The body of mime

Нас было трое: я, Энди Пекарь и Крыс. Конечно же, мама Крыса звала его по-другому, но наш с Энди вариант был не таким обидным, поэтому Крыс с легкостью согласился стать Крысом. Я не был прославлен ничем особенным, я был простым шалопаем, который не заслуживал необычного прозвища. Мне даже было обидно, но как я не старался, как не ввязывался в дворовые драки, уличная банда, к которой я принадлежал, не дала мне Имя. Так что меня шпыняли, пренебрежительно коверкая фамилию – Ваймси. Сэм Ваймс – это я. В одиннадцать лет все мы были никудышными гражданами своего города. Мы не могли выкинуть ничего из ряда вон, как ни старались. Все, что мы делали – били окна, воровали в лавках, приходили домой с разбитыми носами – все это делали до нас, и будут делать после нас…в любом возрасте, с любым достатком. Это ведь Анк-Морпорк. Мы трое жили в самом бедном квартале, таком бедном, что мы были обязаны носить с собой белоснежные носовые платки и завязывать шнурки, закрепляющие тряпки на наших стопах, идеальным двойным узлом, чтобы не чувствовать себя ходячими мертвецами. У нас никогда не было грязных волос или лиц, перепачканных всякими несъедобными субстанциями. Съедобное мы вообще редко видели, за исключением Энди, а Энди делился только на Страшдество, но все равно он был забавным неуклюжим толстяком. Такой мальчишка должен быть в любой банде. Говорили, мать его спит с пекарем. В общем, мы жили на самом дне, а вид оттуда открывался весьма занятный. В одиннадцать лет в голову не часто приходят мысли об общественном положении, но отсутствие прозвища угнетало меня. Я чувствовал, что меня обделили важнейшим атрибутом дворовой жизни, так что я искал приключений на свою задницу, ловил момент, чтобы прославиться. Пусть даже и полным идиотизмом, в таком вот я был отчаяние. Это именно я подслушал разговор доктора Замаха с барменом. Доктор, напиваясь, рассказывал жуткие истории, и мы всегда дежурили подле его шатающейся фигуры, подслушивали и запоминали. Потом мы пересказывали друг другу мерзкие врачебные байки. Это было лучше детских страшилок. В тот день была моя очередь прятаться под стойкой. Замах, бывало, ронял на пол недокуренные сигареты. Я уже набрал три штуки разной длинны, когда пропитый голос доктора снизился на полтона. Настало время истории, понял я. Уже через четверть часа я несся в наш маленький штаб, чтобы поведать друзьям о том, что услышал. Я бежал так быстро, что потерял свою засаленную кепку, но новость была настолько волнующей, что я даже не заметил пропажи. - На кладбище Мелких богов насильно зарыли умертвия! – крикнул я, ворвавшись в темный подвальчик. На мою беду, в штабе были только Энди и Крыс. От них никогда не добьешься достаточно драматичной реакции. Их молчание подействовало на меня несколько угнетающе. - Это правда, – еще раз попытался я. – Настоящего умертвия… Так Замах сказал. - Ну… кого только там не хоронят, – философски заметил Энди. – Я слышал, как во вторник закопали старуху Четыре-Зуба, говорят, она тоже сопротивлялась. - Нет, – замахал руками Крыс, бросая игральные кости разного размера – Четыре-Зуба укусила пчела, летающая над венком, и старуха проснулась, так я слышал. Как вылезла только из гроба-то. Как закричала. - Я не люблю пчел, – подумав, согласился Энди. – Мама дает им меня кусать, когда я болею. - А старуха-то не болела. Поэтому очень разозлилась, и ударила зятя венком по макушке, – расфантазировался Крыс. – Так что могилка-то лишней не оказалась. - Ээээ… - простонал я, смутно понимая, что напрасно потерял хорошую кепку. - Ваймси, - важно изрек Крыс, – умертвия живут в Убервальде, это и пятилетке известно. Мы же не в Убервальде, мы в Анк-Морпорке. Тут не бывает умертвиев. Я посмотрел на Энди и понял, что тот вообще понятие не имеет, о чем идет речь. Его мама наверняка посчитала информацию о разгуливающих трупах тем, что может травмировать хрупкую натуру ее