΅◊΅
Алисенте ужасно стыдно за ложь об их сыне, но Визерис не стал злиться. Возможно, его мучила досада об упущенном времени и некоторая обида. Сейчас, в его покоях, он сидел перед макетом Валирии. Королева-жена позади, держит его за плечи. Дейрон рассказывал об истории их предков на высоком валирийском. Красивый и умный ребёнок, а сколько в нём скромности и простоты. Визерис увидел в нём себя самого. Если его любимой дочерью всегда была Рейнира, то, выбирая из своих сыновей, он определённо укажет на Дейрона. Слабеющая и уставшая душа короля получила от его присутствия покой. Как и душа одинокого ребёнка встретила себе подобного, Дейрон, несмотря на немощь своего отца, был счастлив не просто познакомиться, но и получить возможность сблизиться. Королеве теперь легче ожидать будущее, каким бы жестоким оно не было. На всё воля Семерых.΅◊΅
На тренировочной площадке белым-бело из-за пушистого снега. Не поскользнётся только счастливчик! Остальные либо падают, либо под общие восторги удерживаются на ногах. Морозчик! Все одеваются как можно теплее, даже горячим дорнийцам пришлось подыскать себе что-нибудь тёплое. Их принцесса всё больше тренировалась: скоро принцесса Хелейна родит, а там уже и охота в честь новорождённых. Теперь мейстеры точно уверены, что стоит ожидать двойню или близнецов. Рейма собиралась преподнести славный подарок будущим племянникам. А ещё нужно бороться со страхом. Так что во время перерыва, пока они поедали чечевичную кашу, накидав туда хурмы, Рейма заявила, но только для их ушей: – Пойдём на медведя, точнее я, а вы подстрахуете, – и сёрбнула одну ложечку, всё равно никто не обратит внимания, вон какие усердные. Её день рождения вот, прошёл незаметно. Как и Эйгона. Они что-то оба азарта детского растеряли, сослались на экономию во время зимы, хоть запасов для народа и вдоволь. Однако Отто идею оценил. От подарков тоже отказались, ну, Эйгон за компанию. Ему самому стало не по себе, когда сестра сказала, что любой подарок отправит в окно. Не нужен – последнее слово. Старшему было жалко младшего, хотя, в попытках что-либо выяснить, намёка на подарок для Реймы не обнаружил. Вот точно два сапога… – Рейма, – привыкшие к формальностям, они говорили «принцесса», но не в такие моменты. Морс нахмурился, и его усы будто бы тоже: – Уверена? – зато сколько дружеского беспокойства! Ройн только плечами пожал, как скажут, так и будет. – Уверена, – потёрла носочки о друг дружку. – Тогда я поддалась трусости. – А сейчас глупости, – пробурчала Кайа, принёсшая им каши. Она сидела рядом с принцессой, хмуро смотря на довольных людей. Как можно оставаться бодрыми в такую отвратную погоду? – Пить не принесла? – но Рейма проигнорировала замечание. Так могло показаться? Она вдохнула холодный воздух с жадностью. – Нам, конечно, тяжелее северян, но мейстеры обещают, что надолго это не затянется, – она улыбнулась, чуть запрокинув голову и закрыв глаза. Удары мечей и шум разговоров по делу и без ласкали слух. – А насчёт медведя я не шучу. Конечно, целой бы не ушла. Но опыта смертельно ранить и убежать у меня хватало… – видно, что этот случай будет помниться до самых седин. – Принесу вам чая с мёдом, неблагодарные, – Кайа закатила глаза. Рейма, конечно, может победить медведя, на холодную голову. Но не похоже, что принцесса остыла с того случая. – А доспехи точно чистые? – задумался Ройн шепча. – Чистые, чистые, – Рейма усмехнулась. – Матушка за ними следит, – провернуть ещё один трюк Косолапый не сможет. Вдох. Может, стоит с ним переговорить? Столько времени прошло. Если ещё больше обходить почтенного стороной, точно вопросы задавать начнут. Кто? Всякие любопытные. Принцесса открыла глаза и в одной из башен приметила