Прости нас

Солнечные лучи обжигают щеку: ты недовольно морщишься и просыпаешься. С губ срывается глухой стон, ты щуришься и отворачиваешься, пытаясь спрятать глаза от ослепительно яркого света. — Вы очнулись! — восклицает незнакомый голос по левую руку. Слышится тихий шорох ткани, а затем солнечные блики исчезают с твоего лица. Открыв глаза, ты видишь незнакомую элонийку, стоящую у окна. Она придерживает тяжелую занавесь таким образом, чтобы укрыть тебя от палящих лучей. — Простите, что разбудила вас, командир, — извиняется женщина, надежно скрепляя ткань бечевкой. — Как вы себя чувствуете? Ты открываешь рот, чтобы ответить ей, но горло обжигает сухая горечь, и вместо этого ты надрывно кашляешь. — Воды, — хрипишь ты, — пожалуйста. Минута, и тебе подают полный кувшин и золотистую чашу. Женщина помогает тебе сесть, бережно придерживая за плечи, и подпирает подушки за спиной, пока ты позволяешь прохладной жидкости увлажнить горло. Все твои инстинкты требуют выпить воду залпом, но ты предусмотрительно игнорируешь позывы, заставляя себя глотать как можно медленнее. Утолив жажду, ты благодарно откидываешься на заботливо уложенные подушки, и элонийка забирает чашу из твоих подрагивающих рук, чтобы поставить рядом с кувшином на прикроватной тумбочке. — Спасибо, — искренне выдыхаешь ты. Ее загорелое лицо озаряет кроткая улыбка. — Я просто делаю свою работу. Вам очень повезло, что вы остались живы, командир. Если бы целители вовремя не оказали медицинскую помощь, то вы… — Она качает головой и тревожно выдыхает. Взглянув на свои руки, ты, наконец, замечаешь бинты, плотно обхватывающие кисти и предплечья. Ты цепляешь пальцем ворот нательной хлопковой рубахи и слегка оттягиваешь его, внимательно глядя вниз. Чистая марля перекрещивает живот и грудь, полностью оборачивая одно из плеч. Твои ноги укрыты тонким одеялом, но ты не без оснований предполагаешь, что и они крепко замотаны бинтами. Несмотря на то, что тебя спеленали, словно мумию, боль почти не беспокоит. Медсестра тихонько смеется, когда замечает твой растерянный взгляд. — Не волнуйтесь, уже совсем скоро вы сможете их снять, — успокаивает она. — Вы были тяжело ранены, но наши целители прекрасно владеют восстанавливающими чарами. Благословение их рукам за то, что буквально с того света вернули нашего командира… Почти как новенькую. Ты киваешь, делая мысленную пометку найти и отблагодарить целителей позже. — Как долго я была без сознания? — Два дня. Ваши друзья так беспокоились... Ой! — Ее глаза расширяются, и она хлопает в ладоши. — Ваши друзья! Они будут рады услышать, что вы проснулись! Я пойду, дам им знать. Когда она торопливо выходит из комнаты, ты закрываешь глаза и сосредоточенно пытаешься вспомнить, что именно с тобой произошло. Ты помнишь огонь. Ты помнишь огонь, металл и слишком много Скованных, чтобы кто угодно мог бы справиться с ними в одиночку. Но почему же тогда ты была одна? Почему тебя не прикрывала верная команда? Почему… А потом внезапно вспоминаешь, что это был твой выбор. Ты лично, на правах главы, настояла, что выполнишь эту миссию самостоятельно, несмотря на дружные возражения остальных членов гильдии. Как оказалось, это была плохая идея. Сейчас на месте лагеря Скованных осталась лишь дымящаяся воронка, ты об этом позаботилась. И все же ты едва выбралась оттуда живой. «Если бы целители вовремя не оказали медицинскую помощь, то…» Ты обреченно вздыхаешь, прекрасно понимая, что совсем скоро тебе очень крепко влетит. В холле раздается гулкий топот шагов и голоса. Глядя на занавешенное окно, ты на секунду задумываешься о том, чтобы улизнуть, но тут же отбрасываешь эту мысль. Несмотря на нагоняй, который они вот-вот устроят, ты слишком любишь своих друзей и искренне рада вновь увидеть их