сыночка. - Конечно же нет, - вздохнул я, - Этот был приезжим. Из другой страны. - Зачем? – спросил Крыс, обрадованный тем, что ведет серьезную политическую дискуссию. - Что зачем? - Зачем к нам приезжать? Ладно, подумал я, у меня в кармане три сигареты, все не так плохо. - Он прибыл с труппой бродячих артистов. Потом его нашли связанным на скотобойне. Кажется, свои бросили его, – пояснил я. - Видел я как-то артиста такого. Жуткий был тип. В девчачьих колготках, – подал голос Энди. - Ага. Местные клоуны по сравнению с этими ребятами – белые и пушистые. Так-то. - Я знаю, как пройти к могиле этой твари, – осторожно сказал я . - И что мы будем делать? - Откопаем и посмотрим? – предложил я. Опять молчание. - Мелкие боги, говоришь… - Крыс вновь пустился в свои любимые раздумья. – Умертвий? Из бродячих артистов? Если мы и вправду поглядим на него… Ага, подумал я, дошло наконец… -…все банды нам обзавидуются, – заключил Крыс, и я расплылся в улыбке. Нам было по одиннадцать лет, и мы глядели на мир со дна колодца. Пойти и посмотреть на необычный труп было обычным делом, все любили подобные развлечения, а мы этой ночью сорвали банк. Ну а Энди... Энди пошел с нами, потому что был нашим толстым рохлей. Куда же мы без таких? Когда я бежал в штаб, луна ярко освещала мне дорогу. Я думал, что проблем с ориентацией на местности не возникнет, но когда мы собрали пару лопат, деревяшку, отдаленно напоминающую кол, бутылку почти не ржавой воды, которую мы трижды окрестили, и три части того, что напоминало бутерброд, луну заволокло облаками. Туман опустился на улицы. Я хлопнул себя по карманам, проверяя наличие спичек. В коробке их оказалось ровно восемь. Наверное, хватит, решил я. И мы отправились в путь. Кладбище Мелких богов – весьма занимательное место, особенно для Анк-Морпоркской ребятни. Нет, никого из местных не интересовали красивые надгробия (если конечно их нельзя было украсть и продать), готические надписи и забавные эпитафии. Здесь было страшно так, что было даже приятно. Еще страшнее, чем в тех же Тенях, а оттуда вообще можно не вернуться. Проникнуть внутрь было легко. Старикашка-охранник молился Ому у себя в лачужке, он не выходил наружу уже неделю, и никто не знал почему, на любые вопросы он отвечал воплем о зловредных девочках, живущих в темноте. Я пропихнул через прутья наш мешок с провизией, и протиснулся сам, Энди передал мне лопаты. Пока я оттаскивал все это в тень разросшегося репейника, хилое ограждение преодолели Крыс и Пекарь. Из окон дома охранника лился тусклый желтоватый свет. Наш путь лежал на другой конец кладбища, здесь, рядом с воротами все места были уже заняты, каждый месяц лес надгробий разрастался все дальше за полосу сырого вонючего тумана. Сначала, придавленные грузом забытого впечатления, мы шли молча. Ноги ступали по опавшей листве, ковром укрывающей узкую мощеную тропинку. Но она не вела через все кладбище: то ли укладчики растащили все камни, то ли в то время земли, приписанные к храму, были в четыре раза меньше, чем сейчас… Так или иначе, далее мы не шагали, мы хлюпали. Из-за тумана, скрывающего нас почти по пояс, я не мог разглядеть, во что именно мы ступали, и это успокаивало. Корни, валуны и кости, о которые мы спотыкались, давали отличный повод ругнуться. Иногда мы слышали, как крылья ночных птиц рассекают воздух, пару раз вдалеке завыл бродячий пес. - Наверное, я возьму себе часть этого зомби. - Думаю, Крыс, твоей мамаше это не понравиться. Даже больше, чем самому зомби. – ответил я. - А что если Это выберется из гроба и нападет на нас? – спросил Энди. Признаться, вспоминая этот момент, я всегда испытываю чувство гордости за приятеля. Во-первых, Энди поставил под сомнение факт того, что умертвие – зомби, а не вампир, например, во-вторых, вопрос его был весьма логичен. - Доктор Замах сказал, что тело связали семью веревками, прежде чем уложить в гроб, а в пасть запихнули головку