знакомую фигуру. Как говорится, не поминай беса, а то выскочит. Принцесса кивнула, и получила такой же кивок от мастера над шептунами. В это же время Дейрон тренировался с Эймондом, упросил старшего побыть его наставником. В этом плане второй принц справлялся на отлично. Коль приметил, что именно младшего брата Эймонду и не хватало. Как минимум, весело. Рыцарь также переживал и о принцессе, но та стала жутко довольной в последнее время. Правда, сказать об этом бывший наставник принцессы мог только королеве, а то принц надумает чего лишнего. Но королева была довольна, потому что принцесса стала прежней. Третий принц оказался талантлив, но на подобные замечания Эймонд лишь усмехался. Были причины, не все они по доброму снисхождению. Но мальчишка старался, и это льстило. – Почему она? – спросил Дейрон, оставшись безоружным. Эймонд нахмурился: то ли братец слишком много знает, то ли слишком много видит. – Нет, не подумай, мы Таргариены, я знаю, но разве она не сестра Рейниры? – принц нахмурился. Рейма относилась к нему ровно. Проявляла достаточно доброты и не спешила сближаться. Младший брат, но явно неблизкий. Скинула ответственность развития их взаимоотношения на Дейрона. Он ведь такой замечательный! Вот и посмотрят. – Если думаешь, что Рейма – моё слабое место, ошибаешься, – Эймонд решил проигнорировать вопрос? – Хочу узнать свою семью, – Дейрон всё же стеснителен. Немного напоминает кое-кого в детстве. Эймонд усмехнулся, и младший поспешил объяснить: – Всё же реальность несколько отличается от маминых писем, – и кивнул себе. – Несколько? – перекус, суп с бараньим мясом. – Как по мне, – раньше брата Дейрон есть не стал. Пришлось взяться за ложку. – Вчера я расспрашивал Хелейну об её отношениях с Эйгоном, – какой честный. – А не рано ли тебе в такое нос совать? – смешок. – Ну я же не про постель интересовался, – Дейрон покраснел, и Эймонд рассмеялся. – Вот и подумал, что у вас явно не так, несмотря на дедушкин прогноз… – и когда старший брат посмотрел на него с заинтересованностью, младший довольно улыбнулся. – Я много знаю. – Значит, скучно живёшь в свои годы, – но ответа Эймонда Дейрон не понял. – Надо и тебе невесту найти… А где же Эйгон? Он тоже посещал тренировки. Но мать требовала от него уделять жене больше внимания. Эйгон старался, честно. Но не мог донести суть своих волнений до матери. А раз сам на нервах, то не стоит и супругу нервировать! Так что сбегал куда-то, где-то прятался. Отто думал, что успел изучить старшего внука, а тот скрывался, что с днём с огнём не сыскать. Только тягал с утра Хелейне фрукты, что у них есть пока. А цветы уже холодами сгублены. Чувствовал он себя ужасно неловко при сих занятиях, бурчал себе под нос, потому что некоторые во дворце всё же не могли скрыть своего умиления. Дурные головы! Он тут с собой борется, сейчас сорвётся и опять в Блошиный, во все тяжкие… Алисента дала Визерису чуть больше макового молока, потому что его глаз будто тает, всё никак не заживает. Кажется, Орвиль обещает последнее улучшение, а после король останется без глаза. И этот запах… сложно сменить слуг, привыкшие, как и сама королева, как и вторая принцесса. А тут даже Хайтауэр избегает заходить лишний раз. Можно обвинить его в малодушии. Такие и нашлись! Но кто знает, что было в голове этого старика. В конце концов, и ему есть на что оглянуться. Всё начиналось совсем не так, ярче, многообещающе. И закончиться должно было иначе. В такие минуты слабости, предаваясь ностальгии и плачу по полной счастья и силы молодости, только вино могло утешить. Нужно идти дальше.΅◊΅
