много заинтересованных взглядов. Бледный, тощий, несколько несуразный. Дело было не в теле Слепого. Рыжий ощущал желание, потому что это был Слепой. Конечно он бы хорошенько всё обдумал и посомневался прежде чем вступать в связь с шестилапой хтонью на Изнанке, но сейчас перед ним был любознательный и вполне себе чувственный Слепой, которого он знал с самого детства, который тащил на себе весь Дом, был частью Леса, был тем, кто потерял своего Бога, пережил превращение своего лучшего друга из милого Кузнечика в мозговыносящего Сфинкса, был тем, кто стоял между их выпуском и кровавой баней, был тем, кто брал на себя самые сложные решения, был тем, кто звал Рыжего и других на Изнанку после выпуска, потому что верил, что там действительно будет для них всех лучше. Слепой не был холодным, бесчувственным, равнодушным, он был прагматичным. Но даже Слепому было нужно иногда стряхнуть всё то, что вечно было возложено на его плечи, и Рыжий был готов помочь ему. Руки не слушались, не желали отпускать Слепого, но Рыжий рассудил, что настало время сменить положение. Слепой совсем не возражал, когда вновь оказался сидящим на столешнице, но теперь с него было стянуто даже бельё. Рыжий действовал порывисто, быстро, будто кто-то мог вот-вот помешать ему. Он целовал шею, ключицу, плечи Слепого и гладил, гладил, гладил всё его тело, словно Крысиному вожаку физически тяжело без контакта с чужой кожей. К чёрту. Рыжий стянул очки, оставляя их на столе недалеко от Слепого. Слепой не видел изменений, но чувствовал их. Для него Рыжий и Смерть не слишком-то и различались под кончиками пальцев, но он чувствовал, что заслонка между ним и чужим невероятным взором исчезла, стало чуточку теплее. Когда очки перестали быть помехой, дали взглянуть на Слепого вне зелёной цветовой гаммы, Рыжий понял, что земля может вот-вот уйти из-под ног. Он смог удержаться в вертикальном положении, но не смог удержаться от поцелуя. Слепой совсем не умел целоваться. Он не знал, куда деть язык, растерянно открывал рот пошире, и Рыжий вновь захотел его зацеловать от очарования, но они были уже в процессе. Пришлось замедлиться, прихватить Слепого за подбородок и щёку руками, чтобы осторожно направлять, отступить назад, чтобы целовать только губы, а потом уже вернуться к языку, толкать его язык своим так, чтобы тот понял, как нужно двигаться. Начало получаться лучше. Слюняво и неловко, но до безобразия нежно и чувственно. Когда ушла необходимость придерживать голову Слепого, Рыжий оставил одну руку, чтобы путалась в чужих волосах и скребла затылок, а вторую спустил к внутренней стороне бедра Слепого, чтобы немного подразнить чувствительную кожу, прежде чем обхватить член. Слепой ахнул, разрывая поцелуй. Вероятно, никто прежде не слышал от него такого звука, даже сам Слепой. Рыжий на пробу двинул рукой ещё раз, и Слепой подался ему навстречу. Так доверчиво. Совсем расслабился в чужих руках, снял свою непроницаемую броню, позволил себе наслаждаться чужими прикосновениями. Руки Слепого гладили лицо Рыжего, и он запоздало понял, что Слепой рассматривал его. Сердце переполнилось теплом. Рыжий решил, что сделает всё, что может доставить Слепому удовольствие.***
Рыжий смотрел за процессией, что продвигалась к автобусу, и пытался дышать ровнее. Он действительно хотел бы узнать мир лучше. Он был тем, кто всё детство провёл в Могильнике и не познал многих простых радостей, которые следовало бы восполнить. Однако, оглядываясь назад, это, вероятно, была одна из причин, почему он стал ходоком. Изнанка тоже мир, хоть и не такой широкий как Наружность. К тому же за его ребятами всё-таки может присмотреть Чёрный, но Слепому будет тяжело перевести всех желающих одному. После всего этого Слепой будет свободен, больше он не будет нести такую тяжёлую ношу, не будет Вожаком Дома. Ну, а Рыжий может быть рядом, чтобы тот с непривычки не заскучал. Слепой не всеведущий, он даже пока не знал, что Рыжий остаётся, Рыжий давно научился его удивлять. Это будет не последняя его странная инициатива, но явно самая непредсказуемая.