Храни мои следы в сердце...

Утро осторожно заглядывало в окно, затянутое шторами, но даже солнце не могло бы разбудить сейчас спящего в объятиях Чуи Дазая. Температура за ночь немного спала, и, хотя ему всё ещё было слегка зябко, горячее тело Чуи согревало лучше одеяла. Чуя проснулся полчаса назад, но не спешил вылезать. Кто знает, когда они ещё смогут так полежать никуда не торопясь. Он смотрел в телефон, прижимая Осаму к себе. Хоть и работает из дома, но обязанности забрасывать нельзя. Ближе к полудню Дазай беспокойно завозился, непроизвольно ища утешения у Чуи. Тут почувствовал шевеление. Опять кошмар? Он начал поглаживать плечо Дазая. — Всё хорошо, я рядом, я с тобой, я не дам тебе навредить. Будить его Чуя опасался. Вдруг опять забьётся куда-нибудь. Медленно осознающий реальность Дазай улыбнулся, открывая глаза. Мелькнувшую мысль, что счастье вот так просыпаться рядом с Чуей, однажды прекратится, он постарался забыть. — Мой Чиби охранял меня всю ночь! — всё ещё хрипло, но довольно пропел Дазай. Чуя засмеялся. — Я твой прекрасный принц или дракон, определись уже! — он прикоснулся губами ко лбу Дазая. Температуры нет. — Как ты себя чувствуешь? Осаму замер, пытаясь проанализировать себя, однако смятение от губ Чуи на его коже мешало даже привычно проконтролировать сердцебиение. — Я достаточно здоров для отдыха, но ещё ужасно слаб для работы, — изображая умирающего, театрально вздохнул Дазай. Чуя скептически поднял бровь: — Королева драмы, ещё руку ко лбу приложил. Никто тебя на работу не погонит пока не оклемаешься, и я большую часть буду работать из дома. Никто не мог загнать меня в отпуск, а ты смог! — Чуя потрепал Дазая за нос. — Я на такие жертвы ради тебя иду! Цени. — Ценю. Мой Чиби самый лучший! — Дазай всё же сумел ответить, несмотря на то, что каждое такое прикосновение заставляло на миг застыть в непонимании и растерянности от тепла в груди. Чуя это прекрасно замечал, поэтому, прежде чем вылезти из постели и отправиться на кухню, крепко поцеловал Дазая в лоб. Вернулся с тёплым чаем и вручил его Осаму. — Я всю запланированную на сегодня работу сделал. Меня могут выдернуть, но в принципе я свободен. Дазаю всё больше казалось, что он сходит с ума, либо заразился чем-то… Иначе почему каждое вот такое действие ощущается щемящей радостью в груди? Он не понимал, почему Чуя всё ещё не выкинул его, хотя бы в гостевую спальню, ведь болеющий Дазай явно не то, что можно желать видеть рядом. Но Накахара наоборот — сидит рядом, заботится, довез до дому, лечил и, кажется… даже пел ночью… Дазай улыбается уже почти очевидно растерянно, пряча лицо за кружкой. — И чем мы будем занимается, раз у тебя отпуск? — он с любопытством посмотрел на рыжика. Чуя с удивлением заметил улыбку Дазая. Едва заметную. До одури любимую. Он неосознанно потянулся к щеке Дазая и улыбнулся в ответ. — Ты знаешь, что у тебя красивая улыбка? Тот даже не успел как-то скрыть изумлённый взгляд, пойманный Чуей. — Я всегда знал, что у тебя плохой вкус, достаточно посмотреть на твою ужасную шляпу… — попытка привычно подколоть казалась откровенно жалкой даже самому Дазаю. — Вкус у меня прекрасный, просто у некоторых его нет. Всегда считал, что это кощунство прятать такие восхитительные глаза за бинтами! Хорошо, что сейчас ты его снял, — Чуя усмехнулся, говоря совершенно искренне. Осаму на миг зажмурился, не понимая, почему привычные методы манипуляции не работают, и зачем вообще Чуя говорит всё