– Принцесса, – Ларис Стронг склонил голову, когда они столкнулись в богороще. Формальные приветствия, не больше. Они и раньше редко разговаривали. Но лорд Харренхолла всегда восхищался второй принцессой. Потому что он тоже был вторым? А сейчас он просто был, был Ларисом Стронгом, лордом Харренхолла. Долгая зависть погубила любовь к отцу и старшему брату. Отправив тех на смерть, Косолапый ничего не чувствовал. Однако иногда тоску испытывал. И мужчина был уверен, что нечто подобное принцесса Рейма испытывала по отношению к своей полнокровной старшей сестре и королю-отцу. – Лорд Ларис, – лёгкий кивок. – Как поживаете? Вы бледнее обычного, – подобное замечание не является странностью. Виделись же, просто не разговаривали. – Ничего страшного. Я думаю, это удел вторых, быть слабее, – специально не добавил какого-либо другого слова. Рейма усмехнулась. – Можно полюбопытствовать? – пока они здесь одни. Мастер над шептунами кивнул. И Рейма продолжила: – Зачем? – тогда одним взглядом он выдал свою причастность. Стронг прислушался, убеждаясь в отсутствии лишних ушей. – Вы были слишком беспечны, оставаясь одни. Но я думал, вам будет по силам справиться. Иначе зачем вы учились держать оружие в своих руках? – выгнул бровь. И внутри всё похолодело. – Значит, то было проваленное испытание, – Рейма мрачно хмыкнула. – Проваленное? Сложно сказать. Вы явно способны на большее. Возможно, солнце и пески Дорна расслабили вас до непозволительного, а Старомест с радостью закрепил это, – мастер над шептунами пожал плечами. – Для чего оно было? Вы не боялись рассорить меня с матушкой? – не «королева». Лорд улыбнулся. – Как раз хотел посмотреть, кому вы доверяете на самом деле. За вами интересно наблюдать, интересное положение. Надеюсь, грядущая охота окончится для вас успешнее, – мужчина кивнул, дольше лучше им вдвоём не оставаться. Рейма сдвинула брови. Дядя её племянников – пугающий человек. Казалось бы, бессмысленный разговор. Но в итоге она оказалась фигурой на карте. Что же! Охота закончится успешно. Помимо племянников подарок получит и лорд Ларис. Хочется узнать, насколько он обидчив, пока жив ещё.΅◊΅
Крики роженицы ночью заглушили рёв сурового ветра за окнами. Эймонд сидел у камина, смотрел на огонь. Дейрон пристроился рядом, он всё ещё сонлив, но изо всех сил старался не уснуть. Десница не спешил волноваться, сколько уже рожениц на его веку. Оделся слегка, в отличие от остальных, накинувших на себя пару халатов. Слуги ещё принесли одеял. Эйгон лёг на софе, уставившись в потолок. Где-то с края мелькал силуэт старшей сестры, исходившей уже все углы в комнате. – Не мельтеши, а?! – взбесился Эйгон. Все замерли, ушам не поверив в силу определённых причин. – Дожили, волноваться нельзя, – Рейма усмехнулась. – Волнуйся не у меня на виду, будь добра, – уже успокоился? – Ладно, – согласилась Рейма, стоило на пороге появиться Кайе, которая кивком попросила принцессу выйти. Очередное письмо с Драконьего Камня, должно быть от Люцериса. Тут уже дилемма: выйдет или нет, а что-то им не понравится. Принцесса подозвала дорнийку к себе. Забрав письмо, она подошла к настенному подсвечнику. Складочка меж бровей, возникшая от беспокойства, немного разгладилась. – Хорошо им там живётся? – Эйгон выразил явно всеобщий интерес. – О да? – Рейма закончила с прочтением письма, но не стала его сжигать. В нём нет ничего такого, что могло бы порадовать душу десницы. Обычное письмо племянника, рассказывающего о весёлых днях семьи. – На Драконьем Камне никаких беспокойств. – По крайней мере, им удаётся их скрывать, – Хайтауэр не считал свою неосведомлённость проявлением слабости. Возможно, принцессе Рейнире, правда, не о чем беспокоиться. Рейма передала письмо служанке, а сама подошла к камину и села возле него, прямо на полу. – Разве не холодно, сестра? – поинтересовался Дейрон, движение