Нашедшие смысл

–Нет, Осаму. Ты переезжаешь ко мне.– Чуя усмехнулся, впервые за всё время по доброму. Дадзай и вовсе расстрелял былую уверенность. Ошарашенно хлопал глазами. От озноба его тело начало ещё сильнее трясти. *** –Пей, Осаму, пей.– Чуя протянул Дадзаю горький отвар. Уже третий за день. Дадзай не хотел принимать график употребления лекарств. Чай был настолько противным, что он утром выплюнул его, а после ещё десять минут полоскал горло проточной водой. Но Чуя заботливо сделал ему новый. И смеялся как больной на голову, когда смотрел на выражение лица Осаму. И вот, опять настал час принимать лекарство. Накахара долго сдерживал себя, но всё таки сдался и залился до ужаса громким и противным, противнее чем сам отвар смехом. –Залпом, Осаму. До дна– Захлебнулся собственным смехом Накахара. Дадзай показал ему средний палец и допил лекарство. Спустя целый день проведенный с Чуей, в его квартире, он думал сойдёт с ума. Но у него хотябы не тикали часы, не скрипел диван, и не капал чёртов, будь он проклят, кран. Признаться честно у Накахары было весьма уютно. Особенно Дадзаю полюбилась кухня. Персиковые обои с мелким узором алых цветов и небольшой круглый столик на котором Чуя разложил печенье. Сказал специально для него купил. Дадзай был немного шокирован этим. Для него? Специально? Накахара? Чуя довольно странно проявлял заботу. Делал вид что ему плевать, глумился, насмехался. Но по настоящему переживал. Дадзай не мог этого объяснить, но ему нравилось. Накахара поставил одну ногу на высокий стул, а локоть на колено, голова расположилась в ладони. –Я иду поменяю тебе постельное.– Сказал он задумчивым голосом, глядя через небольшое окно на ночной Аугсбург. «Точно. У Чуи же только одна спальня. Он намекает на то, что мы...» –Не переживай, я сплю здесь. – Он будто прочитал его мысли. –Здесь это где?– Осаму оглянулся в поисках несуществующего дивана. Но так и не обнаружив его, уставился на Накахару вопросительным взглядом. –Постелю себе на полу, идиот.– Дадзай немного удивился. Ранее Чуя забавлял его своей сердитостью. Но не в этот раз. Сейчас было по другому. И вообще не смешно. Накахара устало потёр переносицу и смягчился:– Прости, я просто очень устал на роботе и.. этот Джон, черт его подери.. Клара.. –Кто такой Джон и кто такая Клара?– Неожиданно холодным голосом спросил Дадзай. Чуя резко запнулся разглядывая его карие глаза, будто впервые увидел. «Что это, Осаму? Ревность? Не чуди, а?» Дадзай вел внутренний конфликт по поводу этого. –Ну Клара это администратор, вертихвостка и стерва ещё та, а Джон- кретин. Мой напарник. Да чтоб он заблудился. – Чуя собрался с мыслями. Рыжая прядь волос выбилась из общей копны и свисала, падая на глаза. Его волосы завораживали Осаму. Огненные рыжие волосы. Так хотелось их потрогать, но он себя оддёргивал. Это казалось ему было странно. *** Ночью Осаму не мог уснуть. Его ещё ближе к часу ночи начало морозить, а ноги ломило так, что он еле дошел до кухни, где спал Накахара, а ещё этот разрывающий лёгкие кашель. Дадзай пришел не впервый раз. Предыдущие два приходил смотрел на спящего Чую и уходил. Он так устал не хотелось бы его разбудить. –Что случилось?!– Накахара резко подорвался с розовой простыни и выглядел напуганным. Перевел туманный взгляд на дрожащего Дадзая. У того ноги болели, тяжело было стоять и он ухватился за угол кафельного стола. –Я вызываю Скорую помощь, Осаму.– Он устало покачал головой в знак протеста. Врачей Дадзай ненавидел с детства. –Никаких возражений.–Чуя медленно поднялся и подошёл к нему. В тот момент ноги у Осаму подкосились, но Накахара словил его. Не смотря на сопротивления взял под колена и понёс в спальню. Дадзай хоть и был намного выше его самого, но благо сильные руки выдержали. –Лежи здесь и не смей вставать.