***
Сколько прошло времени? Минуты? Часы? Дни? Месяца? Годы?
Он вообще жив? Хотя, после случившегося смысла гнаться за существованием мало. Разум потихоньку возвращается, а вместе с ним и боль по всему телу. Ноющая, нарастающая с каждой секундой. Спина, руки, шея вообще не ощущались способными к движениям. Странник приоткрывает глаза и глухо стонет. Ощущение, словно не веки поднимаешь, а в тебя кирпичи кидают. Слепящий солнечный свет, от которого Скарамучча сразу же щурится. Сразу становится понятно - это не поле боя. В том ужасном месте и намёка нет на какие-либо окна.Но кто тогда перенёс его в это непонятное место?
Сказитель, вроде как, лежит на полу. Слишком уж жёсткая и плоская поверхность. Мучаясь, все же собирает все силы и отворачивает голову от режущего взор солнца. Шипит от боли, но теперь можно осмотреться. Его догадка подтвердилась - он лежит на каменном полу, судя по всему, храма. Все стены обвиты лозой, растениями, корой деревьев. Потолок похож на купол из зелёного стекла. Не хотелось снова поворачивать голову, дабы попытаться разглядеть его.Шаги.
Сквозь звон в ушах Куникудзуси слышит мягкие, словно детские шаги. Поворачивать голову уже поздно, поэтому кукла просто закрывает глаза и притихает, дабы подумали, что тот все ещё в отключке. На тело на полу падает тень. Скарамучча понимает это по лёгкому потемнению в веках. Кто-то тщательно осматривает лежащую фигуру, несколько раз обходя её со всех сторон, но все же уходит спустя не продолжительный промежуток времени. Двери, судя по всему, остаются открытыми: это понятно по сквозняку, пробирающему спину, который не прекратился с уходом проверяющего. Спустя, кажется, несколько минут, Странник вновь слышит шаги. На этот раз нескольких человек. Может, охрана? Ему все равно. К Куникудзуси подходит несколько человек. Ослабевшее тело берут на руки. Несмотря на масштаб неприятных ощущений, Предвестник и виду не подаёт. Лишь слегка хмурит брови на секунду, надеясь, что никто не заметил. Вновь ощущение помутнения сознания, но на этот раз другое: просто слишком сильно тянет в сон. Не желая сопротивляться, да и не имея на это сил, Сказитель погружается в царство грёз.***
Спустя какое-то время кукла просыпается. Темноволосый сразу понимает, что времени, судя по всему, прошло не мало. Боль ощущается не так сильно, но возможно, это только из-за того, что мозг и нервные окончания ещё не окончательно отошли от длительного сна. Теперь он лежит не на жёстком, холодном бетоне, а на матрасе, укрытый тёплым одеялом. Под головой небольшая подушка. Наконец, парень открывает глаза и вздрагивает. В помещении темно, лишь небольшая лампа на комоде неподалеку излучает тусклый свет. Распахнутые окна не закрыты занавесками, на улице темно, в комнату оттуда попадает прохладный ветер. Обстановка даже казалась знакомой, но Куникудзуси не мог понять, где все же находится, да и не особо пытался. Его больше привлекала фигура, сидящая на кровати, от скуки вычерчивающая узоры кончиком указательного пальца по одеялу, которым и был укрыт бывший Предвестник. И он знал кто это. Одновременно радовался, но и боялся. Вряд ли беловолосый самурай одобрит его недавние действия. Странник пытается что-то сказать, но из горла вырывается лишь тихий хрип. И все же, этого было достаточно, чтобы юноша, ранее сидящий спиной к больному, обернулся. В рубиновых глазах, так горячо любимых Сказителем читалась буря эмоций, начиная от беспокойства и заканчивая презрением. В груди неприятно кольнуло. Хотя, так подумать, чему там реагировать? Его тело - пустышка. — С пробуждением. Я так понимаю, легче все же стало? - уставший голос Кадзухи, обычно ярко выражающий эмоции, сейчас звучал абсолютно равнодушно. В горле Скарамуччи встал неприятный, болезненный ком, который он поспешно пытался сглотнуть. Это страх? Он боится человека, с которым уже давно связал свою судьбу? Он знает, что мечник ему вреда не причинит, но его такое отношение было гораздо страшнее всякой боли. Словно в нём разом потухли все чувства, как огонь свечи, которую резко задули. Собственно, он и не ждал одобрения своих поступков, особенно от такой добродушной и миролюбивой натуры, как Каэдэхара. — Ты не можешь говорить? - ронин коротко вздохнул, - Или просто не желаешь? — Сколько времени прошло? - постаравшись прочистить горло, сипло выдал Сказитель. — Ты был в отключке 8 дней. Это до того, как ты впервые в себя пришёл. С того момента ты проспал всего... - юноша взглянул на настенные часы, - 13 часов. - Кадзуха измотанно зевнул, прикрывая рот рукой, и, переведя дыхание, продолжил, - Своей жизнью ты сейчас обязан той, которая по хорошему тебя ненавидеть