Ганс фон Хентиг считал жертву одной из причин преступления. В 1948 году он заявил: «В известном смысле жертва сама формирует убийцу… Для того, чтобы узнать, кто он, нужно познакомиться со вторым участником события».
Джон Дуглас, Роберт Ресслер "Сексуальные маньяки. Психологические портреты и мотивы"
За тринадцать лет до нападения. Австралия. "Город убийств". Красивая блондинка в алом платье упала на пол, пораженная пулей калибра 11,45, которая за полсекунды была выпущена из армейского кольта. Остро запахло смазкой и кордитом, эхо от выстрела зазвучало под потолком. Два других манекена остались неподвижны, лампочка моргнула и засияла зеленым, показывая, что среди троих цель была выбрана правильно. Паренек не удивился, у такого, как он, была до совершенства отдрессирована способность распознавать опасность. Не задерживаясь, сверяясь с тикающими в голове часами, он разбил плечом окно и очутился на улочке, погруженной в тишину. Замер, сузив свои по-кошачьи горящие зеленые глаза. Задержал дыхание. Везде было рассыпано битое стекло и пустые гильзы от 9-мм патронов. В этом месте, так похожем на забытую всеми киношную декорацию, ему следовало двигаться тихо. Если он нарушит тишину, то… Ногой Драко зацепил одну из гильз, и окна начали распахиваться. Он выругался. Целью задания была мгновенная ориентация, потому что мог показаться как террорист, так и женщина с ребенком, которой не очень-то желательно было бы прострелить голову. Потому парень был осторожен, передвигаясь поближе к цели. Он был предельно внимателен, поскольку умел контролировать рефлексы даже в напряженной ситуации. Факторы страха, всплеск адреналина и мокрые ладони обычно приводили к ошибкам, потому Малфой держал себя под железным контролем, будучи напряженным, как пружина. Пробравшись сквозь улицу, он замер. На секунду прижался виском к горячим кирпичам здания, у которого стоял. Испытание шло пятый час. Паренек сглотнул, царапая слюной пересохшее горло. Устал, но знал, что выйдет из «Дома Убийств» с хорошим результатом, достойным задания. Потому он опустился на колени и внимательно изучал недвижимые тени, свидетельствующие о том, что там, за поворотом никого нет. Почти никого. Драко жутко улыбнулся, но ухмылка отлично вписывалась в пейзаж пустого города, который был создан на выжженной солнцем земле Австралии для тренировки местных САС. Антитеррористический тренажёр, состоящий из бизнес-центров, улочек, школ, жилых домов, заполненных манекенами, что были запрограммированы выполнять те или иные действие в зависимости от цели группировки, что обучалась. Ведь город убийств у правительства Австралии арендовали все ведущие антитеррористические организации мира – от GIGN до Дельты. Что и привело сюда Драко Малфоя, который на данный момент проходил испытание на стойкость, как и большинство новичков, чтобы инструкторы определили – годен ли он для дальнейших тренировок. Сцепив зубы, парень был намерен доказать, что, сука, еще как годен! Он ведь прошел «Веселого Путника» три месяца назад, значит мог быть лучшим еще и здесь. Но сейчас его ждало худшее испытание. Там, за стеной, начинался отрезок в триста метров, который нужно было пробежать, но проблема в том, что это были не какие-то там триста метров, нет, а полностью открытая территория. И он знал, что где-то, лежа на алюминиевых перекрытиях и целясь из германской высокоточной винтовки, его ждет лучший снайпер Дельты. Ублюдок, который с удовольствием его пристрелит, ведь плевать хотел на практику парафиновых пуль. Сейчас он выйдет с ним один на один, безоружный, и лишь с помощью ловкости попробует выжить. Вчера Художник ранил пятерых из пяти. Настала его очередь. Набрав полные легкие воздуха, Драко побежал. Перед глазами было пустое пространство, бесконечное, как пустыня. Зная, что у Художника всего три выстрела, он считал про себя. Выродку нужно было время, чтобы прицелиться, а значит у него было в запасе секунд пятнадцать. Зная, что скорость не поможет, Драко вдруг резко затормозил, и пуля просвистела у него перед лицом. Там, где было бы его тело, если бы не остановка. В эту секунду Малфой отдал бы жизнь, чтобы увидеть, как лицо Художника, попадающего с первого раза, вытянулось. Это он мог с идиотами быть лучшим, а с умным противником уже сложнее. Потому Драко побежал дальше и в следующую секунду упал, пропуская пулю над головой. Видел, как многие пытались прыгать, потому поступил наоборот. С третьего раза парень ощутил боль в плече. С третьего раза Художник таки попал. Но лишь с третьего. Не с первого. И даже не со второго. Он не добежал всего тридцать метров, когда пуля догнала его, обрывая испытание и его дальнейшее участие в тренировках из-за ранения, которое уже начинало жечь. Но запрокинув голову, Драко рассмеялся. И зная, что Художник смотрит, развернулся к нему, вскинул раненую руку и поднял cредний палец. Потому что, как все, знал, что это ублюдок проиграл, не он. Ведь не подстрелил сразу юнца. Художник же, изучающий аристократичного выскочку, хмыкнул. - Жаль, капо не сжег и тебя, щенок, - прорычал он. Драко же, не догадывающийся о том, что неприязнь к нему старшего товарища связана с историей его родства с капо, уже подставил свое тело под хирургическую иглу, отказавшись от анестезии. Это была его собственная тренировка. Он хотел разучиться чувствовать боль. Он знал, что не продолжит тренировки, это слегка огорчило паренька, с другой стороны, Малфой понимал, что получит увольнительное и воспользуется тем, как всегда, - съездить куда-то, где совершались серийные