– Дадзай уже поднялся на локти– Придурок! Чуя фыркнул и быстро набрал номер. Затем расположился возле Дадзая и положил руку ему на лоб. –Да ты весь горишь.– Его глаза испугано вытарищились на него. –Не бойся всё в порядке.– Заплетающимся голосом промямлил Осаму. –Идиот..– Закатил глаза Накахара. –Почему ты так взволнован?– Дадзай медленно моргал и держался уперевшись на локти, слегка пошатываясь.– Это всего лишь простуда. – Я учусь на своих ошибках, Осаму.– Хмуро ответил Чуя. –О чём идёт речь?– Чуя закусил щеку и глядел в зеркало справка от кровати. –О том что я не буду бездействовать. От моей несравненной тупости погибла сестра.– На лице Накахары появились морщинки и зло перекошенные губы подрагивали. Он смотрел в зеркало с каким-то отвращением и ненавистью, будто в отражении был не он сам, а его заклятый враг. Голубые глаза померкли и выглядели ещё более безжизненными чем до. Дадзай уже думал, что рыжеволосый парень через секунду сорвётся, ударит кулаком и по комнате рассыпятся осколки битого стекла. Именно в тот момент комната наполнилась гнетущей атмосферой смерти, ненависти и призрения. Осаму к ней привык. Он жил так много лет. Поэтому его ни чуть не пугал мрак который окутал помещение и их самих. Слов поддержки Дадзай не знал, поэтому предпочел молчать. Их молчание прервал вой сирены под окном. С лица Чуи резко сошел гнев и он побежал к двери. Через секунду появились медики. А Дадзай уже почти ничего не видел и лишь лежал на тёплой от его же тела кровати. *** Проснулся Дадзай на больничной койке. И какого было его удивление, когда проснувшись он увидел Накахару спящего на стуле. Белый свет из окна падал на его рыжие контрастирующие со всей серой картиной волосы. Лицо он спрятал в изгибе локтя. «Ему наверное не удобно..» Осаму решил исполнить свое давнее желание прикоснулся к ярким волосам. Но стоило ему только шалохнутся, как Накахара проснулся. Резко поднял голову и быстро мограл пытаясь снять пылину с глаз. Дадзай жутко перепугавшись убрал руку. –Ты дурак? – Сердце пропустило удар. «Неужели он заметил?..»– У тебя катетер, нельзя так рукой дергать. Придётся ставить новый. «Нет, нет, нет. Только не катетер.» паника охватила его и он медленно задрал рукав кофты. И поднял испуганные глаза на Чую. Дадзая начало тошнить, только от одних воспоминаний. –Ты чего?..– Голос у Накахары дрогнул. Дадзай всё ещё перепуганно смотрел на свою руку. В ужасе хлопая ресницами. Судорожно вздохнув он начал говорить: –Когда-то в лечебнице.–Он сглотнул.–Пьяная медсестра не могла мне попасть в вену пятнадцать раз! А после поставила катетер не правильно и мне начали в него вводить препарат.–Дадзай поморщился. Накахара присел возле него и взял за предплечье. Почувствовав чужую руку на своей парень приоткрыл один глаз. И только через десять секунд повернул голову. Накахара смотрел на него серо-голубыми глазами. Они дарили спокойствие. –Все будет хорошо. Такое больше не повторится. Клянусь.– Он пытался говорить с Дадзаем осторожно. Накахара прекрасно понимал, что он не боится возможной боли, он боится воспоминаний из прошлого. Очень болезненных. «Что случилось с тобой, Осаму?» Дадзай плотнее сжал губы. Вошедшие в комнату врачи заставляли сердце бешено колотиться. Он боялся, очень боялся. Только чего? От чего ему так страшно? Осаму искал ответ на этот вопрос, но он ему не понравился, поэтому счёл его неверным. Чуя сжал предплечье сильнее и встал по левую сторону. Пристально смотря на руку. Дадзай зажмурился когда с него сдирали пластырь, казалось ему вместе с кожей. Сам катетер снимать было не больно. Но тело начало непроизвольно дрожать, когда врач распаковал новый. Молодой на вид парень, больше подходящий на студента, разорвал этикетку. –Совершите хоть один не верный жест, я оторву вам руки.