неподходящий момент

сайно всегда умел выбирать неподходящие моменты, чтобы зайти в комнату тигнари. формально, это и его комната тоже, они всё ещё соседи и поэтому тигнари не может с чистой совестью запираться изнутри, не пуская никого, даже если сайно и появляется здесь раз в пару ночей. сейчас момент, пожалуй, самый неподходящий — ещё хуже, чем когда сайно зашёл полуголый во время видеозвонка тигнари с семьёй. если мама такому не особо удивилась, то младшая сестра выработала рефлекс орать каждый раз, когда видит сайно (страдает, естественно, только тигнари в наушниках). в данной ситуации орать хочется тигнари. он на кровати, неудобно подпирающий спиной стенку, раскрасневшийся, с не до конца сфокусировавшимся взглядом. и с рукой под одеялом. обхватывающей член. в этом мире вообще можно подрочить спокойно?! сайно, видимо, считает, что нет. он злобно мерит комнату шагами, раскидывая тетради и форму академии по всей площади (только своей половины — личное, сука, пространство), и ругается. громко материт профессорку, до сих пор не принимающую его работу, криворукого лаборанта, вылившего на его жилетку пробирку со спиртом, на куратора, отругавшего за неподобающий внешний вид в сотый раз и только из-за волос. — сайно, — шипит наконец тигнари, обрывая на полуслове. заставляя посмотреть на себя. и тогда до сайно, кажется, доходит. или не совсем — потому что тигнари ожидал, что после осознания сайно извинится и выйдет из комнаты, предоставив личное время. но сайно хуй клал на его личное время и потребности. подбирается ближе — как рысь, готовая наброситься и сожрать, хотя в обычной жизни тянет не больше, чем на пустоголового шпица, — тянет одеяло вниз и облизывается. — вот оно что, — ухмыляется, нависая над тигнари сверху. тот думает, что, если бы у него были уши, как у животных, он бы уже поджал их к голове. происходящее заставляет его напрячься, закаменеть, как статую, и только руки, уже не скрытые тканью одеяла, подрагивают. от предвкушения. тигнари предполагал подобный вариант развития ещё давно — почти сразу, на самом деле. как только он увидел сайно и провёл с ним в комнате больше одной ночи, он понял, что рано или поздно они как минимум окажутся в одной постели. и он хотел этого. никогда не знал, хотел ли этого сайно, первым не лез и в принципе большую часть времени об этом не думал, но подсознательно ждал момента, когда. когда сайно склонится к его лицу низко-низко, чтоб горячее дыхание опаляло щёку, когда лизнёт самым кончиком языка, наблюдая, как тигнари передёргивает, когда резко отстранится, садясь на колени, и смотря. на руку тигнари, всё ещё держащую собственный стоящий член. когда заменит её своей рукой, сухой и горячей, и первые грубоватые движения окажутся практически болезненными. — смазка? — резкий голос сайно выводит тигнари из транса. зрачки расширяются, он испуганно дёргает головой, смотрит вниз и задерживает дыхание. открывает рот что-то сказать — и оказывается прерванным сайно. — мне перестать? я могу уйти. тигнари закрывает рот и отчаянно мотает головой. куда ты, дурак, уйдёшь, я ждал тебя год, хочет разозлиться тигнари, но не может. вместо этого он заводит руку под подушку и кидает тюбик лубриканта сайно. тот неожиданно-ласково целует его за это в лоб и трётся носом о висок. тигнари скулит. — сейчас, сейчас, — успокаивающе шепчет сайно, но ни в его взгляде, ни в движениях ничего успокаивающего — он пригвождает к месту одними глазами, не позволяя потянуться за прикосновением, а сам дразнит и распаляет, трогает и сжимает. играется. смазанные пальцы проскальзывают в тигнари легко, и сайно опять ухмыляется. — никогда бы не подумал, что ты такой развратный, — шепчет в самое ухо, и тигнари хочется возразить, что дрочить, вообще-то, абсолютно нормально, но сайно так хорошо двигает пальцами внутри, что становится как-то похуй. развратный так развратный. по крайней мере стонет он правда так (в конце концов, он не может не заметить, что эти разговоры его заводят, так что, возможно, сайно прав). сайно тоже замечает, он, сука, вообще как-то подозрительно многое начал замечать, и тигнари боится, до чего ещё он додумается. — у тебя есть игрушки? — спрашивает сайно и одновременно с этим давит на простату. тигнари, даже если и хотел что-то сказать, в результате только громко стонет. извивается на кровати, насаживается на пальцы сильнее и тянет сайно за