m.a.t.c.h.

Мой спаситель угрюмо молчал, сведя брови, и время от времени прикладывался к бутылке с тёмным пивом. Начинать разговор он явно не торопился, но я не чувствовала себя напряжённо. Видела и не таких. И вообще, я была ему благодарна, а большего и не требовалось. Ситуация вышла неприятная. Майки, один из моих «клиентов», увидел меня в баре с другим. Банально до жути, но другой смылся, только пятки сверкали, а вот я не успела. Уж не знаю, что именно Майки хотел сделать со мной в том переулке — то ли избить, то ли трахнуть, но оба расклада были бы так себе. Очень так себе. Я и сейчас чувствовала, как ноет плечо, на котором явно остались приличных размеров синяки, как и на шее — это Майки отнюдь не нежно волок меня за собой. И хоть бы одна сволочь слово сказала! Потому и не люблю этот бар — тут всем насрать, хоть убийство прямо за стойкой произойдёт. Циничность, поразительная даже для меня. И вот когда я уже стала думать, что вот и настала вполне конкретная расплата за мою совсем не праведную «карьеру», появился этот мужчина. Понятия не имею, видел ли он всю эту сцену в баре сначала, или в лучших традициях тупых сюжетов просто шёл мимо, но факт оставался фактом: Майки пикнуть не успел, как его отбросили от меня, будто мешок с дерьмом, метра на два — да так, что он впечатался спиной в противоположную стену. А когда попытался подняться, пару-тройку раз приложили кулаком в лицо. Я даже подумала, что от ударов такой силы он мог и не очнуться больше — но, когда «спаситель» уводил меня оттуда, уже слышала хрипы. Майки даже встать пытался, кажется. И правда, что ему будет? Дерьмовые люди живут дольше всех. Значит, у меня самой есть все шансы протянуть лет до ста. Мужчина, расправившийся с Майки, собирался отвести меня домой, но я как-то на автомате ляпнула приглашение выпить. За мой счёт, конечно. Надо же было хоть как-то отблагодарить его? Спас если не жизнь, то остатки моего жалкого достоинства. Или его подобия. По такому поводу грех не выпить — в другом баре, разумеется. «Спаситель» оказался красивым. Ну прямо принц из сказки, ни дать ни взять. Только вот принцы не ходят по тёмным переулкам Квинса в час ночи и не ломают носы всяким уродам. Хотя на дворе долбанный 2023, сейчас вообще всё возможно. — Я Джо, кстати. Джоан. — Баки, — это была его третья фраза за вечер. — Очень приятно. Я должна тебя поблагодарить, Баки, — я приподняла уголки губ. — Ты уже это сделала. Спасибо за пиво, — он отсалютовал мне бутылкой и снова сделал глоток. Я молчала. Он поставил бутылку на стол и вдруг посмотрел мне в глаза. Впервые. А мне — тоже впервые — захотелось опустить взгляд. Потому что его собственный был таким… жутким? Нет, пожалуй, не так. Глубоким? Пронзительным? Тоже не то. Старым? Да. Старым. Будто бы на меня смотрел старик под личиной молодого мужчины. Смотрел строго и вместе с тем тоскливо — как и все, кто уже порядочно пожил на свете и больше ничего не ждёт и не хочет. Иногда я замечала этот взгляд в зеркале. — Что? — не удержалась я от вопроса, когда молчаливая пауза «глаза в глаза» слегка затянулась. — Ты проститутка? Мне показалось, или ему было неловко это произносить? Чушь какая. Я вскинула бровь, слегка улыбнувшись. — С чего ты взял? Нет, всё же не показалось. Баки даже слегка расслабился (это было еле заметно, но я уловила), когда понял, что я не собираюсь возмущаться. Наверное, нормальная девушка и правда возмутилась бы. Но мне до «нормальности» уже бесконечно далеко. Мужчина пожал плечами. — Тебя чуть не… избили в подворотне, а ты уже через пять минут зовёшь незнакомца в бар выпить. Это не слишком стандартная реакция. — Ты спас мне жизнь, — я тоже пожала плечами, отпивая из своей бутылки. — Я едва ли не до полусмерти избил человека. Никакой гарантии, что в