в поле зрения приободрило его. – Нормально, – Рейма вздохнула. – Принц Эйгон приболел, – Эйгон на софе приподнял голову, нахмурился. Он не заболел! Всё ещё не привык к существованию племянника-тёзки. – Но уже идёт на поправку, – языки пламени танцевали завораживающе. Их не трогали, и они никого не тронут. Драконий огонь совсем другой. Простые смертные его явно боялись, но Рейма чувствовала благоговейный трепет. – Вот оно как? – Отто усмехнулся. – Ты будешь писать ответ? – Дейрон не зря задумался: раз принц Веларион пишет о быте своей семьи, то в том же духе отвечает и Рейма. И почему-то старшие его братья напряглись. А дедушка нет? Они как-то не задавались вопросом. Если бы не важный момент, они бы даже не узнали конкретно об этом письме. Всех вроде как волновало. Из зависти. Из ревности. Из опасения? Но нет, Отто не опасался. – Мне нечего рассказать, – Рейма вытянула руки вперёд. – Почему же? – Эйгон усмехнулся. – Мы скучно живём? – если можно сорваться на Рейме, то не стоит упускать шанс. Всё равно не смогут долго игнорировать друг друга. Даже формальным извинениям между ними нет места. – Я не пишу о нас, – и голос не дрогнул. Решил отвлечься за её счёт? – Тогда почему он продолжает тебе писать? – иронично, но Дейрон похож на Джекейриса, тоже прямой, хотя не в силу характера, а из жажды знаний, каких-либо. О своём драконе, о полётах, о вылазках в город, о детях-сиротах, которых кормит или для которых готовит. О некоторых случайных людях, которые запомнились на время. О книгах, советовала их. Об охоте. Отвечала на вопросы Люка, иногда он предпочитал попросить помощи у неё, если дело касалась общения с кем-то из семьи. Иногда имела место быть практика валирийского – сочинительство или даже оскорбительная для великого языка графомания! Рейма улыбнулась: – Пожалуй, пойду. – Обиделась? – фырчанье. – Рейма! Это несерьёзно, – завернувшийся в одеяло, он встал, не отпуская своё укрытие. Успел загородить двери. Рейма сложила руки на груди. Дейрон потянулся в их сторону, почти покинув кресло. Младший принц почти засмеялся. – Дурачество, – и всё же сам Эймонд обернулся. – Дай мне пройти, – Эйгон был готов выдержать этот недовольный взгляд. – Или мне тут нужду справить? – переиграла! Принцу оставалось только возмущённо задыхаться и отойти от двери. – К чему драма была?! – кинул ей вслед, но весь настрой был снесён криком роженицы. И снова Эйгон остался один, накрытый своими тревогами. И раздавшийся плач новорождённого нисколько не успокоил его. Их не сразу позвали. Но, когда Рейма вошла в покои супругов, мужчины семейства уже были там. Даже отец здесь. Он стоял рядом с Эйгоном, рассматривая младенца на его руках. Счастливый дедушка. В руках Алисенты ещё один свёрток. Королева устала, но на лице ни намёка, все силы отданы на поддержку дочери. Хелейна лежала на подушках с закрытыми глазами. Эймонд присел рядом с матерью, к ней лицом, к сестре боком. Держал Хелейну за руку, чья хватка всё ещё крепка. Так и хочется ухватиться за кого-то покрепче. Ладони Алисенты будут в синяках. – Принц и принцесса, Джейхейрис и Джейхейра, – десница улыбнулся второй принцессе. – Поздравляю, – теперь точно прадедушка. – Рейма, – Визерис, опираясь на трость, потянул к ней свободную руку. Как только дочь подошла, он обнял её за плечо. – Внук и внучка, – Отто был доволен, но не так счастлив, как ожидалось. Эймонд не выказывал волнения, Дейрон, стоявший рядом с дедом, скромно всех оглядывал, несколько отрешённо. Но Алисента устала и чем-то расстроена. Что-то не так? Эйгон посмотрел на сестру, он тоже устал, устал в ожидании не самых приятных новостей. И его ожидания оправдались? Теперь официально отец, он передал тёте племянника. Джейхейрис