~*~
Широко раскрыв глаза от ужаса, Миака плотно прижала руку к губам. - О… о, Нурико, - с трудом выговорила она наконец, с болью глядя на парня, внезапно ставшего таким хрупким на вид. – Мне… мне так жаль. Он неуютно поежился, скрещивая руки на груди. - Это не твоя вина, Миака... А моя, - произнес он низким, хриплым голосом, в котором слышалась боль воспоминаний… Боль его вины. После нескольких минут молчания, погруженных в гнетущие мысли, Нурико сделал глубокий вдох и выдохнул через нос. Затем он повернулся к Миаке, и тень улыбки, появившаяся на его губах, вернула теплоту и радушие в его взгляд. - Как бы там ни было… если бы не ты… - он закрыл глаза, и уголки губ его приподнялись в нежной улыбке, совсем немного. – Если бы не ты… я не знаю, что бы сейчас со мной было. Ты помогла мне пройти через это. Миака пораженно уставилась на него: - Я… помогла тебе? Нурико легко кивнул ей в ответ, тепло улыбаясь: - Да, - он сжимал колени своими тонкими пальцами, которые заметно дрожали. – Ты помогла мне… больше, чем можешь себе представить, Миака.Семь лет назад ~*~*~*~
За окном опять было утро… По крайней мере, он так думал. Он медленно приподнял голову, вглядываясь в окружающий мир сквозь густой туман темных ресниц… и вздрогнул, когда луч света ударил ему в глаза, ослепив и заставив зажмуриться. Кряхтя, Рюен лег обратно, вновь натягивая одеяло на голову. Его дыхание отражалось от поверхности одеяла, теплой испариной оседая на щеках, и дышать становилось все труднее… И тогда реальность настигла его, заставив вспомнить. Это был не обычный день… Сегодня… Сегодня были похороны. К своему большому удивлению, он не чувствовал того ужасного комка в горле при всех тех мыслях, что пролетали у него в голове… Он не стал кричать, или плакать, или рвать повязку на своем плече, как он делал это раньше… Нет. Он просто лежал, уставившись в темноту одеяла, и медленно задыхался от теплоты собственного дыхания. Корин больше… нет. И даже при том, что он знал, что где-то внутри него до сих пор жила боль… сейчас он ничего не чувствовал. Все… его сердце, его разум… онемели сегодня… Он был простой оболочкой… и ничего внутри не осталось для того, чтобы чувствовать… Ничего. Ничего не осталось. Наконец, он скинул тяжелое одеяло с лица и груди, глубоко вдыхая прохладный утренний воздух, - наполняя им все свои легкие, очищая сознание… Это был вторник. Суббота, казалось, была так давно… Но это было - сколько? - три дня назад? Господи. Три дня. Корин была мертва уже три дня… Боль ножом вонзилась в сердце, отогнав на секунду его онемение. «Три дня назад в это самое время… Корин еще была жива. Три дня назад в это самое время… все было хорошо. Все было прекрасно». - Рюеееееееен! – донесся снизу звонкий, веселый голос мамы, вернувший его к реальности. – Рюен, ты проснулся? Спускайся завтракать! - Перестань напускать на себя такой веселый вид, - последовало сердитое ворчание папы. Послышался шелест газеты и звук отодвигаемого по линолеуму стула. – Дай ему время, - продолжил он. – Если сын не хочет спускаться к завтраку, то и не должен. Его низкий голос тут же прервал голос матери - сниженный до шепота и резкий: - Нет. Я не позволю ему провести остаток своей жизни в этой комнате. Все, что он делает – это лежит там и спит, или сидит на ее кровати, уставившись в потолок. Ему пора с этим завязывать! И ты ЗНАЕШЬ это. Если мы позволим ему лежать так весь день и не поможем вернуться в реальность, он никогда не сможет преодолеть это. Послушай, я… я потеряла дочь. Свою единственную дочь… Я потеряла ее… но я все еще борюсь, я продолжаю жить своей жизнью… - Ее голос ожесточился. – И Рюен должен тоже. Мы ВСЕ должны. - Ты не понимаешь, - это был Роко. Рюен внимательно слушал, касаясь прохладного деревянного пола пальцами свисающих с кровати ног. – Вы не понимаете, - повторил мальчик едва узнаваемым голосом… И Рюен осознал: он был сильным… сильным, уверенным, твердым… таким непохожим на голос Роко… и таким похожим на его собственный… - Да, - продолжал Роко, - вы потеряли дочь. Да, я потерял сестру… Но Рюен… он потерял больше. Он… он все равно что потерял СЕБЯ, а не только Корин. Как будто его здесь больше нет… Как если бы он ушел вместе с ней… Они оба… они оба потеряны для нас. Мама резко выдохнула: - Роко! Прекрати! Стул скользнул по полу, раздался