– Предупредил Чуя, злобно хмурясь. Молодой мед брат вздохнул и ввел иглу в вену. Попал с первого раза. Дадзай сильно, до «светлячков» сомкнул веки. Было больно, но терпимо. Доктор закончил свою работу и встал рядом, в ожидании похвалы? Дадзай не знал чего тот всё ещё здесь. –Молодец, а теперь проваливай.– Парень быстро собрался. Тон Чуи реально пугал. Хрипца добавляла ему жутковатости. Дадзай был ошарашен его поведением. Он вел так себя из за него? На секунду стало жалко мед брата. –Вот видишь, всё хорошо. Так ведь?– Его голос смягчился и на лице появилась хитрая ухмылка.– У тебя гнойная ангина, друг мой. А не простуда. И ты об этом знал, так ведь? Дадзай кивнул. Он знал, знал что это не простое орви. –Какой же ты идиот, Осаму.– Чуя закатил глаза. Но Дадзай понимал, что он не злиться. Сейчас тот выглядел забавно. Сдувая прядь с лица. Внезапно Дадзай осознал. Ангина ведь заразна! И его глаза вовремя остановились на голубой медицинской маске . Встав под пристальным взглядом Накахары он схватил её и надел ее. –Ты реально полудурошный.– Хлопнул себя по лицу Чуя. –Я просто не хочу тебя заразить.– Дадзай зашёлся в кашле, боль в горле немного ослабла, но не прошла. –Нашел о чём сейчас думать. Ладно, я на работу. Завтра буду. А то меня и так выгоняют олухи эти, в белых халатах. Стоило Накахаре покинуть палату, стало тревожно. Ком подступил к горлу. В последний раз он был в больнице пять лет назад. И это была псих больница. Тяжело ему далась смерть родителей. А в простой больнице он прощался с ними. Мать скончалась у него на глазах. Мысли о ней приносили боль, единственный человек который мог вызвать у него хоть какие-то чувства. Означало ли это что он жив? Мысли о смерти родителей перетекли к мыслям о Накахаре. «Почему он это делает? Почему спал всю ночь на неудобном стуле? Если это всё из-за простого чувства вины за смерть сестры, то..» То что, Осаму? Он не должен был этого делать в любом случае. Остановись пока не поздно, а то потеряешь самого себя.» Врачи заглядывали к нему ещё несколько раз. Когда скука стала настолько не выносимой Дадзай уснул. И даже мерцающий свет старой лампы над головой не помешал ему. Сон. Ему снился сон. И Накахара фигурирует в нем как главный герой. Снились его серо-голубые глаза, рыжие яркие волосы, лёгкая добрая улыбка, несвойственная ему от слова совсем. Сквозь сон чувствуя его прикосновения, на душе становилось тепло. Нежность с которой тот его касался, была подобна крыльям мотылька. Дадзай пытался дотронуться к волосам, но всё попытки были тщетны. Он запомнил сон, странно что во сне Накахара излучал жизнь. Чуя звал его, повторял имя «Осаму, Осаму, Осаму» –Осаму, черт подери проснись!– Дадзай разлепил глаза и не успел подумать о прекрасном сне. Взбешённый настоящий Накахара волновал его куда больше. –Я ждал час, ждал второй, но это уже не в какие ворота!– Осаму вяло улыбнулся. Чуя был мил когда злился на него. –Чего лыбишься? И куда подевался мой аристократ?– Чуя смутился и заметно покраснел. Ухмылка с лица сползла. Дадзай резко вспомнил о том что нужно надеть маску. Увидев кусок синей ткани на его лице Чуя закатил глаза.– Сними, немедленно!– Когда Дадзай покачал головой, Накахара положив одну ногу на матрац неприлично близко приблизился. –Можешь не переживать об этом, Осаму. У меня иммунитет.– Парень не снимая маски прильнул к его губам. Янтарные, никогда безжизненные глаза Дадзай воспылали. В ту секунду в него вдохнули жизнь. На время поцелуя он забыл как моргать. Просидел обездвиженный, пока Накахара не отстранился. Зрачки парня расширились, На его лице читался страх. Синие словно море глаза загорелись огнем. Он будто только сейчас понял, что натворил. Не долго думая парень спохватился и выбежал из палаты. Всё произошло слишком, слишком быстро. Вдруг бабочки в животе сдохли. Всё стало прежним. Неживым. Скучным. Ужасным. Но сердце всё ещё колотилось в