Клятва игрока.

      Утро началось с того, что солнечные лучи сильно слепили глаза, проходя через тоненький полупрозрачный тюль, которым были завешаны большие окна комнаты. В просторной кровати, лежало уставшее тело девушки; шоколадные волосы разместились по всей перьевой подушке, закрывая лицо густыми прядями. Она нежилась среди мягких одеял, то и дело щурясь да поглядывая в окно.       В дверь уже несколько раз стучала служанка, обеспокоенно что-то говоря, но голос оказался крайне неразборчив, поэтому девушка и не пошевелилась в её сторону. Вчера, поздно явившись назад, юная дама закрылась в комнате, чтобы утром ей никто не помешал отдохнуть. Служанка раза три уже подходила к двери на протяжении десяти минут. Девушке не хотелось покидать постель, но не потому, что лень встать, а из-за того, что вчерашний день для неё закончился крайне неудачно: поясница с вечера не давала покоя. Девушка всю ночь ворочалась и не могла лечь на спину из-за этого. Сейчас же, найдя удобную позу, ей мешали всего лишь два фактора: хорошая погода, которая радовала парижан солнцем, но не подходила даме, и служанка, пытающаяся пробудить её.       Звуки за дверью были не совсем внятными, поэтому можно услышать только несколько фраз: «Скорее», «вставайте», «прошу», «Леди». Это продолжалось до тех пор, пока туда не подошла ещё одна дама, из-за чего уже невольно услышишь всё, что происходит по ту сторону двери:       — Она ещё спит?!       — Уже встаёт, вот-вот выйдет…       — Я же просила разбудить её раньше! Нас ждут в десять, — недовольный звонкий голос раздался с другой стороны.       — Дайте ей несколько минут… — робко отвечала вторая, будто боясь сказать лишнего.       — Не больше.       Быстро вскочив с постели, даже несмотря на больную спину, девушка резво начала собираться и подбежала к двери, чтоб отпереть её. В этот момент рука словно отрывалась: жгучая боль запястья заставляла лицо искривляться от невыносимого чувства.       — Батюшки… Вы встали! Ну слава Богу! — сказала молодая пышненькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати. — Скорее собирайте, — сказала она двум другим девушкам, которые тоже зашли в комнату вслед за ней, помогая переодеться. — Ваша сестра уже с самого утра всех гоняет. Нам осталась пара минут, скорее, — всё подгоняла.       Переодев простенькую полупрозрачную сорочку, на девушку стали одевать другую, затем корсет. Шнуровки очень много, да и силы нужно не меньше, чтоб все их затянуть. Во время этого процесса девушка вновь почувствовала боль в районе спины, но не издала ни звука: чуть отведя голову в сторону и закрыв глаза, она поморщилась, но никто этого не заметил, так как все спешили скорее её переодеть. В это же время, параллельно действиям одной, вторая делала причёску. Сверху одели платье, оно почти до пола, не хватало пару сантиметров. Шёлковая ткань струилась и создавала красивые складки. Платье тёмно-зелёного оттенка прекрасно сидело, подчёркивая фигуру и оттеняя цвет глаз.       В комнату залетела другая дама. И остальные сразу же бросили на неё взгляд.       — Марта! Насколько мне помнится, вчера в половине восьмого я к вам заходила и сказала, что нас ожидают сегодня в десять, в зале! Почему вы встали только сейчас? Приём через двадцать минут! — недовольно заявила молодая белокурая девушка, стоя перед стулом, на котором сидела та, что звали Мартой.       — Доброго утра, Николь, я очень устала, прошу прощения, — даже не посмотрев на неё, сказала молодая особа.       Она сидела на стуле, а перед ней стояла служанка, которая одевала на неё ожерелье и различные кольца, а вторая расчесывала тёмно-каштановые волосы, немного вьющиеся на концах, и собирала их в причёску. Через несколько минут девушки закончили, и она встала, развернувшись к сестре, спросила:       — Ну как? — с улыбкой и милым взглядом спросила Марта.       — Как всегда, прекрасно, — ответила Николь и, отойдя в сторону, жестом показала, что пора идти.       Марта встала со стула, и слуги вышли из комнаты. Как только дверь за ними закрылась, сразу же милый и доброжелательный тон сменился на грубый голос, затем последовали вопросы:       — Во сколько ты вчера вернулась домой?! — сердито, повышенным тоном спросила белокурая, опуская все нормы приличия и поднимая интересующие её вопросы; лицо сейчас выражало недовольство и негодование, хотя минутой ранее было настолько прелестным, что её и представить нельзя в другом свете.       — Вечером, — коротко ответила Марта. — Нам пора идти, Вы же сами меня торопили. Я готова. — Такой же спокойный и милый голос, каким разговаривала Николь несколько минут назад.       — Конкретнее. Во сколько ты пришла?       — Да что же за расспросы? — негодовала брюнетка.       — Я волнуюсь за тебя! И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому я должна знать, где ты! — сказала белокурая, вспомнив о манерах, и присела на постель.       — Вы же помните, я провожала герцога Бэкингема вместе с Констанцией, — подвинув стул и сев напротив неё, ответила Марта.       — Это было в половину девятого, но ты пришла позже, гораздо позже.       — Откуда ты знаешь? Следишь за мной? — сорвалась Марта.       На это Николь промолчала, перебирая в руках небольшой веер.       — Нет, не слежу, просто увидела, когда ты возвращалась. Ладно, нам правда пора, идём.       Девушки вышли из комнаты в коридор, спустились по тёмной лестнице, которую освещали канделябры, и которая как раз-таки вела прям в зал, где они должны вот-вот появиться.       В зале уже находился мужчина лет сорока вместе с другим герцогом и графом, обсуждая предстоящую ситуацию. Переворот в стране начинает обостряться, возможно, скоро настанет война с Англией, поэтому для срочной проблемы потребовалось срочное решение. Жена герцога де Вальте сидела рядом на ажурном стуле, отменно вписывающемся в любое место этого замка. Глаза бегали по всему залу от услышанных разговоров мужа с приятелями. Очередная новость о том, что в Англии происходит беспорядок, заставляла кожу покрыться мурашками, а красивые белые руки судорожно перебирать кольца на пальцах. Ожидая прихода дочерей, которые вот-вот появятся в зале, женщина оглядывала высокие расписные потолки, мебель, дорогие и вычурные ковры. Герцоги стояли возле окна, когда к ним подошёл ещё один человек, рассказывая о дальнейших планах.       Девушки зашли, шепчась о чём-то друг с другом, и сели, заняв свои места возле матери.       — Завтра в половину восьмого я отплываю с герцогом Орлеанским в Англию, — заявил мужчина, оглядывая дочерей. — Мой отъезд планируется на неопределённый срок: появились некоторые дела, выполнение которых должно быть незамедлительным. Герцогиня едет вместе со мной, но для другого, поэтому очень прошу быть вас осторожными.       — Да, отец, — белокурая девушка, необычайно похожая на мать, сделала небольшой поклон. Серые глаза такие же большие и выразительные, как у старшей герцогини, и столь же напуганные предстоящим. Светлые волосы обрамляли лицо, слегка закрывая розоватые щёчки. Рука потянулась убрать за ухо вьющийся локон, который выпал из причёски, и тут же показалось маленькое аккуратное ушко, на котором красовался красивый сапфир. А затем герцог перевёл взгляд на вторую дочь, младшую, стоящую рядом с сестрой. Она полностью его копия, начиная от характера, заканчивая внешностью.       Та так же сделала поклон, но ничего не ответила.       — Николь, вы мне нужны, — отозвалась белокурая герцогиня.       — Да, я Вас слушаю. — Она ушла вслед за ней, покидая зал и скрываясь в полумраке этого замка.       