чеснока. - Чеснока? Так это кровосос, а не зомби? – спросил Крыс, с чмоканьем вырывая ногу из особо склизкой лужи. - Вряд ли Замах способен отличить одно от другого. Он не может даже… - я задумался. Список того, что не мог Замах, был слишком большим, чтобы выбрать нечто действительно значительное. – В общем, наверняка не известно. – неловко закончил я. - Да если поганый мертвец и рыпнется, мы съездим ему лопатой по башке, и все, – уверенно откликнулся Крыс. – Я хочу забрать его руку. Я привяжу к ней веревочку, и буду повсюду таскать ее за собой. - А я… я тогда возьму ступню. - Фуу, Энди, это противно. Там наверняка ногти не стрижены. - Зато там есть не только пальцы, но и пятка. Энди и Крыс еще припирались какое-то время, а я вглядывался вглубь закручивающихся щупалец тумана. Из темноты, царящей впереди, волнами накатывал холод, деревья вдоль тропы становились все уродливее, они роняли листья с острых ветвей, и вихрь относил их в нашу сторону. Тогда я оглянулся назад и увидел, что позади нас пелена заволокла обратный путь. То, что там было, уже не было тем, что мы прошли минуту назад. Энди и Крыс тоже обернулись. Вот тогда мы и осознали, кто мы, и где находимся. Вопрос с пятками отпал сам собой. По закону жанра, зловещий вой раздался значительно ближе. - Угууу, – изрек Крыс, стуча зубами. – Забрели… Хм, может, перекусим? - Мы и полпути не прошли. – возразил я. Вой раздался вновь. Чуть более настойчивый. - Я есть хочу. – захныкал Энди, подбираясь ближе к мешку с провизией, который я быстро спрятал за спину. - Нам еще обратно возвращаться, устроим привал на месте. - Ну хоть половину кусочка, а? Завывание оборвалось на оскорбленной ноте, и наступила Тишина. Такая Тишина была только кладбищенской анк-морпоркской тишиной. Нигде больше такой не делали. Из тумана виднелись верхушки покосившихся надгробий, треснутых посередине надгробий и надгробий со стертыми именами усопших. И едва ли эти плиты приобрели свой мрачный вид натуральным путем. Были чудные люди, которым нравилось смотреть именно на покосившиеся надгробия. Иностранные туристы платили за это зрелище деньги. Крыс облокотился на одно треснувшее и плотнее затянул узлы на тряпках, служивших ему рубашкой: - Прямо мороз по коже от этого места, да, парни? - Давайте побыстрее дойдем до того места? Эта Тишина пугает меня, и кажется, по моей ноге только что пробежала какая-то когтистая тварь. – прохныкал Энди. – И я очень проголодался. Я оторвал взгляд от полосы тумана, и кивнул. Мне и самому было не по себе, особенно от запаха испарений. Голова слегка кружилась. Через полсотни метров жидкая гадость под нашими ногами стала более скользкой, я не успел понять, что это значит, и чего будет стоить. Энди поскользнулся, поток слизи подхватил его и понес вперед, Крыс успел схватить Энди за отворот майки, я схватил Крыса за рукав, и мы вместе рухнули в темноту. Темнота тащила нас, швыряла нас о камни, и вела нас все ниже. Потом я почувствовал, что падаю. Я не кричал. Мало ли что могло попасть мне в рот, а вот Энди уносимый тьмой где-то впереди кричал что есть мочи. Наше приземление я запомнил надолго. Я думал, что умер, ибо я увидел его. Только там, в загробном мире могут существовать такие создания. Никто не в состоянии пережить падение на свою голову грязевого монстра(коим мы с друзьями сейчас и являлись) вот так спокойно. Кто медленно поднимет ладонь, чтобы брезгливо прикоснуться к пятну грязи, попавшему на кружевной манжет, когда прямо перед ним с воплями и визгом взорвался ком из тел и вязкой жижи? И это все глубокой ночью… посреди кладбища. Я лежал и не шевелился. Я во все глаза смотрел на этого пришельца. А подо мной и надо мной Крыс и Энди пытались определить, целы ли их конечности. Когда они оба поднялись, не трудясь предложить мне помощь, Крыс тоже увидел. Но Крыс был ребенком не щепетильным, и не обремененным чувством прекрасного. - Ты кто? – спросил он у фигурки, возвышающейся