следующий миг я не попытаюсь броситься на тебя, например. Его речь была правильной, но как-то будто бы слегка старомодной. Не помню, когда я в последний раз слышала от кого-то слово «миг». Хотя это так себе показатель — я не то чтобы вращаюсь в элитных кругах. — В этом мире вообще ни на что нет гарантий, Баки, — я снова улыбнулась, на этот раз слегка кривовато. Мужчина сцепил руки на не слишком чистом столе в замок. Кстати, интересно, отчего он не снял перчатки, когда мы зашли? Очередная странность сегодняшней ночи. — Ты и прав, и не прав, — начала пояснять я. Что уж скрывать. — Я золотоискательница*. Не сплю ни с кем за деньги. Только… притворяюсь, что хочу переспать или отношений. Развожу некоторых на деньги, подарки. И «расстаюсь» с ними до того, как они начинают подозревать. Или когда они уж слишком настаивают на сексе. Это что-то вроде подработки, знаешь. То, что у меня получается. Я допила остатки пива и вытянула вверх руку, движением кисти подзывая официанта. Точнее, бармена — сейчас в баре работал только Джонни Уорд, его владелец и мой знакомый. Баки внимательно смотрел на меня и молчал. По его лицу было абсолютно не ясно, что он думает по поводу моей «деятельности». Не то чтобы меня это сильно волновало, но… Но. Было интересно. Джонни подошёл секунд через двадцать. — Ещё пива? — внимательно глядя на меня, он едва заметно приподнял брови — мол, не нужна ли помощь. Вот за что люблю этого парня. Случись сегодняшнее у Джонни, тот бы не дал Майки даже выйти из бара. И не важно, была бы там я или другая девушка. Джонни бы заступился. Я быстро подмигнула ему, давая понять, что всё в порядке. Уорд расслабился и послал мне свою фирменную ухмылочку. — Да, ещё две бутылки, пожалуйста. Он ушёл за стойку, а я посмотрела на Баки. — Что, осуждаешь меня? Тот как-то странно усмехнулся и, подождав, пока Уорд поставит на столик бутылки с пивом и отойдёт, выдал: — Поверь мне, я последний человек на этой планете, который может осуждать других вообще за что-либо. — Звучит серьёзно. — Так и есть. Мы снова замолчали. Пиво кончалось. Душевное равновесие тоже, кажется. Мне стало вдруг так же тоскливо, как было всякий раз, когда я собиралась на очередное недосвидание с очередным недоухажёром. Безысходно-тоскливо. С оттенком извечного «На что я трачу свою жизнь»-вопроса, который всегда оставался без ответа. В какой момент мне стало так всё равно? В какой момент стёрлась грань между тем, что нормально, а что нет? Куда делись все эмоции и реакции адекватного человека? Те самые, которые «не зови незнакомца пить с тобой в баре через пять минут после того, как тебя чуть не трахнули в подворотне». Где осталась нормальная жизнь? В каком из баров, где я обхаживала очередного мужика, жадного до власти над слабыми и внимания и уверенного в собственной неотразимости? — Ты что, плачешь? — вдруг спросил Баки, и я осознала, что по лицу и правда текут слёзы. Будто на терапии сижу. Только вместо психолога — мрачный незнакомец со взглядом старика, старомодной речью и почти нечеловеческой силой. — Прости, — буркнула я, стирая упорно бегущие слёзы костяшками пальцев. — День сегодня хреновый какой-то. Баки, кажется, слегка растерялся. Странный он — будто бы не уверен, как себя надо вести и что говорить. Будто бы ему непривычно… здесь. Со мной, в баре, в общении в принципе. И ещё он был грустным — выдавал как раз взгляд. Да, считывать поведение и эмоции я всегда умела хорошо. А для того, чем я занималась, это было просто необходимо. Бездарное растрачивание таланта, знаю. — Ещё раз прости за всё это, — тихо произнесла я, когда слёзы наконец перестали течь по лицу. — Я правда очень тебе благодарна. Не знаю, что было бы, если бы ты не появился сегодня. Я накрыла ладонью его запястье и вздрогнула. Даже сквозь