хныкал и мычал, явно не желая уснуть. Из-под пелёнки вырвалась маленькая ручка, на которой сложно не заметить наличие шестого пальца. На ногах тоже есть по лишнему мизинцу, но об этом принцесса узнает не сегодня. – Он здоров и крепок, – Алисента несколько нервно улыбнулась. – А вот наша милая Джейхейра… – Выходим, – казалось, ответ старшей дочери заставил королеву вздрогнуть, а может, просто нервы. – Какой красавец, – отец рядом продолжал улыбаться. Сестра нисколько не расстроилась, на её лице не возникло и намёка на неприятие или отвращение. Эйгон несколько нервно, но всё же с радостью криво улыбнулся. Тётя стала качать малютку на руках, напевая колыбельную. Слова против никто не сказал, так что Рейма продолжила спокойнее и увереннее. Эйгон присел рядом с Хелейной, ближе к голове. И прижался лбом к светлой и взмокшей макушке. Другой рукой принцесса искала руку мужа, который ободряюще ухмыльнулся крепости её хватки. – Прости, – едва слышное бормотание. – Ничего, – Эйгон поцеловал жену в лоб. – Что же, отгуляем большой праздник, и Семеро благословят наших малышей, – король утёр глаз и посмотрел на рукав. – А теперь, все лишние, уходим, оставим заботу о Хелейне знающим, – рассмеялся и обратился к старшей из дочерей: – А ты останься, неплохо управляешься, – Рейма только кивнула, пока одна из служанок вертелась рядом с ней, готовая услужить.΅◊΅
Снег под копытами лошадей хрустел, приятно так. Рейма не спешила, Морс и Ройн не торопили. Только вот каким хвостом к ним пристроился Дейрон? Единственное, что омрачало предвкушение принцессы. Бряцанье и хруст. Различные темпы дыхания. Завывания ветра. – Сестра, разве мы в нужной стороне охотимся? Куда мы направляемся? – Дейрон нахмурился. – Мы? Я. Ты разве не хотел с Эймондом поехать, – дорнийцы позади с интересом наблюдали. – Хотел, передумал, – важно так. – Со мной может быть опасно. Не слышал, что приключилась на прошлой большой охоте? – принцесса поинтересовалась без увёрток. Не стала торопить его с ответом. – Слышал, – Дейрон кивнул. – Ты была одна, а это уже достижение выжить, особенно для женщины, – последнее не было сказано с высокомерием или неверием. Мысли десницы? – А это что за горшочек? – всё же, сидя на другой лошади, не принюхаешься. – Мёд, – сестра ухмыльнулась, видя, как мальчишка хмурится. – На медведя? Но они ведь в спячке будут, – какой же он милашка: в одно ухо влетело, из другого не вылетает. – Угу, – они уже достаточно далеко от остальных, которые обязательно стали бы чинить препоны. – Есть вероятность, что не все успели. Зима нынче скорая, – Рейма подмигнула мальчику. – Ты серьёзно? – о, а вот и черты Эйгона промелькнули. – Шатуны ещё опаснее! – обычно не высказывающий самостоятельно своё мнение, Дейрон испугался. И только бросил следующие слова: – Не замечал за тобой признаков безумия, – после которых поспешил развернуть лошадь и помчать её в обратную сторону. Рейма цокнула. – Ройн, за ним, мало ли, – логично, если по жалобам младшего кто-то явится следом. Надо торопиться. Дорниец нехотя исполнил приказ. Морс подогнал своего коня ближе к принцессе. – Принц прав, – нет, не трусость, у самого азарт кипел по венам. – Брось, мы, Таргариены, отличаемся от простых смертных, – Рейма фыркнула. Возможно, она усиленно отрицала свой страх и волнение. Тут не упрямство, а упёртость барана не даёт оступиться от идеи. На мгновение девушке показалось, будто она оказалась на улицах столицы, ей послышался звон подкинутой монетки. Может, тоже стоит подбросить? Она продолжила: – Приманю его, если не будет времени взобраться на дерево и предательски проткнуть шею сверху, – что невероятно сложно, – то буду нырять под него, опять-таки загоню копьё через шею