надо мной. – Ты… эээ…девчонка? Наши лопаты, наконец, нагнали нас и шлепнулись рядом со мной. Я вскочил на ноги, и пошатываясь, чуть не налетел на незнакомку. Или незнакомца. Но ведь мальчишки не носят таких нарядов? Верно? Ростом она была примерно с меня. Девчонка – пренебрежительно подумал я. Девочка – мягко проговорило подсознание. Ну, одежда на ней точно была девчачьей – кружева, каблуки и синий бант на шее, закрепленные черной брошью. Вот только юбок не было, был камзол. - Ты чего тут делаешь? – подозрительно спросил Крыс. - Ребят… - протянул Энди. – А вдруг она… призрак? Крыс подобрал лопату с явным намереньем потыкать нашу гостью черенком на предмет бестелесности, но ее изъяли из его рук, и Крысу самому пришлось пройти такую проверку. - А ты определенно мальчик, – заметила фигура, облаченная в камзол, глядя, как Крыс хватается за то самое место, куда был нанесен удар. - Эй! Ты чего дерешься!?– воскликнул я, и был награжден презрительным взглядом. Но я не намерен был сдаваться. Слегка скосив глаза, я быстро оглядел местность: те же скрюченные деревья, тот же туман, те же могильные холмы. Понятно – уровень бедняков. Наш уровень. А уж кто здесь не выглядел бедно так это… постойте-ка: каблуки, кружева, брошь, волнистые аккуратно уложенные волосы, перчатки… я знал, кто одевается в кружева кроме девочек. Маленькие богатые аристократишки. Чувствуя, что меня жестоко обманули, я угрожающе двинулся на худую фигурку. Злость надо было как-то оправдать, и я сказал первое, что пришло мне в голову: - Ты следишь за нами? - Гениальное предположение. Ну же, на что ты еще способен? - Ты… ты никакая не девчонка! - Браво. Энди и Крыс подтянулись и взяли богатея в окружение. - Что ты здесь делаешь? – продолжил я допрос. - Едва ли ты это поймешь, бродяжка. – последовал надменный ответ. - Я не бродяжка! – воскликнул я, - Меня зовут Сэмюель Ваймс, и я жду твоих ответов! - Сэмюель… Сэмюель. – пробуя имя на вкус, протянул мальчишка, - похоже на Мюррея. Имя для старика. Ты знаешь своего отца, Сэмюель? Я с ним не знаком, и поэтому я не буду отвечать на твои глупые вопросы. Судя по вашему появлению, вы куда-то торопились, не смею вас задерживать. - По-моему она нам грубит, Ваймси… А, как ты думаешь? Можно я тоже дам ей по шарам? - Думаю, что нам нужно в путь, – выдохнул я. – Отдай нам лопату. Мальчишка гадко улыбнулся и протянул мне черенок. Анк-Морпоркская часовая какофония пробила полночь. Звон донесся и до кладбища. Мы почтительно прослушали череду ударов разных мастей и разной длительности. - Идемте, у нас дела, – буркнул я, подталкивая Крыса вперед. В кое-то веки тот послушался, все-таки его инстинкт самосохранения был развит достаточно хорошо, чтобы оставить в покое чокнутого богача в черных кружевах, улыбка которого больше походила на трещину в плите, чем на мимическое усилие. Да уж, инстинкт самосохранения. Единственное, что его побеждает в любом жителе Морпорка – это врожденное любопытство. И я не знаю, кто терзался им больше: мы или тот мальчик, встретивший своих ровесников ночью на кладбище с лопатами. Я не знал точно, но я догадывался, что богатый ребенок пойдет за нами. Я судил по виду его башмаков – они были чистые, а значит, он тут не гулял, он просто был здесь. Был зачем-то. А вот мы шли, и это было куда интереснее. Я дождался, пока туман полностью не изменит окружающую реальность и объявил привал. До конечного пункта оставалось не так уж много секторов. Мы знали эти места как свои пять пальцев, знали каркающих воронов, в чьи голосах угадывались проклятия, знали крыс, бегающих по нашим ступням, пауков, забирающихся в волосы, но вот умертвиев… их мы не знали. Выждав немного, я крикнул на удачу: - Эй, ты! Я тебя заметил! Молчание. Энди покрутил пальцем у виска. Крыс был слишком занят бутербродом, чтобы как-то комментировать мое поведение. - Эй, тыыыы-ыы? Молчишь? Типа нет тебя тут в кустах, да? – крикнул