бешеном ритме. «Ты посчитал наш поцелуй ошибкой, ублюдок Накахара. Пытался сделать тебя своим смыслом жизни. Насколько не долек мой ум. Не мог я предположить заранее, что не ты станешь мой забавой, а я твоей, Чуя Накахара.» *** «Дадзай, Дадзай Осаму. С тех пор как ты пришёл в мою жизнь я стал настолько слаб, что не смог совладать с самим собой. Насколько же я оказывается подонок и трус. Поцеловал и сбежал... Я омерзителен. Лицемер, всю жизнь призеравший любовь в любом её проявлении. Какая ирония. Прости меня, Осаму, но мы больше никогда не встретимся.» Чуя бежал, бежал в одной клетчатой лавандовой рубашке. Ещё как назло собрались тучи, намеревался пойти дождь. Связаться с Осаму было ошибкой. Накахара отчаянно надеялся, что нашел себе развлечение и совершенно не заметил как сам им стал. Нет он изначально был забавой, игрушкой. С самого начала, с самого первого взгляда можно было понять, что он клоун в жизни Дадзая. Создан для того чтобы развлекать, скучающего от бессмысленного существования парня. Честно признаться Чуе тоже было необходимо только это. Именно «бессмысленное существование» было причиной номер один остаться. А причиной номер два было, то что Осаму был особенным. Он просто на просто не мог быть развлечением, он не клоун, как сам Накахара. Его невозможно было просто взять, поиграться и выбросить. Он не Мартин, он не Френсис и даже не Жан. С ним так нельзя. Карие глаза, мёртвые глаза не давали покоя. Дадзай не тот, он другой. Особенный. А Накахара продолжал бежать. Он должен был это сделать ещё давно. Ещё впервые оказавшись в группировке. Билет из города стоил дорого. Выбраться из Аугсбурга не легко. Он будто липкими сетями держет жителей здесь. Кто-то привык, кому-то плевать, у кого-то нет денег, семья, бизнес. Причин остаться на самом деле много. Но уехать всё таки больше. Вокзал был пуст. Только несколько семей стояли и ждали поезд в «светлое будущее». А Чуя вертел в руках дорогущий билет в «беззаботную жизнь» зная что уже ничего не будет как прежде. От всей ситуации хотелось сеть на мокрый асфальт и разрыдаеться. Чувствовать что-либо кроме ненависти он начал ещё в первый день проживания у Дадзая дома. Иначе бы не терпели его выходки. Летящие мимо него тарелки, громкие крики, разбитая в гостиной люстра. Всё это Чуя готов был терпеть. Не был бы он сам так зол и вспыльчив. Дождь шёл уже третий час, без остановки. Накахара насквозь промок дожидаясь своего поезда. Уже стемнело. Позади мерцал какой-то фонарь и светилось пару прилавков. Его локомотив приезжает ровно через пол часа и двадцать пять минут. Будет смешно если его не впустят из-за мокрой одежды. На платформе ещё час назад собралось кучу народа, которые также как и Чуя ожидали свой поезд. Сначала Накахара наблюдал за матерью провожающюю сына в добрый путь.Та не то что плакала, она рыдала, а молодой парень в военной форме крепко обнял её, пытаясь успокоить. Затем за девушкой которая что-то раздражённо набирала тонкими пальцами в своём телефоне. Сколько людей, столько историй. Вдруг тот молодой юноша в последний раз так обнимает свою маму? Он возможно умрёт на войне, и умрёт героем для своего народа. А что если та девушка сейчас в ту секунду решила кинуться под несущийся поезд? Если сейчас начнется перестрелка группировок по продаже наркотиков, и те дети прыгающие по лужах, будут жестоко расстреляны? Ничего сейчас не мешает подойти заде к Накахаре местному торчу и воткнуть в него нож, за «небольшой» должок. Жизнь так не предсказуема. Чуя думая обо всем этом непроизвольно издал истерический смешок. Ты никогда не знаешь, что тебя ждёт дальше. Что будет после того как он сядет в поезд и уедет из ненавистного Аугсбурга оставив Дадзая одного. Чуя предупреждал о своей злобе и эгоистичности. Но Осаму не воспринял в серьез ни единого слова. Это и было его