убийства. В последнее время он заинтересовался ими, и в Австралии как раз было свое жуткое местечко - Снежный город, откуда родом были “тела в бочках”*. - Какие планы, Малфой? - спросил у него командир. - Снежный город, сэр, - он никогда не скрывал своей заинтересованности. - Затем я бы хотел посетить Hunter Correctional Centre. Можете организовать мне встречу с Джоном Бантингом и Робертом Вагнером? “Сноутаунский потрошитель” и “Сноутаунский садист” были ему любопытны своими мотивами. В отличие от многих, они называли себя санитарами общества и утверждали, что убивали, пытали не ради удовольствия, нет. Он читал, как Бантинг, Чистильщик на суде заявил: “Педофилы делали ужасные вещи с детьми. Власти ничего не делали с этим. Я решил принять меры. Я принял действия. Спасибо”, потому хотел встретиться с ними. Еще далекий от профайлинга Драко нащупывал свой путь через практику Джона Дугласа, которую вычитал в его книге. Хочешь понять художника - взгляни на его картины. И Драко смотрел. А затем общался с художниками, чтобы не гадать о мотивах, а услышать их. Его внутренняя “галерея” уже была забита жуткими “шедеврами”, но он продолжать изучать их, как Дуглас, через беседы, делая свою собственную классификацию, более расширенную и современную. - Без проблем. - Я тоже поеду, - услышал парень низкий голос за спиной и поморщился. Вот еще… Художник. Этот катался не с научной целью, небось, а лишь чтобы перенять опыт. У него был другой круг… интересов. Пытки. И изучал он их на том же опыте, что Драко - смерти. Через серийных маньяков. Интересно, искал ли Художник в себе признаки садиста или просто хотел стать хорошим подражателем? - Два маньяка и два человека. Что может быть интересней, а, Малфой? Драко снова захотелось показать ему средний палец, но в этот раз Художник его сделал. Потому ему осталось только кивнуть, думая о том, кто же в той камере будет человеком, а кто - нет. В себе он человеческих качеств не замечал уже очень давно… *серия из 11 жестоких убийств в небольшом австралийском городе Сноутаун, произошедших в период с 92 по 99 годы. *** Воскресенье. Обед. Вернувшись в загородный комплекс, Драко поискал кэйлин и увидел, что она лениво потягивает Хуго, лежа на шезлонге. Посмотрев на часы, он подумал - время еще было, и потому подошел на ресепшен. Попросил сообщить мисс Грейнджер, - после того, как она отдохнет и поест - что он её ожидает. - Пока не беспокойте её, - приказал Драко. Решил подождать в машине, но затем вспомнил, что сумка с его вещами осталась в номере, потому поднялся, воспользовавшись запасным ключом. Вошел в номер и остановился. Словно только заметил, какая огромная пропасть была между жалкой койкой в мотеле для дальнобойщиков и этим аккуратным номером. - Блядь. Зачем так жить. - Впервые в жизни ему стало грустно. Не привыкший к комфорту, он был скорее скован в столь хороших условиях. Подошел к сумке. По правде, собирать было нечего особо. Кроме бритвы, зубной щетки и запасных носков, он больше ничего и не взял. Потому бросая станок обратно, Драко еще раз посмотрел на рубашку. Та была неброской. Серой. Но, наверное, ему бы правда подошла. Тряхнул головой. Забыл, как это - красиво одеваться. В его жизни была важна практичность. Потребности в шике не было. Потом наткнулся взглядом на небольшой белый пакет. Застегнув сумку, достал тот и вытащил шелковую ленту. Твилли с персиками. Пропустил ту сквозь пальцы. Правда, совсем как волосы кейлин. Ей бы подошло. Стоило не забыть и подарить ей. Если примет - будет очень приятно. Если откажется, что ж, оставит себе. Его едва не стошнило от отвращения, ведь знал, как будет использовать этот лоскут ткани, чтобы усилить ощущения от близости, которую не ведал. Привычно сверившись с внутренними часами, Драко прикинул, что времени полно, потому отправился в душ, в котором - о чудо! - была горячая вода. В мотеле ему так не повезло, как и с утра в открытом, уже по-осеннему холодном море. Мужчина уже давно не пытался отмыть с себя соль, которая обветрила его, превращая в соляной столб с каждой новой выгрузкой. Порой та даже скрипела у него на зубах, или он ощущал её под ногтями или в волосах, ожесточенно вымывая те и почти до крови раздирая кожу. Потому сегодня Драко не шевелился. Стоял под обжигающими струями, запрокинув лицо и наслаждался теплом. Затем, надев лишь штаны, лег на кровать. Та была настолько мягкой, что измотанный почти бессонной ночью из-за разгрузки и нервного утра мужчина вдруг уснул. В последнее время он работал все время на пределе своих возможностей, потому отключился непозволительно быстро, провалившись в глубокий сон. Тем временем, войдя в лифт, Гермиона перестала улыбаться. Её бесило, невыносимо бесило, что пребывание в столь шикарном месте не радовало. Заглядывая внутрь себя, девушка задавала пугающий её вопрос - не уничтожил ли тот ублюдок её способность наслаждаться жизнью, ведь до попытки изнасилования она бы просто не выпускала телефон из рук, пытаясь сфотографировать все на свете, а сейчас… сейчас сделала пару снимков для контента в сторис, и на этом энтузиазм иссяк. Пытаясь расшевелить себя, девушка гуляла, выпивала в баре, сходила на ароматерапию, ужинала в номере, завтракала на свежем воздухе, снова плавала, но к обеду, сутки спустя ощущала себя вымотанной своими попытками отдохнуть. Она была настолько уставшей, что просто хотела домой. В незнакомой обстановке спалось в разы хуже, чем дома. Гермиона продергалась всю ночь. Достав из халата вторую карточку, она вошла в номер Драко Малфоя. Конечно, не