это. Вывод может быть только один — злопамятный рыжик отыгрывается за все прошлые провокации самого Дазая, попросту издевается. Мысль логичная, вот только отчего-то на лице и в мимике Чуи нет никаких признаков лукавства или насмешки, что путает окончательно. — Чиби, солнышко, ты случаем от меня простуду не подхватил? — отставив грозящую выпасть из подрагивающих пальцев кружку, Дазай потянулся демонстративно проверить температуру Чуи. — А то жар вроде был у меня, а бредишь ты… Чуя перехватил руки Дазая, мягко смеясь и целуя костяшки. — Я не брежу. Просто для меня ты самый прекрасный человек во всём мире. Я люблю тебя. Свободной рукой Дазай закрыл лицо, едва удержавшись от желания спрятаться под одеялом. Щекам было горячо, зато сердце непривычно частило, а в голове разлилась звенящая пустота, по которой маленькими звёздами вспыхивали слова Чуи. — Глупый, глупый Чиби… — с непонятной грустью едва слышно проговорил Дазай, пряча смущённую улыбку. Сейчас Чуя не боялся того, что его отвергнут. Его глаза лучились теплом и любовью. — Я могу обнять тебя? — Делай что хочешь, — Осаму пожал плечами, не зная, как реагировать на всё это. Рефлексы, страхи и паранойя требовали сбежать, пока он не успел привыкнуть, но глупое сердце, в наличии которого сомневался и сам Дазай, робко просило остаться так, погреться хотя бы немного. И на логичные доводы мозга, что потом будет больнее, пробужденные эмоции шептали — пусть, это ведь будет потом… Чуя предельно нежно обхватил его за плечи и прижал к себе. Он зарылся носом в волосы и вдохнул запах Дазая. Антисептик и, почему-то, корица. Такой родной. — Vousêtesbelle. Quand tu ris et quand tu tortures. Lorsque vous apportez et prenez soin. Je connais tous tes démons. Et je ne te tournerai jamais le dos. Je ne partirai jamais. Tu es mon trésor le plus précieux, comment ne peux-tu pas comprendre, mon amour? [- Ты прекрасен. Когда смеёшься и когда пытаешься вывести. Когда подкалываешь и заботишься. Я знаю всех твоих демонов. И я никогда не отвернусь от тебя. Я никогда не уйду. Ты — мое самое дорогое сокровище, как ты не понимаешь, любовь моя?] Мягкое урчание французской речи голосом Чуи. Лишь сам Дазай знал, какой эффект производит на него не только смысл этих слов, почти заставляющий остановиться сердце, но и звучание, ласкающее слух. Он не отвечал, просто не мог, как бы ни хотелось напомнить, что Неполноценный человек не умеет любить, что Чуя выбрал не того, но… Он игнорировал голос разума (или страха?) и просто тихо выдыхал имя Чуи. — Оuimoncoeur? [- Да, мое сердце?] — Это мое сердце сейчас остановится, если ты не перестанешь, — тихо проворчал Дазай, руки которого непроизвольно вцепились в рубашку на спине Чуи. — Вот за что ты так со мной?.. Последняя фраза вырвалась сама, получилось почти обречённо, хотя вторую её половину Осаму не выпустил из-за крепко закушенной губы. «…Я ведь так могу и поверить…» Чуя коротко улыбнулся и прижал Дазая к себе так крепко, как только мог, не навредив. Он лёг на спину, утягивая его за собой и начал покрывать каштановые волосы мелкими, быстрыми поцелуями. Его пальцы в то время отстукивали на спине Осаму шифром: «Почему ты не хочешь меня услышать? Прошлой ночью ты не узнал меня из-за кошмара. Я испугался. Испугался, что ты перестанешь мне доверять. Я люблю тебя, больше жизни люблю, люблю, люблю…» Дазай же всё больше хотел разозлиться, закричать, чтобы Чуя прекратил, но… Он даже не помнил привидевшегося вчера