должна. Никто на ум не приходит? — Нахида. - процедил сквозь зубы Предвестник. Воспоминания уносили его в то событие. Он не хотел говорить об этом, но понимал, что не избежит данного диалога. — В яблочко. Она великодушно отнесла тебя в Храм Сурастаны, где ты собственно и провалялся ту неделю. Каждый день проверяла тебя. Как только ты в сознание пришёл, сразу позвала лекарей и меня. Я отнёс тебя в Гандхарву, где тебе вкололи обезболивающее и какие-то лекарства и отправили отдыхать. Сейчас ты в гостинице при Большом Базаре. - самурай говорил в привычном для себя тоне, но нельзя было не услышать гнев, который сейчас брал верх среди урагана эмоций. Несмотря на то, что сейчас парень повернул голову и сидел к нему в профиль, можно было легко понять, что ярость сейчас отражается не только в его голосе, но и на лице, - Ты же понимаешь, что окажись на месте Малой властительницы та же Райдэн, тебя бы уже давно не было? — Не упоминай её имени. - голос Куникудзуси предательски дрожит, то ли от злости, то ли от нахлынувшей грусти, то ли от осознания сложившейся ситуации. Он терпеть не мог свою создательницу за предательство, такое грубое отношение к своей персоне, но ничего не смог бы изменить даже при огромном желании. Судьба жестока и нещадна. Каэдэхара резко повернул голову к темноволосому. Губы поджаты, глаза слегка прищурены, в них читалось презрение и осуждение. — Значит неприятно тебе, да?! А как ты думаешь, Нахиде и Люмин было приятно выслушивать шквал твоих высокомерных унижений?! Я упомяну имя Электро Архонта ещё сотни, тысячи раз, пока ты наконец не поймёшь, что мир вокруг тебя одного не крутится. Тебя губит твоя гордыня, ты падаешь и вязнешь в этом ужасном болоте из раза в раз, жизнь совсем не преподаёт тебе урока! - впервые самурай повысил на него голос. Да и не только на него, впринципе он впервые перешёл на крик за все их многолетнее общение. Глаза его словно светились в темноте опасным красным, прожигая насквозь шокированные, синие глаза Фатуи. Последний хотел отвести взгляд, но Кадзуха словно гипнотизировал. Раскаленное напряжение между ними уже ощущалось в воздухе. Внутренние датчики Странника начинали бить тревогу. — И что же ты скажешь в своё оправдание?! Ох, хотя, на что же я надеюсь? Такой самовлюбленный идиот как ты не способен даже на признание собственной вины, а я рассчитываю на извинения перед пострадавшими от твоих же рук девушками! Как же наивно... Скара сам не понял, как из его глаз потекли тонкие струйки слёз, стекающие по вискам в уши. Слёзы, самая сильная эмоция, которую Предвестник давил в себе неисчислимое количество времени. Он часто плакал до и после своего пробуждения от многолетнего сна, когда Эи запечатала его в одном из Инадзумских храмов. С тех пор он не плакал. Поставил на данную эмоцию клеймо слабости, запретил себе когда-либо ещё поддаваться чувствам настолько сильно, но все же щит эгоизма и равнодушия раскололся, открывая его настоящего. Ронин, видя реакцию в ответ на свой порыв опешил, и все же сбавил пыл. — Прекрати рыдать. Ты прекрасно понимаешь сам, сколько натворил всего лишь за несколько часов. - хоть самурай и сказал эти предложения строго, но уже в обычном голосе. А солёные дорожки все продолжали бежать из стеклянных глаз Куникудзуси, как бы он не старался их остановить. Казалось, что вместе с этими слезами выходит вся его внутренняя боль, что он блокировал в себе все это время, в ответ на позывы организма просто расцарапывая ладони ногтями. Каэдэхаре становилось не по себе. Такая ответная реакция вызывала у него диссонанс, ведь прежде он никогда не видел своего партнёра таким... беззащитным? Уязвимым Плевать, что по идее нужно оставаться хладнокровным и настаивать на своём до последнего. Он не хотел причинять боли своему избраннику, не хотел ставить между ними барьера. Они, конечно же, ссорились очень много раз, но до такого доходило впервые. Странно будет считать урок неусвоенным после такого бурного отклика. Кадзуха встаёт с постели, ловя на себе недоумевающий взгляд больного. Ноги затекли от слишком долгого пребывания в положении сидя и неприятно тянули. Мечник делает пару маленьких шажков и останавливается у той части кровати, на которой находилась голова Сказителя. Садится на колени перед ней и тянет тёплую руку к щеке Скары. Ладонью слегка поворачивает его голову в свою сторону, оглаживая большим пальцем холодную щёку. В ответ Предвестник тихо шипит из-за неприятного ощущения в шее и смотрит прямо в глаза юноши напротив. — Зачем? - дрожащим, хриплым голосом спрашивает Странник. Слабо верилось, что слёзы так сильно повлияли на поведение беловолосого. — Что "зачем"? Затем, что