Кошмар

      —...это конец для всех нас. Конец сообщения.       Вот и все. Майкл стоял посреди небольшой комнатки, некогда именовавшейся, как его офис, и опирался руками о стол. Стены заполнены детскими рисунками, которые Майкл тайком забирал из залов закусочной в конце рабочего дня, чтобы почувствовать через эту помятую, исписанную бумагу радость и наслаждение детей от прибывания здесь. Им действительно нравилось. И от этого на лице Афтона всегда появлялась, пусть и печальная, но все же улыбка. Он даже чувствовал, как трепещет его уже давно сгнившее сердце. Все эти веселые крики, ребяческие возгласы и протяжный смех — все это доставляло Майклу удовлетворение, он действительно дарит кому-то радость. Он действительно приносит пользу в этот мир.       Он нашел это место всего полтора месяца назад. В тот день, ясный, непривычно солнечный для конца октября, он встретил мистера Эмили. Сейчас Майкл бы назвал это небывалой удачей, знаком Вселенной. Ему дали второй шанс. Генри никогда не раскрывал своих планов до конца, увиливал от полного ответа и всячески что-то недоговпривал юноше, но Майклу было все равно, он пойдет на все, лишь бы хоть немного искупить свою вину. Перед детьми. Перед семьёй. Перед братом. И когда Эмили предложил подобную работенку, юноша с удовольствием согласился. Что ему ещё терять в этой и без того обречённой, покалеченной жизни? Он уже буквально ходящий труп, мертвец, так что «несколько опасное» занятие никак не напугает его.       Майкл много работал: управлял закусочной, ловил аниматроников и проводил с ними тестирование, помогал Генри, заполнял счета и не спал ночами, хотя ему это и не было нужно, учитывая то, какой нежитью он стал, но все же это оставалось привычной минувших лет. Афтон делал все, что от него требовалось, даже больше, насколько позволяло его избегание людей и нежелание выходить из кабинета в дневное время суток. Но, наверное, его усилий было недостаточно.       С каждым днём работа все усложнялась и усложнялась, пока опасность не достигла так называемого «9 уровня».       Майкл был бы готов сложить руки, но что-то внутри него не желало останавливаться. Нужно было закончить начатое. Исправить ошибки его отца. Быть может, так он смог бы заслужить прощения Лиззи или даже Кэссиди.       Майкл по сей день мучался от навязчивых мыслей и приследующих его кошмаров о том злополучном инциденте. Он был всего лишь ребенком, а тот момент казался всего лишь шуткой. Шуткой, стоившей жизни его брата. Но Афтон и подумать не мог, что все закончится именно так. Он хотел показать брату, что в аниматрониках нет абсолютно ничего страшного, это просто большие поющие роботы, они не могут причинить боль. Но они смогли. Вместе с хрустом костей Кэссиди мир Майкла раскололся на кусочки. Он не видел и не слышал больше ничего, только бездумно пялился на внезапно обмякшее в пасти Фредбера тело больше не кричащего Кэссиди. Не обращал внимание на испугавшихся друзей, на плачущих вокруг детей прочих посетителей, на взволнованного отца. Все вдруг стало чуждым в тот момент. Он не мог контролировать свое тело. Майкл потерял Лиззи, но и не думал, что потеряет младшего брата. Ту ночь отец провел в больнице. А после он напрочь отказался разговаривать с Майклом, просто игнорируя его существование. Афтону пришлось в мгновение повзрослеть, чтобы осознать свою ошибку и то, что из нее вышло.       Майкл понял это ещё тогда, спустя неделю с небольшим после похорон мальчишки. Осознал всю тяжесть своего греха. Уильям стал все чаще пропадать на работе или в ночных забегаловках, изредка оставляя старшему, хотя теперь и единственному, ребенку деньги на комоде у входной двери, несколько сотен баксов, но за счета по-прежнему платил сам. Уилл отгородился от сына, и Майкл понимал почему.       А после Афтон младший и вовсе стал ходячим трупом. Был ли это второй шанс, чтобы исправить все ошибки, или это было Божье наказание за содеянное, черт знает, наблюдал ли он за их семьёй вообще, — Майкл не знал ничего из этого. Но сердце продолжало просить прощения. И он решился на искупление.       А что теперь? Вот он, сгнивший заживо, но продожнающий жить юноша, хотя, наверное, уже мужчина, стоит в собственном кабинете, опираясь на стол, и наблюдает, как все вокруг сжирают бешеные языки пламени. Огонь пылает и пронзительно трещит. Хорошо, что Майкл уже давно не чувствует боли или температуры, иначе бы он уже давно кричал от поглощающего его рыжего пламени. Он лишь изредка кашлел, кажется, полусгнившие лёгкие ещё работали, медленно наполняясь дымом.       Наконец огонь перекидывается и на его одежду, а затем и тело. Ощущение не из приятных, но далеко не болезненное. Майкл падает на колени, приобнимая себя руками. Сейчас он даёт себе слабину и позволяет расплакаться, как самый настоящий ребенок. Наверное, сейчас отец, будучи в соседней комнате, проклинает его и смеётся над его самонадеянностью. А Афтон только тихо скулит, прикрывая глаза. В сознании всплывает образ малышки-Лиззи и зашуганного Кэссиди, прижимающего к груди плюшевого золотого медведя. Они стоят в стороне, но раскрывают ему свои детские объятия. Последнее, что помнил мужчина, это ощущение улыбки на собственном лице, когда он радостно пошел навстречу брату и сестре.

***

      Майкл распахивает глаза и вскакивает в воздух, хватаясь за грудь. Мальчик сжимает в кулаке ткань влажной от пота футболки и часто поверхностно дышит. Зрение постепенно восстанавливается, чернота отступает, открытая Майклу вид на собственную комнату. Детскую. Его взгляд судорожно бегает по предметам комнату, будто ища подтверждение настоящему.       — Майкл?       Голос доносится из коридора. Мальчик резко поворачивает голову в сторону двери, заставая в проёме отца. Заспанный, с взъерошенными волосами и излюбленной синей кружкой в руке. Его взгляд полон беспокойства. Медленно подойдя к сыну, он ставит стакан на письменный стол, теперь уже присаживаясь на детскую кровать.       — Что случилось? Опять кошмар?       Голос Уильяма необычайно мягок и взволнован, будто добр. Все его движения пронизаны непривычной нежностью. Мужчина откидывает покрывало в сторону и слегка разводит руки в стороны.       — Иди ко мне, мой мальчик.       Майкл пару минут сомневается в своих действиях, но поддается соблазну и забирается на отцовские колени. Уильям осторожно обнимает его и поглаживает по все ещё дрожащей спине.       — Все хорошо. Теперь все хорошо. Я рядом.       Майкл всхлипывает и впивается ладошками в рубашку отца. Уильям хмыкает, но только сильнее прижимает сына к себе.       — Кажется, в такие моменты мама делала тебе горячий шоколад, не так ли? — ответом служит неуверенный кивок, вызывающий у Уилла улыбку, — Я, конечно, не мама, но... Думаю, я могу это устроить тебе.       Мужчина треплет ребенка по волосам, поднимаясь с кровати и поправляя сына у себя на руках. Схватив собственную кружку с кофе со стола, он идёт в сторону кухни, продолжая словами успокаивать Майкла.