в голову, или, – показала на себе ярёмную яму, – буду бить куда-то туда и вдоль позвоночника. Да и меч с кинжалом при мне, – теоретически, может получится, безбашенный в охоте, одиночной точно, Морс только кивнул. Пришлось проехаться ещё дальше. Небольшая речушка, которая упорно не замерзала, разделила двух вооружённых всадников и медведицу с двумя медвежатами. Один лежал чуть поодаль, жалобно мыча, другой лез под руку матери. Холодная и голодная смерть. Тут бежать бессмысленно. Даже если бы Рейма захотела оставить несчастную мать в покое. Отчаянный взгляд животного, заметивший живое мясо, загорелся желанием бороться. Принцесса слезла с лошади. Та трусливо зашагала назад. Морс слез тоже. И держался позади. Рейма кинула горшок на ту сторону. Сосуд тут же разбился, привлекая к себе более живого медвежонка. Медведица кинулась за ним, отвела лапой назад и уставилась на человека, смотрящего на неё с вызовом. Шубу легко скинули, пусть не мешается. – Рейма, – всё же это не медведь-самец, а самка, мать. Любая мать, будь она животным, человеком, или даже драконом, яростнее создания нет. Принцесса сглотнула. Перехватила копьё удобнее. Их берег выше, крепкий валун. Пусть медведица подбежит. Ей хватит смелости всадить животному кинжал в глаз. Конечно, скинут с валуна, но… – Раззадорь её, – сложнее, чем принять решение, только отказаться от уже принятого. Иногда – слабость, иногда – преимущество. В данном случае – и то, и другое. Жизнь одна, и она хрупка. Её нужно ценить. Но если сейчас убежать… когда-то пора прекращать. Дрожь. Пот как тот ручей. А в горле пересохло! И ни звука не вырвется из него, пока Неведомый не выберет побежденного. Яростный рёв боли. Тяжёлые взмахи лап. Ловкие ноги, которые норовят подкоситься. Полёт, копьё – опора. Вода, но течение слабенькое. Речушка. Вой медвежонка, который сунул лапу в мёде под нос другому. Нет ответа. А всё кругом кружится, и, кажется, только чудо помогает тебе. Животные не люди, они непредсказуемы в своей – хах! – предсказуемости. Тень дракона? Момент пойман, и рука в борьбе за жизнь не дрогнула. Последний рёв, и кровь стекает по древку. Сильные лапы ослабли. И человеческие ноги подкосились. Огромная туша завалила на другой берег, пока ноги в воде. Совсем рядом на снегу растекался мёд. Медвежонок обратил своё внимание на мать и человека. Взвыл. Маленький, но не менее опасный от этого. Метнуть копьё – достаточно для убийства детёныша. И Морс подстраховал. Вхагар повалила с десяток тонких, пусть и высоких, деревьев. А в небе продолжала парить Тессарион. – Рейма! – какой родной и живой голос. А в голове тяжесть, тянущая в пустоту. И монетка упала не в чью-то руку, а на землю. Только поднять и посмотреть не дали. Не ей принадлежала? Эймонд чуть напрягся, сталкивая тушу медведицы с Реймы. Пальцы быстро нащупали нужную жилку: благо, та не переставала усердно качать кровь. Морс подал шубу принцессы, позволяя укутать принцессу и унести на Вхагар. Сердце самого принца билось бешено. Дура! Но справилась. – Только не умирай, – тогда его восхищению не будет предела. Поцелуй в лоб. Отчаяние и мольба. А у чужой груди тепло. Само собой. Но терять оставшиеся толики сознания не страшно. Тело принцессы вовсе расслабилось. Что-то на валирийском; воин не оглянулся, лишь исполнил наказ принцессы. Не важно, что случится с тушей, пусть и не заберут вовсе. А голову нужно. Подарок как-никак.΅◊΅
