Назвать Его кто смеет откровенно? Кто исповедать может дерзновенно: я верую в Него? Кто с полным чувством убежденья не побоится утвержденья: не верую в Него? Он, вседержитель и всехранитель, не обнимает ли весь мир — тебя, меня, себя? Не высится ль над нами свод небесный? Не твердая ль под нами здесь земля? Не всходят ли, приветливо мерцая, над нами звезды вечные? А мы не смотрим ли друг другу в очи, и не теснится ль это все, тебе и в ум и в сердце и не царит ли, в вечной тайне, и зримо и незримо вкруг тебя? Наполни же все сердце этим чувством и, если в нем ты счастье ощутишь, зови Его, как хочешь: любовь, блаженство, сердце, Бог! Нет имени ему! Всё — в чувстве! А имя — только дым и звук, туман, который застилает небосвод. Иоганн Гёте, «Фауст».
В этот день шёл жуткий ливень, однако, сейчас вместо звуков капель и раскатистого грома был слышен лишь тонкий звон, заглушающий прочие шумы. В данный момент возле могилы одного хорошего человека стоял юноша, с силой закусывая нижнюю губу и сжимая руки в кулаки. Длинные ногти давно впились в кожу, и кровь от ранок капала прямо в лужу. Взгляд, полный нещадной боли и разочарования был направлен на имя, которое было выгравировано на каменном кресте — Широ Фуджимото. Хотелось кричать, сдирая горло, и с каждой секундой сдерживать порыв становилось сложнее. — Сука!!! — Горестно взвыл парень, опустившись на колени буквально в лужу грязи, — сука!!! — последовал удар кулаком, отчего вся грязь разлетелась в стороны, — сука! — очередной крик, вновь мощный удар, и сия неприятная субстанция уже забрызгала лицо будущего правителя Геенны, но тот всё продолжал бить, вымещая на земле весь свой гнев и нарастающее в душе отчаяние. Когда это закончилось, он, выругавшись ещё множество раз, всё-таки поднялся на колени, даже не пытаясь отряхнуться. Несмотря на то, что сейчас пострадала только земля под его ногами, Рин сам чувствовал себя побитым. — Вот увидишь, Широ, — парня сильно трясло, но виной этому был вовсе не холод, — слово тебе даю — я лично заставлю этого урода жрать грязь у твоей могилы! Он испытает такие страдания, что пожалеет о своём ёбаном существовании!!! Сплюнув кровь из-за прикушенной губы в сторону, он прокашлялся. Из-за таких громких криков горло саднило, но сие неприятное ощущение было полным пустяком по сравнению с болью душевной. Развернулся, собравшись уйти и самолично притащить сюда Сатану, как столкнулся с тем, кого видеть сейчас категорически не мог. Ноги как пригвоздило, совершить лишнее движение казалось невозможной задачей. — Рин?.. — Звук собственного имени послужил пощёчиной. Юкио уставился на своего друга, словно на призрака, но очень скоро опомнился, подбегая к нему с зонтиком, нахмурив брови и начиная причитать о том, что тот может простудиться, что тому нужно срочно в тёплое помещение и обработать раны. Вне всяких сомнений, очкастый далматинец переживал за него. За него, блять. За Рина, сына Сатаны! Сложившаяся ситуация напоминала сюр. Рин громко засмеялся, забываясь в истерическом припадке. Хотелось волком выть, и сжечь нахуй эту Ассию до тла.За два года до этих событий.
