Spanking Story

Вода стекала по горлу Сонхуна, как по мокрому бетону. Внутри он был пустой оболочкой того человека, которым должен был быть. В какой-то степени все ожидают, что все будут похожи на их предположения. Если кто-то считает вас грубияном, значит, вы для него навсегда останетесь врагом, если же вы кажетесь веселым, значит, вы сразу же понравитесь людям и будете получать их защиту. Самая большая ошибка такого представления заключается в том, что не все люди так легко идентифицируются. На самом деле никто не является тем, кем кажется, по крайней мере, в прямом смысле этого слова. Самые счастливые люди — самые одинокие, а самые жестокие — самые заблуждающиеся. Большинство людей порядочны. Есть несколько явных злодеев и мучеников. Однако почти во всех случаях люди никогда не бывают на 100% злыми или на 100% добрыми. Об этом никогда нельзя сказать, это то, что нужно узнать на собственном опыте, когда начинаешь испытывать потустороннее чувство дилеммы: хороший ты человек или плохой. У Сонхуна была странная привычка — нюхать свои руки, когда он нервничал. Это было довольно странно, но помогало вернуться к реальности. Вернувшись на место, он сел за руль своей машины, костяшки пальцев побелели, а глаза стали ярко-красными. Он бросил взгляд на верхнее зеркало, с любопытством наблюдая за разговором Чонвона и Сону. В угрюмом видении он бросил взгляд на машину, подрезавшую его. Его охватило раздражение. Ему было трудно работать с GPS. Он говорил, что нужно ехать прямо, но потом, после простого размышления, передумал и велел Сонхуну повернуть направо, несмотря на то, что они находились на шоссе. Ники не понимал, почему Сонхун сел за руль. Он не буянит на дороге, но это напрягает его до такой степени, что убийство было бы вполне допустимо. Это беспокоило его, это очевидное дружеское беспокойство, которое становилось для подростка как бы второй натурой. Сонхун просто вспоминал обо всем, что им предстояло сделать сегодня вечером. Они были хорошо одеты, потому что собирались на вечеринку в доме одного из менеджеров своих товарищей по группе Enhypen. Никто из них не знал, зачем они пришли. Никому из них не нравился этот менеджер, и они были физически измотаны тренировками. Но они как-то втянулись, и поэтому Сонхун ехал так медленно. Хисын в эти дни были просто помешан на пунктуальности. Все было связано с их имиджем, с тем, чтобы быть примером для подражания, быть взрослыми. Он всегда следил за тем, чтобы ребята приходили на тренировки на десять минут раньше, и если они опаздывали хоть на минуту, это требовало строгого разговора, если вы понимаете, о чем я. Они уважали своего старшего друга настолько, что никто из них даже не стал допытываться у Хисына о своевременном приходе, однако Сонхуну пришло в голову, что его товарищ, возможно, слишком много об этом думает. Конечно, дети должны были всегда вести себя хорошо, это даже не обсуждалось, но Сонхун всегда был тем членом группы, который доводил Хисына до самого неудобного и невыносимого состояния своими «что» и «почему». Он был тверд как гвоздь в душевном смысле, Сонхун был безжалостно упрям и спорен, и это всегда было его самой слабой чертой характера. Конечно, бывали моменты, когда такой человек был нужнее всего. Сонхун всегда умел нажать на такие кнопки, что никто из сотрудников даже не пытался его высмеять. Это всегда срабатывало, когда он защищал детей, особенно Ники и Чонвона, от недоброжелателей из числа сотрудников HYBE, которые пытались использовать естественность подростков в своих интересах и уговаривали их делать банальные и ненужные вещи. Он был умным старшим братом в хён лайне. Его пустое, но зеркальное выражение лица всегда было на грани безумия, и казалось, что достаточно одного толчка, чтобы вторгнуться в гравитацию Сонхуна. Что касается Сонхуна, то ни одно слово на корейском языке не может описать, как сильно он не хотел этой ночи. Он дрожал в своей кожаной куртке. Цвет его болезненно красивых лесных глаз потемнел, как грозовая туча. От переполнявших его мыслей в легких задыхался такой сильный огонь. Прошлое зажглось в его сознании, как восковая, перегоревшая свеча: вся работа, которую он должен был сделать. MC, танцы, рекламные акции, ежедневное вторжение в личную жизнь, недостаток сна, чувство голода, никчемность его переполненного мозга. Все крутилось в его голове. Сонхун оказался в ловушке под тяжестью своего напряженного дыхания, захлебывающегося типа тревоги, вызванной человеческим обликом, чувства ненависти к себе и самобичевания. Не помогло и то, что нытье детей о том, что они не хотят идти, только подстегнуло его ярость. Но не в том смысле, как можно было бы подумать. Он безнадежно соглашался с каждым их словом. Эй, он тоже не хотел идти! Он делал это только потому, что Хисын приказал им всем. Старший бросил на них свой обычный предупреждающий взгляд. Таким он смотрит на них всякий раз, когда отдает приказ, который необходимо выполнить. В этот вечер мысли Сонхуна стали настолько мрачными, что ему пришлось съехать на обочину, потому что у него началась гипервентиляция. Поначалу никто из ребят даже не задумался о такой неожиданной перемене планов. Сонхун остановился у призрачной бензоколонки. Внутри здания не горел свет, не было ни машин, ни людей. Они были в полном одиночестве. Такую обстановку можно было увидеть в фильме-слешере конца 80-х. Таких, в которых очевидно, что в конце никто не выживет. Только когда Сонхун полностью заглушил машину и затих, как церковная мышь, никто из них не задался вопросом, что движет их хёном. — Хунни хён, в чём дело? — поинтересовался Сону. Сонхун в ответ на это яростно замотал головой и начал плакать. Ники практически выпрыгнул из кожи и повернулся к сидящим на заднем сиденье хёнам, которые смотрели на него с таким выражением лица, какого вы еще не видели. Они никогда раньше не видели, чтобы Сонхун плакал. От грусти. Он плакал, когда они выиграли