Хелейна хлопнула Рейму по рукам, когда та потянула руки к племяннику, лежащему в колыбели. Старшая удивилась жесту. Впрочем, как и Алисента. Она и привела их безумную героиню, как только та пошла на поправку. Тело ломило, мышцы ныли, голова продолжала кружиться, но совсем чуть-чуть. В общем, мейстеры наказали беречь Рейму как зеницу ока. Особенно когда принцесса так и норовила не вписаться в очередной поворот в замке. Да, рискованно в таком состоянии брать племянников на руки, но Алисента помогла бы дочери. – Зачем тебе грех на душу?! – Хелейна нахмурилась. – То была мать, – как будто перед ней стояла незнакомка, а не любимая и любящая в ответ сестра. – Они бы и так долго не протянули, – Алисента не понимала валирийского, и данная размолвка не могла не напрягать. – Один медвежонок был мёртв, другой тоже был слаб, – Рейма нахмурилась в ответ. Есть ли смысл объяснять? – Твоим детям будет тепло. Ты знала, что я добуду что-то такое… – не стоит волновать матушку. – Но какой ценой? – Хелейна прижала к груди Джейхейру. – О чём ты? – Рейма нахмурилась. – Вереск чернеет? – спросила Хелейна. Хорошо, что Эйгона здесь не было. В таком состоянии супруга его пугала. Зелёные сны, да? Но почему чернеет-то? – Нет?! Как ты можешь такое говорить? Сестра… – Слабость не порок, необязательно было… теперь вереск может почернеть, если даже и его не будет на земле, что толку с неё? – пока Хелейна своими устами оглашала волю богов, Алисента приобняла Рейму, гладя по плечу. – Я пойду. Если понадоблюсь, зови в любое время, – напоследок вторая принцесса переглянулась с королевой, чтоб убедить ту – всё в порядке. Возможно, запах крови всё ещё при ней, остальные привыкли, не замечают. Пару дней прошло. А их чувствительная Хелейна не могла не отреагировать остро.΅◊΅
Красться под покровом ночи – привычное для Эймонда дела. Но красться под покровом ночи, чувствуя себя каким-то вором, – что-то новенькое! Бедному старику в чёрном плаще пришлось завязать глаза. Не надо принцу, чтобы какой-то септон запомнил хоть одну дорогу меж красных стен. Нет, к старику надо проявить уважение: согласился ведь втихую поженить двух влюблённых. Влюблённых… ага. Эймонд немного покривлялся, пока была возможность. Он, значит, всё кружился над этой безумной женщиной, которая игнорировала даже нотации короля-отца, а она шутки шутить изволит. Дошутилась, взяла на слабо. А вот он решился и привёл септона. – Принц мой, простите, но куда вы меня привели? – стоило открыться ещё одной двери в стене, как приглашённый старик услышал женский смех. Две девушки? – Эймонд? – по-хорошему бы заставить чем-нибудь этот проход и проучить его! Но Рейма слишком удивлена. Поднялась, но на ногах стояла ещё неуверенно. Эймонд поспешил к ней, подхватил, приобняв за талию. – Принцесса? – септон стянул капюшон и потянул руки в повязке вокруг глаз. – Так нравится быть твоей опорой, – принц усмехнулся. – Ты серьёзно? – будет ложью, если она скажет, что ей это не нравится. Кайа в это время поприветствовала септона. И совсем не удивилась? Рейма повернула к ней голову, чтобы выразить своё возмущение: – Ты знала? – поэтому и принесла дорнийское вино, его прислали пару месяцев назад. Чем вино старее, тем оно лучше. Её госпожа – принцесса, за всем уследить не может. А Кайа – хорошая служанка, проследит обязательно. – Сама сказала, – Эймонд зашептал ей на ухо, – приведу септона, и мы поженимся. А её подговорить оказалось проще простого, – несмотря на помощь, дорнийка ему всё равно не нравится. Служанка могла только склониться. – Мне вас поженить надо? – септон осмотрел зелёные одеяния принца, плащ из зелёного бархата. Рейма усмехнулась: теперь понятно, почему Кайа не торопилась гнать её отсыпаться и набираться сил. Сама принцесса была сегодня в зелёном платье, с чёрными вставками по бокам. Эймонд усмехнулся: здесь ещё кандидаты есть? – Вы же понимаете, я не посмею скрывать свершение подобного таинства от верховного? – чуть ли не проблеял, но взял себя в руки, когда принц и принцесса подошли ближе. Рейме