кошмара, лишь ощущение одиночества и боли, сменившееся теплом и отзвуки песни, под которую когда-то Мори помогал ему заснуть. Он просто не мог сказать, что Чуя ошибся с адресатом своих чувств… Но и молчать было всё сложнее. «Я слышу тебя, мой глупый Чиби, — не стук, скорее мягкие, едва ощутимые касания на шее сзади прямо поверх ленты чокера. — Ты дразнишь моих демонов, теперь их боюсь даже я…» — Рядом со мной не стоит. Я защищу тебя от всего. Даже от тебя самого, — шепнул Чуя в самое ухо. В его глазах была настоящая, безграничная любовь, которую всё труднее сдерживать. Вот только Дазай боялся утонуть, как бы странно это не звучало для человека, не раз пытавшегося утопиться. Утонуть в эмоциях, своих и чужих, потеряться навсегда, как это может быть сладко, желанно и страшно одновременно. Но ведь теперь он идёт ко дну не один? Самый большой страх — дать Чуе надежду, но не суметь научиться любить, разрушив это рыжее солнце своей пустотой… Чуя как будто почитал его мысли. Он погладил Дазая по спине и заставил посмотреть себе в глаза. — Я догадываюсь, что творится у тебя в голове. Ты думаешь, что не умеешь любить, да? Я знаю, что умеешь. Я это видел. Видел, как ты защищал маленького Рюноске перед старшими членами организации. Видел, как ты дневал и ночевал у постели Мори, когда его ранили. Видел, с какой нежностью и теплом ты смотрел на Сакуноске. Видел, как ты переживал за меня после Порчи. Ты это делал явно не из корысти. Меня не сломать. Я сильный, и ты это знаешь. — И когда это ты стал таким умным, а, малыш Чу? Может, ты даже согласишься на двойной суицид со мной? — полусерьезно вздохнул Дазай, тут же пожалев об этом, так как казалось бы вернувшаяся способность дышать не закашливаясь от каждого глубокого вдоха, исчезла. — Я слишком люблю жизнь и я не дам тебе умереть, но если случится худшее, я тебя не оставлю даже так. Не просто слова. Клятва. — Ну, Чу-у-уя! — едва откашлявшись, почти умоляюще произнёс Дазай, прежде, чем ответить на полный любви и уверенности взгляд Накахары и уже серьезно продолжить: — Ты невозможный! — тихо, с лёгкой ноткой укора. — Я не могу… — Дазай подбирал слова балансируя между искренностью и страхом, — я не могу тебе не верить, как не могу ответить тем же. Не могу обещать вечной любви, потому что всё ещё не уверен, что способен на неё вообще, но клянусь никогда больше не предавать, быть рядом до конца, — он замолк, прикусив щёку изнутри, прежде чем добавить. — Я не знаю, что будет, я не знаю, как это должно быть, и я, черт побери, боюсь всё испортить! — лихорадочный, почти панический взгляд Осаму и последняя попытка хоть что-то сказать в ответ: — Но я всегда считал тебя своим Чиби, даже, когда меня не было рядом, ты — тот, о ком я тосковал больше всего за эти годы служения свету… Глаза Чуи расширились от шока. Он сел и погладил Дазая по щеке. Он прекрасно осознавал чего тому стоят такие откровения. — Ты ничего не испортишь. Никогда. Если что-то пойдёт не так, мы решим это вместе. Я всегда буду рядом. Я всегда был, есть и буду твоим. Дазай чувствовал, как его начинает отпускать, как начинающаяся паническая атака отступает под осторожными касаниями Чуи, позволяя дышать. — Всегда… — то ли эхом повторил он, то ли дал своё слово. — Только если Чуя пообещает меня научить… — Конечно, — Чуя поцеловал его в нос. Сейчас Дазай такой тёплый, хрупкий и родной, что он не мог себя сдерживать. Его хотелось обнимать, целовать и защищать от всего мира.