Марта всё также стояла перед герцогом, ожидая услышать что-то ещё, хрупкое тело, каким оно только казалось, стояло неподвижно, словно статуя изо льда. Спокойное лицо и ледяной взгляд смотрели прямо на лицо мужчины, огибая взглядом его точёные скулы и подбородок, изящные губы, большой лоб и необычайно прямой нос. Он перевёл взгляд на дочь.       — Я погряз в делах, но вечером, в семь часов, я жду вас здесь, в этом самом зале.       Девушка кивнула и ушла в след за матерью и сестрой, но, дойдя до поворота на лестницу, свернула, и пошла наверх, в свою комнату. Как только она снова оказалась на кровати, веки начали слипаться, а мысли по одной исчезать…       Открыв глаза, Марта посмотрела в окно: солнце начало садится. Она села на кровать, вспоминая, как пришла в комнату и тут же улеглась на постель от усталости. Тело болело не меньше чем утром, но уже не так заостряя внимание на этом, девушка встала и покинула комнату. Ведь, как помниться ранее, через некоторое время её будет ожидать в зале герцог.       Девушка покинула комнату, и её тут же встретил слуга, который довел её до зала. Войдя туда, она увидела несколько дам и своего отца в окружении двух мужчин. Как только она показалась в поле зрении этих людей, они тут же обратили на неё взор, на что она сделала поклон. Отец отошел от них, сказав, что вернётся позже.       — Идём, прогуляемся. — Марта в ответ сделала кивок, и герцог мягко, еле прикасаясь к её спине, рукой подтолкнул, пропуская Марту вперёд.       Девушка уже давно перестала откровенничать с родителями и сестрой, вечерами не оставалась вместе с ровесницами, а уходила к себе или брала кого-то из слуг, чтобы пойти на прогулку. Другие предворные дамы, обсуждающие какого-нибудь очаровательного кавалера, не интересовали девушку, это больше по части Николь, которая всё время подле родителей или в компании подруг. Поэтому сейчас девушка чувствовала себя странно, что-то не то, странное ощущение сидело где-то глубоко в душе у герцогини, казалось, что это последняя встреча с отцом.       Как только вышли из дворца, тьма поглотила их; ни одной дороги не видно, лишь фонари и небольшие лампы, что освещали только маленькое пространство около себя, примерно на метр распространялся свет. Ни одна птица не пела и не издавала звуков, абсолютно всё будто замерло в ожидании рассвета. Деревья не качались, нагибаясь от ветра в разные стороны, как это было обычно. Герцог шёл медленно, взяв под руку дочь.       — Мы ждали ребёнка спустя два года после рождения твоей сестры, всё предполагали, что следующим родится наследник. Но на свет явилась девочка. Герцогиня верила в приметы, а тогда, в начале весны, были сильные морозы, хотелось солнца, а вместо этого стояла очень жестокая непогода, она сказала, что сильный характером будет, а родилась вторая девочка, так и назвали… Мартой.       Девушка внимательно слушала, вспоминая детство. Несколько ярких воспоминаний осталось в памяти, остальные же словно стёрлись. Она устремила взгляд куда-то в темноту, словно всматриваясь в тёмные силуэты.       — Твоё воспитание чудесно, но ты слишком много у меня переняла, — с небольшим отчаянием сказал герцог, не оборачиваясь на неё. — Всё детство, сколько я себя помню, никогда не сидел на месте, всё время хотел показать себя и своё первенство, рвался куда угодно, лишь бы проявить смелость. Мы с герцогиней боялись, что тебе это передастся, но надеялись, что это всего лишь такой возраст, который ты перерастёшь. — Он беззвучно вздохнул и снова продолжил. — Тебя интересовало всё, кроме того, что интересовало твою сестру.       Тут девушка вспомнила, как, пока Николь, будучи маленьким ребёнком, играла с нянечками и собирала цветы, она… она играла с мальчишками.       — Тебе были интересны драки и шпаги, и всё детство ты просила научить тебя фехтованию. Помнишь тот двор, в котором ты в первый раз взяла в руки шпагу?       — Идём туда? — предложила девушка.       — Ты всё ещё помнишь дорогу? — Удивление появилось на лице герцога, когда Марта схватила его за руку и повела по тёмным улочкам.       Они вышли к небольшому двору, загороженному стенами замка со всех сторон. Пройдя сквозь кирпично-каменную арку, выбрались на середину каменной клади. Девушка отпустила руку отца и убежала, скрываясь в темноте. Когда-то давно он водил её за руку сюда, показывая место, где их никто не увидит. Несколько фонарей освещали территорию. Воспоминания накрыли герцога, когда он пригляделся к этому месту. Почти каждый день, втайне ото всех он приводил сюда Марту и обучал фехтованию.       — Держи! — Герцог обернулся на звук, и из темноты прилетела рапира. Ухватившись за неё, герцог осмотрел оружие.       — Это моя? Я отдал её тебе несколько лет назад, помнится, тебе было шестнадцать, в последнюю нашу тренировку. — Герцог осматривал ничуть не изменившуюся рапиру, в которой также красовались каменья. Из темноты вышла Марта, в руках держа вторую.       — Нападай! — крикнула она и встала в стойку.       Герцог сделал жест приветствия, который принято делать перед началом, а затем сделал выпад, на что девушка, словно кошка, отпрыгнула назад и отразила удар.       — Ого, где ты так научилась? Я никогда не показывал такого… — в смятении спросил мужчина, отходя чуть назад.       — Не так давно выучилась этому, отрабатываю всё сама здесь, — сказала она, оглядывая платье, которое блестело от света. Благодаря свободному подолу с лёгкостью может показать выученные приёмы.       — Продолжаем, — произнесла Марта, сделав наступление первой. Несколько секунд, и шпага герцога отлетела от него и с громким звоном упала на каменную кладь.       — Слишком быстрая победа, — воскликнула она, подавая шпагу отцу и делая поклон.Тот улыбнулся, пододвигая её сжатый кулак с железным стержнем к ней.       — Она твоя по праву, — сказал с грустью в глазах. Он гордился ей, тем, что она переняла его меткость, храбрость и стойкость. Но в первую очередь он понимал, что это занятие не для девушек. Всё детство Марты они надеялись с герцогиней, что она перерастёт этот период, а сейчас это её занятие и увлечение.       — Тебе стоит быть осторожной в этом деле, да, ты прекрасно фехтуешь, но не показывай никому. Это не женское занятие. Марта ничего не ответила, она так радовалась, когда отец снова с ней, прям как в детстве, начал бой, повеселела, позабыв обо всех проблемах, но, услышав эти слова, снова опечалилась.       — Нам следует вернуться, — сказал герцог. — Герцогиня, вернее всего, нас потеряла.       — Право, отец, идёмте, — она поставила свою шпагу к стене, а его взяла.       — Я очень надеюсь, что в моё отсутствие вы будете прекрасно справляться без нас с герцогиней.       — Мы сделаем всё, чтобы не опорочить наш род, и не покажем себя с плохой стороны, будьте покойны.       — Пообещай мне, что оставишь это дело. — Герцог остановился под самой аркой и строго произнёс эти слова. Спустя некоторое время молчания, девушка ответила:       — Клянусь своей честью и именем, что прекращу занятия фехтованием, как только пойму, что с меня хватит.       — Когда-нибудь ты поймёшь, что победу одерживает всегда ум. Ты неглупый человек, и всегда найдёшь выход из ситуации.       — Но не умнее вас, — тут же возразила девушка.       — Всё переходит со временем. Приходит, так же, как и уходит. Единственное, чем нужно дорожить, это временем. Его всегда так мало… Цени то, что имеешь, и береги тех, кого любишь. — Он посмотрел на неё тем отцовским взглядом, которым смотрит каждый родитель перед прощанием. — Пользуйся умом, а силу оставь своему спутнику.       — Я постараюсь.       Герцог кивнул в знак согласия и взял снова под руку дочь, направляясь во дворец.       