I-Land, но тот вид плача был победным, а этот — необычным. Это был вид скорбного плача, который можно узнать, только переживая потерю того, кого будет очень не хватать. Такое горе, которое настолько сильно меняет состояние человека, что он как будто становится совсем другим человеком. — Хён, нет! Нет, почему ты плачешь? — Глубокий голос Ники потряс машину. — Я не могу этого вынести! — отчаянно закричал Сонхун. Чонвон дернул за ручку двери со стороны пассажира и бросился открывать дверь со стороны Сонхуна. Его хён, сначала отверг Чонвона и попросил его уйти. Не потому, что он испытывал какую-то неприязнь к своему очаровательному младшему брату, а потому, что Сонхун был чертовски унижен. Он плакал перед младшими членами группы. Он должен был быть старшим и сдерживать свои эмоции, но в этот момент он впервые потерял всякий самоконтроль. Он ударил кулаком по мешающему рулю, прежде чем окончательно подчинился бледным рукам Чонвона, обхватившим его высокую фигуру. Лидер был мягким, как подушка, и от всего этого объятия Сонхуну захотелось утонуть в его руках. Такое чувство он испытывал только с Хисыном и редко открывал свою сущность друзьям одного с ним возраста. Сону положил руку на плечо Сонхуна. Сону, один из самых ласковых членов группы, страстно желал оторвать своего хёна от Чонвона, но это было бы грубо, а их старший брат, казалось, был счастлив в объятиях Чонвона. Так продолжалось несколько минут: Чонвон и Сону отчаянно пытались успокоить своего бедного хёна, а Ники просто пыталась заставить его говорить. Сонхуну показалось, что он взял себя в руки, и он тут же позволил себе сорваться: — Я не хочу идти туда. — Тогда не надо! Давай не пойдем! — Чонвону стало стыдно за то, что он так разволновался. Сону и Ники засияли, им понравилась эта идея! — Нет, дети. — Сонхун фыркнул, опираясь левым локтем на плечо Чонвона. Лидер согнулся на коленях, ночь была шумной, машины проносились мимо них, как гоночные болиды. — Хён, я уверен, что мы сможем объяснить Хисыну… — Ребята, вы не понимаете! — нетерпеливо огрызнулся Сонхун. Он не знал, как им это объяснить. Сонхун отвечал за макнэ, Хисын глубоко доверял детям, находящимся под опекой Сонхуна. Это заставляло Сонхуна чувствовать себя виноватым, ведь он просто терял время. — Сонхун, посмотри на себя! У тебя приступ паники. Ты в полном стрессе! Ни одна вечеринка не стоит этого! Наш менеджер поймет, наш хён поймет. Ники по-взрослому сказал: — Пойдем домой. Сонхун покачал головой. Он должен был помнить, что разговаривает здесь с подростками. Он был не на много старше ребят, но всегда чувствовал, что обладает по отношению к ним некой старшей братской мудростью и авторитетом. Чонвон был таким невинным и чистым, Сону — веселым, но уравновешенным, а Ники — непокорным и бесстрашным. Поскольку Сонхуну пришлось так быстро повзрослеть, он начал дорожить всеми своими младшими так же, как и Хисын. В этот момент он почувствовал себя настолько любимым и защищенным макнэ, что Сонхун был уверен: его бдительность ослабла, и теперь им можно легко манипулировать. Но какая-то часть его души все же осталась, и Сонхун изо всех сил старался удержать ее рядом. — Я не хочу идти домой. К черту дом. Он больше не мог находиться рядом со своей 'нормальной' жизнью. Все эти бессонные ночи в общежитии. Место, которое он любил за присутствие его участников, но и презирал в этот момент за то, как сильно оно напоминало ему о работе. — Тогда давай не пойдем. Сонхун моргнул, повернув голову к Ники: — Что? Ники засиял в предвкушении приключений: — Давай не пойдем домой. — Тогда куда мы пойдем? — Никуда. — Какого черта ты… Сону понял, на что намекает Ники, и обратился к Сонхуну: — Давай не будем никуда ехать. Давайте просто поедем и посмотрим, куда нас приведет дорога. Все трое макнэ одобрительно закивали, предвкушая свою удивительную и бунтарскую идею. Странное чувство облегчения охватило Сонхуна. Обычно он был самым взрослым рядом с Хисыном и никогда не возражал против того, чтобы говорить детям — нет. Но в его юношеском неведении эта идея показалась ему идеальной. Он был хёном, но ему было уже двадцать лет. Он был могущественным, свободным. Он мог делать все, что хотел. Все, что угодно. — Знаешь что? — Сонхун кивнул головой. Что, черт возьми, он терял. — Да, черт возьми. Ники не мог поверить, что это действительно сработало, и был ошеломлен до сих пор: — Серьезно? — Да, к черту нашего менеджера, к черту Хисына, к черту все! Давайте жить. Чонвон, садись на заднее сиденье. — Сонхун радостно закричал, словно произнося монолог. Все дети рассмеялись, не сомневаясь ни минуты. Им удалось раскачать своего часто каменного хёна и уговорить его сделать то, что они хотели. О таком достижении мечтает каждый молодой человек. Чонвон забрался на заднее сиденье. — Итак, куда мы едем? — спросил Сонхун у Ники, словно их роли поменялись местами. За него ответил Сону: — Просто веди машину. — Да, — Чонвон удобно скрестил колени. — Несмотри ни на что, просто продолжай ехать. ----------------- Для того чтобы паника охватила Хисына, потребовалось больше времени, чем обычно. Вначале, когда часы пробили десять, а детей не было на месте, его захлестнула ярость. Он клялся, что когда эти проклятые болваны войдут в парадную дверь, он накажет их на глазах у всех. Ему было все равно. Они проявили неуважение к нему, к своему менеджеру и к своему не менее важному времени. Они будут уважать его и менеджера авторитет, и научатся этому тяжелым путем. Но, в конце концов, когда перевалило за двенадцать, раздражение Хисына стало более напряженным, и он начал беспокоиться. Он позвонил всем коллективно в общей сложности десять раз. Джей поделился своими тревожными действиями и тут же перешел в кризисный режим, вероятно, под влиянием Джейка, а все трое проигнорировали высокомерное проявление беспечности своего менеджера. Хисын попытался отследить их по телефонам, но их невозможно было отследить. Где