ткань рука чувствовалась как-то… неправильно. Будто под рукавом была не живая плоть, а что-то искусственное. Очень жёсткое на ощупь. Баки стремительно отдёрнул руку, кладя её себе на колено. Теперь растерялась уже я. — Не стоит благодарности, — сказал мужчина, допивая пиво одним глотком. Я прямо чувствовала, что он намеревается как можно скорее сбежать. И что там с его рукой такое? — Слушай, — стоило хотя бы попытаться. — Мы же в Нью-Йорке. Скорее всего, больше никогда не увидимся. Тем и хорош этот город, правда? Можно рассказать незнакомцу в баре всё, что угодно — а наутро он, возможно, об этом даже не вспомнит. — К чему ты клонишь? — К тому, что ты можешь мне доверять, — я выразительно посмотрела на его левую руку, а затем взглянула мужчине в глаза. — Я ведь просто случайный человек, ничего больше. — Не-случайный тоже бы так сказал. И у меня проблемы с доверием, — криво усмехнулся он, словно что-то вспомнив. — Как и у меня, — я пожала плечами, улыбнувшись. — Поэтому прекрасно, что мы больше не встретимся, согласен? Баки молча посмотрел на меня, как бы оценивая. Взвешивая «за» и «против». Но, кажется, мои слова его уже убедили. — Только не пугайся, ладно? — Знаешь, я вообще не из пугливых. Меня тут недавно один урод пытался изнасиловать, а потом какой-то нечеловечески сильный мужик его чуть не прибил — и ничего, справилась, — заговорщически прошептала я, будто рассказывая большой секрет. Баки улыбнулся в ответ. Почти не криво, почти искренне. И эта почти искренняя улыбка была внезапно красивой. Пусть и не вязалась с общей мрачностью своего владельца. Он тяжело вздохнул, и улыбка тут же пропала. Правой рукой Баки стал медленно стягивать чёрную перчатку с левой, искоса поглядывая на меня. Под перчаткой оказался металл. Запястье, ладонь, пальцы — всё было полностью металлическим. На местах сгибов фаланг пестрели тёмно-жёлтые вставки из того же материала, что и вся рука. — Вау… Можно? — я приподняла ладонь, обозначая своё намерение. Баки поколебался, но положил искусственную руку на стол. Я осторожно коснулась пальцами тыльной стороны его ладони. Металл оказался прохладным и каким-то непривычным на ощупь. Не как обычное железо или что-то подобное. Баки шевельнул ладонью, и я вздрогнула от неожиданности: рука работала как настоящая! Так же сгибались пальцы, так же — я аккуратно проверила сама — двигалось запястье. Удивительно. Я видела искусственные конечности раньше, но они выглядели больше как у грубо сделанных роботов. Рука мужчины передо мной была практически идентична настоящей по всем параметрам. Если бы металл сделали под цвет кожи, отличить было бы непросто. — Это… Очень необычно, — почему-то мне показалось, что слово «красиво» не понравится Баки, хотя именно оно пришло на ум первым. — И вторая рука такая же? — Нет, вторая настоящая, — он с облегчением — было, наверное, жарко — стянул перчатку с правой руки. Та и правда оказалась обычной. — Не стану спрашивать, что случилось. — Не стану рассказывать, — парировал мужчина. Мы усмехнулись друг другу. Кажется, пришла пора платить и проваливать. Джонни обычно закрывался около двух. Замызганные электронные часы над барной стойкой показывали 2:15. Положив на стол двадцать баксов, я с любопытством глянула на Баки. Он тут же вскинулся. — Я провожу тебя до дома? Во избежание… других неприятных инцидентов. Еле удержавшись от смешка, я кивнула. «Провожу домой во избежание инцидентов»… Будто со мной внезапно заговорил смущённый школьник из прошлого века. Казалось бы, у мужика с такой внешностью отбоя от девушек быть не должно — а он, кажется, понятия не имеет, как нормально подкатывать. Мы встали из-за столика одновременно. Я махнула на прощание Джонни, который в ответ лишь выразительно и с усмешкой закатил глаза. Явно сделал