Версия коня

Тот случай был давно. Местонахождение мутанта выяснили быстро, но не рискнули предпринимать что-либо сразу: имеющееся вооружение не подходило против него, а свою вожделенную свободу он готов был отстаивать яростно, отчаянно и беспощадно. По периметру прислали дежурных, и те до сих пор пристально следили за обстановкой, готовые доложить, если на территории стали бы пропадать гражданские или начались бы ещё какие-нибудь проблемы. Но всё было спокойно. Беглец затаился, абсолютно равнодушный к ним, пока его не пытались выловить или истребить. Доступ к сведениям Альянса у Розы был далеко не полный, и всё же, почти постоянно живя под их контролем, подслушать и подсмотреть удавалось немало. Оставалось только сверить. Местные ни о чём не догадывались, но охотно делились странными наблюдениями: в магазинах ближайшего посёлка видели того же незнакомца, что и на станции, когда этот чудак собирал металлолом и разговаривал там с отцепленными вагонами, гладя их, как живых существ. Розмари сошла с поезда. Монотонным хором стрекотали сверчки. Тихий тёплый ясный день не предрекал ничего зловещего. В глуши скрывалась заброшенная промышленная зона; предупреждающие знаки биологической опасности держали случайных туристов и грибников на расстоянии, заставляя предполагать, что закрывшееся предприятие отравило воду в реке или что-нибудь в этом роде. Тропинки давно заросли, и Роза пошла наугад, перекинув через плечо рюкзачок и запомнив стрелку компаса, воображая себя бывалым следопытом. Первой целью было найти вход за ограду с колючей проволокой, вдоль которой она начала обход. Что дальше, она не знала, но положилась на законы сказок, оставшихся её единственной связью с загадочным прошлым: не заблудиться в лесу, быть уважительно-вежливой и не делать ничего, за что придётся остаться у нечисти в долгу. Логово той красноречиво выдавали насаженные на частокол черепа. Роза осматривала угрожающую инсталляцию, размышляя, не стоило ли бросить наивную затею и, пока не поздно, повернуть назад. Но компас потерял направление, хаотично кружась в магнитной аномалии. Вблизи кости оказались старыми, а не свежими. Похоже, выкопанными из земли. Это немного вернуло предательски покидающую её храбрость. А заглянув внутрь глазниц, она заметила лампочки: вероятно, в сумерках черепа должны были отпугивать незваных гостей демонически светящимся взором. Почему-то ей вовсе стало смешно. К воротам была неровно приколочена табличка от трансформаторной будки — «не влезай, убьёт» с зигзагом молнии. Розу не остановило и это. Она перебралась через них, слегка зацепившись курткой, но благополучно спрыгнув с другой стороны. — Лорд Гейзенберг? — позвала она. Ответом была тишина, но не отсутствия, а присутствия — как внимательное молчание пустого радиоэфира и полных памяти кладбищ. Скрипнувшая на проржавевших петлях дверь, за которую она шагнула дальше, закрылась за ней сама собой. — А теперь слушайте, кто бы там ни шастал, — включился интерком, шелестя статикой. — Я могу дать последний шанс уйти. Если вас опять послали уговаривать меня делать для кого-нибудь оружие, или если те намерены использовать в качестве него меня, или шантажировать каким-либо ещё образом работать на них, то передаю моё сердечное «пошли нахрен» и советую убираться вон сразу. Иначе... Розмари огляделась. Только темнота внутри немного помогала скрыть жалкое состояние заброшенных зданий промзоны. От загромождений ветоши он расчистил лишь минимально необходимое пространство; остальное было родным целым с ним самим — выгоревшей поломанной машиной в отставке. Мрачный затхлый склеп всего ненужного, старого и забытого. По деталям техники она догадывалась, что Гейзенберг всё ещё проектировал и мастерил здесь что-то, но тут же уничтожал, потому что теперь было незачем. Действительно, многие военные и биотеррористические организации буквально передрались бы за обладание его изобретениями, а он благодаря им мог бы реализовывать эту творческую потребность, снабжаемый всем необходимым. Но он больше не