Кинктоберская солянка

      Погасив свечу, Доктор залезла под одеяло. Оно было пока еще ледяным и колючим, но вскоре будет теплым и колючим. Эта буря дула изо всех щелей влажным ледяным воздухом, и девушка больше обычного обожала время, когда пора отходить ко сну — можно было вполне легально укутаться в кровати, изображая ленивую гусеничку, потому она ложилась раньше, высовывая из-под одеяла только нос. Спать так рано не хотелось, и, зачастую, она, пожелав Мастеру спокойных снов, просто принималась думать и мечтать, позволяя своим мыслям растекаться по древу. Чем ближе ко сну — тем сюрреалистичнее становились эти мысли, и тем меньше её это смущало. Временами эти размышления были тревожными, нарушая её сон и вселяя в сердце страх поимки; временами, напротив, умиротворяющими. Однако сейчас, ворочаясь с бока на бок, она не могла уснуть или сосредоточиться, мучаясь от несвязной цепи мыслей. Они перескакивали друг на друга как сайгак, ни о чем конкретном, но будоражили её сознание странным перевозбуждением. Листая в голове темы для размышлений, Доктор не находила ни одной подходящей для того, чтобы расслабленно её думать.       Намучавшись достаточно и смирившись с бессонницей, она открыла связь, намереваясь пообщаться с Мастером, чтобы тот её успокоил, но замерла в удивлении.       Она видела его глазами.       Более того, тот тоже лег спать, но еще не задул свечу. И в её свете Доктор с удивлением обнаружила, что тот делает что-то странное. И не совсем приличное в её понимании.       А если точнее — гладит себя.       С тихим выдохом проведя кончиками пальцев по груди, закрытой пижамой (девушка даже невесомо ощутила эту текстуру на своих ладонях через собственные воспоминания), он опустил руки ниже, поглаживая заметный бугор на пижамных штанах.       Мастер полусидел, слегка приподнявшись на подушках, сквозь немного прикрытые веки наблюдая за самим собой. Легонько пробежавшись пальцами по бугорку, он выдохнул, сжимая второй рукой одеяло рядом. Медленно, смакуя, он потер натянутую ткань пижамы и сжал свой член через штаны, с хрипом дыша.       Доктор замерла, не в силах ни пошевелиться, ни закрыть связь. Понятно, почему не заметил её Мастер — он немного занят — но чего ради на это смотрит она?       Тем временем колдун пробежался пальцами по члену, словно дразнясь и играясь, обводя ими особо выступающие части и слегка надавливая.       Неожиданно Доктора прошило понимание — Мастер повторял то, что она делала с ним в ту ночёвку вдвоём под приворотным. Словно читая её мысли, он тихо выдохнул её имя, выгибаясь на постели. Мгновенно залившись краской, Доктор прикусила губу, понимая, что не может оторваться от этого зрелища. Это было горячо, жарко настолько, что она откинула уголок одеяла, забыв о жуткой дождливо-ветренной буре, бушующей снаружи.       Самое плохое было в том, что она хотела увидеть больше.       Она никогда не видела ту самую часть при свете, и это было… интригующе. И запрещено.       «Также, как быть симбионтом», — насмешливо напомнил внутренний голос, и Доктор, неожиданно для самой себя, с ним согласилась. Смысл отрицать? Это точно хуже, чем облизываться на мужское достоинство. Второе хоть вполне естественно для женщины, хоть и так себе для монахини.       Те несколько секунд, которые Мастер осторожно приспускал пижамные штаны, Доктору показались вечностью. Интересно, стыдно и как раз именно то, на что ей не хватило духа. Да и что бы она особо увидела в лунном свете? Доктор помнила лишь ощущение сквозь тончайшую ткань, теплое, твердое, но не как дерево, а как… кожа. Необычное. Так удобно лежащее в руке… К сожалению, она не могла ощутить физически то же самое, не могла залезть в мысли колдуна, чтобы узнать, что он представляет, только вспоминать, додумывать и… чувствовать эмоции. И сейчас возбуждение было таким же всепоглощающим, как тогда, в лесу, только чужим. А может, и её. А может, вперемешку. Доктор не знала, у нее было слишком мало опыта.       Но от вида члена Мастера она слегка приподнялась на кровати, неосознанно повторяя позу колдуна. Нет, монахини со стороны не особо давали витать в облаках, признаваясь, что половые органы обоих полов выглядят так себе, так что Доктор не особо обольщалась, но и не была поражена. Однако проскользнула мысль «Это что, правда в меня поместилось?». Девушка задумчиво ткнула себя в живот, прикидывая, и потрясла головой. Нет, ей не очень понятно, как это туда упихивалось, но и магией объяснить было нельзя: остальные люди такое регулярно и без магии проворачивали. И это было приятно, а не больно.       