бы они ни находились, они были вне зоны действия сети. Он не знал, хуже это или лучше. Джей легко согласился отправиться на их поиски. Они с Джейком пытались извиниться за отсутствие своих донсенов, но любовь хёнов к своим донсенам становилась всё сильнее и сильнее по мере того, как их исчезновение становилось всё более очевидным, и им приходила в голову ужасная мысль, что, возможно, они ушли не по своей воле. Джейк предложил позвонить в полицию, но Хисын не хотел привлекать к себе внимание так скоро. Он надеялся, что дети просто глупы и им ничего не угрожает. Он ожидал этого, но то, что с ними был Сонхун, делало все возможное, чтобы они были в безопасности, все менее и менее правдоподобным. Сонхун, конечно, иногда бывал непослушным, но он понимал, что принадлежит к хён лайну и должен быть старшим братом макнэ, а не другом. Джейк предложил ему тоже поехать, но, поскольку Джей больше не отвечал на звонки, надежда Хисына иссякла, и ему нужен был младший брат рядом. Где бы они ни были, Хисын молился и просил, чтобы они были в безопасности. ----------------- Прошло некоторое время, прежде чем все расслабились и начали по-настоящему отдыхать. Ведь если делать что-то настолько рискованное, то это лишь вопрос времени, когда что-то пойдет не так. И это случилось. Они ехали по дороге за дорогой уже почти три часа, а бензина оставалось еще полбака. Нервы потихоньку покидали их, все они опустили окна, и порывы ветра обрушились на них. Ники попросил разрешения сесть на окно, и Сонхун разрешил. Его мускулистое тело вытягивалось на ветру, путаясь в тщательно расчесанных волосах, которые ему уложил Хисын. Он уселся на подоконник и уговорил Сону и Чонвона сделать то же самое. Чонвон веселился больше всех. Он больше других нуждался в этой передышке. Быть лидером одной из самых популярных мальчишеских групп 4-го поколения было невесело и утомительно для его возраста. Он радостно закричал, когда его встретил прохладный порыв летнего воздуха, и это освободило его больше, чем он ожидал. Это было весело, пока длилось, и никто из них не жалел об этом. По крайней мере, до тех пор, пока Чонвон не вернулся в машину и не включил телефон. Здесь не было никакой связи, но он все равно увидел тысячи текстовых сообщений от трех встревоженных хёнов. Все они были смесью угроз, теплых заверений, признаний в любви и восхищении, в том, как отчаянно они хотят, чтобы с их детьми все было в порядке, и лживых слов Хисына о том, что они не в беде и просто позвонят ему. Чонвону не хотелось прерывать вечеринку, и он постарался забыть об этом, но так же быстро, как стресс покинул его, он вернулся с такой же силой. Он дошел до того, что от волнения у него навернулись слезы, и умолял Сонхуна остановиться. Это не было бы проблемой, если бы они не находились практически в глуши. Они действительно находились за городом, вдали от толпы. Если бы им понадобилась помощь, она бы не пришла. Было темно, лес был темным и глубоким, и в нем царила зловещая тишина. Сонхун подумал, что Чонвон слишком остро реагирует на происходящее, но, услышав плач Чонвона, понял, что пора возвращаться к реальности и быть своим хёном. Он действительно попытался съехать на обочину, но там не было ни одной обочины. Дороги были пустыми и бесконечными. Это было похоже на кукурузный лабиринт. Ники все больше раздражал Чонвон с его назойливым проявлением внезапного чувства вины. Он был всего на год младше Чонвона, но Ники всегда казался ему старше: Во-первых, из-за своего огромного роста и во-вторых, потому что Ники был пугающим парнем. Он был из тех парней, которых невозможно победить в драке, несмотря на малый или нулевой опыт, потому что он был таким мускулистым и страшным, когда злился. Он был почти непредсказуем. Старшие хёны могли продемонстрировать Ники свои родительские чувства, но Сону и Чонвон немного побаивались своего макнэ. Они оба были гораздо меньше младшего, и Ники легко мог их побить, если бы он был таким человеком. В связи с этим глаза Ники стали похожи на металл, и он впился взглядом в глубокие радужные оболочки глаз Чонвона. — Прекрати, Рики! Сонхун, скажи Ники, чтобы он прекратил! — Чонвон запаниковал, в нем бурлил адреналин. Сонхун посмотрел на издевательское выражение лица Ники и шлепнул его по затылку: — ХЁН!. — Чонвон старше тебя. Будь внимательнее. — Хён, ты бы видел, как он себя ведет… — Пошел ты, сопляк! — Чонвон ударил Ники ногой по сиденью, в результате чего высокий макнэ ударил лидера в нижнюю часть живота с такой силой, что тот вскрикнул от боли. — РИКИ! — Сонхун и Сону одновременно выругались. — Заткнись! — Ники прикрикнул на Чонвона, который закричал еще сильнее. Прежде чем Сонхун успел остановить дальнейшее развитие событий, Чонвон с размаху ударил Ники по голове, отстегнул ремень безопасности и перелез на пассажирское сиденье, чтобы наброситься на Ники с ядовитыми бойцовскими инстинктами. Задача Сонхуна — не отвлекаться от дороги — отошла на второй план, и он сосредоточился на том, чтобы заставить Ники и Чонвона прекратить это. Он совершил самую большую ошибку в своей жизни и бездумно оторвал руки от руля, чтобы помочь Сону остановить драку. Запутавшись во всем этом, Сонхун убрал ногу с педали, и машина понеслась как будто сама по себе, она виляла и виляла, как на американских горках, и вдруг все померкло. Все их мысли улетучились, так как машина упала в пропасть с дороги. От неожиданности все перестали бороться, и Сонхун нажал левой ногой на тормоз, но было уже поздно: они упали передней частью в маленький ручей, наполненный камнями, которые пробили шины машины и понесли их вперед, а лоб Ники с громким стуком ударился о приборную панель. И снова наступила тишина. Все произошло слишком быстро, чтобы кто-то из них успел обработать что-то в своей голове или издать какой-либо звук, у них у всех были человеческие инстинкты — они просто держали себя в руках, пока все не закончилось. Их дыхание