звук удаляющихся шагов, и скрипнула раскрытая парадная дверь. - Хорошо, я не буду, - пообещал он низким голосом. – Но это правда. Рюен и Корин… они оба потеряны. И я не думаю, что кто-либо из нас способен вернуть их. Дверь захлопнулась… и наступила тишина. Рюен лег обратно и закрыл глаза, заглушая все, что было сказано потом… Заглушая все, кроме его собственного дыхания и размеренного сердцебиения. Через мгновение он уснул. ... Кто-то тряс его. Он проснулся, распахнув глаза и резко выдыхая воздух… и почувствовал, как кровь застыла в его жилах, и сердце заледенело в груди… Она… Она была здесь… Рядом с его кроватью… стоя на коленях в том жёлтом сарафане с распущенными по хрупким плечам фиолетовыми волосами. Она держала его руку тонкими пальчиками, вызволяя его из объятий сна… - Братик, - шептала Корин. – Батик, вставай. Вставай же. Горячая, жгучая влага наполнила его глаза и заструилась по щекам. - К…Корин, - произнес он, сползая с кровати и опуская ноги на пол. Ее рука приятно холодила кожу, и большие глаза блестели… но было в ней что-то, что выглядело странно. Что-то, что выглядело… не так… - Корин, - сказал он наконец, позволяя ей вести себя туда, где стояла кровать, что всегда принадлежала ей. – Корин… ты… ты же мертва, - произнес он шепотом. Девочка остановилась и повернулась, чтобы взглянуть на него. Затем она внезапно скользнула вперед, обхватывая его талию своими маленькими ручками, и мягкие пучки фиолетовых волос защекотали ему кожу, заставив вздрогнуть. Она была… была здесь… Но не была... реальной. Он знал это… Даже несмотря на то, что чувствовал тепло ее тела, тепло дыхания на своей щеке… он знал, что это не была реальность. Это был сон. Теперь он знал это… Корин… Корин на самом деле здесь не было. Сестра освободила его, отступая назад, и посмотрела ему в глаза. Мягко усмехнувшись, она протянула руку и легко коснулась его щеки. - Глупенький, - сказала она, улыбаясь. – Конечно я здесь. То, что это сон, еще не значит, что он не реален. Корин схватила его за руку и потянула в другой конец комнаты. Там, остановившись у комода, она указала на его верхний ящик. - Ты найдешь его здесь, – она повернулась и улыбнулась ему. – Не волнуйся, братик. Она поможет тебе, – тихий смешок вырвался у нее, и Рюен проследил, как она игриво взяла его руки в свои. – Но ты должен любить ее, братик, - проговорила она, сурово щурясь. – Должен любить ее. – И улыбнулась. – Хотя я знаю, что будешь. Что-то ударило его в грудь, заставив сделать резкий вдох, и все, что его окружало, внезапно стало исчезать, возвращая его назад в реальность и в свою кровать… Нет… нет… Неужели... неужели это все? Корин медленно и уныло кивнула. - Да, братик. Мне пора идти. – Она вновь улыбнулась, но уже печально. – Ты же знал, что так будет… Но все в порядке, правда? Потому что мы всегда вместе. До сих пор, Рюен, слышишь? И будем ВСЕГДА. - Нет, - прошептал он, и слезы жгли ему глаза. – Нет… не покидай меня… пожалуйста… Корин… не уходи… - Прости, братик… Я должна. Она исчезала… удаляясь в темноту… покидая его… покидая навсегда!... Нет… нет, почему? Почему? Вот она, рядом, так близко, что он мог ЧУВСТВОВАТЬ ее… Почему она уходит? Почему она должна была... должна… Он остановился. Что-то… вдруг изменилось. Он почувствовал перемену в каждом, даже самом отдаленном уголке своего сердца, почувствовал, как что-то взрывается в самом защищенном участке его разума, взрывает самую его душу… Это была… ОНА. Она росла, изменялась, жила… И когда он взглянул на нее в тот последний миг, наполненный сиянием, он увидел как она была красива… Высокая, стройная, одетая в струящийся шелк, прекрасная со своими длинными фиолетовыми волосами, спускающимися по плечам, развевающимися у лица… Она была такой красивой... Такой взрослой... Теперь она смотрела на него с высоты своего роста и говорила голосом незнакомым… но, безусловно, принадлежавшим Корин. Это были странные слова... непонятные... заставлявшие хмуриться и задаваться вопросом… но в то же время каким-то образом задевавшими за живое… Слова, которые что-то значили для него. - Не плачь, моя милая, плакучая ива, - прошептала стоящая перед ним женщина, и он почувствовал ее нежные пальцы на своем лице и теплые, крепкие объятия. – Не плачь… мой Нурико. Она сказала это, и все растворилось в море света...