оставалось только удивляться отсутствию волнения. Как будто это шутка или происходит не с ней. Слова септона не новы, даже не важны в какой-то мере. Зелёный плащ на плечах вовсе не тяжёлый. Весьма иронично: ведь родного дома она так и не покинула. Она точно знала, что упрямый и испуганный её состоянием принц не отходил от её постели, пока Рейма не открыла глаза. Ей ничего не оставалось, кроме шутки, лишь бы успокоить его. Если так Эймонду кажется, что «приключений» в её жизни станет меньше, то так тому и быть. Принцесса умилилась ленте, сотканной из трёх цветов. Ладони Эймонда сомкнули её, бережно, тепло, ощущалось несколько неуклюже. – Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый, – окупившее себя ожидание. – Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый, – лёгкое придыхание, вторящее смиренно и чуть-чуть азартно. – Я её, а она моя, – септон наблюдал, боясь ошибиться. Перед ним Таргариены, и даже если душа старика противилась союзу, всё это противление как будто запечатали. – Я его, а он мой, – Кайа довольно улыбалась, наблюдая за госпожой. Это лучший исход из возможных, особенно для её семейного будущего. – С этого дня и до конца моих дней, – поцелуй для завершения обряда, увы, никак не мог нести в себе глубокое значение. Семью им точно не объединить, хотя бы потому, что один из них этого не желает. И желание второй не в силах изменить волю первого. «Чёрные»? Если сердце Реймы с ними, то только её Эймонд и готов простить. Они помирятся с Хелейной, и всё у них будет хорошо. Септон посмотрел на служанку: можно ли уйти? – Кое-чего ты всё же не продумал? – усмехнулась Рейма, глянув на старика, которого можно было увести тем же путём, которым и привели. Эймонд же не стал отрывать взора от своей красавицы-жены. – Думаешь? – освободил их руки от ленты, позволяя той упасть на пол. Приложил её ладони к своим щекам, поцеловав каждую. Ох, уж эта юношеская пылкость! Дорнийка недолго копошилась, заранее положила плащ поближе. С ней договориться легко. Септон что-то пытался бормотать себе под нос, но послушно ожидал, пока ему завяжут глаза, а затем выведут из замка. Проход в стене закрылся. Этой ночью ветер не только свирепствовал за окном, но и позволял себе лихо прогуливаться по замку, щекоча ноги обитателей двора. Эймонд подвёл её к столу. – Немного вина не повредит? – он не спешил быть посвящённым в тайны своей уже жены, особенно когда знал их. Второй принц умеет ждать. Их руки переплелись в локтях, и каждый сделал несколько жадных глотков. Как он ни счастлив, всё же добавить смелости не помешает. – Необычный вкус, – заметил Эймонд, когда Рейма сощурилась. Осознала важность момента в полной мере? Эймонд улыбнулся, когда принцесса посмотрела на него. И поставил их кубки на стол. Рейма потянулась к повязке, сняла её с должной аккуратностью, боясь поторопиться. И отложила ту на стол. Закусив губу, Эймонд продолжал наблюдать за её реакцией. Пробежавшись пальчиками по скуле, Рейма провела большим пальцем над бровью. – Прекрасен, – едва слышно. – Я или сапфир? – Эймонд усмехнулся. – Оба, – не только в поддразниваниях Рейма может сделать первый шаг. Её поцелуй не такой напористый, но в этот раз ощутимее. И руки обхватили шею, доверяясь. Им некуда спешить. Эймонд помнил про все последствия безумной охоты на медведя. Он старался быть сдержаннее, нежнее. И хотел, чтобы ей было хорошо с ним. Пусть ведёт, пусть будет сверху. И в голове сейчас никаких потаённых желаний. Остаётся только приподнять рубашку, когда платье остаётся на полу, чуть дальше от ленты. На нём одежды всё меньше. Он не станет оголять шрама, как будто так и надо, как будто случайность. Несмотря на зимний холод, эта ночь согреет их.