шею к себе ближе. тот, в прочем, не поддаётся и повторяет свой вопрос, теперь уже ощутимо щипая за бок. — д-да, — стонет-отвечает тигнари и откидывается на подушку, закрывая глаза рукой. представлял ли он их первый секс? да, сотни раз. представлял ли он их первый секс таким? да ни разу. сайно достаёт пальцы, небрежно вытирает их об простыни и ждёт, пока тигнари перестанет колошматить и он укажет на нижний ящик тумбочки. что ж, у него и правда есть игрушки. не одна, и не простые вибраторы. на самом деле, у тигнари чего только нет, сайно даже не уверен, что хочет знать назначение каждой из них, и решает не рисковать — берёт маленькую вибропулю и возвращается к тигнари. тот всё ещё на него не смотрит, подрагивает и сжимает свой член у основания. — тебе так хочется кончить, да? — сайно заменяет его руку своей, сжимает-гладит почти нежно, пальцами второй руки проскальзывая в растянутый анус. тигнари скулит и двигает бёдрами, прося ускорить темп, и сайно ускоряется. грубо двигает пальцами, почти полностью вытаскивая их и резко вставляя обратно. тигнари прижимает сайно к себе, тычется носом в шею, вдыхает, кусает. ему так мало, и он не знает, как это сказать, поэтому бесконтрольно стонет сбивчивое «пожалуйста» и «ещё». когда тигнари уже готов плакать от желания кончить, сайно вспоминает про вибропулю. включает её, сразу переключая на большую мощность, и внезапно прижимает к мошонке тигнари. тот почти кричит, выгибается, и всё-таки плачет. сайно видит, как слёзы текут к ушам и на подушку, как часто поднимается-опускается грудная клетка тигнари, как его ноги трясутся. он сцеловывает с висков дорожки слёз, и наконец вводит вибропулю внутрь. тигнари захлёбывается очередной порцией стонов и сжимает бицепсы сайно до боли. — блять, блять, блять, сайно, пожалуйста, — несвязно бормочет он, беспорядочно двигая бёдрами и задевая пах сайно. — я здесь, — успокаивает сайно, гладит втянутый живот, выступающие тазовые кости, внутреннюю сторону его бёдер и целует в нос — самое невинное из всего, что он сделал за последнее время, и тянется к своим брюкам. постоянная стимуляция от тигнари заставляет его вспомнить, что он тоже возбуждён. полностью он не раздевается — остаётся в расстёгнутой рубашке, которая щекочет тигнари бока, и нависает над ним. только тянется рукой к своему члену, как звонит телефон. — к чёрту его, сайно, пожалуйста, пожалуйста, — тигнари абсолютно не отдаёт себе отчёта в своих словах и действиях, все его мысли сосредоточены только на том, чтобы получить как можно больше и как можно скорее кончить. сайно же ещё сохраняет остатки разума, он помнит, что профессорка всё-таки обещала ему перезвонить и изменить задачи и цели к работе, поэтому он отстраняется и идёт за телефоном к своему столу, попутно натягивая брюки обратно. по крайней мере, думает тигнари, у него хотя бы есть вибропуля. или нет. сайно тоже вспоминает про неё, возвращается к тигнари и ставит скорость на минимальную. тянет за проводок на конце, заставляя ровно половину вибропули выскользнуть наружу, и звонко хлопает тигнари по бедру. — я скоро вернусь, а пока будь хорошим мальчиком и постарайся, чтобы она не выскочила, ладно? сожми её, — сайно похлопывает по ягодице, и тигнари послушно напрягается, сжимая вибропулю. он опять на грани слёз, потому что это кажется полным издевательством — такой скорости недостаточно, а из-за давления вибропуля отдаёт вибрацией почти с болью. тигнари хнычет, и сайно целует его в лоб, зачесав упавшие волосы назад. — хороший мальчик, — повторяет он и выходит из комнаты, зажав телефон между ухом и плечом. тигнари неуклюже переворачивается на живот и трётся членом об простынь. он знает, что хоть сайно и не говорил, он подразумевал, что так делать тигнари тоже нельзя, но ему так хочется, что он не может совладать с собой. вибропуля, ожидаемо, выскальзывает из него и с глухим звуком падает на кровать, всё ещё работая. тигнари стонет от пустоты внутри, заводит руку за спину и вводит два пальца, трахая себя ими. сайно находит его в таком же положении, и тигнари замечает, что он даже ждёт, как он отреагирует на его неповиновение. сайно молча кладёт телефон обратно на стол, раздевается уже полностью и забирается на кровать позади тигнари. задевает коленкой пульт от вибропули — она отключается и наконец перестаёт жужжать. уже всё равно. — тигнари, — сайно почти рычит, шлёпает того