главной ошибкой. Само по себе знакомство с Накахарой было огромнейшей ошибкой. «Поезд номер 65 прибывает на первую платформу»– Произнесла женщина на немецком. Это навеяло Чуе воспоминания о том как он учил немецкий. Долго, долго и мучительно. Он ненавидел эту страну, этот город, этих, пошли они к черту, людей. Всё вызывало у него если не злость, то максимальную степень раздражения. Хотелось назад, вернуться в Якогаму, и вернуться не одним, а с Дадзаем. «Слишком фантастичные мысли»- Вовремя себя остановил Накахара. Мечтать дальше ему не дал гудок подходящего поезда. Дождавшись пока локомотив остановиться Чуя побежал к своему вагону номер четыре, и вошёл в него. *** Уже четыре ночи. А Осаму всё ещё лежал на кровати безжизненно глядя в белый, поцоканный потолок. «А знаешь ли ты, Накахара Чуя, сколько я не сплю, думая как перестать думать о тебе? Конечно же ничего не получается и я продолжаю мечтательно вздыхать. При этом понимая насколько мои мечты фантастичны. Да само по себе желание прикоснутся к твоим рыжим волосам выглядело подозрительно-бредовым. Я идиот, идиот который обманывал самого себя с самого начала в том, что этот парень просто игрушка. Знал же, и знал с самого начала о том что Чуя не мог быть «просто». Потому что не мог простой человек пробурить во мне такой интерес и жажду быть рядом. Чего стоили только двухнедельные поиски, этого вредного юнца. Ты тяжело болен, Осаму, и болезнью сейчас является совсем не ангина.» *** Дадзая наконец-то выписали из больницы. Целых десять дней он там пробыл. Конечно гнойная ангина не ушла без последствий. За тот короткий день прожитый у Чуи дома, он то и дело бурчал себе под нос: «Кто же так запускает, придурок?..» во время того как заваривал Дадзаю травяной чай. И правда, не стоило пускать болезнь на самотёк. Ну что поделать? Уже поздно что-то менять. И вот он вновь в своём доме, спит на своём жёлтом скрипучим диване, слушает бьющиеся по ушам капли воды, что падают из крана, в холодную железную раковину. А вот красочные сломанные часы уже не достают своим тиканьем. Дадзай их в порыве гнева разбил швырнув об старое, когда-то принадлежащее матери зеркало. По всей комнате разлетелись осколки стекла. Одна часть посыпалась с часов, другая с самого зеркала. Вдребезги. «Прямо как твоя жизнь, Осаму»– Сказал голос в голове у Дадзая. Он ненавидел его ещё с времён псих больницы. Даже спустя столько лет, ненавистный, угнетающий голос, шепчущие различного рода мысли, иногда приводящие к бесповоротным действиям. Дадзай не мог совладать с демоном живущим внутри него. Сколько бы не пытался заткнуть, вытеснить, убить его, себя. Всё напрасно. Поэтому категорически нельзя строить с кем либо отношений. Это жестоко и эгоистично по отношению к людям. Ещё и очень, очень опасно. Вдруг голос прикажет воткнуть нож в глотку любимого человека? Остаётся только возвести вокруг себя стены из апатии и холода. Есть только одно правило которому стоит следовать всегда: «Молчи». Молчи о том, что чувствуешь. Неважно что под собой подразумевают эти чувства. Молчи о переживаниях, молчи по поводу любых конфликтов, молчи когда хочешь говорить, молчи когда хочешь плакать, не смей смеяться, не вздумай вспоминать прошлое. Особенно его. Он нарушил правило, и все пункты которое то под собой подразумевало. Когда Накахара впервые пришёл к нему, то Дадзай позволил себе казалось ему маленькую слабость. Рассказал, что не может контролировать свой гнев, и не испытывает абсолютно никакой вины за содеянное совершенное в приступе агрессии. И то что считает себя противным, ужасным человеком. Дадзая больше всего удивило, то как внимательно его слушал. Накахара смотрел на него испытующим взглядом на каждой запинке. Спрашивал: Когда именно? Почему? Что ты хочешь изменить? А хочешь ли вообще это делать? А не задумывался ли