По приходе Николь сразу же бросилась навстречу, как только увидела их на пути.       — Где вы ходили?! — встревоженно спросила она, оглядывая сестру, у которой на лбу выступали капли пота.       — Мы прогулялись, — ответил герцог. — Завтра трудный день, пора ложиться. Утро вечера мудренее. — Это его наилюбимейшая фраза, которой он никогда не следовал.       — Приятных сновидений! — отозвалась Николь.       — Доброй ночи, отец, — сказала Марта, и дамы сделали поклон.       Герцог подошёл к супруге и взял ту под руку.       — Нам тоже пора, — обернулась на Марту сестра и поправила её подвеску.       Девушки шли к своим комнатам в сопровождении слуги Мюнхе. Они молча дошли до конца лестницы и отпустили слугу вниз, уверив его, что дойдут сами.       Коридор освещали канделябры, поэтому здесь посторонняя помощь стала излишней.       — Помнится, не так давно ты упомянула, что видела, как я возвращаюсь домой. — Завела утреннюю тему Марта. — Где ты меня видела?       Николь посмотрела на неё непонятым взглядом, делая вид, что не припоминает сказанных ею слов.       — Поскольку знаю я тебя с младенчества, и если бы ты точно не знала, что это я, то никогда бы не предъявила мне это.       Николь молча смотрела на сестру.       — Даже если брать тот факт, что ночами я удаляюсь по делам, то тогда где ты меня видела? Я прохожу в местах, скрытых от посторонних глаз.       — Не одна же ты знаешь про тайные ходы дворца, — спокойно ответила белокурая.       — Верно, но для чего он потребовался Вам? — На этот вопрос она не дала ответ, лишь отвернула голову в сторону.       — Марта, — тихо начала Николь, — я знаю твои занятия, — склонила голову на грудь. — Матушка переживает, она боится, что с тобой может что-то произойти. Пообещай просто быть осторожной.       — Я делаю всё, что в моих силах, ты это знаешь.       Девушка зашла в комнату, закрыв за собой дверь. Свет из комнаты осветил коридор, находившийся в полумраке, но тут же снова наполнился темнотой, поглощающей белокурую. Дверь закрылась, и тишина сопровождала её до самого прихода в комнату.       Девушка заперлась в комнате, потушила свет, переоделась в ночную одежду и заплакала. Всхлипы и слёзы наполняли комнату грустной атмосферой. Она легла в кровать, укрываясь с головой одеялом, словно прячась от проблем и плохих мыслей.       К рассвету девушка наконец уснула.       Марта встала, на удивление, гораздо раньше сестры, поэтому тут же поспешила вниз, в залы, где уже с лестницы слышно, как шумят придворные люди.       Жизнь во дворце никогда не была тихой, всегда происходило какое-то событие, которое обязательно венчается громким шумом и сплетнями по всему государству. Так и сегодня, половина Парижа знала, что герцог Орлеанский вместе с герцогом де Вальте отплывают через некоторое время.       Марта подошла к родителям, оглядывая взволнованное лицо матери и спокойствие отца, маленькая герцогиня знала, что эта умеренность — лишь маска, скрывающая настоящее волнение и страх, но герцог никому не показывал этого, только дочь знала это, потому что переняла эту привычку от него, и его супруга.       Через некоторое время спустилась Николь. Время примерно половина восьмого.       Супруги де Вальте отдали поручение слугам, а те понесли всё необходимое на корабль, которой через время отплывает в Англию.       — Нам пора, времени мало, — сказал герцог, и его супруга отстранилась от него, подходя к дочерям.       — Николь, Марта, дети мои, неизвестно, на сколько нам придётся покинуть берега Франции, но я надеюсь, в скором времени мы вернёмся. От отца и меня вы будете получать разные письма: мы едем по разным делам. — Она с грустью в глазах посмотрела на дочерей.       Николь подошла к ней и обняла со всей любовью и нежностью.       — Пишите, матушка! — сказала она, а затем придвинулась к отцу. Переговорив с ней о чем-то, он обнял её.       — Я так и не успела дать тебе наставления… — сказала герцогиня.       — Они и не нужны, я многое поняла, воспитываясь у вас, многому научена. — С холодным непроницаемым взглядом, но сжимающимся сердцем сказала Марта. — Хорошо добраться, удачи, матушка. — Она обняла герцогиню, на что та крепко прижала её к себе, поглаживая тонкий стан.       — До свидания, отец, — девушка подошла к мужчине и, словно статуя, встала перед ним.       — Ты — единственный такой человек, который в обществе ведёт себя умеренно и гордо, за стенами дворца же благородно и свободно. Помни, о чём я тебе говорил. Один промах может испортить многое. Девушка сделала поклон и кинулась в объятия отца.       — Берегите себя, — сказала герцогиня.       Герцогини остались одни. Их корабль отчалил, создавая в душе каждой какую-то пропасть.       Марта взглянула на сестру: девушка села на один из стульев, находящихся в зале, и опустила голову.       — Идёмте в сад, — сказала Марта, на что Николь тут же подняла голову.       Она подняла большие голубые глаза, полные печали и накатывающих слёз.       — Что заставило вас расстроиться? — поинтересовалась темноволосая.       — Когда мы вдвоём, говори без почтительности, это излишне; идём.       Дамы вышли в сад, где некогда гулял герцог с дочерью. Теперь уже можно вдаться в подробное описание этого места. Маленькие каменные дорожки располагались по всему саду, сливающиеся в конце в одну широкую, ведущую в город. Вдоль них располагались пышные кустарники шиповника и роз с бархатными крупными цветками, от которых так приятно пахло. Придворные слуги меняли сальные свечи на фонарях, открывая скрипучие стеклянные коробочки с металлическим каркасом.       — Хорошо здесь, — сказала белокурая, оглядывая местность, — ветра нет и очень спокойно.       — Я часто бываю тут. — Те люди, что достали свечи из металлической коробки фонаря, поклонились юным дамам.       — Одна? — с удивлением спросила блондинка.       — Бывает и так, частенько я беру с собой одну из служанок. Николь подошла к одному из кустов и вздохнула этот стойкий аромат, прикрывая глаза от блаженства.       — Надо чаще выходить сюда; прекрасное место, — сказала та и сорвала пышный цветок шиповника с бархатными лепестками. Несколько минут они шли молча, каждый думал о своём, не навязывая другому мыслей.       — Матушка сказала приглядывать за вами, — тихо произнесла Николь, — она переживает.       — Это свойственно всем родителям, — спокойно ответила Марта.       — Вы правы. Когда-нибудь и мы дойдём до этого жизненного этапа.       — Да, а пока… остаётся лишь наслаждаться жизнью и ни в чём себе не отказывать.       — Матушка повесила на меня много дел, которыми ранее занималась она, так что вряд ли будет много свободного времени. Здесь прекрасно, но мне нужно возвращаться во дворец. — Опустив руки с цветком, Николь остановилась.       — До скорой встречи во дворце! — сказала Марта. — Мне нужно зайти в ещё одно место. Николь посмотрела на неё с неодобрением, но всё же промолчала.       Дамы разминулись, каждая выбирая свою дорогу.       Спустя несколько дней, поутру Николь зашла в комнату в руках, держа конверт с печатью.       — Герцогиня пишет, один из слуг передал его от её имени, — сказала белокурая и присела на постель к Марте.       Она передала письмо. Тонкие пальцы взяли нож и вскрыли его.       «Мы причалили к берегам Англии, встретившись со своим давним знакомым, я узнала о делах, которые в настоящий момент не радуют. Английская армия собирается отплывать во Францию. Марта, по получению этого письма немедленно расскажи это королеве. В скором времени я расскажу чуть больше,                   Герцогиня де Вальте».