несмотря на все эти перепалки я все ещё тебя безумно люблю и не хочу, чтобы моё солнце лило слёзы. Но несмотря на это не думай, что я просто забуду об этом инциденте. - Кадзуха берет чужое лицо обеими руками, большими пальцами заправляя мокрые от слёз пряди фиолетовых волос. Сокращает расстояние между ними и утягивает возлюбленного в долгий, нежный поцелуй. Губы медленно соприкасаются в неуверенных движениях. Бывший член Фатуи тихо мычит в поцелуй и немного хмурит брови, пока поднимает руки и обвивает ими шею Каэдэхары. Худые пальцы зарываются в белую шевелюру парня, закручивая маленькие прядки приятных, мягких волос. В душе ронин искренне счастлив, что сейчас может целовать эти холодные, бледные губы вновь, счастлив, что они снова воссоединились. Прошедшие 8 дней были настоящей пыткой для самурая. Он не мог нормально есть, спать и ужасно нервничал о том, чьи губы сейчас так жадно сминает, в глубине души опасаясь, что последний вовсе не придёт в себя. Сейчас мечник наконец смог облегчённо вдохнуть полной грудью. Прокручивая в голове события минувших дней, глаза Кадзухи мокреют, но он не плачет. Медленно отстраняется, пытаясь отдышаться, и наблюдает за прекрасным лицом перед собой, что наконец мягко улыбается. Ронин буквально на пару секунд улыбается в ответ, вытирает следы чужих слёз, и говорит на одном дыхании: — Куникудзуси. Ты должен наконец отпустить своё прошлое. Ты мучаешься изо дня в день, не можешь жить как все и постоянно испытываешь боль, как душевную, так и физическую. Пусть в твоей груди и не слышно биения сердца, ты не нуждаешься в дыхании и пище, ты все ещё обладаешь эмоциями и разумом. Ты плачешь, любишь, смеешься, радуешься, разочаровываешься, злишься, как и все обычные люди. Это и делает тебя человечным. Я знаю, что в душе ты очень добр и хрупок. Я готов пройти сквозь все трудности с тобой бок о бок, тебе не нужно что-либо от меня скрывать. Не прячь боль внутри. Я люблю тебя, дорогой Куникудзуси, и сделаю все, чтобы ты был счастлив. - вновь улыбка, от которой внутри все цветёт и тёплые губы Каэдэхары на своих. Сейчас он не складывал эпитеты в стихотворения, звучал так просто и душевно, и это было очень мило. Самурай всегда очень заботился о Предвестнике, делал все для его благополучия, но тот очень редко дарил в ответ нежность, любовь, теплоту, хоть и чувствовал их не меньше мечника. Временами бывший Фатуи даже удивлялся, как его ещё терпят. Чужие слова трогали до глубины души. Сейчас Куникудзуси готов навсегда забыть свое прошлое, жить настоящим, быть таким, какой он есть на самом деле. Он чувствовал себя защищенным рядом с возлюбленным.Больше не страшно.
Теперь Странник смеётся не над людским нравом, а над прошлым собой. Он никогда не позволит бремени прошлого повторно упасть на его плечи, утянуть в пучину сомнений и грубости.
— Я тоже люблю тебя, Кадзуха. Безумно люблю. И никогда больше не заставлю тебя переживать о себе. - отстраняясь от губ ронина, шепчет Сказитель. Неизвестно, сколько они так целовались. Без каких-либо намёков. Просто не могли насытиться друг другом спустя довольно продолжительное время. — Ложись ко мне. Ты вот-вот вырубишься, а я тебя поднять с пола сейчас не смогу. Будешь как я недавно валяться до своего пробуждения. - хмыкает кукла. Кадзуха посмеивается в ответ и еле заметно кивает, поднимаясь с досок сияющей древесины. Залезает под одеяло к Скарамучче, который мгновенно заключает его в крепкие объятия, и мечник сразу же отвечает. Сонно смотрит в бездонные синие глаза, после чего вжимается головой в костлявое плечо и спустя пару минут крепко засыпает. Куникудзуси мягко гладит его по спине, уткнувшись носом в непослушные белые волосы, небрежно падавшие на подушку. Вскоре и сам засыпает, слушая мерное дыхание тела в своих руках.***
Яркие солнечные лучи пробиваются в комнату сквозь приоткрытое окно. Бывший Предвестник медленно открывает глаза, обнаруживая своего любимого ещё спящим. Мягко улыбается картине тихо сопящего на его плече человека. Вдруг понимает, что в его левой руке какой-то предмет, хотя засыпая в ней ничего не было. Стараясь не разбудить ронина, Куникудзуси аккуратно отпускает чужое тело одной рукой, подтягивая её ближе к своему лицу. В ладони светится бирюзовый сосуд с изображением элемента анемо. Прохладные, почти не ощутимые потоки воздуха обвивают кисть тонкой руки.Глаз бога.
Теперь он обладает силой анемо элемента. Даже не верится, но сложно такому событию не радоваться. Тем не менее, Куникудзуси спокойно возвращает руку на прежнее место, представляя реакцию Кадзухи, когда тот проснётся.Весь этот день действительно был похож на начало новой жизни.