затем, например, что бы принять ванну или полюбоваться видом. У нее была другая цель, потому девушка проскользнула в номер и… моргнула, поскольку на кровати спал детектив. В неловкой позе, будто просто отключился. С лицом, хранившим отпечаток бессонной ночи. Где же он был? И, главное, кем он был. Просто старшим детективом Малфоем или Фениксом? Замерев, девушка оглянулась. С удивлением констатировала, что окна были не в пол, да и вид был не так шикарен. Цветы, конфеты и фрукты отсутствовали, равно как и ароматизированная свечка. Гермиона скрестила руки, оглядываясь вокруг. И внезапно поняла, что приятные мелочи были не показателем высокого уровня сервиса, а лишь результатом внимательности мужчины, который подумал о ней и заказал все, что можно было дозаказать. Кто бы мог подумать, что столь циничный коп способен на такой жест. Гермиона поежилась. Ей стало неудобно за то, что оказалась не готова, и ему пришлось - она видела, Драко хотел бы остаться - уехать. Затем её взгляд натолкнулся на небольшой пакет из весьма дорогого магазина мужской одежды. Она осторожно заглянула в него и увидела кусок шелка, вроде косынки или твилли. Её лицо залила пунцовая краска. Он даже приготовил ей подарок. Рон в жизни не дарил подарков, а занятой мужчина нашел минутку, чтобы купить что-то нежное. Девушка даже на секунду не представляла, что настолько нравилась этому детективу. У нее аж мурашки побежали по коже. Ещё никогда она не привлекала кого-то настолько властного. Гермиона села в кресло, сложив локти на колени и подперев голову. Изучала детектива. Пристально и с любопытством. Она получила аж два доказательства, что он - тоже человек. Первое было шелковым, второе - сонным. Оказывается, он тоже спал. Очень крепко. И несмотря на неудобную позу, ему, видимо, было хорошо. Видимо, у него нечасто выпадала такая возможность - отдохнуть. Гермиона чуть сузила глаза. Он был… был по-своему красив. “Ватнайёкюдль. Лаунгйёкюдль. Хофсйёкюдль”, - на ум девушки всплыли названия самых больших ледников в Гренландии. Рядом с ним хотелось поплотнее закутаться в халат, ведь от него веяло вечной зимой. Девушка подумала, что в его объятиях бы ощутила себя так, будто упала в воды Северного Ледовитого Океана. Вот настолько он был холодным. Как длинная полярная зима. Потому, наверное, детектив отталкивал. Не из-за множества шрамов, которыми были щедро осыпаны торс, живот и даже, кажется, руки в огне, нет, они были лишь свидетельством храбрости, а именно из-за холода. Гермиона могла любоваться документалками о холодных водах, но никогда не желала в них окунуться. Отпуск она предпочла бы на жарком пляже, но кажется ей предстоит погружение на дно впадины Моллой*. Но этот холод впервые в истории будет не убийственным, а спасительным. Потому что кроме льда спящий дракон дышал силой, она волнами расходилась от него. Настолько манящая, настолько желанная. На секунду, стараясь быть еще менее бесшумной, девушка пересела с ногами на кровать. Усмехнулась. Натренирован он, возможно, был Дельтой или чем угодно, однако куда было мужчине против женской осторожности, когда та хотела быть непойманной. Пыталась представить, что вчера могла здесь под ним имитировать страсть и ублажать детектива. Она и должна была. Как оказалось, он действительно постарался, что очень тронуло её разбитое с пятницы сердце. Осколки кое-как зашевелились в груди, но, увы, благодарность была недостаточно мощным магнитом, чтобы собрать все воедино. Чем ближе был детектив, тем сильнее Гермиона не хотела его. Вблизи он казался очень-очень измотанным. Даже во сне его лоб разрезала тревожная морщина. Мужчина так судорожно прижимал подушку к себе, что ей стало не по себе, ведь на этом месте, в этой цепкой хватке могла очутиться она. Вздохнув, Гермиона выудила из кармана свой телефон, вытянула руку для селфи и сделала снимок себя - в халате - на одной кровати с Драко. Отправила снимок в облако и тут же удалила с галереи. Мысленно извинилась перед человеком, что не причинил ей зла. Знала, что поступает плохо, пользуясь тем, что уставший, вымотанный детектив просто спит. Залезает ему под кожу. Но в этой игре правила были жестоки, а ставкой - жизнь. Возможно, фото ей не пригодится, но если он Феникс - то такой козырь для Семьи Рен ей стоило держать в махровом рукаве. Спрятав телефон обратно, девушка хотела наклониться, но вдруг он сменил позу, поворачиваясь к ней спиной, и Гермиона опешила. Ожидала увидеть еще больше шрамов на бледной коже, как следов на дне океана, но там, на всю площадь раскинулось Дерево. Огромное, выполненное в кельтском стиле. Его крона была охвачена пламенем, столб - изрезан реальными шрамами Драко, а корни уходили куда-то под брюки. Она сглотнула. Неметон. У него на спине был Неметон. Древнее Дерево ирландских кельтов. Там вон куда оно пропало, когда друиды исчезли. Проросло в Водах Северного Ледовитого Океана, корнями запутавшись в каменистом дне впадины Маллой. Потрясающе. Это было потрясающе. Жутко - да. Но и потрясающе одновременно. Даже потрясающе. Все ее устрои. Пока друиды посвящали жизнь порой поиску Неметона, Драко свое Древо Жизни вырастил сам и носил на себе же. Вырастил и зачем-то тоже сжег. Так все же. Он был Фениксом или орлом, сидящим на аналогичном дереве в германо-скандинавской мифологии? Или у него была роль Дракона Идхегг, который подгрызал корни Иггдрасиля? Понимая, что она смешивает слишком много, Гермиона наклонилась через мужчину, а затем нежно погладила Драко по щеке. Ей хотелось, не сводя взгляда с жутковатого, но делающего детектива таким сексуальным Неметона напеть или насвистеть ему на ухо - тоже, кстати, раненное, ведь на хряще и был старый порез - что-то вроде “Are you, are you coming to the tree where they strung up a man they say murdered three….”