я в туман. - Прекрати, мертвецов разбудишь, – испугался Энди. - В том-то и идея, верно? – ухмыльнулся я, чувствуя как щеки начинают пылать, а сердце - колотиться все быстрее. – Я просто хочу знать, что этот пацан будет перед нами, а не позади, когда мы откроем крышку гроба. – шепотом добавил я. - И чей же гроб ты собираешься открывать, Сэмюель? – спросил знакомый надменный голос. - Ага! – обрадовался я, оборачиваясь. Мальчишка возник из облака густого тумана и надменно скрестил руки на тощей груди. - Мфрф. – Крыс проглотил последний кусок бутерброда и замотал головой. – Не отвечай. - Я скажу тебе чей, если ты скажешь, что ты тут делал. – предложил я. Мальчик чуть склонил голову, размышляя над моими словами. - Хорошо, если ты считаешь себя человеком слова… - Конечно, – оскорбился я. - Я здесь учился. - Что?.. - Не «что», а «чему», - вздохнул он. – Выдержке и хладнокровию. Ночь на старом кладбище отлично воспитывает эти качества. Энди снова покрутил пальцем, и я был с ним согласен. - Твоя очередь отвечать, Сэмюель. - Ты чего, хочешь могильщиком стать, когда вырастешь? - Я уже вырос, – прошипел поганец. – Так я дождусь ответа, или тебе дать неделю на размышление? Пришлось рассказать. Не особо вдаваясь в подробности, конечно. - Хорошо, – после секунды раздумий кивнул наш новый знакомый, - я пойду с вами. - Ты даже имени своего не назвал. - Верно подмечено, Сэмюель. У тебя дар видеть и слышать, он может пригодиться. - И? Как тебя зовут? – терпеливо повторил я под шелест кожистых крыльев пролетающей мимо летучей мыши. - Зови меня «Сэр». Если выговоришь, конечно. Вот ведь невыносимый тип. Но с лопатой управляется весьма лихо, чем черт не шутит. Может быть это юный некромант, и тогда мы влипли, а может быть - нет, мы в любом случае влипли. Хорошо, наверняка после этого мне дадут прозвище. - Отлично, господин «Сэээр»… - Шмее-е-ер – с готовностью проблеял Крыс, предусмотрительно прикрывая свое самое дорогое. - Впереди у вас увлекательная экскурсия по местным достопримечательностям, смотрите под ноги и не потеряйте бантик. – рассмеялся я, и готов поклясться, на этот раз глаза мальчишки сверкнули почти не маниакально. Почти. Теперь мы шли еще тише, чем прежде. Разговор не клеился, да и как мы могли говорить на наши темы, если рядом шел чужак? Так было не принято. Я и наш новый знакомый шли впереди, Энди и Крыс замыкали строй. - Как далеко расположено это место? «Долго нам еще тащиться?» - перевел я для себя и улыбнулся. Этот вопрос так походил на обычное хныканье Энди. - Не долго, еще три поворота, две линии. И мы пришли. - Интересно. Кстати, у тебя паук в волосах. – с каменным лицом произнес «юный господин». Я поднял руку и взлохматил липкую от грязи шевелюру. - Все? Не сбавляя шаг, мальчишка на мгновение скосил глаза и отрывисто бросил: - Нет. - Большой? - Обычный. - Черт. Крыс? - Чего? - У меня есть паук в волосах? - Ничего у тебя нету. - Ну и что ты врешь? – я обвиняющее указал на богатея пальцем. – Думал, я насекомых боюсь, что ли? - Я. Не. Вру. Никогда. – змеей прошипел этот засранец, приподнялся на цыпочки и ловко запустил свою руку, затянутую девчачьей перчаткой мне в грязные волосы. Я даже не успел как следует замахнуться, чтобы шарахнуть его по самоуверенной башке, когда перед моим носом его рука разжалась, и я увидел крохотного бледного паучка в панике бегающего вокруг тонких пальцев. Я такого малыша даже через увеличительное стекло не заметил бы, а этот в темноте… да у него просто орлиное зрение! Рука убралась от моего лица, и богатей быстро зашагал вперед, гордо расправив плечи. Могила бродячего артиста была ничем не примечательна. Земляной холмик над ней был влажным. Но и этого было почти не заметно под покровом тумана. - Шшшш… мне кажется оно скребется там. Внутри. – прошептал Энди, отступая в темноту. Богатей присел на корточки и склонил голову к земле. - Не думаю, – после небольшой паузы сказал