Демон, объятый синем пламенем, крушил всё вокруг себя; тем временем экзорцисты находились в самой настоящей панике, прячась за импровизированными укрытиями в виде поврежденных гражданских машин, боясь подойди ближе. Их руки тряслись, арии отчаянно читали сутры, драгуны пытались стрелять в порождение Сатаны, но пули, подобно сахарной вате на солнце, неминуемо таяли в воздухе, не доходя до цели. Хоть и было их порядка десяти человек, смельчака, который единолично бросил бы вызов этому демону, не нашлось. — Какие же вы слабаки!!! — После голоса, который утробным рыком звучал словно из самой Геенны, новая волна синего пламени обрушилась на экзорцистов, после чего сразу послышались душераздирающие крики. Тех, кто не успел вовремя уклониться, ждал либо ожог четвертой степени, либо очевидная смерть. Помимо чёрной смолы, в воздухе витал запах запёкшийся крови, нагоняя ещё большего ужаса. — Сколько вас не бей, вы всегда, как свиньи идёте на убой!!! — Тёмно-синий сгусток энергии выпустил очередную волну, которая, к счастью для оставшихся борцов с демонами, только задело соседнее здание и перевернуло их «укрытия». Наблюдая за страданиями людей, демон утробно захохотал. — Вы настолько жалкие, что это даже смешно! Радуйтесь жизни, пока это возможно! — Прорычав последние слова, порождение Сатаны удалилось восвояси, исчезнув в воздухе так же быстро, как недавние пули. Оставшиеся люди, оглядывая состояние друг друга, могли лишь молча порадоваться, что остались живы, и так же молча скорбеть о погибших.***
— Что за… — Сгусток тёмно-синей энергии завалился в сторону, со всей силы врезавшись в одно из зданий. После такого стремительного падения, эта маскировка тут же спала, открывая миру вид подростка: угольно-чёрные длинные волосы, достающие до поясницы, и довольно странная одежда по современным меркам — такого же тёмного цвета костюм, будто бы он собрался играть роль барда в фэнтезийном мюзикле. — Неужели я истощил все силы за сегодня? — Потирая ушибленную голову, недовольно пробурчал он. Быть такого не может! Несколько раз помахать руками перед горе-экзорцистами, при этом удерживать маскировку — для Сына Сатаны такой же труд, как ребенку съесть конфетку. Всерьёз задумавшись, почему он не смог долететь до своего портала в Геенне, который, между прочим, закроется буквально через пять минут, совсем близко послышались голоса. Неужели те глупцы позвали подмогу и его смогли выследить? К бою он готов не был, поэтому, проклянув надоедливых людишек, нырнул за мусорный ящик, едва выглянув из-за него, чтобы в проёме этой узкой улочки что-нибудь разглядеть. Затаив дыхание, стал молча ждать, а после увидел… Мальчика примерно его возраста, который трясущимися руками заправлял новый магазин в свой пистолет. Очки и редкие родинки на его лице делали его… Чувства, который сейчас испытывал сын Сатаны были неизвестными, но были похожи на «умиление» Амаймона, который любил играться со своими питомцами. Взгляд зацепился за его форму, а уже после за высокого, седоволосого статного мужчину, который с хмурым лицом что-то ему рассказывал. Демон едва слышно прорычал, отчего на свет показались его острые клыки, а синее пламя от злости едва не вырвалось наружу. Экзорцисты. Одно лишнее движение — и придётся убить этого милого зверька в очках. Но, пожалуй, он сделает это на глазах этого типа, ведь судя по их разговору — это был его сын. Демон ухмыльнулся, закусив внутреннюю сторону губы, внимательно наблюдая за этими двумя. Для людишек нет ничего важнее, чем так называемые «родственные узы». Но последующий человеческий жест был не очень понятен — тот мужчина мягко потрепал того пацана по голове, улыбаясь ему. А тот и дрожать перестал, и на губах странная улыбка расцвела. Сын Сатаны смотрел на это, будучи в полном недоумении. Очкарик же его сын? зачем трепать его по голове, словно зверька? Он тоже считает его зверьком? Раздосадованно прошипев из-за этих непонятных вещей, он осторожно поднялся на ноги, ибо те двое поспешили уйти. Проследив за ними некоторое время, чудом оставаясь незамеченным, демон проследил за ними до самой церкви. От её вида внутренности порождения Сатаны закорёжило, мигом появилось ощущение тошноты. — Нет ничего хуже священных мест… — Хрипловатым голосом прошептал он, наблюдая, как те двое заходят внутрь. Облизнув пересохшие губы, присел на корточки и опустил подбородок на руки, продолжая слежку. Судя по тому, что те двое не появились в ближайшее время, возможно, эта церковь служила им домом. Сын Сатаны ударил себя по лбу, вдогонку обозвав глупцом. Зачем он это делает? Очень хотелось, чтобы это был инстинкт хищника — выследить и поймать желаемую добычу в самый неподходящий момент, а перед самым интересным играться с ней, увидеть весь спектр человеческого страха перед неизбежным. За этими мыслями, едва заметно улыбаясь, порождение Сатаны неожиданно для себя провалился в сон, прямо в подворотне подле церкви.