**, но в следующую секунду губы пересохли. И потому что она совершенно не знала, кем же был этот полицейский с Неметоном на спине. Ему куда больше подходила роль убийцы троих, нежели влюбленного, ждущего свою птичку у дерева. К тому же Гермиона, в свое время прочитавшая и приквел к “Голодным Играм”, слишком хорошо помнила, как девушка, поющую эту песню своему Кориолану, закончила весьма печально, потому… потому просто поцеловала его в щеку: - Детектив, пора просыпаться. Секунда - и ледяные пальцы обхватили её запястье, вторые оказались на шее, сзади. Одно быстро движение, и она уже лежала, уткнувшись носом в матрас «средней жёсткости», как любили писать производители, с заломанной рукой за спину. - Мисс Грейнджер… какого… хуя? – Давление резко исчезло, и Гермиона попыталась прийти в себя. Втянув носом воздух, она в секунду очутилась в кресле, прижимая к себе правую руку, которую он вывернул. - Вот это рефлексы, - выдавила девушка, не пытаясь скрыть испуга. Не смотрела на Драко, лишь в пол, пытаясь сдержать задрожавшую губу. Забыла, она забыла. Забыла, что его сила не только привлекательна, но и чертовски опасна, ведь могла быть направлена на нее. – Я просто… Вы говорили, что в городе нужно было быть к вечеру. Хотела разбудить. Мягко. Я ж не знала, что Вас нужно ткнуть палкой на расстоянии в пару метров. Драко потер щеку. Он спал. Она его целовала. А в результате… в результате не расскажешь же, что пару недель назад его пытались прирезать во сне в собственном доме. Кьяра никогда не оставляла попыток добить оставшегося из Малфоев, и часть шрамов на его теле было её подарками ему. Какие-то – ко дню рождению, какие-то – вне праздников. Последний раз был на день рождения Мао. Будто напоминание, что чудес на Лугнасад не бывает и что все началось, когда тот ублюдок, уютно чувствующий себя в Азии, был виной всему. И все было так же. Сладкий голос на ухо. Он сквозь пелену сна думал, что это кэйлин зовет его, но это был лишь голос Кьяры в громкоговорителе, что включил наемник. Который на пару со своим другом пошел на корм акулам в открытом море. Они пытались убить его, он отбился голыми руками, а чокнутая Кьяра, звонок с которой никто не оборвал, смеялась. С него. Над ним. Над этим проклятым желанием - выжить. - Ох, Драко, ты так хорош. Не зря, ты – мой любимчик. Я буду скучать, когда ты сдохнешь. До следующего раза, детектив. Он выбил – сонный, среди ночи – свое право пожить ещё немного, а в результате… может, и не стоило бы. Тогда бы у Гермионы не было травмы. И сейчас… видеть её сейчас было стыдно. Не объяснишь же, что жизнь его не баловала. Не было у него привычки быть поцелованным с утра. Попытка быть прирезанным до завтрака звучала куда привычней. - Мисс Грейнджер, мне очень жаль. – Он нервно потер ладонь, а потом подошел поближе, думая, что ей повезло. Он ведь мог и шею скрутить, и выстрелить, и нож в ключицу воткнуть. Сел на постель и даже не рассматривал распахнувшийся халат. Лишь на покрасневшую руку. Вытянул ладонь, предлагая вложить запястье в его пальцы. – Могу осмотреть? Я ведь мог и навредить. Нужно убедиться, что все нормально. Гермиона ни за что не желала делиться с ним ни рукой, ни даже прядью волос, но кивнула и несмело протянула руку. Драко бережно все ощупал. Это отличалось от его волчьей хватки. Потом, к её удивлению, его большой палец погладил кожу. Наклонившись, он оставил быстрый поцелуй и тяжело вздохнул. Девушка же задумалась – каково было быть таким? Инстинктивным убийцей. Что же нужно было пережить, чтобы появились такие рефлексы? Его что, никто никогда не будил поцелуями? Это же так…естественно. Или предыдущие закончили очень плохо? Она поежилась, и руку Драко убрал. Не ожидал другой реакции, кроме дрожи. Видя, что Гермиона морщится от боли, мужчина потянулся к фирменному пакету на тумбе, вытряхнул из него расписанный вручную шелк и, снова извинившись, бережно перемотал запястье, чтобы немного зафиксировать руку. Не думая о том, что использует весьма дорогую вещь в качестве эластичного бинта. А девушка думала. Думала об этом. Что он без сожаления это сделал. - Это, наверное, был подарок? - осторожно спросила она, когда мужчина поднялся. - Теперь это лишь извинение, - просто ответил Драко, криво усмехнувшись. В его жизни всегда так было. Всё прекрасное превращалась лишь в способ снять боль. Не важно. Он не умел дарить подарки, лишь… лишь вот так. Теперь она никогда не будет носить это. Девушка же, рассматривая шелк поближе, подняла на замкнутого, собирающегося мужчину глаза. Её удивило, что он заправлял за собой постель. Видимо, военная выдержка. - Спасибо, - тихо сказала Гермиона. - Что? - Спасибо. За подарок, - удивленно повторила она, ведь знала цену вручную расписанному шелку. Драко замер. Не получивший благодарность на Рождество, сейчас он вдруг услышал то, что не ожидал. Неуверенно улыбнулся. Кивнул. - Это Гоген, да? Не все его картины знаю, но стиль похож. Мне нравится его цикл с Таити. Жаркие краски, обжигают. А какой у вас любимый художник? Драко пожал плечами, задумавшись. Он точно мог сказать, какой у него не любимый Художник, а так в голове сразу замелькали всякие “Мост Ватерлоо” Моне, “Арлекин” Пикассо, “Христос во время шторма” Рембрандта да “Концерт” Вермеера. Картины, которые он хер его знает, как выглядели, но