он, - я что-то услышал, но это вполне могли быть черви. Я хмыкнул, и мы с Крысом взяли по лопате. - Сначала работаем мы, потом ваша очередь, ясно? – спросил я, наступая промокшей ногой на лопату. Богатей облокотился о ствол ближайшего мертвого дерева и приготовился наблюдать за нашей работай. А что… мне стыдиться было не чего, с лопатой я управлялся вполне сносно. Комья земли со стороны Крыса разлетались во все стороны, луна постепенно выходила из-за облаков. Копать было не так трудно, земля была рыхлой, каждый раз я подцеплял и отводил в сторону почти полную лопату. Я надеялся, что наш юный представитель высшего общества откажется от своей работы. Протягивая ему лопату, я изо всех сил пытался сдержать злорадную ухмылку весьма похожую на его собственную. Но мальчишка стянул с себя перчатки и крепко ухватился за черенок. Я занял его пост у дерева, достал окурок Замаха, прикурил и приготовился к шоу. Копать он не умел, ха-ха. Он старательно наступал на лопату, старательно загребал землю, старательно откладывал ее в сторону, но все это было так… необычно и коряво. Он словно проделывал все эти манипуляции у себя в сознании и только потом приказывал мышцам все это повторить. Я почти слышал, как он думал: «ногу сюда, аккуратнее, теперь перехватить поперек, перевернуть, следить за наклоном спины, не вздыхать, иначе заметят.» Сначала мне было смешно, хотя я и знал, что вслух засмеяться будет слишком опасно. Этот маленький зловредный монстр действительно любил учиться. Пусть и умению копать. Он мог учиться даже на кладбище, у него было острое зрение, абсолютный слух и бесшумные шаги. Я слышал, что говорили о богатых людях, я видел их портреты в окнах чужих домов, но такого я не ожидал. Выдержка и хладнокровие. Черные кружева. Он захотел посмотреть на умертвия, может быть… может быть он сам вампир? От этой мысли меня бросило в холодный пот. Мешок с вещами лежал как раз у моих ног. Мальчишки все еще копали, Энди рядом с этим от усердия прикусил нижнюю губу. Пытаясь двигаться как можно тише, я опустился на корточки и достал из мешка импровизированный кол. Вроде бы его нужно вогнать в сердце. Или в горло? Сердце ведь слева, так? Я поднял ладонь и проверил на себе. Ага, слева. Кол я спрятал за спину. Очередной взмах лопаты произвел звук удара по дереву. - Попался, – сплюнул Крыс. – И чего теперь делать, Ваймси? Я сделал несколько шагов и остановился чуть позади предположительно вампира. Как проверить, умертвий ли он? Вдруг я ошибаюсь? У меня нет ни зеркала, ни чеснока. Огонь. У меня есть спички… ну и что? По удобнее перехватив кол, я сделал еще один крохотный шажок. Энди и Крыс склонились, вглядываясь в глубину могилы, этот же стоял и был отличной мишенью, но не мог же я просто так взять и … - Я не вампир, – не оборачиваясь сказал богатей. Признаться, я очень хотел ему поверить, потому что не представляю, что бы я делал дальше. - Чем докажешь? – спросил я, Энди и Крыс шарахнулись в сторону. Богатей повернулся. - Я отбрасываю тень? – предположил он. Я глянул вниз. Луна светила уже достаточно ярко, чтобы обозначить тени, но земли, по которой они могли стелиться, все равно не было видно. Все скрывал туман. В общем, зря я перевел взгляд. Может быть, копать лопатой богатей и не умел, зато умел ею бить. Не успел я опомниться, как уже лежал на земле, а кол скрылся в ближайших кустах репейника. - Возможно, то, что ты еще жив является доказательством этого, – презрительно бросил этот гаденыш, наставляя на меня острие лопаты. Крыс и Энди попятились, я не винил их за трусость, я тоже был жителем Анк-Морпорка. И тут в крышку гроба ударили. Ударили изнутри. Мы все замерли. А потом лопата убралась от моего лица, и мне была протянута рука, я ухватился за нее, поднимаясь, и повернулся к могиле. Вчетвером мы смотрели на нее и пытались вспомнить, что же нам делать. - Чего делать-то? – прошептал прямолинейный Крыс. - Ну… мы же хотели