по ягодице и оттягивает её в сторону. у тигнари смущение будто перекрыли, как воду в трубах, он прогибается в спине и быстрее двигает пальцами внутри. сайно лбом утыкается ему в спину и глубоко вздыхает, на выдохе опаляя поясницу тигнари жаром. — пожалуйста, — опять стонет тигнари. нахуй всё это, думает сайно, собирает остатки смазки с промежности тигнари и добавляет к его пальцам свой. оглаживает стенки, надавливает, оттягивает, двигает совсем не в такт — но, господи, как же похуй. тигнари подмахивает бёдрами, трётся и стонет. — трахни меня уже, — наконец-то просит. сайно думает, он сейчас умрёт на месте. вынимает пальцы (свои и чужие) из ануса тигнари и, прокашлявшись, спрашивает только: — презервативы? тигнари опять указывает на нижний ящик тумбочки. он что, хранит там весь секс-шоп? в прочем, судя по количеству презервативов разных размеров и прочих параметров, это не далеко от правды. сайно хмыкает и отрывает один квадратик. он надеется, что одного им хватит. возвращается к тигнари — у него какое-то дежавю, — и переворачивает его на спину — глаза в глаза. смотрит долго, мучительно долго, пока дрожащими от возбуждения пальцами разрывает упаковку и раскатывает по члену. смазывает и приставляет ко входу — головка сама скользит внутрь, сайно даже не успевает предупредить. но тигнари не против, тигнари только этого и ждал последние десять минут, он сразу насаживается, насколько это возможно. — господи, блять, — сайно резко втягивает носом воздух, падая лицом в ключицы тигнари. ставит там засос — чтоб неповадно было в следующий раз (в голове сайно цепляется за это «в следующий раз» и обещает сам себе, что он точно будет) так с ним поступать, и начинает двигаться. гораздо нежнее, чем пальцами, но ничуть не медленнее. стонет вместе с тигнари — потому что хорошо просто пиздец. рука тигнари — между их животами, он надрачивает себе, задевая костяшками пресс сайно, пока тот мнёт руками его задницу, насаживая глубже — куда ещё, думает тигнари, до горла что ли. но не возмущается — с радостью принимает всё, что сайно ему даёт. слышится глухой удар — кажется, вибропуля упала на пол, но они дружно решают не обращать на это внимание и не останавливаться. как ни странно, первым кончает сайно — у него нет такой выдержки, как у тигнари. он аккуратно выходит из тигнари, снимает презерватив и завязывает его, чтобы не разлить (хотя, кажется, простыням уже разницы нет — одним больше, одним меньше). тигнари его не отпускает — переплетает ноги у него за спиной, так что использованный презерватив приходится просто бросить на пол и вернуться к более важному — к тигнари. сайно кладёт свою руку поверх руки тигнари, задаёт темп, пока второй играется с яичками, периодически соскальзывая вниз, к растревоженному анусу, надавливая и входя буквально кончиком большого пальца. тигнари мычит, дёргает бёдрами, и, когда сайно оттягивает кожу мошонки пальцами, наконец кончает. уходит какое-то время, чтобы тигнари вновь смог двигаться — конечности будто задеревенели, в голове — пусто. сайно к тому времени успевает убрать всё с пола и переодеться в домашнее. когда тигнари встаёт, чтобы сменить постельное бельё и пойти в душ, сайно сидит, поджав одну ногу под себя и, судя по звукам, листает в телефоне доуинь. по возвращении тигнари застаёт ту же картину. он покашливает, привлекая внимание, и садится напротив сайно. — мы… поговорим? — осторожно спрашивает он, мысленно ругая себя за сантименты. может, сайно это и не надо, а тигнари тут сидит и переживает. — давай, — удивительно быстро отзывается сайно. откладывает телефон и снова смотрит тигнари прямо в глаза. тигнари старательно игнорирует пробежавшее по позвоночнику возбуждение. и они разговаривают. обсуждают, что сейчас произошло и что этому предшествовало (как минимум, выясняет тигнари, не только он понимал, что рано или поздно они займутся сексом. сайно тоже), выясняют, насколько оба готовы и хотят вступить в отношения. к счастью для них обоих, они оказываются готовы. — тогда, могу я наконец тебя поцеловать? — спрашивает сайно, рассеянно играясь с прядью волос. — ты всё время ждал разрешения? — удивлённо спрашивает тигнари, и сайно нехотя признаётся, что не хотел его целовать, пока тигнари не будет достаточно для этого соображать. надо же, какие высокие у него стандарты. тигнари одновременно умиляется и смеётся: — хорошо, можешь. и сайно целует.