лица. Кроме того, будет только хуже, если они поймают тебя на подоконнике. Когда шум снаружи становится громче, ты начинаешь в уме отсчет от трех. Стоит тебе добраться до нуля, как дверь распахивается и палату заполняет дружный крик: «Командир!» У тебя не выходит сдержать ухмылку при виде того, как твоя верная команда кучей вваливается в комнату. Брэм и Таими влетают первыми, и первыми же добираются до твоей кровати. Таими юрко спрыгивает с плеча Брэма и плюхается к твоим ногам, пока остальные члены Драконьего дозора окружают кровать. Канах заходит последним и степенно шагает в твою сторону, не спеша, как остальные. Однако в его походке чувствуется некоторая скованность, которую ты моментально замечаешь. В воздухе висит неловкая тишина. Согильдийцы бросают на тебя и друг на друга неловкие взгляды, явно не зная, что сказать. Поняв, что молчание затягивается, ты прочищаешь горло, привлекая все внимание к своей замотанной бинтами персоне. — Итак, — начинаешь ты, — я жива. — Да, это мы видим, — сухо замечает Канах. Касмир бросает на него многозначительный взгляд, прежде чем повернуться к тебе с легкой улыбкой. — Как ты себя чувствуешь, командир? — мягко спрашивает она. — Хорошо, — отвечаешь ты, — тело ломит, но к концу дня я должна вернуться в норму. Мои повязки носят скорее… кх-м... декоративный характер. Ты замечаешь, как после этих слов все дружно расслабляют плечи. В комнате снова воцаряется тишина, и почему-то куда более неловкая, чем прежде. Благо, ненадолго. — О чем, скажи на милость, ты думала, командир?! — рявкает Канах. — Ты чуть не умерла там, босс. — Марджори говорит это прежде, чем ты, скрестив руки на груди, успеваешь ответить Канаху. — Нужно было дождаться подкрепления! — Тебе не следовало идти одной, — поддакивает Рокс, прищурившись. Ее верный питомец Фростбайт щелкает клешнями в знак согласия. Все остальные кивают с самыми серьезными минами. — Хорошо, — уступаешь ты, спасовав перед шестью неодобрительными взглядами, — я согласна, что это была… Не самая лучшая из моих идей. Тебя слегка нервирует то, как синхронно твои друзья приподнимают брови. — Ладно, это была ужасная идея, — нехотя поправляешься ты, — и я сожалею, что не послушала всех вас. Но… Все ведь в итоге получилось, верно? — Ты чуть не умерла! — тихо восклицает Таими. В ее больших глазах вспыхивает нечто такое, отчего у тебя внутри все сжимается из-за внезапно нахлынувшего чувства вины, и ты отворачиваешься, не в силах выдержать ее взора. Вместо этого ты многозначительно рассматриваешь свои руки, теребя узелки на запястьях. — Ну, это было бы не в первый раз, — шутишь ты, пытаясь приподнять себе и окружающим настроение. Поняв, что никто не отвечает, ты отваживаешься взглянуть на друзей. И груз твоей вины тут же удваивается, когда ты видишь, как исказились от боли их лица. — Командир, это… Это ни разу не смешно, — возражает Касмир, переглядываясь с Таими и Канахом. — Не стоит так говорить. — И что же мне нужно было сказать? — Что сказать? Дело ведь не в словах, командир, а в том, что ты едва не погибла! — Ведь не погибла же, — примирительно замечаешь ты. Касмир недоверчиво смотрит на тебя. — Но могла! — выдыхает она. — Да, я знаю это, — соглашаешься ты. — И все же я жива, так в чем же проблема? — А проблема в том, — огрызается Таими, — что мы чуть не потеряли тебя! Опять! А тебе как будто все равно! Все равно, что мы чуть с ума не сошли, пока везли тебя к целителям, пока ждали за дверями лечебницы! — Ее руки сжались в кулачки, а крошечные зубки сверкнули в оскале. Раньше ты никогда не замечала, чтобы эта маленькая асура так сильно злилась. — Таими, пожалуйста… Все хорошо, — мягко говоришь ты в попытке ее успокоить. — Я жива, и сейчас со мной правда все в порядке… — Да дело ведь не