для чего? Давал советы, пытался подбодрить нелепыми шутками и видно, что наигранным смехом. Вспомнив его фразу: «Еще раз назовешь себя омерзительным, уебу»– Дадзай улыбнулся. Жаль что тогда он не хотел замечать ничего подобного, не хотел, и не искал скрытых смыслов в подобных намёках. Ему было страшно, страшно, что он купится на это как маленькая девочка. И таки купился. Вспомнилось ему как холодным октябрьским вечером, Чуя окончательно к нему переехал. Дождь тогда шёл целый день, вплоть до самого вечера. Дадзай читал книгу, не вникая в ее мир, героев, события. Просто читал. Скоротать время. Церемонию нарушил резко ворвавшийся Чуя. С него текло как из ведра, что было и не странно, такой ливень на улице. Его глаза метали молнии, поломанный зонт он сначала повертел в руках, а затем под грохот грома и сверкание небес бросил на пол, он покотился прямо к ногам Дадзая. Накахара выглядел ещё более устрашающим в свете электрических лучей. Но Дадзаю стало так смешно от его вида. Мокрые рыжие волосы с которых капала вода,каля за каплей «кап-кап», одежда на нем чавкала, ботинки хлюпали. А поджатые губы исказили лицо в настолько забавную рожицу, что Дадзай не выдержал и залился хохотом, отбросив книгу на другой конец дивана. Чуя зло топнул мокрой ногой по влажному от него же полу. Дадзай подошёл и снял с него промокшие пальто. –Ну, и как тебе погодка, мой милый друг? Кажись немного дождит...– Дадзай победно ухмыльнулся, когда увидел как злость Накахары закипает с новой силой. Его эмоции. Именно они. Ради любых проявлений человеческих чувств, Дадзай был готов делать что угодно. Не важно, злился ли Чуя, смеялся, кстати очень громко. Главное чтобы они были сильной волной и накрывали его с головой а Дадзая только по плечи. Возможно это в какой-то степени жестоко, но тогда не было ему дела, до Накахаровских чувств. – Когда-нибудь я тебя прикончу, Осаму. Клянусь.– Прорычал Чуя стягивая с себя мокрую обувь. –Сначало дотянись до меня.– Шутки про рост злили его особенно, в какой-то степени дале больше чем прозвище «Рыжик» Сняв с себя всю мокрую одежду он угутался в лиловый плед и дрожал. –Чуяя– Позвал Дадзай держа в руках комплект свежих сухих вещей. – Что ты хочешь? – Рыкнул Накахара. Плед с него сполз, а он не успел натянуть его вновь. –Оу..– Дадзай накрыл газа ладонью, оставив просветы для видимости.– Прошу прощения миледи, я случайно. Дай сюда, Идиот!–Чуя вырвал у него с рук одежду. Зелёная длинная футболка с черными полосками, двумя по середине и по одной на рукавах, свободные, а для него очень свободные штаны. Одевшись в дадзавскую одежду, Накахара вышел на кухню. – Ну вот и славно!– Воскликнул Дадзай. Штаны на нем болтались, Чуе приходилось держать их рукой. А футболка висела словно на вешалке, но Накахара смотрелся на удивление мило. –Честно признаться, я удивлён..– Он взял двумя пальцами край футболки. –Удивлен чем?– Осмотрел его вновь с ног, до головы. – Тем что у тебя есть нормальная одежда.– Сейчас Накахара уже не выглядел злым или раздраженным, а скорее каким-то смущённым. Причин смущению Дадзай не видел, но ему нравилось наблюдать за таким Накахарой. – А я в какой хожу?– Чуя закатил глаза и указал на него свободной рукой. – Да ты даже сейчас, дома, один, выглядишь как чёртов бог Аполон!– На Дадзае казалось ему не было ничего не обычного. Светлая кремовая, теплая водолазка и черные брюки. – Начнём с того, что я не один.. –Я не считаюсь.– Перебил его Накахара. Дадзай открыл глаза и уставился в потолок. «И почему же ты не считаешься, а? Да ты за один месяц, стал мне ближе кого либо до тебя! Знаешь, что? Я ненавижу тебя Накахара, ненавижу, ненавижу, Накахара Чуя» «Боже, почему я столько думаю об этом? Из-за чего так переживаю, угнетаю себя? Ничего ведь не было. Абсолютно ничего. Тогда каким образом я чувствую боль?...»