доверял людям. Жизнь на воле была ценнее. — Меня никто не присылал, честно, — ответила она. Вверху замигал огонёк камеры. Он только сейчас удосужился взглянуть на гостью. — Ах вот оно что. Любопытные детишки, норовящие пошалить тут в идеальном месте для игр и пряток. Так и быть, присоединюсь. Правила очень простые: если я тебя поймаю, то ты проиграла. Три... два... один. Не раздумывая, она сорвалась бежать, взбивая пыль белыми кроссовками. Никто её не преследовал, но этот голос словно рубильником включал заложенную где-то глубоко реакцию немедленно спасаться. Провода, покрытые осыпавшейся известью, отряхнулись и поползли ей наперерез, грозя опутать ноги. Издевательски лениво, давая фору. — Убегать бесполезно, — довольно промурлыкал другой аудиопередатчик. — Но мне лестно, что ты решила дополнительно развлечь меня от скуки. Роза юркнула в подвернувшийся проход и захлопнула дверь, отсекая путь вьющимся кабелям. Отдышалась, так и уперев в ту руки. Попыталась собраться с мыслями. Знакомое чувство давило в затылок, улавливая родственное могущественное порождение мутамицелия совсем рядом, практически... ...за спиной. — Эту куртку я узнаю и учую даже с другого конца земли, — хищно прошептал он прямо над её ухом, вдыхая насквозь пыльный воздух с хрипом чего-то застрявшего механическим обломком в лёгких. Отцовская одежда на её хрупкой фигурке заметно висела, но оттого выглядела ещё трогательнее. И давала иллюзию защиты. Увы, именно что лишь иллюзию. — Так вы действительно были знакомы с Итаном Уинтерсом? — «Знакомы», м-да... — недобро рассмеялся он над её выбором слов. — Ты его вылитая копия, Розмари. И такая же уморительная. Собравшись с духом, она развернулась. Свои кошмары можно преодолеть, только встретив их лицом к лицу. Это было почти разочарование. Она смутно помнила эти круглые очки, но как пугавшую её непроницаемую тьму, а не как давно вышедший из моды антиквариат. Когда его называли лордом, она воображала дворянские регалии и театральный плащ с высоким воротником, а не заляпанную машинным маслом неглаженую майку. Он был просто реликтом прошлого века, седеющим и грубовато-угрюмым. — Вы не такой, как я представляла... — А чего же ты ожидала? — он не скрывал, что её реакции его забавляли. Но это было лучше, чем если бы злили. Она робко пожала плечами: — Ну... Пылающие глаза. Страшные острые зубы. Голос, как гром в грозу, и дыхание, как дым из раскалённой печи в груди. Всё то из моих и чужих воспоминаний... За стеклом очков радужки горели в тени бледно-янтарным светом, как и у всех мутантов Плесени. (Кажется, что-то из физики: «электрон» — греческое название янтаря.) Усмешка обнажила кончики клыков. (Кажется, что-то из биологии: электрические нарки — прямые родственники акул.) Продолжая разглядывать её, он зажёг и начал раскуривать сигару. (Кажется, она сейчас должна находиться в школе, а не ввязываться во всё это, и выговор за прогул — наименьшая из проблем, которые она на себя навлекла.) — Надо же, как интересно. Почти не преувеличили. Роза не смогла сдержать улыбку. — Мне совсем ничего о вас не говорили, — оправдалась она. — Только то, что вы опасный кровожадный монстр, один из тех, кто похитил меня в раннем детстве. Гейзенберг неторопливыми шагами обходил её вокруг. Отрицать он не стал: — И тем не менее, ты не побоялась прийти прямо ко мне. Совсем как твой папаша тогда. — Вообще-то боялась. Просто у меня нет другого выбора. Кроме вас, больше никто не способен мне помочь. Он остановился. Ухмылка не исчезала, но утратила всё веселье. — В прошлый раз было точно так же. Дрожащий в его руке пистолет, бесполезный против меня, и четыре колбы, и ноль знаний, как вернуть тебя к жизни. Я даже сам отдал ему одну из них. Я даже предложил помощь первым. Но оказалось, что вам, Уинтерсам, я не нужен. Как не нужен был никому, если только не в качестве подопытного раба. Что могло бы быть иначе, повторно я на эту надежду не поведусь. — Но вы можете хотя бы... рассказать мне о нём? — выражение невинных небесных глаз было невыносимым.