в том, что «все в порядке» сейчас! Тебя что, совсем не волнует то, что тебя чуть не убили?! — Конечно, волнует! Просто… — Ты замолкаешь. Все выжидающе смотрят на тебя, но ты не знаешь, как завершить предложение так, чтобы от этого не стало только хуже, поэтому просто оставляешь его незаконченным и выдыхаешь: — Послушай, неужели так важно, что могло случиться то, чего все-таки не случилось? — Да! — дружно восклицает вся твоя команда. — Конечно же важно, босс, — продолжает Марджори. — Мы ведь беспокоимся о тебе. — Беспокоитесь? Тишина. Ты не видела таких потрясенных лиц с тех пор, как вернулась из мертвых. Ты переводишь дух, но затем осознание того, что ты только что сказала, ударяет тебя, как боевой молот, и ты начинаешь извиняться. — Я… Простите, я не имела в виду, что… — Ты что же — правда думаешь, что мы не беспокоимся о тебе? — тихонько переспрашивает Таими. Ты открываешь рот, чтобы возразить, но тут же запинаешься и отводишь взгляд. Твое молчание — уже ответ. — Командир… — грустно начинает Касмир, но ты останавливаешь ее, покачав головой. — Все хорошо. Не стоит... — Командир… — пытается вставить слово Рокс. — Все в порядке, — говоришь ты уже тверже. — Ничего не в порядке, так что перестань это твердить! — рычит Брэм, буравя тебя взглядом. Твои глаза расширяются от удивления. Между вами все было довольно… непросто с тех пор, как Брэм и Рокс прибыли в Амнун. Да, вы пару раз перебрасывались малозначительными фразами, но с недавних пор ваши отношения можно было охарактеризовать по меньшей мере «напряженными», отчего вы старательно избегали друг друга все это время. Ты рассеянно думаешь, что новая перепалка вполне может закончиться схваткой. Ты делаешь глубокий вдох и выпрямляешь спину. — Прошу прощения? — Ты поднимаешь на Брэма вопросительный взгляд. Норн неловко шаркает ногой, отводя взор, но затем его челюсти сжимаются, и он кивает, поворачиваясь к тебе лицом. Решимость ярко вспыхивает в его глазах. — Командир, мы должны извиниться перед тобой. Ты… Ожидала чего угодно, но не этого. — В последнее время мы были не очень хорошими друзьями, — начинает он. — Мы все были слишком заняты своими проблемами, чтобы думать о том, через что тебе пришлось пройти… Ты слабо улыбаешься, но, как оказалось, Брэм еще не закончил. — Прости нас, командир. Ты пытаешься собрать мысли в кучу, но ничего не выходит. Ты открываешь рот, и у тебя перехватывает дыхание. — Прости, — повторяет он, — за то, что наговорил тебе в той пещере. Ты этого не заслужила. Я вел себя как идиот. Твои руки сжимают одеяло. — Все в порядке, Брэм. Я не в обиде. Он качает головой и пытается было спорить, но ты продолжаешь прежде, чем он успевает сказать хоть слово. — Брэм, все правда в порядке. Ты был зол и сказал все это, потому что тебе было больно. Я понимаю. И не злюсь. Ты улыбаешься ему, но он только вздыхает, грустно глядя на тебя из-под густых бровей. — Тебе тоже было больно, — с горечью замечает он. Видно, сегодня тебе просто не суждено спокойно взглянуть им всем в глаза. Кровать прогибается, когда Касмир садится рядом, нежно кладя руку тебе на плечо. — Брэм прав, командир, — говорит она. — Я знаю, что никто из нас никогда этого не говорил, но… Мы очень беспокоимся о тебе. Ты нам нужна. Всегда. Прости, что не сказали тебе раньше. — Да! — горячо соглашается Таими. — Ты значишь для нас гораздо больше, чем какая-то дурацкая миссия! — Ты можешь быть нашим боссом, босс, но прежде всего ты — наш друг, — подхватывает Марджори. — И тебе вовсе не обязательно делать все самой, — басит Брэм, снова неловко улыбаясь. — Поверь мне, я знаю, о чем говорю. — Мы — твоя гильдия, и всегда будем рядом, когда понадобимся, — поддакивает ему Рокс. Фростбайт согласно щелкает клешней и машет хвостами, словно кивая в