повторяло дыхание друг друга. У Сонхуна глаза стали как шарики для гольфа, когда он повернулся направо и увидел, что Ники держится за лоб и разрывается от боли. Их с Чонвоном борьба теперь казалась бессмысленной, и Чонвон тут же проверил, все ли в порядке с Ники. — Мне плохо! — Ники кричал, не обращаясь ни к кому конкретно, он, по сути, обращался ко всей машине. — Не надо. — Голос Сонхуна был прострелен. — Хён, я так сожалею. — Ники взял Сонхуна за руку. Сонхун, наконец, вновь почувствовал себя в своей тарелке и пошел помогать своим детям. Положив руку на спину Ники, он заглянул на заднее сиденье. Сону не пострадал, как и Чонвон, но его рыдания становились все громче и громче, а крики Ники и Сонхуна разрывали звуковые волны в машине. Сонхун даже не расслышал, когда Сону задал ему вопрос. — ЧТО? — Я СКАЗАЛ, ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ? Сонхун потерял дар речи. Он не знал. Он никогда не был в подобной ситуации. Что же делать? Ему рассказывали, что нужно делать, если он сломается на обочине или попадет в аварию, но не в такой глуши! Сону все больше впадала в истерику, а Сонхун молчал: — ХЁН! — ПОДОЖДИ! ДАЙ МНЕ ПОДУМАТЬ, ХОРОШО? ДАЙ МНЕ ПОДУМАТЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Сонхун мягко приглушил плач Ники и Чонвона, но не со зла. Ладно, давай, Сонхун. Ты знаешь, что делать. Это никогда не бывает безнадежным. У каждой проблемы есть решение. С ними все будет хорошо. Ему просто нужно было успокоить детей. Ники определенно получил удар хлыстом. Он держался не только за лоб, но и за шею. Он был благодарен, что все были пристегнуты ремнями безопасности, ну, кроме Чонвона. Но с Чонвоном все было в порядке. Конечно, он был в шоке, но физически на нем не было ни малейшего растяжения. Слава Богу. — Пожалуйста, скажите, что у кого-то есть идея. — Если бы была, я бы тебя не спрашивал, верно? Сонхун стрельнул в подростка взглядом: — Следи за своими манерами при мне. Это был первый разумный поступок Сонхуна, и хотя Сону оскалился в ответ, он все же покорно склонил голову. Сонхун выключил машину и искренне задумался обо всем. — Ладно, надо выходить. — Он оглянулся назад. — Все смогут выйти? — Думаю, да. -Голос Чонвона дрожал. — Хорошо, будьте осторожны. Раз, два, три… После того, как двери открылись, все мужчины вышли наружу, приветствуя внешний мир. Под ботинками Сонхуна земля завибрировала, и он чуть не упал, но успел поймать себя. Он шел вперед, а Чонвон жалобно смотрел на него, сжавшись в комок. Сонхун моргнул, вокруг была кромешная тьма. Единственный свет исходил от фар автомобиля и луны, запрятанной в облаках. Сону достал свой телефон, чтобы сделать из него фонарик. Он ухватился за Чонвона и Ники и повел их вверх по большому спуску. Чудо, что никто из них не пострадал — это был огромный обрыв, как яма в пропасть. — Надо постучать в одну из этих дверей. — Сонхун указал на дома, расположенные ниже крупномасштабных ферм. — О, отличная идея, хён. Это идеальный способ содрать с себя кожу заживо. — Сону хамил. — У тебя есть идея получше, умник? Потому что я с радостью приму любые предложения! — Хватит, хён. — Ники был уже более спокоен, голова кружилась, и казалось, что его сейчас вырвет. Ему нужна была помощь, и он хотел, чтобы Хисын был с ним, он будет знать, что делать. Ему было все равно, что он боится гнева старшего хёна, им нужна была помощь, и все они знали, что, когда вернутся домой, им уже крышка. Сонхун повел группу по траве к чьему-то заднему двору. Там лежали большие куски меха, сложенные практически друг на друга. Подойдя ближе, ребята поняли, что это сельскохозяйственные животные. Наверное, здесь так красиво, когда встает солнце. Сонхун приобнял Чонвона, поцеловал его в волосы и сказал, что хён позаботится о них. Зная Чонвона, он, скорее всего, представлял себе, через какой ад им придется пройти, когда они вернутся домой. Даже получив заверения, Чонвон не перестанет волноваться, пока они не вернутся домой, и даже тогда он не перестанет дрожать. Когда они подошли к входной двери, Сонхун сказал детям, чтобы они оставались во дворе. Это был большой дом, похожий на коттедж, с множеством маленьких передвижных домиков, припаркованных вдоль задних полей. Должно быть, это большая фермерская семья. Сонхун, затаив дыхание, стучал в дверь. Может, Сону и прав, может, сегодня их ждет смерть, но тогда, по крайней мере, им не придется отчитываться перед Хисыном. Казалось, что дома никого нет. Он повторил стук несколько раз, но никто не ответил. Когда Сонхун, пожав плечами, собрался идти дальше по тропинке, деревянная дверь чуть приоткрылась. Это был женский голос. — Что случилось? — Да, здравствуйте, мэм. Послушайте… — Сонхун нервно хихикнул. — Мы, к сожалению, разбились на дороге, и у нас нет сотовой связи, вы не против, если мы воспользуемся вашим телефоном? Чонвон и Ники спрятались по бокам от Сону, нервничая как никогда. Дверь широко распахнулась, и зажегся свет. Это была пожилая женщина, вероятно, ровесница его собственной матери, и она тоже смеялась. Это был приятный смех, очень дружелюбный. — О, нет! Да, да, конечно. Проходите! — Она пригласила Сонхуна войти внутрь. Сонхун еще не успел успокоиться: войти в ее дом было страшнее, чем стоять здесь и разговаривать с ней. Но она, похоже, хорошо поняла его лицо и предложила принести сюда свой телефон, что немного успокоило Сонхуна. Ее не было несколько минут. Сонхун пригласил детей подняться на крыльцо. Они все спрашивали, что происходит, и в процессе объяснения дверь снова открылась, и из нее вышел очень высокий мужчина с ребенком не старше Ники. Мужчина ростом 180 см был очень мил, он предложил помочь вытащить машину из отсека. Когда Сонхун сказал, что не похоже, что машина сможет выбраться, очень крутой подъем, мужчина только рассмеялся и сказал, что Сонхун не поверит, сколько людей так делали. Сонхун последовал за мужчиной к его машине, сказав Сону, чтобы тот