посмотреть… - неуверенно напомнил я, подходя ближе к дыре. Мы склонились над могилой. Бум. Мы отпрянули от могилы. Туман, будто живой поток, залил дыру и скрыл из вида деревянную крышку гроба. Бум. Хрясь! В воздухе мелькнули мелкие щепки, крышка разлетелась на части и мы увидели то, что было внутри. Доктор Замах сказал, что тело было связано семью веревками, и в рот был запихан чеснок. Кто в Анк-Морпорке в своем уме закопает в землю целых семь веревок и головку чеснока? Веревка была только одна. Тонкая. Вместо чеснока был ком грязи. Очень экономично. Дергающееся серое тело определенно принадлежало бродячему артисту. При жизни он был мимом, грим все еще оставался на его лице. Я дернулся назад, забыв как дышать, а вот Энди и Крыс не забыли, потому что завопили во все горло и бросились наутек. - Это мим. – побелевшими губами простонал богатей, отступая. В его исполнении «мим» звучало намного ужаснее, чем «вампир». Веревка, связывающая тело умертвия, наконец не выдержала и лопнула, существо белой тенью взмыло в воздух. - Бежим. Бежим. – меня потянули за руку, но мое тело не желало слушаться приказов. Ладони, тянувшие меня, разжались, и я услышал звон разбившегося стекла. Тогда я пришел в себя. Посмотрел назад и увидел осколки стеклянной баночки, по которым в истерике бегал знакомый мне паучок, увидел пораненные осколками пальцы богатея, с которых капала алая кровь, ну и конечно белое уродское умертвие, пригвоздившее моего нового приятеля к земле. Умертвие втянуло в себя запах крови, склонилось над тонким запястьем и вытянуло белый язык. Тело мальчика казалось крохотным, будто кукольным. Я и сам был не больше, но как-то об этом забыл. Закричав, чтобы подбодрить себя, я бросился вперед, и плечом сшиб тварь с мальчика. Вампир был не таким тяжелым как я рассчитывал, но удар вышиб из меня весь дух, и я покатился по земле. Через минуту кто-то похлопал меня по щекам, и я открыл глаза. - А, Сэмюель, – сглотнул богатей, - из-за этого … мима Скрэпи сбежал. - Кто? – не понял я. - Мой паук, я забрал его, а банка разбилась. – мальчик продемонстрировал мне окровавленную ладонь. – Кто-то мне за это ответит. Он полез израненной рукой за пазуху и извлек на свет луны тонкий клинок. - О, – простонал я, подымаясь. – О. - Я не вижу его, а ты? Мы стояли спина к спине посреди леса надгробий и озирались по сторонам. - Он может напасть на Энди. И на Крыса. – выдохнул я. – Они не слишком быстро бегают. - А ты быстро бегаешь? - Никто еще меня не догонял. - Ясно. Думаю, твои приятели в безопасности. Я читал о вампирах, он учуял мою кровь, и охотиться будет за мной. - Ааа. – вздохнул я. – Хм, Скрэпи? - Заткнись, я слушаю. – зашипели на меня. Скрипели ветви мертвых деревьев. Ветер ворочал щупальцами тумана. - Может, побежим, а? – спросил я, когда шорохи заполнили все мое сознание, вытеснив здравомыслие и оставив только липкий ужас. - Хочешь - беги. - Не очень-то умно с твоей стороны. А что еще ты читал о вампирах? - Читал, что от них нельзя убежать, даже если ты чемпион по бегу . - А ты не читал, как их убить? - Помню твой якобы кол из якобы осины. - Ну извини, осины в моем яблоневом саду не нашлось. - Ты понимаешь, что идея посмотреть на мертвяка была кретинской? - Кто бы го… я вижу его! Земля в десяти метрах от нас вспенилась, разрыхлилась и метнулась в нашу сторону. Мы бросились бежать, петляя между памятников. Шум подземного движения не отставал. Изредка он сменялся глухим ударом вампирского лба о слишком глубоко врытое надгробие. На бегу я выхватил коробок спичек, Впереди было надгробие Джона Сторука, мы с богатеем бросились за него и притаились. Я дрожащими пальцами чиркнул спичкой, и она сломалась. Чиркнул следующей, поднес пламя к бычку и втянул в себя дым, огонек на кончике сигареты засветился радостным красным светом. - Ты что делаешь? - Подожди. – заверил я. Послышался громкий удар. - Джон Сторук ненавидел троллей, а тролли ненавидели