такт словам хозяйки. Друзья улыбаются тебе, и в их глазах горит нечто такое, что какая-то частичка тебя отчаянно хочет назвать любовью, и это… И это слишком. Эмоций так много, что тебе становится трудно дышать. Странный зудящий жар обжигает твои глаза, перед взором все расплывается, и ты понимаешь… Что плачешь. «Только не это», — с ужасом думаешь ты, опуская голову и судорожно цепляясь за уголок одеяла. Ты свирепо разглядываешь размытые очертания своих рук, тщетно пытаясь сдержать слезы. Пожалуйста, пожалуйста, только не сейчас! Тебе нельзя выглядеть слабой на глазах у всех. Нельзя! — Командир, — нарушает молчание Канах. Ты замираешь, но продолжаешь держать голову опущенной, молясь, чтобы он сказал что-нибудь саркастичное, чтобы ты могла просто отшутиться, как прежде, и, как и всегда, сдержать свои эмоции. — Постарайся быть осторожнее в будущем, — тихо говорит он. — Было достаточно… тяжело потерять тебя в первый раз. Я не думаю, что мы справимся с подобным горем снова. И ты сдаешься. Громкий всхлип становится единственным звуком, который ты издаешь прежде, чем с силой стиснуть зубы и прикрыть ладонью рот. Слезы обильно текут по твоему лицу: ты жмуришься и сворачиваешься в клубок. Плечи вздымаются, когда ты хватаешь ртом воздух, судорожно пытаясь дышать сквозь пальцы. Ты слышишь возглас Таими («Командир!») за секунду до того, как ее круглая ушастая голова врезается тебе в грудь, и пара крошечных ручек обхватывает твою талию. Касмир прислоняется к твоему плечу, успокаивающе поглаживая спину, а Марджори обхватывает тебя руками, наклоняясь с другой стороны. Кровать опасно прогибается, когда Брэм и Рокс решают крепко сжать вас всех в богатырских объятиях. Канах колеблется, но после воодушевляющего призыва Таими («Давай же, Канах, иди к нам! Сделай это для командира!»), он наконец уступает, попутно жалуясь на то, что у вас там и без него довольно тесно. Он встает у изголовья постели и явно не знает, что делать дальше, а затем Брэм хватает его за запястье и дергает прямо к вашей многорукой улыбающейся куче. Канах ворчит еще громче, но протягивает ладонь, чтобы несколько раз неловко погладить тебя по голове. Это, по-видимому, является единственным известным ему способом показать привязанность. Друзья крепко прижимают тебя к себе, и ты больше не сдерживаешься, рыдая в их объятьях. Каждый из них тихонько подбадривает тебя, стоит тебе всхлипнуть или икнуть. В конце концов, твое дыхание выравнивается, и ты наконец можешь говорить, не захлебываясь слезами. — Спасибо, — хрипло шепчешь ты сквозь ком в горле. — Спасибо всем вам. Объятья сжимаются чуть крепче. Ты так давно не чувствовала подобного тепла, и потому не хочешь, чтобы этот момент закончился. Так вы и сидите, прижавшись друг к другу, пока все разом не вздрагивают, услышав, как твой желудок жалобно урчит, напоминая каждому в комнате, что ты не ела несколько дней. Боги, как же приятно снова искренне хохотать в компании близких! Они дружно утирают глаза, когда наконец размыкают руки: ты с облегчением понимаешь, что плакала далеко не одна. И все вы старательно делаете вид, что не замечаете, как Канах отворачивается, чтобы быстро провести пальцем по нижнему веку. Пока остальная команда спорит о том, чем бы тебя покормить, Касмир остается на кровати и вновь обнимает тебя. Вы сидите, прислонившись друг к другу, а затем она наклоняется к твоему уху и шепчет: «Мы любим тебя, командир». Слезы вновь наворачиваются на глаза. — Ой, ты что! Я не хотела… — лепечет она, когда согильдийцы дружно пеняют ей за то, что ненароком снова заставила командира плакать. Но ты лишь смеешься и смеешься сквозь слезы, и твоя улыбка так широка, что становится больно. — Все в порядке! Сейчас и отныне — у тебя и правда все будет в порядке.