Как смеешь ты?

Как смеешь ты, человек, смотреть на новорожденного Бога без должного почитания? Этот взгляд ничем не отличается от того, что был обращён на меня в Инадзуме. Взгляд полный неприязни, отвращения, удивления, но не того, чего я заслуживаю в своей новой совершенной форме. Почему же в глазах нет страха? Разве не пугает тебя, ничтожного червя, мое величие, разве не хочется тебе в страхе встать на колени предо мной, перед безграничным могуществом Бога? Разве после всех моих стараний я не заслуживаю твоего страха? Я понял это еще очень давно, еще когда мне впервые пришлось встретиться с людьми. Сначала я рад был обманываться ею, этой притворной любовью, как называли ее они. «У тебя хорошо получается». «Ты такой неловкий». «Верь мне, я на твоей стороне…» Чувство эйфории от осознания того, что кто-то беспокоится за меня, хочет видеть меня, говорить со мной, кто-то нуждается во мне, в отличие от Нее… Оно было подобно вечному густому туману, застилающему мои слепые глаза. Но все эти люди, предавая, не знали, что даже сломанная кукла может испытывать ненависть. Должен ли я смириться с этим? С бесконечным уродливым потоком лжи и лицемерия, что утягивал меня за собой на протяжении всего моего существования? За всяким приятным моментом, за каждой добродушной улыбкой, обращённой ко мне в слепом порыве человека показаться «хорошим», «дружелюбным», «правильным», всегда будет следовать предательство. Грязная, жестокая и омерзительная в своей двуличности человеческая натура всегда будет ждать момента, чтобы нанести удар в спину. Выбросив меня при первой же возможности, они не почувствовали и капли сострадания. Так почему я должен щадить тех, кто посмел так со мной поступить? Но что действительно было значимо для меня, так это понимание того, что лишь ужас может сделать человека бесконечно преданным. Вынося мои удары, принимая мою ненависть, испытывая всю ту бесконечную боль, что таилась во мне все это время, люди взывали к Богу, моля о быстрой смерти. К Богу, что всегда вызывал у них ужас, что отнимал у них самое дорогое и ни разу не задумывался об их чувствах. Все как один молили Бога о прощении, не меня, преданного и униженного, а того, кто выбросил меня и стал причиной их страданий. Эта мысль пронзила меня, подобно острому мечу, но не остановила моих окровавленных рук. Что стоит за их словами, если в итоге они, так же как и мой Бог, так и не смогли дать мне вечность? Ты такой же, как они. Я видел. Всегда наблюдал за тобой, Путешественник, таким странным и непривычным для этого мира. Мне не составило труда понять, что ты не из этого мира. Ты ведёшь себя слишком… не так. С осознанием этого в моей голове зародилась глупая, все еще наивная мысль: «Он может быть другим, мы похожи, он так же одинок, как и я». Но, как неприятно было это признать, я ошибся, а интерес, что был к тебе в начале, довольно быстро перерос в ненависть. Ты жалок. Отвратителен. Ты самый мерзкий человек, что живет на этом свете. Бесконечно носишься за другими в слепой надежде на то, что тебе кто-то поможет с твоей бедой, не взирая ни на что, глупо помогаешь тем, кто этого не заслуживает. Не гадко тебе осознавать, что, пытаясь использовать других, ты сам подставляешься под удар, позволяешь им пользоваться твоей глупостью? Но более этого в тебе я ненавижу твою улыбку. Как смеешь ты постоянно всем улыбаться? Почему эта уродливая гримаса не сходит с твоего довольного лица даже тогда, когда и радоваться-то толком нечему. Ты в чужом мире, у тебя никого нет, тебя все используют и плюют на твои страдания. Как глупо и лицемерно, эта твоя улыбка —лишь способ заставить других тебя «любить». Конечно, это не удивительно, что вокруг тебя постоянно кто-то носится. Надоедливые и жадные чудовища просто хотят тебя себе. Желают испытывать по-человечески грязное удовольствие от того, что имеют рядом с собой кого-то, кто готов бесконечно строить из себя не пойми кого, бесконечно помогать, бесконечно лгать о том, что считают эту связь «настоящей дружбой». А может, ты и вправду сам веришь в это? Считаешь, что твои друзья всегда будут рядом, всегда кто-то будет тебя поддерживать, что если чувства искренни, то предательство не коснётся вас? Я тоже так думал, но даже тот единственный человек из прошлого, кто был так похож на меня, не смог сдержать своё обещание. Он ничем не отличался от других, также, как не отличаешься и ты. Гадкое и лицемерное подобие человека. Ты не стоишь и моего пальца, но даже так… Даже перед моей новой формой ты не испытываешь благоговения. Почему же? Я совершенен, ужасен, я больше не кукла с искаженными чувствами, теперь я самый полноценный, самый достойный поклонения. Ты, лишь жалкое подобие меня прошлого, должен принять меня, осознать, что единственный твой шанс выжить —признать мое величие и умолять меня о снисхождении. Твоя судьба в моих руках, и уж поверь, как только ты встанешь на колени, для тебя начнётся новая жизнь. Раньше я желал лишь твоей смерти. Тебя, кто постоянно вставал на моем пути, нужно было устранить, уничтожить, затоптать. Однако смерть будет слишком великодушным подарком от меня. Гораздо прекраснее будет полностью подчинить твою волю, захватить опустевшее сознание и полностью поглотить тебя. Хватаясь за меч, ты выбираешь не тот путь, что я ещё давным давно для тебя предопределил. И от того ненависть Бога вновь вскипает в пустом сердце. *** Мой последователь, мой верующий, мой собственный человек. Даже простые мысли об этом вызывают улыбку. Кто бы мог подумать, что некогда никому ненужная кукла найдёт путь обрести величие? Облачённый в людские страдания и страх, мой божественный лик станет тем, чему ты не сможешь противиться. Никаких больше глупых вопросов, никаких сомнений и отвращения в мою сторону. Люди будут поклоняться мне. И ты будешь моим самым преданным верующим. Я ненавижу тебя, Путешественник, и это будет для тебя самым жестоким наказанием за радость, что ты испытывал не из-за меня. Любые решения в твоей жизни будут приняты лишь с моего позволения, я не разрешу тебе более принимать внимание тех, кто того недостоин. Как мой верный последователь, ты будешь обязан обожать меня, думать только обо мне, не помышляя о ком-либо постороннем. Я стану твоим единственным и самым любимым существом. И ни ты, ни кто-либо другой не сможет даже вообразить себе предательство Бога. *** Лёжа в грязи, вновь сломанный и покинутый, я даже не могу пошевелиться. Чувство ненависти к тебе, к этой маленькой твари, оказавшейся слишком сильной, теперь единственное, что я испытываю. Мне казалось, что я достиг того, чего так желал, но даже с Божественной силой в своих руках я не смог заставить тебя быть верным мне. Даже смерть не смогла бы заставить тебя стать моим. Все, чего я хотел — признание, преданность, почёт, не так уж и много. Но из-за тебя и твоего раздражающего желания сунуть свой чертов нос куда не следует все пошло прахом. Это из-за тебя я вновь на дне, из-за тебя потерял единственный свой шанс вернуть то, что принадлежит мне по праву, из-за тебя мне невообразимо больно. Больнее, чем когда-либо до этого, ведь лишь достигнув цели всей своей жизни, я мгновенно был сокрушен из-за очередного гнусного человека. Так почему же все так? Разве я заслуживаю того, чтобы надо мной смеялись? Не может ли и у меня быть шанс быть нужным хоть кому-то?! Как смеешь ты бросать меня, даже не успев стать моим?