Наверху как-то так

В шестом часу вечера, толкнув белую пластиковую дверь ногой, из здания подстанции скорой помощи вышла Копылова Александра Николаевна, фельдшер выездной бригады. Походкой твердой и ритмичной, максимально стараясь ощутить всю твердость земли под ногами, так как в остальных аспектах жизни ощутить ее было трудно, она стремительно зашагала в сторону автобусной остановки. Суровый ноябрьский ветер продувал сквозь длинное серое пальто и, кажется, проникал под кожу. Голос Егора Федоровича в наушниках хрипло пел про долгую счастливую жизнь. Мозг крайне медленно обрабатывал поступающую информацию. Что не удивительно, учитывая невероятную усталость в связи с тем, что Александра Николаевна отработала в начале сутки, следом дневную смену и только сейчас возвращалась домой, проклиная себя за чрезмерную уверенность, а скорее глупость. Только глупостью она могла сама себе объяснить то, как согласилась на такой график. Вообще-то, официально работать более двадцати четырех часов подряд было нельзя, но как бы можно. Пока всевдопсихологи утверждали, что женщины с венеры, а часть ученых рассматривала теорию занесения жизни на землю с марса, Александра Николеван считала, что прибыла с далекой неизвестной планеты, где сутки равнялись сорока часам, ибо только в таких условиях она могла нормально жить. Нормальный восьмичасовой сон был примерно полгода назад. Копыловой Александре Николаевне тридцать четыре года. Однако сложно вспомнить, когда ей давали больше тридцати, а иногда даже просили паспорт в магазине, вызывая тем самым раздраженный вздох, хотя внутри она этому была очень даже рада. Обращение по имени и отчеству предпочитала на работе, а в остальное время она была Сашей, Шурой, Алей. По мере приближения к дому мозг предательски воспроизводил вкус вина, стоящего в дверце холодильника. Еще минут пятнадцать, и можно будет насладиться терпким вкусом с легкой кислинкой. От этих мыслей рот наполнился слюной. В квартире, за которую платить ипотеку, по ощущениям, еще лет сто, ждал любимый кот Морфин. Неимоверно пушистый, невероятно усатый и красивый во всем своем кошачьем великолепии. Так же он умел давать лапу, служить и прыгать через обруч, чем заслужил звание самого умного создания в мире в сердце своей хозяйки. Услышав знакомые шаги, он сел в коридоре и начал вылизываться. -Привет, Морфинчик, мой сладкий, как я рада тебя видеть! Так, подожди, мама очень устала. Сейчас она разденется, умоется, нальет бокал вина и будет вся твоя. В этот момент Саша почувствовала, как ее сердце ускорило темп. В прочем, ничего особенного в этом не было, сказывалась общая усталость. После душа появилась одышка, на несколько секунд потемнело в глазах. Пару раз смачно выругавшись матом, она завернулась в теплый мягкий халат и пошла на кухню. Рука потянулась к дверце холодильника. Внезапная боль. Сильная, пронзающая, расходящаяся от груди по всему телу. Снова темнота глазах. Звук удара сзади. Дыхание становится все медленнее, пока совсем не остановилось. Последняя мысль в голове. Тромбонуло. Сознание возникает яркой вспышкой. Саша пытается встать, но не ощущает своего тела. «Так…что там было? Тахикардия, одышка, боль…похоже на тромбоэмболию легочной артерии. Но почему я не чувствую собственного тела? Инсульт? Как-то странно. Все это очень странно. Я одна дома, тут только кот. Блять! Я забыла покормить кота! Больше никого нет, никто не будет меня искать, Морфин начнет есть мое лицо, а похоронят меня в закрытом гробу! Так, стоп, уже завтра меня хватятся на работе. Надеюсь, за это время съеденным будет только мой нос. Наверное, именно для этого люди и выходят замуж, что бы в газетных заголовках их не прозвали старыми кошатницами со съеденным лицом…» В этот момент мысли Саши прервали посторонние звуки. -Никанор Савелич, вроде там что-то лежит. -Ага, вот она. Подожи минутку, документы заполню, а там начнем. -Эх, молодая еще совсем, жалко. Ну я пока аппаратрку установлю. Саша пару раз радостно выругалась. «Мои! Родненькие! Приехали! Спасибо…Так, стоп. Кому спасибо? Котенька мой, конечно, умный, лапу дает, через обруч прыгает, да вот только скорую вызывать не умеет. И кто им тогда сообщил? А дверь кто открыл?» Череду мыслей нагло и резко прервал удар. Александру буквально вышибло с места. Наконец-то появилось ощущение собственного тела, однако в глазах было все еще темно. -Ну что, моя хорошая, так легче? Легче. По коже мурашки. По ощущениям, получилось сжать пальцы. Однако зрение возвращаться не хотело. -Вот, хорошо. Ты не переживай, со всяким случается. Молодая, конечно…Но кого бы костлявая щадит? -Данные я занес. Темка, хватит сопли распускать, как будто первый раз. У нас на каждого минут 20, между прочим. -Никанор Савелич, знаю, но жалко ж. -Жалко у пчелки. А ей пора глаза открывать. Только вот Шура уже пыталась глаза открыть, но невыносимо больно даже попытаться. Еще один резкий удар электричества, на этот раз в голову. Вспыхнул яркий свет, он словно выжигал все внутри. Затем везде ощутилось тепло, свет погас. Напротив сидели двое в бело-синей форме. Тот, что с бородой и постарше, возился с бумагами, а усатый помоложе аккуратно придерживал спину Саши и обеспокоено смотрел на нее своими очень синими глазами. -Ты только не расстраивайся, со всеми бывает, сейчас минут пять и поедем. -Что бывает? Куда поедем? – Саша наконец-то ощутила какую-то силу в теле. -Смерть бывает. А поедем на туда, наверх. -Какая смерть?! Вы чего несете? Какой еще верх? Бородатый оторвал взгляд от своих записей и решил присоединиться к беседе. -На верх, милочка. Я тут пока еще номер полиса пишу, а вы по сторонам оглядитесь. Долго оглядываться не пришлось. Буквально в метре от Шуры лежало очень знакомое собственное тело. Крик своевольно вырвался наружу, но тут же был прерван ударом по щеке. -Милочка, прекращайте истерику, вы у нас сегодня не одна. В этой жизни умирать не ново… -Сделать жизнь значительно трудней. – закончила Саша, расстроившись, какие все таки у нее скудные предсмертные галлюцинации. -Если поторопитесь, то и с Владимир Владимировичем увидится успеете. Вам носилки, али сами дойдете? Перед глазами возникла рука усатого Темы. Взгляд Саши еще минуту изучал лежащее рядом ее же мертвое тело. И очень странно видеть себя саму такой: дыхания нет, бледная, челюсть набок. Никаких сомнений, мертвая. Ее мягко тянут по направлению к двери, кот бежит следом. «Прощай, моя пушистая радость» -она касается шерсти Морфина. Кот дерет когтями обвивку двери, протяжно мяукая.