Мастер тем временем провел большим пальцем по головке, тихо застонав и смазав каплю на конце, и Доктор прикусила губу, озадаченно хмурясь. Она думала, что это у женщин. Видимо, не только? Задумавшись на несколько секунд и борясь с внутренним голосом, кричавшим, что так нельзя, она задрала подол рубашки, успокаивая себя тем, что это чисто научный интерес. Она просто проверит. Просто…       Охнув, девушка густо покраснела, провалившись на одну фалангу среднего пальца между губ в горячую смазку, и тело неожиданно радостно загудело, заставив бедра напрячься. Это не совсем то, чего она хотела, но это определенно отвечало на её вопросы. Проведя пальцами сверху вниз, практически также, как Мастер в её голове провел кончиками пальцев по своему члену, Доктор прикусила губу. Он точно находил какую-то особую точку, ту, которая вызвала то удовольствие в лесу, заставив забыть о сане и обетах. Наверное, сможет и она…       Она точно сгорит в аду. И как симбионт, и как прелюбодейка, и не поможет ей оправдание, что её заставили. Сейчас же не заставляют смотреть, как колдун, мягко постанывая, поглаживает себя, и уж точно не заставляют искать ту самую точку, пачкая пальцы в смазке.       Против воли вскрикнув, когда её прошило острым уколом удовольствия, Доктор поняла, что нашла. В этот момент Мастер хрипло выдохнул, сжимая себя всей ладонью и принимаясь ритмично и медленно ею двигать. Закрыв рот свободной рукой, девушка пыталась поймать этот же ритм, понимая, что морально не готова ласкать себя быстрее, и мысленно (но надеясь, что он не узнает) благодаря за это колдуна.       Всхлипнув, тот опустил левую руку чуть ниже, поглаживая, и не особо контролирующая себя девушка повторила его жест. Только там, где у него было явно выпукло, у неё были все те же складки. Нажав чуть сильнее, Доктор с удивленным вздохом провалилась глубже, чем ожидала, понимая, что нашла второе интересное место.       Как он, черт возьми, не обжегся тогда? Она не знала, потому что по ощущениям похоже на горячую влажную лаву. Такую же одновременно мягкую и твердую на стенках, как и член через ткань…       Слегка разведя указательный и средний палец, Доктор заскулила, чувствуя острую жажду и пытаясь закрыть себе рот рукой. Жажду, которую вполне могло утолить то, что она видела в своей голове. Конечно, её пальцы и близко не могли войти также глубоко, как его — из-за того, что ей приходилось сгибаться, поэтому, оставив это, она вернулась к той самой точке, понимая, что Мастер увеличил темп, дыша тяжело, часто и невыносимо сладко. Сорвавшееся шепотом с его губ её имя заставило Доктора схватиться освободившейся рукой за одеяло, с такой нуждой оно прозвучало. Она дышала в унисон с ним, стонала и кусала губы, выгибаясь, видя и слыша его желание. Девушка понимала — будь она там — она бы не удержалась. Она бы сдалась, отдавая всю себя, предавая обеты и обещания всего за один сладкий поцелуй, один уверенный толчок, один крик, стон и мольбу. Цепляясь за одеяло, она ощутила, как её мышцы скручивает сладкая судорога, закладывающая уши, а Мастер в её голове шумно втянул воздух, останавливаясь, вскидывая бедра вверх и брызгая в ладонь белым семенем. Жаркий, душный, даже липкий воздух обволакивал девушку, наблюдающую за этой картиной.       Самоконтроль приходил обратно постепенно, толчками возвращая Доктора в реальный мир, где она была монахиней, которая только что сделала что-то крайне непотребное. Залившись краской, она как можно незаметнее закрыла связь, вскакивая и подбегая к окну, распахивая его резко от порыва сильного ветра. Надо остыть. Остыть, замерзнуть настолько, чтобы лишних мыслей не было, и холод с поселившейся в суставах блаженной усталостью не загнали её обратно, под одеяло, позволяя заснуть как можно быстрее от перепада температур. Она и так сейчас слишком сильно, должно быть, перегрелась, раз в какой-то момент сделать такое показалось ей хорошей идеей. Совершенно точно в следующую совместную с Мастером ночевку надо будет что-то придумать, потому что, очевидно, с каждым сближением её самоконтроль сбоит всё сильнее, даже на расстоянии.       Усмехнувшись и вытерев руку, Мастер взял с тумбочки бутылек и поболтал в нем остатки, глядя сквозь них на свет свечи. Возможно, идея с зельем, временно усиливающим связь с симбионтом и была рискованной, но она сработала на все сто. Что ж, неплохой способ согреться в эту холодную и одинокую ночь. Скорее всего, завтра он расплатится за это жуткой головной болью и серой пеленой перед глазами, но это определенно того стоило. Особенно стоило то, что Доктор никогда ему этого не припомнит, ведь ей придется признаться в том, в чем она пока не готова.       Идеальное преступление.