свои выводы. Ну и пусть. Ночной воздух на улице слегка отрезвил меня, и я глубоко вздохнула. До моей квартиры тут было квартала три, но я не собиралась отговаривать Баки «провожать» меня. Было очень интересно, что он предпримет или предпримет ли что-нибудь вообще. До сих пор он не попытался сделать ровным счётом ничего. Только шёл рядом, мрачный и молчаливый, как и в начале нашей «встречи». — Часто люди пугаются твоей руки? — спросила я, чтобы хоть чем-то заполнить тишину. — Зависит от обстоятельств, — усмехнулся он. — Чаще да, чем нет. — Ты думал, что я испугаюсь. — Всегда стоит ожидать худшего. Я с интересом глянула на него, в темноте различая лишь силуэт. Похоже, в этой симпатичной голове тараканов ещё больше, чем в моей. Говоря проще — помотала жизнь мужика. — Пришли, — я затормозила у непримечательного двухэтажного здания. Даже ночью, в тусклом освещении двух фонарей, оно выглядело уныло. Жалкое зрелище. — Ты считаешь меня странным? — вдруг спросил Баки, тоже останавливаясь и глядя на меня. Его лицо теперь было различимо чуть лучше, и мне показалось, что на нём читалось какое-то мрачное любопытство. — Честно? — я хмыкнула. — Не странным, но слегка… необычным. Знаешь, как говорят — «не от мира сего». Настал черёд Баки усмехаться. — Не представляешь, как ты права. Мы помолчали. — Ну… Раз ты почти дома — моя миссия выполнена. Спокойной ночи, незнакомка из Нью-Йорка, — он слегка неуверенно улыбнулся. Я закатила глаза. Поразительно! Этот Баки и правда слегка странноватый. Скорее в хорошем смысле, и тем не менее. Он уже почти развернулся и собирался уйти, когда я, в два больших шага преодолев расстояние между нами, обвила руками его шею и поцеловала. Баки замер и стоял так секунды три, не меньше. Серьёзно? Если он сейчас просто уйдёт, я точно укреплюсь во мнении, что он то ли старик, то ли инопланетянин. Когда мужчина наконец ответил на поцелуй, я не удержалась от короткой улыбки сквозь него. Не всё потеряно, а, Баки? Разорвав поцелуй, когда стало трудновато дышать, я посмотрела мужчине в глаза — насколько позволяло освещение. — Зайдёшь… на кофе? — Пожалуй. Тёмный «подъезд» и два лестничных пролёта до моей квартирки на втором этаже мы преодолели быстро и молча. Пока я возилась с ключами, молчали тоже. Наконец квартира распахнула неприветливое тёмное нутро, и я завела Баки внутрь. — Мне нужно в душ, — сказала я. Мужчина кивнул, и я добавила: — Я быстро. Выключатель слева. Если вдруг… действительно захочешь кофе, — я позволила себе короткий смешок, — чайник на стойке, Nescafe в шкафчике наверху, вода — в кране***. Баки коротко кивнул и щёлкнул выключателем. В дýше я постаралась смыть с себя ощущение грязи, которое вдруг явственно почувствовала на коже. Всё из-за урода-Майки — ещё и синяки, действительно темнеющие на шее и немного спине, будут минимум неделю сходить. Стоит достать водолазку с закрытым горлом… Я бы сказала, что это был самый хреновый день за последний месяц — но сейчас у меня будет секс с офигенным мужиком, который, к тому же, спас меня от изнасилования. Минус на минус, а, Джо? Вдруг подумалось, что этот Баки наверняка считает меня шлюхой. Плевать, что я там говорила. Потому что и правда — кто бы после ситуации с Майки поступил так, как я? Спасибо, что не завела прямо в тот же переулок или не начала приставать прямо в баре. Мой негромкий смешок мгновенно сгинул в шуме воды. Как будто мне есть дело до того, кто и что обо мне подумает. Такие как я над подобным не заморачиваются, ведь правда? Иначе я бы не занималась тем, чем занимаюсь. Я закрыла глаза, медленно водя мочалкой по телу. Под ресницами тут же стало влажно, и совсем не из-за воды. Сколько можно плакать, Джо? Ты ведь сама выбрала такой путь. Наслаждайся. Предвкушай. Лови взгляды, и пусть все