Взмах крыльев бабочки

      Нет, судьба явно ненавидела Шэнь Цзю. Даже вежливое имя, которое он получил было Цинцю! В нём было Цю, как фамилия его мучителей! Его ненавидели казалось все: боевые братья и сёстры, боевые племянники... иногда казалось, что даже ученики. А ведь их он старался защищать. Да, они были избалованными детишками, рождёнными с золотыми и серебряными ложками во ртах, но они были детьми. Цзю не помнил каково это быть любимым, не знал как показать это...       Вот только дети хоть и были избалованы, но были выходцами из тех семей, что учили своих отпрыском смотреть не на слова, а на дела и поступки. Поэтому очень быстро Шэнь Цинцю завоёвывал любовь и уважение у своих учеников. А вот остальные Владыки вершин Цан Цюн - не воспитанные, не уживчивые, не способные ценить тактика и стратега собственной секты, который их из неприятностей постоянно вытаскивает - вызвали у учеников Цин Цзин только отвращение и презрение.       И было только два исключения из этого правила: Нин Инъин и Ло Бинхэ. Эти двое были избалованы и глупы. Они считали, что мир должен крутиться вокруг них. И если Нин Инъин была девочкой, в связи с чем ей многое прощалось и смотрелось мило, то Ло Бинхэ был парнем. И его копирование поведения Нин Инъин вызывало лишь недоумение и неприязнь. А то, что Нин Инъин, к которой учитель относился как к дочери (что видели и знали все, включая других горных Владык), явно выделяла Ло Бинхэ и поощряла его поведение... Ну, лучше бы она этого не делала, как считали окружающие.       Вот только никто не знал, что делала она это специально. Для развлечения, так как знала, что ей за это ничего не будет. Ну прочитает учитель очередную лекцию, стоит ей только чуть поплакать и лекция сразу прекратиться, так как учитель не переносил женских слёз. А шисюны к ней не лезли, доставалась только её глупому шиди. Если же шиди захочет отомстить, то ей-то как раз предъявить нечего - она якобы его поддерживала и дружила. А на остальных ей было плевать. Они - лишь ступеньки в её жизни.

***

      Единственные, кто всегда хорошо относился к Цзю были сестрички из борделей. Да, он платил им деньги, но так ведь в жизни ничего не бывает бесплатно. А там, особенно в Красном Тёплом Павильоне, можно безопасно выспаться, не ожидая удара в спину от так называемой "семьи"; выпить и поговорить, зная, что обсуждать будут не его; послушать игру на музыкальных инструментах и пение девушек без каких-либо слухов о растлении учениц (хотя Лю Цингэ и это было опошлено)... а самое главное узнать новости обо всех делах и сектах, ведь через бордели проходит огромное количество информации, а ему, как тактику и стратегу Цан Цюн необходимо быть в курсе всего. И желательно как можно меньше искажённых данных. В "семье" же ему легко и в наглую могут солгать, не задумываясь, что тем самым хуже делают не только ему, а всей секте. И ведь сами же будут спрашивать с него за неудачи, но...       Вот кого он учил с удовольствием и не только музыке. Помогал. Приносил лекарства. Вот в обществе кого он чувствовал себя дома, в настоящей семье... Почему в Цан Цюн так не могло быть?       Но именно у сестричек в Красном Тёплом Павильоне он не мог часто быть. Во-первых, Лю Цингэ, который стремился уничтожить всё к чему прикасался Цзю. Даже бордель. Не заплатив ни за что, включая причинённые им разрушения. А ещё распускал очередные грязные сплетни. И почему-то никто не спрашивал, а что Лю Цингэ сам делал в борделях. Ему как-будто можно там быть!       Во-вторых, Юэ Цинъюань, который всегда всё делал так, что лучше бы ничего не делал, так как это всегда (всегда!) было во вред Шэню. А уж как Юэ Цинъюань говорил о девушках из борделей (не стесняясь их присутствия)! И опять же почему-то никто не спрашивал, а что Юэ Цинъюань сам делал в борделях. Ему как-будто можно там быть!       А вот Шэню было стыдно перед девушками. И оплачивать разрушения тоже ему приходилось. Из своего кармана, который вовсе не бездонный был. Это только его обвиняли в растратах (которых он не делал, бюджет не сходился у Лю Цингэ, так при чём Владыка Цин Цзин?!), да урезали его средства и бюджет его вершины. И ругайся не ругайся с Юэ Цинъюанем и остальными - никакого толку. Только его же всегда виноватым во всём и выставляли.