его, парой ударов они вогнали его памятник очень глубоко под землю. Очень- очень глубоко. – заверил я. Земля около наших ног разверзлась, и голова мима с огромной трещиной посередине лба высунулась наружу. Она дезориентировано покрутилась из стороны в сторону и встретила мой бычок. Сигарета с шипением вошла в бледно-зеленое глазное яблоко мертвеца, и кладбище потряс чудовищный вопль боли. Клинок блеснул в свете луны. И на горле мима появилась широкая бескровная щель. Голова немного откинулась назад, она никак не желала вставала на место, пока вампир выбирался наружу. Мы смотрели на все это широко распахнутыми глазами. Я никогда еще не втыкал бычки в глаза людей, а мой приятель, я уверен, еще ни разу не пускал в дело свое оружие. Я помню, что изо всех сил старался не надуть в штаны. Только не это, умолял я, вот позор-то будет. И еще я не хотел заплакать. Как же презрительно тогда на меня посмотрит мой новый знакомый, пусть и одетый как девчонка. Даже представить не могу, о чем тогда думал он сам. Может быть, он думал, что сражаясь с голодным мимом, мы могли раздавить Скрэпи. Я вспомнил о Скрэпи. Это было так странно. Черт, черт, главное не описайся и не заплачь, дурак! Мим схватил мальчика за ногу, снова мелькнула сталь клинка. И снова и снова. Я прополз на коленях вперед и попытался отцепить пальцы вампира от черной туфли на невысоком каблуке. Я чувствовал какие же эти пальцы холодные. И хватка у них… мертвая. Ха-ха. Туман лип ко мне, дышать им было невыносимо. Что-то тяжелое упало вниз и откатилось в сторону. Невозможно легкое тело вампира обмякло и завалилось на бок, пальцы соскользнули с ноги, обутой в черную туфельку. Этот злобный отпрыск богатеев выронил на землю ставший ненужным клинок и вытянул перед собой свои изрезанные ладони. - Как думаешь, обезглавливания достаточно? – флегматично спросил он, едва шевеля губами. Я помотал головой, вытащил свой носовой платок и непослушными пальцами стал вытирать кровь с его рук. - Знаешь что? – снова спросил он, но ничто на свете не могло отвлечь меня от моего занятия, - Ты плачешь. Как девчонка. *** Вот и все. Знаю, что обезглавливания вовсе не достаточно, но это дало нам время убраться как можно дальше от Кладбища Мелких богов. Я ждал, что мим вернется за мной. Но он так и не пришел. Он возвращался только в моих кошмарах. Но и они сошли на нет. Я уже не так хорошо помню все события этой осени. Крыс и Энди, увидев меня в штабе, с ног до головы облили меня святой водой. Или просто водой, кто знает. Они очень долго бросали на меня подозрительные и виноватые взгляды, но и это прошло. Священнослужители обыскали кладбище, обыскали кладбище и охотники за необычными трупами, но если и нашли что-то, то никому ничего не сказали. Однако я волновался недолго. Через неделю мне пришло письмо. Аккуратным почерком в нем говорилось, что беспокоиться уже не о чем. К письму прилагалась посылка: известный мне клинок и стеклянная бутылочка с маленьким паучком. Я ни секунды не сомневался, что это Скрэпи, ему было присуще абсолютно истеричное поведение. Люди, способные отыскать столь крохотное создание, способны найти и голову и тело, ну вы понимаете… в общем, все закончилось хорошо, хотя прозвища я так и не получил. Это было странно, по-моему, можно было придумать столько всего с кладбищенской тематикой. Ну и ладно, Ваймси – тоже вполне себе звучит. Ни какой-то там «Сэмюель» - действительно стариковское имя. Я теперь совсем взрослый. Вот уже год служу в Ночной Страже. Брожу по ночным улицам, думаю, темнота действительно способна научить выдержке и хладнокровию. В общем, как идиот, шатаюсь по ночам, кричу «все спокойно» и жду, что знакомый язвительные голос посоветует мне не молоть всякую чушь. Он так и не сказал своего имени. Но забрал с собой мой платок. Настоящий Анк-Морпорковец, будто у него своего не было. Жулик. Я поднимаю в воздух колокольчик: - Полночь, и все спо-кой-но!