будут уверены, что ты шлюха. Сама ведь ты себя такой не считаешь, это самое важное! Бережёшь остатки достоинства, м? Лелеешь отголоски прошлой жизни? Я стёрла с щёк слёзы, размазывая их по лицу вместе с тушью и остатками помады, смешивая с водой. Жаль, что нельзя полностью раствориться в ней и сгинуть в сливном отверстии. Стремительно и легко. Тщательно вытерев тело большим синим полотенцем и завернувшись в него, я взглянула на себя в зеркало. Видок довольно жалкий, но, по крайней мере, на лице не осталось разводов от косметики — только привычные тёмные круги под глазами. И, чёрт, я не же хотела мочить волосы, но абсолютно забыла об этом — и теперь они мокрыми сосульками обрамляли моё бледное недовольное лицо. Кое-как вытерев их и разделив на более мелкие влажные пряди, я наспех подсушила их феном и через минуту выскользнула из ванной, гадая, не ретировался ли мой новый знакомец куда подальше из квартиры, захватив что-нибудь ценное. Хотя едва ли тут можно было найти такое. Баки, сидевший на стуле за кухонной стойкой, прищурился, разглядывая меня. Надо же, не сбежал. — Ты смыла макияж? — Да. Что, плохо выгляжу? — хмыкнула я, подходя ближе к мужчине и замирая на расстоянии меньше фута** от него. — Мне нравится твоё лицо. А в голосе — ни намёка на иронию. По моей коже вдруг побежали приятные мурашки. — М-м-м… Спасибо? Настал черёд Баки усмехаться. — Ты знаешь, я совсем разучился общаться с девушками. Знаю, что нужно делать и говорить что-то, но что именно — без понятия. — Я заметила, — хихикнула я. Он посерьёзнел, наклоняясь ко мне и заправляя мне за ухо прядь волос. — Но ты мне нравишься. Правда. — Знаешь, я очень плохой образец для тренировок флирта. Слышала слишком много подкатов и комплиментов — умелых и неумелых — чтобы воспринимать их всерьёз. — И что же делать? — улыбнулся Баки. — Быть собой, — посоветовала я. — Это самое лучшее. Он пожал плечами. — А вот в этом плох уже я. — Почему? — Потому что я понятия не имею, кто я такой. Как я и говорила — в его голове, кажется, идёт война похлеще моей. Сломанное привлекает сломанное? Видимо, в моих глазах отразилось что-то вроде понимания — Баки вдруг встал со своего места, подошёл ко мне ещё ближе и поцеловал, впервые проявляя инициативу. Я тут же, не глядя, нашла его руку и потянула мужчину в сторону кровати. Как прекрасно жить в студии! Всё так близко. На пути я щёлкнула выключателем, погружая нас в темноту. Так лучше. Так не видно сломанных и разбитых людей, старческих глаз — ни в зеркале, ни у человека напротив. Так есть только два тела, которые влечёт друг к другу по абсолютно физическим причинам. Втянула в новый поцелуй. Он ответил охотно, обхватывая меня правой рукой за талию. Вау, неужели хоть какие-то действия? Будто в ответ на эту мысль Баки внезапно ловко стащил с меня полотенце, закидывая куда-то в темноту кухни. А он быстро учится. С его футболкой я тоже расправилась без проблем. Под ней оказались мышцы: не просто накаченные, а будто железные, под стать руке — настолько натренированными они казались. Я провела по прессу мужчины ладонью, невольно думая о том, кто же он такой и как попал в задрипанный переулок Квинса. От его кожи пахло мылом и чем-то цитрусовым. А лёгкая тяжесть его тела на моём, когда мы оказались в горизонтальном положении, приятно отдавала в низ живота. Баки ловко разделался с пряжкой собственного ремня, брюками и нижним бельём, я едва успела заметить. Прямо по-армейски, вдруг подумала я — и обязательно развила бы эту мысль дальше, если бы мужчина не прижался ко мне снова, уже обнажённый, вызывая у нас обоих прерывистый вздох. Пришлось лишь на пару секунд разрушить этот момент: я вспомнила про презервативы в тумбочке и ещё десять секунд будто во сне наблюдала, как Баки надевает один из