присмотрел за Ники и Чонвоном и вызвал полицию. --------------------- Джейк был так близок к тому, чтобы напиться, что чувствовал это. В его глазах появился легкий блеск, который разгорался, как фейерверк. Он посоветовал своему хёну сделать то же самое, так как это поможет справиться с нервами. Хисын и Джейк покинули дом менеджера несколько часов назад. Сейчас было утро, и с момента пропажи детей прошло уже восемь часов. Когда он вернулся в общежитие, его встретил Джей, который извинился за то, что пропал, и сказал, что разговаривал с TXT и людьми, работавшими в здании. Старший был на волоске от гибели, и он должен был срочно звонить в полицию. Откладывать дальше было нельзя. Он позвонил в компанию и объяснил, почему они не могут прийти сегодня на занятия, и там его поняли, предоставив им выходной для поиска пропавших (это был менеджер, которого они очень любили). Хисын получил шок на всю жизнь, когда оператор направил его к любезному офицеру, который сообщил ему, что он находится в сельской местности с пропавшими детьми. Он даже рассмеялся от облегчения, его глаза стали кристаллизоваться, когда мужчина объяснил, что произошло. Выслушав полицейского, Хисын вежливо попросил разрешения поговорить со своими членами, но офицер уже разрывался от потери связи, поэтому полицейский торопливо сообщил ему, что его участников можно забрать прямо сейчас, и назвал адрес Хисыну. Хисын знал, где это, и думал, что за чертовщина там творится. ---------------------- — ХЁН! — Сонхун снова и снова кланялся, когда Хисын вышел из машины. Ники и Чонвон отступили в сторону, чтобы их не было видно в лучах восходящего солнца. — Мне так жаль, хён! — Молчи! — прорычал Хисын. — Злость — это еще не все! Я так зол на вас всех. Пак Сонхун! Это была твоя работа — доставить всех вас к дому менеджера, а ты оказался в глуши?! В пруду?! Ты что, разбил свою машину?! Сонхун прикусил губу и посмотрел вниз. — Да, хён. — Это была наша вина, хён! — защищал его Ники. Джей подошел и заставил Ники замолчать, затолкав его на заднее сиденье их машины вместе с Чонвоном и Сону, которые были гораздо более покорными, чем Ники. Хисын был прав. Он был не просто зол. В его глазах бушевала буря. — Ты в порядке? — раздраженно спросил он. — Да, хён. — Сонхун продолжал смотреть прямо перед собой в никуда. — А как дети? Дети в порядке? — Да, да. Ники немного пострадал при аварии, но сейчас с ним все в порядке. — Слава богу. — Хисын покачал головой, обняв напоследок Сонхуна. — Вы могли пострадать. О чем ты думал? Сонхун выдохнул в своего хёна и выпустил наружу непролитые слезы: — Прости меня. — Тебе будет жаль. Садись в машину, сейчас же. — Хисын оставил его и подошел к офицеру, находившемуся на месте происшествия. Их машину вытащили из пруда, но она была сильно повреждена, и ее пришлось буксировать. Потребуются тысячи долларов, которые родители заставят оплатить Сонхуна, но ничто не могло напугать его больше, чем мысль о том, что совсем скоро он останется наедине с Хисыном. ------------------- Джейк ждал их на диване, когда они вернулись домой. Похоже, они заранее все обговорили, и как только все собрались в коридоре, Хисын тут же начал раздавать приказы: — Чонвон, иди к Джейку. Сону, ты останешься с Джеем. Ники и Сонхун, вы со мной. Все они вздрогнули. Ни один из этих вариантов не был безопасным, и все они струсили. Сону отправился в комнату Джея, с трудом поспевая за ним, так как тот быстро шел и несколько раз чуть не споткнулся о его каблуки. Его втолкнули внутрь и велели принять позу, для чего Сону встал на колени и сцепил руки над головой. Сону, конечно, не хотел этого, но уж точно не с Джеем, который не наказывал его со времен Given-Taken. Джей достал что-то из тумбочки, и Сону заставил себя не замечать этого. Перед ним раздались шаги, и он, почти не контролируя себя, оказался на коленях Джея. — О, тише, Сону-я. ШЛЕП — Ай! — Ты заслужил это. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Ой! Пожалуйста! Джей-хён, разве ты не хочешь узнать, что случилось?! Как ни странно, Джей остановился. — Хорошо, расскажи мне. Не ожидая этого, Сону глотал слезы, пытаясь говорить, но ни звука не выходило. Сону даже не нужно было видеть его, чтобы понять, что Джей кивает головой, не обращая внимания. -Ты не послушался Хисына, вел себя как ребенок, уговорил Сонхуна прокатиться с тобой, так как ты не хотел идти к нашему менеджеру, и вы четверо решили выставить нас полными болванами. Мы ШЛЕП сидели там ШЛЕП и ждали, что вы все придете ШЛЕП только для того, чтобы ШЛЕП после нескольких часов паники узнать, ШЛЕП что вы просто позволили нам ждать ШЛЕП потому что хотели отдохнуть ШЛЕП и даже не подумали об остальных ШЛЕП так ли это, Сону? Я прав? Сону задыхался. Эти удары были намного сильнее, чем те, с которых обычно начинает Джей. Хотя Хисын, конечно, бил сильнее, но Джей был не намного лучше. По силе они были примерно на одном уровне, так что ни один из них не был предпочтительнее другого. Ему было очень стыдно, когда Джей читал нотацию. Все это было правдой. Они думали только о себе. Он запаниковал, когда увидел, что Сонхун сломался, он не хотел этого делать! Он не знал! Он был вторым по старшинству в этой машине, он должен был взять на себя ответственность, особенно когда Ники и Чонвон начали ссориться. — А-А-А! — Я не собираюсь повторять еще раз! Я понятно объясняю, Ким Сону?! — прорычал Джей. Сону резко вскрикнул, его пульс не успевал за биением сердца. — ДА, ХЁН! — Ну что, я прав? — Да, да, да, хён, да! — Хорошо, рад слышать. — Джей снова и снова опускал руку вниз. — Ой! Прости, прости, Джей-хён! — Ты даже не представляешь, как тебе будет жаль. Сейчас ты получишь самую худшую порку в своей жизни, малыш. Это только подтолкнуло Сону к еще большему страху. Он прикусил губу, так как боль была острой, от барабанного боя босыми ногами по ковру у него постоянно появлялись синяки, но все, что он мог чувствовать, это свою