знакомые ему, потому что были объектами преступлений. И в отличие от всего мира, Феникс знал, где осели эти шедевры. Их все украла Семья Рен. Начиная с дерзкого, естественно, неразгаданного ограбления музея Изабеллы Гарднер в 90-ом году до наглой кражи шедевров с роттердамского Кюнстхала в 12-ом. Они все пожирали на своем пути, абсолютно все. Драко был даже не уверен, что те монстры полотна продают, скорее коллекционируют их для собственного удовольствия, ведь сука Синьора обожала искусства, потому неудивительно, что у Семьи было свое… хобби. - Ну. Наверное, мне нравятся гравюры Гиббинса, - наконец сказал он. Гермиона улыбнулась. Это было так… логично, выбрать художника полубританца-полуирландца. - Еще мне нравится укиё-э. Умиротворяет. Гермиона вскинула бровь. Не удивилась. Это направление было о скорби и печали. Ему подходило. Если не думать о том, что позже термин переосмыслили и стали понимать как нечто связанное с миром наслаждения. Интересно, какое укиё-э предпочитал детектив. - “Волны” или “Вид на Фудзи” Хокусая, прекрасно для созерцания, - он словно знал, о чем она задумалась, потому развеял её игривые мысли. Снова повернулся к ней спиной, обнажая свой Неметон. Взял худи. Ему было некомфортно со шрамами на виду. Перед ней некомфортно. Совсем не гравюра Хокусайя, увы. Гермиона поднялась, сглотнув. Подошла ближе, и её тонкие пальцы очертили одну из веток. Детектив застыл, а её губы вдруг оказали у его уха. Драко сжал ткань. - Я тоже люблю японские гравюры, Драко. В стиле сюнга***. И раз мы говорим о Хокусае, то мне нравится его “Любовники”. Тоже… прекрасно… для созерцания… Она сделала это с ним. Просто подошла со спины и сказала, в какой позе желает, чтобы он её трахнул, по сути. Сообщила любимую позу. Ей нравилось, когда её брали сбоку, выходит? Задирая платье, грубо касаясь груди сквозь ткань? Так отчего же в переулке она отбивалась, он, по сути, сделал то же самое. Драко сделал шаг вперед, хоть хотелось назад. Конечно, мужчина хотел очутиться в кольце рук, а затем - в постели, но вместо этого он лишь надел толстовку, скрывая уродливые шрамы, и вздохнул. Звучало соблазнительно, но… это ведь она его вчера прогнала, хоть он даже не говорил такими фразами. Гермиона не захотела разделить с ним ужин, не то что позу с гравюры, на которую он теперь будет смотреть, как проклятый, представляя её и себя. Развернулся. - Вам стоит переодеться, - просто сказал он, будто ничего не услышал. - Я подожду внизу. Он просто выставил её из номера ледяной фразой, и Гермиона, не став спорить, вышла. Когда через двадцать минут, уже переодетая в платье-поло, спустилась, Драко курил. Завидев девушку в зеленом и с цепочкой в волосах, он повеселел. Её красота всегда утешала его. - Мне нужно заплатить, минуточку. - Я все сделал, - Драко протянул руку, чтобы забрать её сумку. Не улыбнулся с мужским самодовольством. Просто констатировал факт. Гермиона растерялась. Ещё вчера она видела, что детектив оплатил оба номера, но ведь он не отдыхал, а она пользовалась и баром, и рум-сервисом. Но Малфой не остановился. Забрав вещи, направился к машине, оставив её позади. Растерянную. Он не трахнул её. Не прикоснулся. Не сделал ни единого намека. Не повелся на провокацию в номере. И… оплатил весьма немаленький счет, поскольку здесь даже баночка с водой стоила дорого. Что с ним было не так? Гермиона молча скользнула на сидение. Молча пристегнулась. Молча сложила руки на коленях. Молча втупилась в приборную панель. Её запястье побаливало, а щеки пылали. Ей было стыдно. Забавно, что, столкнувшись с благородством, она смутилась. В её жизни бескорыстие встречалось так редко, что это больше внушило вину, чем понимание - так, собственно, и должно быть. Мужчина должен сначала поухаживать, не все тащили в постель. Но на фоне детектива, который действительно позаботился о ней, она, использующая даже его сон, ощутила себя весьма мерзко. Он заслужил кого-то получше, но, увы, получит лишь её. Девушку, которой даже не особо нравился. Просто потому что таков был приказ и способ выжить. И просто потому что… нравилась ему. Настолько, что Драко отложил цинизм и был терпелив. Даже не упрекнул. Завел машину и, уточнив, удобно ли ей, начал движение. А ей не было удобно. Совсем. Не физически, нет. Морально. Настолько, что задрожали пальцы и девушка уронила телефон на пол. Поднимая, зацепилась и за чек, в который автоматически посмотрела. Он был за хот-дог и чашку кофе. Дата стояла сегодняшняя, а время - 6:09. То есть, пока она нежилась в теплой постели, этот мужчина правда работал, и его завтрак был куда скуднее того, что ей подали в номер, по указанию, наверное, того же Малфоя. Интересно, ему хотелось очутиться утром в постели с ней и, сонно щуря уставшие глаза, ждать, пока она намажет арахисовую пасту или гуакамоле ему на тост? Не важно. Проблема была в том, что этот мужчина заслужил… заслужил на большее, чем какой-то скользкий хот-дог и паршивый кофе, чашка с которым прилипала, наверное, к липкой столешнице. Потому, полпути спустя, ладонь девушки легла на пальцы Драко, которые переключали передачу. И молчание между ними загустело в виде вопросительного знака. Детектив вскинул бровь. - Мне очень жаль, - тихо сказала Гермиона. - Я ведь не слепая. Все заметила. Для меня никто таких выходных не устраивал. Никогда в жизни. И знаю, что, наверное, Вы рассчитывали, что я буду более отзывчивой. Простите меня. Я - не дурочка. Знаю, зачем мужчины приглашают за город. - Что ж, видимо, дурак - я, потому что ничего не ждал? - Он вернул руку