них. Затем он резко вернул наши тела в прежнее положение. — Ты уверена? — вдруг шепнул мужчина мне на ухо. Я едва сдержала смешок, несмотря на всю интимность момента. — Такое в постели не спрашивают уже лет сорок, ты знаешь? Но если тебе так будет спокойнее — более чем уверена. Он помедлил ещё пару мгновений и вошёл в меня одним сильным движением, заполняя до упора. Я выгнулась от остроты эмоций — член оказался достаточно большим и просто восхитительно ощущался внутри. — Ч-чёрт, — прошипел Баки мне в плечо, замирая. Его настоящая рука возле моего плеча на мгновение задрожала. Кажется, не одна я жила в режиме долгого воздержания? Я качнула бёдрами, призывая партнёра двигаться. Мужчина медленно толкнулся один раз, второй, а затем стал размашисто и быстро вколачиваться в меня, изредка хрипя что-то мне в шею. Стремясь прочувствовать движения ещё сильнее, я обвила ногами торс Баки и положила ладони на его плечи. Металл искусственной руки холодил, создавая контраст с жаром тел, и я вдруг подумала, что хотела бы почувствовать этот контраст на своей груди. Я приподнялась, скользя губами по шее Баки. Солоноватый привкус пота возбуждал ещё больше, как и хриплое дыхание возле моего уха. Прихватив зубами тонкую кожу шеи, где-то рядом с пульсирующей венкой, я услышала первый хрипловатый стон мужчины, и принялась оставлять отметины активнее. Почему-то хотелось сделать так, чтобы ему было хорошо. Наплевать на меня — я и так своё получу. А вот ему явно не хватало положительных эмоций. Оргазм — отличная эмоция, разве нет? Я простонала, когда он толкнулся особенно сильно, начиная двигаться быстрыми мелкими движениями, не выходя из меня почти ни на дюйм. Чёрт, это хорошо, это слишком хорошо, это… Не сумев сдержать протяжное «да», я почувствовала, как по телу расходятся резкие, острые волны удовольствия. Хотелось сжать бёдра, чтобы дольше сохранить это ощущение, но вместо этого я лишь исступленно провела ногтями по спине мужчины, наверняка оставляя полосы, чувствуя, как медленно умирают внутри последние отголоски наслаждения. Баки издал полустон-полухрип и на мгновение замер, прижимая меня своим, кажется, совсем не маленьким весом, к кровати. Но уже в следующее мгновение он откатился на другую половину, повалившись на спину и пытаясь восстановить дыхание. Использованный презерватив полетел куда-то в угол комнаты. Я нащупала руку мужчины — настоящую — рядом с собой и мимолётным движением сжала его влажные от пота пальцы, тут же отпуская. — Всё хорошо? — немного хрипло спросил Баки, поворачивая ко мне голову. Не в силах говорить, я вытянула правую руку с поднятым большим пальцем вверх, чтобы её осветил бледный свет из окна, и тут же с глухим шлепком уронила её обратно на постель. Баки тихо усмехнулся. Повернув голову в сторону мужчины, я попыталась разглядеть его лицо. Бесполезно: в темноте выделялся лишь профиль, черты лица поглотила ночь. — Если вдруг думаешь о том, что надо уходить — можешь остаться до утра. Обещаю, я не из тех девушек, которые ожидают лишнего и устраивают сцены, — хмыкнула я, заполняя вязкую тишину. Язык заплетался: секс в завершение и без того неспокойного вечера совершенно вымотал меня — вот уже начала болтать всякую чушь. Баки вдруг повернулся на постели и мягко, но настойчиво сгрёб меня в охапку, прижимая к себе. Этот жест был совсем не страстный, без намёка на секс — скорее какой-то… почти отчаянный. Я тоже легла на бок, прижимаясь спиной к груди мужчины и чувствуя на себе приятную тяжесть искусственной руки, а под собой — горячее тепло настоящей. — Спасибо, — еле слышный шёпот Баки опалил кожу за ухом. И в этом шёпоте мне послышалось столько пронзительной благодарности, что снова захотелось плакать. Едва успев обдумать эту мысль, я провалилась в глубокий сон.