задницу, которая поглощала его, как гремучая змея. Яд настолько глубокого страдания, что ему казалось, что он переживает смерть, а это было только начало. Он закричал еще громче, когда Джей обнажил его до пояса, взял в руки то, что, как мог предположить Сону, было расческой, и начал бить еще сильнее. Джей стал бить еще сильнее! Это казалось невозможным, но теперь стало реальностью. Сону зарыдал, не в силах перестать брыкаться. Слезы были почти такими же горячими, как и его кожа. Он положил руку на колено Джея и хрипло взмолился: — Джей Хён, пожалуйста, пожалуйста, не надо больше. — Что я только что сказал, Сону? — холодно ответил Джей. — ОЙЙЙЙЙ! Х-хён, ты не понимаешь! — Да? Что я не понимаю? Сону не мог объяснить, он даже не думал, что может сейчас сосредоточиться на чём-то, кроме боли. — Послушай меня сейчас, парень. Я все понимаю. ПОНЯЛ?! Я понимаю, что вы все хотели убежать. Я знаю, что вы все в стрессе, но, Сону, бегство ничего не решает. Я понимаю, что вы все молоды, мы тоже, у нас у всех одни и те же желания. Мы все хотим одного и того же. Но мы не обычные взрослые. Мы — айдолы. Теперь это наша жизнь. Вы должны отвечать за себя. Я думаю, все это началось из-за того, что вы все давили друг на друга, но ты должен быть не в своей тарелке и думать о НАШИХ чувствах, прежде чем делать такие глупости. Сону всхлипывал от нежной иллюзии Джея, желая, чтобы его рука впитала немного этой мягкости. — Я так волновался за тебя. Я так волновался за своих младших. С вами могло случиться что угодно. Мы думали, что вы попали в какую-нибудь аварию, что вас кто-то похитил или убил. Вы, ребята, всегда такие профессиональные и вовремя приезжаете. Мы же братья. Мне не все равно, что с вами происходит. Вы это понимаете?! — Ой! Я понял! Я понял! Пожалуйста! Джей сделал первый перерыв. Он вспотел, вероятно, от напряжения. Наказание участников отняло у него много сил, возможно, даже больше, чем у Хисына. Он посмотрел вниз на бедного Сону. Его задница была красной и блестящей, кое-где остались следы от щетки, которые приобрели еще более темный оттенок. — Сону… -Да? — Почему Сонхун разбил свою машину? Он снова прикусил губу, не желая рассказывать о Ники и Чонвоне, но был уверен, что Джейк и Хисын уже все выпытали у них. — А? — спросил Джей, угрожающе постукивая щеткой для волос по уже пораненной коже Сону. — Н-Ники и Чонвон дрались. Он издал легкий звук языком. — Правда? — Д-да, хён. — Хорошо. Спасибо. — Я больше не буду этого делать, клянусь! Пожалуйста. — Горло Сону болело. — Ты хочешь мне что-нибудь сказать? Сону подпрыгнул, его левое бедро пылало. — Прости меня, Хён. — За что ты извиняешься? ШЛЕП — АЙ! Я не слушался! Я не вел себя хорошо! Я буду б-буду л-лучше! — Ты будешь вспоминать об этой порке, когда попытаешься пренебречь своими обязанностями, не так ли? — Слова Джея звучали эхом с каждым его ударом. — АЙЙЙ! Да! Да, хён, я буду! Я буду! Джей вздохнул. Он опустил рубашку Сону, прикрыв темно-пунцовую кожу, и велел своему старшему макнэ сесть. Сону был без сознания, он даже не понял, что его держат, пока не открыл глаза и не увидел грудь Джея. — Я люблю тебя, Сону. — Я тоже тебя люблю! Хён, мне так жаль, что мы заставили вас беспокоится, хён! — Чш-ш-ш. Все уже позади. Почувствуй, что я рядом. Чувствуй, где мы находимся. Ты в безопасности. Порка закончилась. Сону кивнул и заснул под уверениями Джея. ------- Знакомое чувство ясности охватило Чонвона, когда его глаза встретились с глазами Джейка. Его самый мягкий хён, даже близко не похожий на того легкомысленного друга, которым он обычно был. Чонвон попытался вспомнить, когда Джейк в последний раз шлепал его. Честно говоря, он не смог. И его, и Ники наказывали всей группой, так что он был уверен, что Джейк делал это раньше, но просто не мог вспомнить. Джейк не из тех, кто наказывает. Они с Сонхуном наказывают детей, только если их заставляют. Это бывает так редко, что никто из них не боится этих двоих, не так сильно, как Джея и Хисына. — Пойдем. Ты знаешь, что мы должны сделать. — Джейк-хён, пожалуйста, не надо, не надо… — Нет. Извини, Чонвон, на этот раз это не сработает. — Джейк сел, устраиваясь поудобнее, а его ладонь сжалась на крошечном запястье Чонвона и уложила его к старшему на колени. Как всегда, Чонвон рассыпался еще до того, как Джейк нанес первый удар. Рука Джейка оказалась тверже, чем он мог себе представить. Не то чтобы Джейк был или выглядел слабым, просто он не предполагал, что его хён с наименьшим опытом может быть настолько хорош в этом деле. — Чонвон, я знаю о твоем беспокойстве, Сонхун должен был вести себя как хён, но ты сам отвечаешь за свое поведение. Ты полностью оставил хёна, Джея и меня в беспокойном состоянии, и я этого не ценю. Чонвон хныкал, его челюсть сжалась, когда боль стала более привычной. Он легонько пнул ногой, чувство вины лишило его всякой возможности бороться. — Прости меня, Джейк-хён, ты этого не заслужил. Мне очень жаль. — Ты прав. Я этого не заслужил. — Джейк был удивлен, когда Чонвон даже не стал сопротивляться, когда с него сняли джинсы. Обычно в это время Чонвон больше всего извивается. Джейк опустил руку, не обращая внимания на то, что крики боли Чонвона становились все громче. ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП-ШЛЕП — ОЙ!. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — АЙЙЙ! ОЙ! ХЁН! ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ! — Не хнычь, Ян Чонвон. — Джейк предупредил, не смягчаясь, как он обычно делал. — Ты не ребенок. — Но! Это больно! Джейк хён! — Я надеюсь, что это действительно больно! Может, тогда ты перестанешь быть таким эгоистом! Джейк знал, что должен сбавить тон. Чонвон был слишком чувствителен, чтобы говорить с ним в такой безжалостной манере. Чонвон был очаровательным, умственно сильным, но физически не мог выдержать многого, и Джейк забыл об этом, так как ему не приходилось шлепать детей уже почти год. — АЙЙ! ХЕЕН! БОЛЬНО! АЙ! — жаловался Чонвон, розовый оттенок его задницы свидетельствовал о его мучениях. — Офицер сказал Хисыну, что вы с Ники дрались, когда произошла авария. Эта новость вывела Чонвона из равновесия. На секунду он застыл на месте, прежде чем боль вернула его обратно. — АУЧ! — Это правда? — Да. Да, это правда. Джейк покачал головой и вздохнул, снимая с Чонвона последнюю защиту. — Ян Чонвон. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — ОЙ! НО… — Но ничего, Чонвон. Ты лучше знаешь, как напасть на одного из наших участников. Джейк удвоил, нет, утроил свои силы в соответствии с интенсивностью, которую придал ему Хисын, и это зацепило его. Чонвон закричал, громко всхлипывая в знак безропотного повиновения Джейку. — Правда? ШЛЕП — Да! — Чонвон, ты должен обращаться ко мне так же, как если бы Джей и Хисын наказывали тебя, понял? — Да, ДА! Да, Джейк хён! — Спасибо. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Вы все могли пострадать. И ты, и Ники! Ян Чонвон! Чонвон вздрогнул, не думая об этом с такой точки зрения. Джейк был абсолютно прав. Он признал, что был неправ, а его хён — прав. В данный момент ему было стыдно. Прошло несколько минут, и после того, как Чонвон упал, Джейк обхватил его за талию и подтолкнул к тому, чтобы Чонвон встал прямо. Чонвон слишком сильно плакал, чтобы понять, что происходит. Он прижался лицом к Джейку, собираясь взять его за руки, так как думал, что они уже закончили, но Джейк вместо этого указал на угол. Чонвон смотрел в ответ, не понимая. — Встань в угол, пожалуйста. — Джейк встал во весь рост, слегка улыбнулся Чонвону и с любовью взъерошил его волосы. — Мне нужно кое-что взять. Чонвон замялся. Орудия? Он не думал, что у него хватит умственных способностей на это. Расческа Хисына была, пожалуй, самой худшей, но ремень Джея и металлическая лопатка были на втором месте. Он покачал головой, собираясь обнять Джейка, но его толкнули через руку Джейка. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Иди в угол, Ян Чонвон! — Хорошо! Хён, хорошо! — Чонвон, наконец, послушался и встал прямо у стены, заложив руки за голову, когда Джейк велел ему это сделать. Не прошло и минуты, как он снова появился с расческой Хисына, пробудив в Чонвоне чувство глубокого ужаса. — Я знаю, дружище. — Джейк не мог так легко сломаться. Он должен был наказать Чонвона так, как велел ему Хисын. Он перетащил истеричного второго макнэ на диван и снова уложил к себе на колени. Когда он поднял щетку и постучал ею по голой заднице Чонвона, Джейк увидел, что рука Чонвона пробралась к нему сзади, и поймал ее, прижав к пояснице. — Чонвон, послушай меня, пожалуйста — приказал Джейк, хотя и незлобиво. Он вздрогнул в ответ. — ТЫ получишь расческой за драку с Ники. Я не хочу, чтобы ты разговаривал во время, это будет не слишком долго, но я хочу, чтобы ты был сильным для меня, хорошо? — Дж-Джейк, пожалуйста… — Если это повторится, ты получишь розгу. Я клянусь тебе. Ты уже в том возрасте, когда мы перестаем тебя оправдывать. Еще один такой поступок, и ты получишь розгу. Ясно? Джейк ожидал, что Чонвон будет реветь, но, к его удивлению, он только хныкал и держался, вцепившись ногтями в подушки дивана. Он кивнул, и Джейк грубо стукнул его щеткой один раз, заставив лидера вскрикнуть. — Поговори со мной, пожалуйста. — Да, Хён. Все хорошо. — Хорошо, малыш. Задержи дыхание, я люблю тебя. — ласково сказал Джейк, заправляя волосы ему за ухо. Первые пять раз Чонвон держался стойко, но расческа всегда была самым страшным орудием Чонвона. Он тяжело зарыдал от безысходности и от сильного сожаления. Он кричал и плакал, когда расческа окрашивала его задницу в ярко-красный цвет. Он пытался сопротивляться, но расческа была противной и кусала его за кожу все сильнее, заставляя терять сознание во сне, полном мучений. Джейк дышал ровно, стараясь не думать о том, какую сильную боль он причиняет своему драгоценному второму макнэ. Он ударил парня около тридцати раз, прежде чем затих. Чонвон даже не был на той же планете. Совсем ослабев, Чонвон позволил Джейку подхватить себя на руки и посадить на колени, чтобы утешить. Запах Джейка подействовал на Чонвона, и он стал обнимать Джейка в ответ. ------------------- Хисын верил, что Сонхун последует за ним, но не доверял Ники в той же степени. Взяв японского подростка, он крепкой хваткой провел по куртке Ники, чтобы найти тот самый участок кожи на его запястье, который он использовал, чтобы силой затащить его в свою спальню. Ники не мог видеть Сонхуна, так как Хисын тащил слишком сильно. Его отнесли на кровать — ту самую, на которую Ники не раз приходилось смотреть во время подобных сеансов. Он держал глаза закрытыми, пока Хисын занимался своим делом. Он садился, говорил Ники, чтобы тот положил руки себе на голову, а сам снимал одежду макнэ, и Ники вынужден был терпеть, пока Хисын работал в своем темпе. Завораживающий взгляд Хисына остановился на Сонхуне, который стоял в углу и принимал точно такую же позу, как и Ники. — Пак Сонхун, я хочу, чтобы ты слушал это, если я увижу, что ты хотя бы начинаешь опускать руки, ты получишь ремня, ты понял меня? Ники был брошен. Он подумал, что это было немного неуместно со стороны его хёна, но Сонхуну было не позволено делать ошибки. Он был старшим в машине и отвечал за детей, но все же это была не только вина Сонхуна. Сонхун, похоже, не разделял чувств Ники, и тот мог сказать, что его хён напуган: — Да, хён. Пристальный взгляд Хисына не ослабевал, когда он снова переводил его на Ники. Его властный взгляд был звериным, и Ники никогда не мог смотреть ему в глаза, когда он был настолько авторитетен. — Иди сюда, Рики. — Он велел Ники лечь. Вздохнув, он лег и попытался устроиться поудобнее, но ничего не вышло. Шлепки начались без предупреждения. Ники тут же начал извиваться. — Не двигайтесь, молодой человек. — Да, хён. -Вы, детишки, меня доведете, клянусь Богом. Сколько раз нам придется это сделать, прежде чем ты начнешь учиться, Нишимура Рики?! — прорезался голос Хисына. Ники почувствовал, как по его рукам побежали мурашки. Он молился, чтобы ему удалось сбежать, но это была ложная надежда. Слезы эхом отражались от стен. Звуки ударов Хисына были громоподобными и жестокими, и ощущения были точно такими же, как и звуки. — Я так разочарован в тебе, Рики, я знаю, что ты можешь быть лучше, чем сейчас. Ты просто решил не использовать свою голову. Ники стиснул зубы, так как боль стала слишком сильной, и он почувствовал вкус слез, катившихся по его лицу. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Ты эгоистичный ребенок. — оскорбился Хисын, его рука отлично справлялась с упрямым макнэ. — Всякий раз, когда ты переживаешь, ты должен отвести меня в сторону и поговорить об этом. Вы могли бы хотя бы сказать мне, что вы делаете, но нет, вы четверо думали только о себе. Кого волнует, как ваше опоздание повлияет на группу, верно? Лишь бы у вас был выходной, а на наши чувства наплевать. Неважно, что вся группа была бы наказана. Все дело в тебе, не так ли, Рики? Боже, Хисын собирался убить его одними своими словами! Ники стал тем, кем его называл Хисын: ребенком. Он кричал и брыкался, извиваясь и всхлипывая изо всех сил. Было ужасно больно, и разочарование хёна не помогало ему. — Мне так плохо! — То, как ты обошелся с Чонвоном, больше никогда не должно повториться, понял? — Да, хён! Да, хён, понял! ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Ты скоро станешь мужчиной. Тебе нужно начать вести себя бескорыстно. Это нормально — быть в стрессе. Я был бы совершенно не против, если бы ты позвонил мне, когда Сонхун сломался, я бы отнесся с пониманием и разрешил бы вам, дети, взять выходной. Но знаешь, где ты облажался, Рики? Ты обманул меня. Ты позволил Джею, Джейку и мне волноваться и бояться, что вы застрянете или пострадаете, а вы всего лишь ослушались нас. Ники кивнул. Он заслужил это. Он заслуживал этого и многого другого. — А для этого тебе нужно встать и пойти за расческой. — Хисын сделал паузу, давая Ники время понять, что ему нужно сделать, и остался стоять на месте, пока Ники, прихрамывая, выходил в коридор, его сознание замирало, когда он слышал, как Чонвона шлепает Джейк. Он взял расческу Хисына из ванной в коридоре и занес обратно, передав ее своему старшему. Хисын понимал, что до него доходит, когда Ники выглядит разбитым вдребезги. Его слова, вероятно, разрушили его больше, чем рука. Он откинулся назад и хотел уже опуститься на пол, как первый удар треснул по его красноватому голому заду. ШЛЕП ШЛЕП — А-А-А! ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО БОЛЬШЕ! ОУУУУУ! ХИСЫН-ХЁЁН, НЕ НАДО БОЛЬШЕ! ПОЖАЛУЙСТА! ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Я научился! Я больше не буду так себя вести, я клянусь! — Рука Ники опустилась на лодыжку Хисына. ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП ШЛЕП — Чему вы научились сегодня, молодой человек? — Я никогда не буду эгоистом! — Что вы будете делать, когда снова испытаете стресс? — Приду к тебе. — прошептал Ники. — Хорошо. ШЛЕП — Вставай. — скомандовал Хисын. Ники споткнулся, пробился в объятия Хисына и искренне обнял его. — Ты всегда будешь моим мальчиком. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы вы все были в безопасности. Пожалуйста, не заставляй меня больше так беспокоится. Он покорно кивнул, готовый просто лечь спать и никогда не просыпаться, лишь бы не чувствовать этой боли. Ники и Хисын еще несколько минут обнимали друг друга, а затем им было велено разойтись и лечь спать. В его отсутствие Сонхун знал, что наступила его очередь, но ждал, пока Хисын скажет ему двигаться. — Пак Сонхун, иди ко мне, сейчас же. Сонхун попятился к своему хёну, повинуясь, положил руки на голову. Хисын, спустив с Сонхуна белье, перекинул его через колено. — Я не собираюсь быть с тобой снисходительным, Сонхун-щи. Сонхун покраснел и уткнулся головой в простыни. Хисын схватил ручку расчески и шлепнул ею по обнаженной заднице Сонхуна. Сонхун дернулся вперед, пораженный ядовитым ощущением. Все его тело содрогнулось от боли, он напрягся, собираясь ударить ногой, но не решился и вместо этого стал колотить по полу. Хисын шлепал Сонхуна только в полную силу. Младший очень хорошо переносил боль и мог выдержать самое страшное, но это не означало, что он переносил порку хорошо. — Ты должен был быть хёном! Ты должен был подавать пример нашим младшим! — Прости меня! — взвыл Сонхун. — Слушай, я не виню тебя. Я знаю, что ты был в ужасном состоянии, но не было никаких причин так нас обманывать. — Хён, мне очень жаль. — признался Сонхун. Он не любит так срываться, ему всегда не удавалось выражать свои мысли, это давалось ему нелегко, и он ценит то, как сильно Хисын заботится о нем, и хотя это отвратительно — быть наказанным таким образом, он рад, что это сделано с любовью. — Я принимаю твои извинения. Сонхун был удивлен. Хисын был с ним гораздо мягче, чем с Ники. Он всегда был самым строгим с макнэ, особенно с Ники. В Корее он так нуждается в отцовской фигуре, а ведь ему еще только семнадцать. Тем не менее, тебе нужно думать о группе. Как я уже говорил Рики, ты меня до смерти беспокоишь. — Я знаю-знаю. — Сонхун разрыдался. — Пожалуйста, перестань. — Я обещаю, что буду хорошим! — Ты станешь лучшим хёном для наших младших? — Да, хён! — Он всхлипнул, слезы наворачивались на глаза. — Ладно, вставай. Когда он встал, Хисын указал пальцем на Сонхуна. — Я не даю тебе розгу только потому, что считаю, что ты хорошо усвоил урок. Я жду от вас большего. Все вы позвоните нашему менеджеру и вежливо попросите у него прощения. Мы не можем позволить себе дисциплинарную забастовку, и лучше, чтобы это не повторилось. Все ясно? Сонхун, нахмурившись от усталости, склонил голову: — Да, Хён. — Хорошо, хорошо, я люблю тебя. — Хисын встал во весь рост и обнял Сонхуна, прижав его к себе. — Я тоже тебя люблю.