на руль. Ему не нравились извинение и тема. - Вы ничего мне не должны. Я пригласил Вас, потому что Вы устали. Без контекста. Я думал, раздельных номеров достаточно, чтобы четко очертить свою позицию. - Его голос прозвучал чуть жестче. С ноткой обиды. Он как бы хотел сказать: “Меня не стоило прогонять”, но что случилось, то случилось. Не следовало за это извиняться. Ему лишь хотелось, чтобы стрекоза думала о нем чуть лучше. Вот и все. Не как об ублюдке. - У меня не было цели затащить Вас в постель. И не нужно так кривиться и снова говорить о том, что я вижу лишь жертву. Нет. Я вижу только очень красивую девушку. И именно поэтому такой цели нет. Желание - да, конечно, у кого бы его не было при виде Вас? Но не цель. Ведь если тебе кто-то нравится - следует сначала хотя бы познакомиться? Драко ненавидел себя за все эти слова. Он верил в них, но поступок в переулке “Оборотня” говорил об обратном. Хотелось бы ему, чтобы это было правдой. Их знакомство. Безо лжи и второго дна. Просто встреча, легкий флирт и познание друг друга, но нет же. Она сидела в его машине и прониклась доверием лишь потому, что ему не хватило смелости познакомиться. Забавно, как Гермиона считала, что должна с ним рассчитаться своим телом, когда он, по сути, платил за то, что уже побывал в нем. Пальцами нарушил её границы и ощутил внутреннее тепло… это было, увы, фантастически. Коснуться центра её уязвимости. Так, что она рыдала от боли. - И почему я раньше не встречались с мужчинами постарше? Ровесники считают, что купив бакет крылышек, они и поухаживали, и угостили ужином, потому вправе тащить тебя на заднее сидение машины, - добродушно пошутила Гермиона, желая показать, насколько же он выше всех, кого ей приходилось встречать. Драко включил фары, поскольку густые орегонские леса бросали чернильные тени на дорогу, и его зеленые глаза нехорошо блеснули. Он не ощущал себя идиотом, за то, что ничего не случилось. Ровно до этой фразы. Бакеты крылышек и цена на них в KFC были Драко хорошо знакомы, поскольку в праздники, когда ничего не работало, а в его холодильнике из-за забывчивости не было ничего, он ехал на какой-то драйв и заказывал себе именно ведерко. Потом, отъехав пару метров, ел свой “праздничный” ужин в темной машине, не задумываясь ни о чем. Частенько под хруст крылышек смотрел эфиры Гермионы, посвященные Дню Благодарения, например, и не ощущал себя одиноким. Он будто проводил с ней все праздники. И выходные. И будни. Кэйлин, очаровательно “eh”-ющая в сторис и эфирах, стала для него отдушиной, потому Драко относился к ней с бережностью человека, получившего в дар нечто бесценное. Зная, что девушка куда возвышенней его. Сколько раз он испытывал стыд от того, что дрочил во время её эфиров, ведь она была не такой. Лучше. Утонченней. Заоблачней. А оказалось… оказалось, что она могла раздвинуть свои ножки за бакет крылышек. По сути, за двадцать долларов и сорок девять центов. Дешевле, чем любая шлюха из города. По тарифу портовой проститутки. Проклятие. Кто угодно, но не она же. Далекий от отношений, особенно современных, не понимающий, что это не значит, что Гермиона ложится под любого, кто купит ей бакет, он больно это воспринял. Что девушка мечты стоила двадцать долларов и сорок девять центов. Всего лишь. Через секунду он вцепился в руль покрепче. Нехорошие, злые мысли поползли в его голову с шипением змей. Значит кто-то мог снять её за бакет, а ему… ему она не дала в принципе. Он был хуже последнего паренька с двадцаткой в кармане. Любопытно, почему? За тело в шрамах? За то, что не прыгнул с ней плескаться в бассейне? За неумение говорить громко и восхищенно? За то, что не велся из уважения к её травме на флирт? Кэйлин же не дала ему ни единого шанса показать себя. Закивала, едва он сказал, что уезжает. Не позволила остаться и поужинать. Не увидела, что и он может надеть рубашку и правильно пользоваться ножом, вилкой и выбрать вино. Мужчина знал, что не успел ничего испортить. Видимо, что с двадцаткой или с сотнями тысяч на счету он просто был ей не интересен. Вот и весь профиль на самого себя. Вся правда. Ей он не понравился. Любопытно, как можно понравится девушке, если та даже не попробовала узнать его поближе. С другой стороны, ну а что бы он ей мог показать? Но все равно Драко охватила дикая злость. Кретин. Он просто кретин. Нужно было, когда стрекоза сладко пела на ухо ему о сюнге, трахнуть её в той позе, что ей, блядь, так нравилась, и наплевать, страшно Гермионе или не очень. Раз за бакет в машине страшно не было, так уж в шикарном номере и подавно. Она должна была, должна была ему отдаться. Должна была. Но вместо этого сидела и рассказывала, за какую цену её снимали другие. Не он. Ему не досталось ничего. Потому Драко сцепил зубы покрепче, чтобы не наговорить лишнего. Ощущая лишь ярость и пустоту. И нежелание отпускать её и возвращаться в пустой дом, чтобы лечь в холодную постель и выть, вспоминая нежные пальцы на спине. Подачку. Жалкую подачку для идиота, который вознес обычную… шлюху. Да. Ни больше, ни меньше. Машина остановилась, и Гермиона потянулась, чтобы отстегнуться. Ей хотелось побыстрее сбежать, потому она нарочито весело прочирикала: - Приехали! - и в следующую секунду захлебнулась, поскольку Драко не сказал: “Да, мисс Грейнджер, приехали, спокойной ночи”. Нет, он протянул руку и заглушил мотор. Девушке стало не по себе. Он молчал. Как молчал полдороги, не желая втягиваться в беседу. Сглотнув, Гермиона развернулась и увидела, что полицейский не смотрит ни на нее, ни на дом. Лишь прямо. На дорогу. По которой не уезжал. Просто сидел и смотрел. Ожидая хода, который заслужил. Они оба знали, что вчера она улизнула. А еще Гермиона знала, сколько стоит уик-энд, о чем сама озвучила. Конечно, детектив сказал, что она ничего не должна, но… поступок говорил громче слов. Он не уезжал, а значит… нет, бесплатно ничего не бывало. - Зайдете? - нервно спросила девушка. Драко странно усмехнулся. - В этом нет смысла, - сухо уронил он. Вздохнул. Хотел просто услышать “спасибо” и, возможно, получить поцелуй. Но поскольку Гермиона застыла, а пауза - затягивалась, то Драко потянулся обратно к зажиганию. Ничего он не получит. Видимо, стоило купить ей бакет крылышек. Кто бы мог подумать, что неземная девушка столь доступна. Блядь. Шлюхи те и то брали больше за минет, например. Обычно он платил полтинник. - Доброй ночи, мисс Грейнджер. - Драко, - она протянула руку и коснулась его пальцев. Её ладонь была влажной. Подняла глаза. Знала, что если отпустит его, то больше Драко, не получивший ничего, уедет. И больше не будет возиться. Она провалит… не задание, нет. Саму себя. Потому девушка сжала пальцы детектива сильнее. Уверенней. - Драко. Это был потрясающий уик-энд. Я за него очень благодарна. Знаю, Вы… ты… ты думаешь, что… словом, ты позволишь? - Она резко забыла о “Вы”. Забыла от страха обо всем. - Что? - Выразить свою… признательность, - наклонившись к его уху, прошептала Гермиона. - Я умею благодарить. И не разрешу тебе уехать без “спасибо”. Он повернулся. Её глаза блестели от страха, и кейлин стиснула зубы, чтобы те не стучали. Ей было страшно, но… чем он был хуже других? Потому, не сводя с нее взгляда, Драко медленно кивнул, как бы говоря: “Валяй, детка, ублажи меня”. И не пошевельнулся. В конце концов, она провоцировала. Провоцировала. Провоцировала и еще раз провоцировала. Значит он имел право положить этому конец. Пусть знает, что нельзя раскидываться словами, ведь с нее могут стребовать по полной. Как сейчас. Драко все так же сохранял молчание, в котором ей было еще неуютней, но Гермиона опустила руки и деревянными пальцами стала расстегивать ремень. Это было так примитивно, вульгарно - отсосать ему в машине, но мужчинам это нравилось, и… минет куда лучше, чем его член в ней, потому выбор был невелик. Она наклонила голову, чтобы он не видел её лица. Расстегивая ширинку, ощущала себя обычной шлюхой, но гнала эти мысли, пытаясь вообразить себя беззаботной девицей, которая склеила горячего копа. Горячего красивого копа. Он ведь был красив. Она это осознавала. Очень красив. И очень пугающ. И… возбужден. Пока она испытывала ужас, детектив был возбужден, потому ей не пришлось особо долго возиться. Обхватив его член пальцами, она вскинула голову. Мужчина сузил глаза. Гермиона будто давала ему последний шанс отказаться. Драко знал, что своим молчанием фактически принудил её. Знал. Знал, что кэйлин выйдет из машины и ничего не будет больше. Ни переписок, ни звонков, ни бургеров. Она уйдет, но когда её утонченные пальчики коснулись его, он понял, что ничего так не хочет, как того, чтобы стрекоза сделала это. Отсосала ему. Он ведь… заслужил. - У меня мало времени, - довольно резко сказал он, и девушка улыбнулась, но глаза её потухли. Они больше не притворялись. Он больше не был хорошим и понимающим, она - игривой. Они были в своих ролях. Полицейский и жертва. Жертва, которая была не готова, но Гермиона облизнула нижнюю губу, чем вызвала у него мурашки по коже, а затем она наклонила голову, цепочки в её голове весело звякнули, и… Драко выдохнул. Её язык скользнул по головке, а затем на ней сомкнулись губы. Персиковые, манящие губы. В реальности. Это не была фантазия, подстегиваемая рукой, нет. Драко опустил глаза, чтобы четко видеть - ему доставляла удовольствия сокровенная мечта. Его сокровенная мечта. Девушка, которой он бредил. Она была умелой, и это злило. За сколько бакетов кэйлин обучилась этому? "Шлюха", - отстраненно подумал он, но опустил руку, чтобы прикоснуться, погладить, выразить признательность. И ощутил дрожь. Стрекоза боялась. Пока он, тяжело дыша, получал самое мощное удовольствие, её потряхивало, увы, не от удовольствия. Подумал, что все, что он имел в жизни, - получил через боль. Его сжигали, подстреливали, ранили, пытали, топили, а он воскресал и вгрызался в реальность крепче и сильнее, а сейчас что-то перепало и снова через боль. Её боль. Этой девушки. Которая для него была даже в сто крат сильнее, чем момент, когда Художник прижег его висок раскаленным металлом. Потому что… он обижал её, унижал, но не мог остановиться. В голове стучало, что играл по правилам, заплатил и мог получить. Знал, что ничего просто так не получит, так почему должен был смутиться того, что по сути было оплачено. Это же… как в любом переулке. Заплатил и забудь. И он пытался забыть. Зная, что поступает как любой насильник, который принуждал. Но закрыв глаза, откинул голову, а руку переместил в волосы. Испуганно звякнули цепочки, и Драко надавил чуть сильнее. Раз это будет всего лишь раз, пусть будет максимально глубоко, ведь она брала недостаточно. Видимо, не старалась. А он хотел… всё. И чувствуя, как девушка исправляется, расслабился. А Гермиона, закрыв глаза, просто старалась не думать. Заглатывала член, который норовил скользнуть аж в горло, и переживала то, что случилось в переулке. Ей было жутко, некомфортно, но она старалась доставить ему удовольствие, показать, насколько благодарна и как он для нее важен. Даже что-то постанывала. И очень-очень крепко сжимала губами и пальцами. Надеясь, что ей хватит таланта заставить его кончить, ведь кто знает… вдруг минет станет лишь прелюдией, а к большему Гермиона еще не была готова, потому ощутила облегчение, когда ощутила, как полицейский затеребил её волосы требовательней и член напрягся, а в следующую секунду заполнил её рот вязкой спермой. Чужой. Абсолютно чужой. Чужой человек. Чужая сперма. Отвратительная ситуация. Девушка, остановившись, хотела сглотнуть, но закашлялась. Сучье тело предало её, разрушив иллюзию. Драко, пребывающий в блаженстве, вернулся в реальность и буркнул: “Бардачок”. Гермиона, тряхнув головой, достала салфетки - небось, с очередным, сука номером! - и стала вытирать лицо. Он, приведя себя в порядок, наблюдал за ней, легко читая. Противно. Ей было противно. Естественно. Разве могло быть иначе? Он у всех вызывал такую реакцию. Потому Драко опустил глаза. Ему было гадко от своего низкого, примитивного поступка. Но он так сильно её хотел. Так сильно. Девушка же даже попробовала улыбнуться, но ему показалось, что она вот-вот расплачется. И больше он терпеть не мог. Хотел бы коснуться, но знал, что ей не будет приятно, если его шершавые пальцы будут поглаживать нежную кожу. Влажные глаза и замотанная рука, которую, нервничая, девушка баюкала, ведь та болела. Пока она стрекотала о том, что выходные были прекрасны, Драко смотрел в лицо безжалостной реальности, где травмировал, как физически, так и морально. Бедная девочка. Бедная-бедная девочка. Виновная лишь в том, что попала в поле зрения озверевшего от одиночества мужчины. Это было так цинично - мысленно злиться, что что-то не заслужил, когда, по правде, она, она не заслужила на это отношение. Потому Драко, жадно скользнув по красивому, но такому поникшему лицу, взглядом, понял, что вариантов нет. Ему следовало все прекратить: - Мисс Грейнджер. Я думаю, на этом мы закончили. Нам больше не стоит встречаться. - Драко… - она вдруг увидела в подлокотнике термос, что принесла ему. Даже не распечатанный. Но стоящий здесь. Поближе к руке Драко. В сердце все перевернулось. Детектив не пользовался подарком, но дорожил. Держал в поле зрения. - Драко, подожди… - её отчаяние было настоящим. Ей было жаль, искренне жаль. Но и ему тоже, потому… - Вам помочь донести вещи? - хлестко спросил он. Гермиона, понимая, что решение принято без нее, покачала головой. Ей хватило смелости поцеловать его в щеку и шепнуть, прижавшись лбом к виску: “Зря ты так, знаешь?”, а затем она просто вышла из его жизни. Так же неожиданно, как вошла. Драко остался один. Отъехав пару кварталов, понурил голову. За эти две недели он… привык. Привык к ней, привязался еще сильнее. Закрыл глаза и сжал кулаки. Сколько раз весь год говорил себе, что если получит шанс, то использует тот, а в результате травмировал Гермиону на всю жизнь. Питая к себе отвращение, абсолютно неудовлетворенный тем, что принудил и украл, мужчина завел машину. Домой не хотелось, да и он уже спал сегодня, потому решил отправиться в порт и без предупреждения просмотреть декларации Поттера, чтобы понять, мухлевал он или нет. - Я буду скучать по тебе, стрекоза, - прохрипел он, выдирая эти слова из сердца с такой болью, будто они сломали ему ребра. - Ты такая хорошая, проклятие. - На секунду он позволил себе вспомнить все самое лучшее, что с ним случилось в жизни за эти две недели. Она была теплой, мягкой, пахнущей. Персиковая девушка для кого-то получше. Девушка, которая ему писала, приготовила бургеры, поцеловала, обняла, разбудила, нарезала морковь. Чистую. Брусочками. Сколько прекрасного, оказывается, может принести в жизнь всего один человек. Возможно, для других это было скудно и мало, но для него, человека, бредущего за глотком воды сквозь джунгли раненным, для того, кто никогда не получал ничего хорошего от жизни… ох, как же этого было много. Гермиона же, выплевывающая зубную пасту, пытающаяся смыть чужой вкус, роняла в раковину злые слезы. Чего ему не хватило, чего, блядь? Даже же хотел, чтобы она ему отсосала, как последняя блядь, - она это и сделала, так в чем было дело? Почему Драко просто выставил её из машины? Не такой минет? Или за то, что секс не состоялся? В чем, в чем, в чем было же дело? Понимая, что ей без него конец, Гермиона швырнула щетку и сглотнула пасту. Не закашлявшись. Сейчас долбаный организм вел себя нормально, не выебывался, как при Драко, не пытался отвергнуть. Значит она привыкнет. Сможет привыкнуть и к нему. Глядя на свое заплаканное отражение, девушка вдруг зашипела: - Ничего, детектив Малфой, это еще не конец. Я заставлю тебя вернуться и умолять сходить с тобой еще на свидание, где ты будешь вести себя получше. Раз податливая девчонка тебе не интересна, сыграю с тобой в недоступность, и это ты будешь выпрашивать каждый поцелуй, а не я - навязываться. Я ведь тебе нравлюсь. А значит, ты меня не забудешь, нет. Никогда не забудешь! А потом, закутавшись поглубже в халат, она направилась в постель, тихонько напевая “Are you, are you coming to the tree…”, и никакого вопроса в её мотиве не слышалось. Слишком утверждение. Он придет. Под дерево или под дверь. Куда она захочет. Обязательно придет. * самая глубокая точка Северного Ледовитого Океана. ** А ты придешь к тому дереву у реки Где вздернули парня, якобы убившего троих? *** сюнга - эротические гравюры укиё-э. От нее, собственно, и пошел хентай. Ну, развлеклись, блин. По полной, что уж там. Что я вам хочу сказать. А вы хороши, да? Были настолько активными в четверг. Автор вами доволен. Спасибо, что оставляете отзывы. Это делает работу живой!з